Она единственная не замечала

Двое медленно брели по погружённому в сумрак больничному коридору, стараясь производить своими движениями как можно меньше шума. Лампочки на потолке противно моргали, издавая режущие слух звуки. Но крадущиеся в темноте люди, казалось, совсем не обращали на это внимания, потому как были полностью поглощены своим преследованием. Эти двое — симпатичная девушка с короткими волосами и вечно сонный лохматый парень — гнались, отнюдь, не за человеком. Они пытались обнаружить шаловливого призрака, испортившего жизнь многим людям, в том числе, доставившего неприятности и им самим. Подобная работа невыполнима для обычных людей, но не для них: ведь в рукаве у них был припасён туз — красный глаз, сверкающий алым пламенем в прерывающемся свете ламп, дающий своему обладателю возможность видеть недоступные другим вещи. Этой силой, бывшей одновременно проклятием для своего хозяина, владел парень по имени Якумо, и прямо сейчас, используя её, он намеревался с помощью той, которая неизменно следовала за ним повсюду — с помощью Харуки — загнать призрака в угол и вынудить его сдаться. Обычно Якумо был против подобного метода решения проблемы — но этот случай был исключением. Шаловливое приведение не желало идти с ним на контакт и выдавать свои секреты, из-за чего представлялось невозможным исполнение его желания — а это был единственный мирный путь упокоения мёртвой души. Поэтому они с Харукой составили план и, обсудив его и придя к согласию, принялись к его исполнению. И теперь вот уже около часа они бродили по уснувшему на ночь зданию, пытаясь обнаружить блуждающую по земле душу умершего. Внезапно Якумо остановился, и Харука, опасливо осматривающаяся вокруг, врезалась в его спину. Недовольно нахмурившись, она заглянула в лицо парня, но тут же посерьёзнела, увидев знакомое ей выражение. Отойдя немного в сторону, она стала с беспокойством наблюдать за Якумо, который, приложив ладонь к левой половине лица так, чтобы между его согнутыми пальцами виднелся его красный глаз, начал шептать что-то неразборчивое, обращаясь к никому, кроме него, не ощутимому призраку. Но вдруг — Харука сразу поняла это по тому, как странно вздрогнул и расширил глаза Якумо — что-то пошло не так. Насторожившись, девушка попыталась шагнуть навстречу парню и спросить у него, что случилось, но у неё ничего не вышло. Тело её застыло, а спустя секунду дикая боль волной прошлась от кончиков пальцев до солнечного сплетения, заставив желудок болезненно сжаться. Девушка ощутила, как медленно падает навстречу покрытому линолеумом полу, и поняла, что это призрак попытался овладеть ею. Якумо, уже не скрывая своего волнения, подбежал к Харуке и, с трудом успев в последнюю секунду, поймал её. Схватив дёргающееся в сопротивлении вселившейся в него чужой душе тело девушки, он стал говорить что-то, и Харука, хотя она не могла ни видеть его лицо сквозь крупные слёзы, выступившие на глазах, ни слышать его голос из-за сильнейшей боли, бормотала что-то, не понятное самой себе, ему в ответ. Но спустя несколько секунд, показавшихся Харуке вечностью, ей вдруг стало немного легче, и сквозь окутавший её сознание туман она услышала знакомый, такой дорогой ей голос: — А теперь отпусти её. Эта девушка важна для меня. В то же мгновение её тело охватила лёгкость. Харуку переполнило торжественное чувство свободы, а о недавней боли напоминали лишь слегка ноющие мышцы. Всё ещё туманным взглядом девушка посмотрела на Якумо, который уже успел придать своему лицу привычное безразлично-сонное выражение, и улыбнулась, давая ему знать, что с ней всё хорошо. Между ними повисло молчание, нарушаемое лишь противным скрежетом моргающих ламп. Харука лежала, не двигаясь под пристальным взглядом человека, в которого — она уже давно призналась себе в этом — она была безнадёжно влюблена. А Якумо всё не пытался встать и отпустить её, и только смотрел ей в глаза, пытаясь что-то разглядеть в их далёкой глубине. Девушка могла чувствовать холод его замёрзших рук и быстрое тёплое дыхание, понемногу становившееся всё более ровным и глубоким. Осознание того, в каком положении она находится, заставило девушку вдруг покраснеть и, смутившись, отвести взгляд в сторону. Её сердце быстро и тяжело билось в груди, а рот от волнения наполнился слюной. Сглотнув, девушка шёпотом пробормотала: — Якумо-кун… Не мог бы ты… Встать… Парень так и не ответил ей и даже не отвёл взгляда. Напротив, он приблизился к ней ещё ближе — и губами прикоснулся к её губам. Только тогда, словно осознав, что творит, парень отвернулся от неё и встал. Но от Харуки не укрылось его залившееся странным, таким неподходящим для Якумо румянцем лицо. — Дура, — пробормотал он, и по его голосу Харука услышала, что он говорил, приложив к губам ладонь, пытаясь таким способом скрыться от смущения. — Больше не делай так. Харука лишь слабо улыбнулась — ведь, в конце концов, она не была виновата в том, что призрак решил вселиться в неё. Она всё продолжала смотреть на отвернувшегося от неё парня и думать о том, что он только что сделал. Она уже давно призналась себе в том, что полюбила его ещё в день их первой встречи. Она не понимала этого — но уже была влюблена, и с каждым днём её чувства крепли. То, что и Якумо стал постепенно открываться ей и другим людям, делало её неимоверно счастливой, и хотя его вечные колкие обвинения в её адрес всё ещё немного раздражали Харуку, ей нравилось находиться рядом с ним. Харука всегда думала, что Якумо не понимает её чувств. Но она оказалась единственной, кто ничего не замечал. И это заставляло её чувствовать себя виноватой перед ним, но даже эту эмоцию затмевала другая, гораздо более сильная — радость, явившаяся порождением её любви, казавшейся ещё совсем недавно совершенно односторонней. Вдруг Якумо встал и снова подошёл к Харуке. Присев справа от неё и облокотившись спиной об стену, он стал говорить: — Тот дух ушёл. Я смог уговорить его, — он внимательно наблюдал за Харукой своим красным глазом, заманчиво блестевшем в темноте, словно драгоценный камень. — Вот как, — Харука мельком глянула на него, но тут же отвела взгляд, отчего-то смутившись. — Хорошо. Они вновь замолчали, задумавшись о чём-то своём. И спустя минуту Харука вдруг сказала: — Якумо, — окончательно успокоившийся парень посмотрел на неё своим как обычно непроницательным взглядом, — спасибо тебе. Фыркнув, Якумо поднялся и произнёс, подавая девушке руку, чтобы помочь ей встать: — Я вижу, ты уже в порядке, раз говоришь что-то подобное. Пойдём. Приняв его помощь, Харука поднялась на свои ещё слабые ноги, но тут же чуть дрогнула — лишь вовремя подставивший плечо Якумо не дал ей упасть. Извинившись перед ним, девушка взяла себя в руки и, опираясь на плечо парня, стала медленно, шаг за шагом, идти вперёд, думая о том, как завтра их будет ругать за безрассудство Гото-сан и как она обязательно вынудит Якумо всё-таки сводить её на свидание, чтобы загладить свою вину за случившееся в этот странный день, казавшийся, отнюдь, вовсе не сказочным, а вполне реальным — и поэтому прекрасным.