Умеете ли вы разбираться в людях?

Есть на свете профессии, в которых встретить женщину можно крайне редко. Я как раз таки являюсь той самой женщиной, и работаю лесником на одном из участков тайги Западной Сибири. Профессия, сами знаете, не цветочки собирать, да за белочками бегать. Участок у меня большой, пока весь обойдешь, да за всем проследишь, там уж не до романтики. Но работу свою люблю, так уж вышло, хотя нет, не вышло, а я сама её выбрала. Несмотря на то, что родилась и росла в городе, мне здесь нравится: тишина, природа, одиночество, если не приезжают в сезон охотнички и не надо помогать организовывать им добычу зверя. Ну что ж поделаешь, в каждой профессии есть свои не очень приятные особенности. Не то чтобы я страдала социофобией или ещё чем, просто без людей мне лучше чем с ними. Так уж вышло, что родители хотели видеть меня бухгалтером, сидящим в теплом офисе и корпеющим над финансовой документацией организации. Ну что ж, отучилась на эту профессию скорее для них, нежели для себя. Даже успела поработать в одной конторе, для меня это было безрадосное и однообразное время, да я и не скрывала это. И вот, в один прекрасный день, когда мы созванивались с дедушкой, который на пенсии уехал из душного города к себе на родину в Тюменскую область, дед, видимо устав от моих жалоб на невыносимую рутину жизни с её бесконечными отчетами, счетами, дебрями налогового законодательства и т.п., сказал, что в местном лесхозе открылась вакансия егеря. Для меня это был шанс вырваться. Сразу нахлынули воспоминания о том, как дедушка брал меня на охоту, как туристами, с такими же экстрималами, мы кормили комаров в лесах, славлялись по рекам, золотое было времечко. Так, спешно оформив лицензию на оружие, извинившись перед родителями за их неоправданные надежды, побросав свой нехитрый скарб в чемодан, сбежала ваша рассказчица в глушь тайги. Конечно, был риск, что начальство отнесется ко мне скептически: девочка, все таки, а не суровый мужик-охотник. Но люди устраиваться на эту вакансию не спешили, тем более за небольшую зарплату, да и дед замолвил за меня словечко, поручился. Так я и закрепилась на этой должности. А через полгода умер и сам дедушка - это была первая серьёзная потеря в моей жизни. Ну ладно, то была призказка, сказка впереди. *** Этот день выдался более менее свободным, и с утра я отправилась в поселок: надо было прикупить кое-что в магазине, также я договорилась встретиться со своей подругой Ларисой в кафе-баре в посёлке. Она была единственным человеком, за исключением моего парня, с которым у меня были близкие дружеские отношения здесь, наверно мы и сошлись, потому как обе приехали в такое захолустье из большого города, и человек она была хороший, да, может слабохарактерный, мягковатый, её даже порой было жалко, но как личность, как друг очень мне нравилась. Заведение, куда я прибыла, имело неподходящее для наших мест и от этого нелепое название "Малибу". Оно было пожалуй, одним из немногих мест досуга в населенном пункте, затерянном где-то в глуши Ханты-Мансийского АО. Здание представляло собой небольшое кирпичное строение, изнутри обшитое вагонкой и кое-где просто фанерными листами, простая деревянная мебель и пара картин на стенах, изображавшие виды Альпийских гор, ну, по крайней мере, я считала их Альпийскими. Несмотря на выходной, здесь было тихо, как в библиотеке, кстати, Лариса работала в местной библиотеке, она наверняка оценила такую атмосферу. Ни тебе пьяных голосов, ни визгливых замечаний особо наглым посетителям работницы зала в старом фартуке и кудряшками на голове, будто бы их хозяйка прихватила оных из 90-х, в общем, в "Малибу" был полный штиль. Заметила свою товарку за дальним столиком, поздоровались с ней, я заняла стул напротив, отдела бушлат на спинку стула, сняла шапку и затянула потуже резинку на своём жидком светлом хвостике. Лариска была какая-то подавленная, пыталась насадить непослушный зелёный горошек на вилку, который так и норовил избежать участи быть съеденым, она нервно кусала нижнюю губу и поправляла совсем без надобности очки. Я заметила кусок зажаренной говядины у неё на тарелке. - Ну как мясо, не пережарили опять, а то они это любят, - сказала я. - Да нет, вроде нормально, - отозвалась подруга. Здесь действовало самообслуживание, поэтому я кивнула и пошла взять это мясо, салат "Крабовый" из крабовых палочек, хотя его стоило назвать "Рисовым", т.к. риса в нем было гораздо больше, нежели так называемых "крабов" и стакан клюквенного морса. Что-что, а клюква у нас на болотах растёт отменная. - Ну как дела, - поинтересовалась я, приземлившись на своё место. - Да, так, Ань, потихоньку. Только вот муж у меня пропал. Уже вторые сутки пошли, как из дому ушёл и не дозвониться до него даже. - Да загулял, наверно, опять. Это ж Колька, - произнесла я откусывая кусок мяса, все ж таки, чудо-кулинары его снова пережарили. - Нет, не похоже на него, он обычно если гуляет, то днём уходит, а утром рано приползает. А в этот раз уже день, а его все нет. - Ну значит хорошо загулял. И вообще, не раз тебе говорила, бросай ты своего алкаша, от него беспокойства больше чем пользы. - Как же я его брошу. Куда ж мне идти? - Ничего, можно ведь что-нибудь придумать. Всю жизнь терпеть-то тоже не вариант. Лариса вздохнула, откинулась на спинку стула и слегка горько улыбнулась и произнесла: - Даа, когда я его встретила, он показался таким сильным мужественным, надежным мужчиной, на руках меня таскал, а я все боялась, сопротивлялась. За таким, как говорят, хоть на край света можно поехать, вот я и поехала. А как он мне нашу счастливую жизнь расписывал. - Эх, Ларис, как же ты в людях разбираешься плохо. - Что ж поделать, теперь уже попала птичка в силок. Так мы и проболтали с ней, о своём, о девичьем. Мне же ещё надо было зайти к своему молодому человеку. Мой парень Алексей жил на окраине посёлка и работал на звероферме. Он мне даже подарил шапку из норки, можно сказать собственноручно выращенной. Сначала, когда мы встретились, разумеется, он не поверил, что я работаю в лесах, потом не поверил, что я продержусь долго в этой должности, говорил: да переходи лучше ко мне жить, устройся бухгалтершей в нашу же контору. А я не для этого сюда сбежала, чтоб штаны протирать, с бумажками я и в своём родном городе могла копаться. У меня характер, у него, кстати, тоже стержень и свое мнение имелись, этим он мне и нравился, с ним и не скучно было. Выпивал, правда, иногда, но не запойный он, как Ларискин муженек. Ещё у него в доме был газ, с помощью которого можно было приготовить пищу без дров. - Ну что, Леха, как дела? - обратилась я к своему любимому. - Да ничего, вроде, - ответил он, устало и нервно потер лицо. - Я тут мясца из "Малибу'' прихватила, жестковатое, правда. Ты что, ничего не ел ещё. Ну ладно, давай хоть гречки сварю, пока я тут. - Спасибо, Аня. Люблю когда ты здесь, - сказал он и уставился куда-то в окно. Какой-то он сегодня загруженный, видать на работе устал, не буду его теребить лишний раз. Поужинали, я только чай попила с сушками, которые нашла в углу кухонного шкафа. Скоро приблизится вечер. Ранняя сибирская осень: световой день становится все короче, к вечеру снова начнёт холодать. - Завтра мне с утра на обход, рано вставать, дел много, - сказала я, предвосхищая его просьбу остаться на ночь. - Угу, у меня тоже кое-какие дела, - ответил он, и будто бы осекся, - да начальник, сука, в выходной вызывает, проверка у них какая будет, что ли, - добавил Леша. Ну ладно, ничего. Мне же надо собираться, пока совсем тёмно не стало. *** На самом деле я не врала, когда говорила, что у меня много дел: нужно было пройти к западной границе участка. В той стороне я заметила частые лежки лося, нужно подготовить им солонец, да и так, по ходу пути неплохо было бы проверить состояние кормушек для зверья. Как-никак зима уже почти вступила в свои права, это время года в наших краях суровое, и минусовые температуры устанавливаются уже в октябре, в такое время животным приходится туго. Так, взяла с собой нужный инструмент, оделась потеплей, т.к. холод сейчас стал более существенным, снег то выпадал то снова таял, стала появляться изморозь, вот-вот навалит природа снежный покров и зима наступит по-настоящему. Место, к которому я шла, располагалось в сосняке, зимой сохатые питаются хвоей, которая повышает кислотность в организме, и животное может испытывать проблемы со здоровьем, тут соль им будет как нельзя кстати. Недалеко протекала река Войкан, небольшая, но довольно быстрая речка. Вниз по течению этой реки я шла и заметила перекинутый импровизированный мост, из пары сосновых досок, на другой стороне располагались чьи-то охотничьи угодия. Пройдя чуть подальше, я заметила дымок над деревьями с той стороны реки. Странно, меня не предупреждали, что на том участке будут вести промысловую охоту в этом году. Надо бы пройти проверить, мало ли, вдруг браконьерствовать кто решил, сейчас как раз время начинается на пушного зверя охотиться. Перехожу реку по хлипкому мосту, скользкому, поскольку холод ещё с утра держится. Ледоставу пока ещё рано, но "сало'' уже пошло. Дохожу до излуки реки и вижу искомое зимовье, правда печь уже там погасили. Ничего особенного, небольшой сруб, краем глаза замечаю оморочку (долбленая лодка) возле этой времянки, перевёрнутую вверх днищем, подворье малость заросшее видать ещё с лета, теперь уже с замерзшей сухой травой, только ко входу была протоптана тропинка. Постучалась, мне никто не ответил, однако изнутри доносилась еле слышная возня и ворчание. Дверь оказалась незапертой и, постучав ещё раз, я толкнула ее, представилась и переступила порог. В зимовье оказался мужчина с неопрятной внешностью, он сидел за столом, заставленным грязной посудой, судя по всему накануне здесь была попойка, в углу были навелены мешки, какие-то вещи, на настенной полке лежал карабин. - Ты кто такая, чего тебе надо? - мужчина резко вскочил, будто заметил меня сию секунду. Я ещё раз представилась, спросила чьих он будет, а также спросила лицензию на оружие и разрешение на охоту. - Какая лицензия? Иди ты отсюда, - ответил мой новый знакомый, перемежая речь матом. Тут я заметила бурые следы на полу, будто бы их пытались замыть, но деревянный пол успел впитать жидкость и потеки кое-где все равно остались, также следы были и на дверном косяке невысоко от пола. Откуда они здесь взялись, освежевать и разделывать крупную дичь принято на улице, но не в жилом помещении. - Что тут у вас? - сказала я и указала на перепачканный косяк. - Капканы, сети у вас есть? Лучше будет, если сдадите добровольно. Мужчина встал, обматерив меня снова, и стал подходить ко мне, вид у него был агрессивным и крайне нервным. Ситуация начала приобретать совсем плохой оборот, оружия у меня с собой не было - не расчитывала, что придётся встретиться с опасными браканьерами, единственное - это небольшой охотничий нож в кармане штанов, который я использовала больше в бытовых целях, да и формы для заполнения протокола о нарушении тоже с собой не было, непростительная неосмотрительность. Ладно, думаю, чёрт с тобой, приду в другой раз более подготовленной, разворачиваются и выхожу за порог. Выходя вспомнила о карабине и ускорила шаг, чего ждать от неадекватного мужика. Не зря я опасалась, за секунды услышала шаги за спиной, не успела обернуться, как он сзади схватил меня за бушлат, я аж закричала от неожиданности, рванул на себя, накинул руку на шею и стал пытаться задушить. Я сначала пыталась вывернуться, но весовые категории у нас явно были не в мою пользу. В экстримальной ситуации мозг вспомнил про нож в кармане. Его-то я выхватила и резанула со всей дури наобум. Хватка агрессора стала слабее, и я вы вернулась наконец. На его ноге моментально расползалось кровавое пятно, видимо, я задела вену на бедре. Прорав что-то про мать, он сделал несколько шагов и осел на землю. Надо было немедленно зажать рану. Я побежала в дом, дабы найти какой-нибудь материал, чтоб перевязать рану. Порывшись, нашла длинное полотенце, ничего, сойдёт. Затянув, как смогла, ногу страдальца, волоком втащила его в дом и бросила на пол к той куче тряпья: затаскивать на нары не хотелось тратить силы. ''Шина'' тут же пропиталась, он запросто может истечь кровью здесь без скорой квалифицированной помощи. Выбежала из зимовья, нужно было торопиться, на рации наш лесхоз, конечно, не разорился, может случится чудо, и мне удастся спасти этого браконьера, не хотелось бы, чтоб он помер от моих рук. Тут я услышала окрик, обернулась и с удивлением и радостью увидела Лешу, вот кого-кого, а его я здесь увидеть не ожидала. - Ты-то что тут делаешь? Ну ладно, надо скорее помощь привести, тут человек умирает, я его порезала - он напал на меня, - быстро говорила я на ходу, таща за собой Леху. - Нет, погоди, что ты сделала? - переспросил он. - Там что-то не чисто, в зимовье следы крови нашла, надо сообщить в полицию, какие-то странные там браконьеры, пусть разбираются. - Так, если ты его порезала, так тебя же и привлекут, - одернул он меня, когда мы подходили к мосту. - Что, предлагаешь бросить его здесь? Нет, в полицию все равно надо сообщить. Он замолчал и покорно шёл задумавшись сзади. Стали переходить мост, я шла впереди, торопилась, думала о случившемся, как вдруг нога соскользнула, я стала скатываться. Леша как-то помешкавши среагировал, мне даже показалось, что он не хотел хватать меня за руку, чтобы вытащить. Схватив вот-вот, рука соскользнула. В этот момент, словно все исчезло, я падала и не могла поверить, что сейчас плюхнусь в ледяную воду, но это было так. Дыхание перехватило от шока столкновения с холодной водой. Рюкзак за спиной тут же протянул меня ко дну. Вовремя вспомнила про тот самый нож, который я машинально сунула обратно в карман, после того, как угостила им напавшего мужика, этим ножом перерезала одну лямку рюкзака, попутно порезав одежду и свою руку. Из второй лямки выдернула руку, когда судорожно в панике извернулась. Потратила последние силы на то, чтобы всплыть на поверхность. Меня уносило все ниже по течению, мост становился все дальше, и на нем уже никого не было. Я не чувствовала своих конечностей, внутри все сжалось от холода, подгрести к берегу сил не было. "Вот, оказывается, каким будет мой конец!" - моя последняя мысль, прежде чем погрузилась в бессознание, и это было благом, т.к. можно было не чувствовать больше отчаяния и нечеловеческого холода. *** Это было будто тяжёлое пробуждение от долгого сна, когда ты просыпаешься и не можешь понять, где вообще находишься, что с тобой и сколько сейчас время. Открыв глаза, я увидела, что нахожусь в срубленном добротном доме, лежу на кровати, в доме относительно тепло, что уже хорошо. Значит я ещё в этом мире. Я повернулась, вздохнула, попробовала привстать на локтях, во всем теле ощущалась дикая слабость и, вероятно, у меня был сильный жар. Около печи в другом углу дома возилась женщина. Она услышала моё шуршание, подошла, потрогала мой лоб, покачала молча головой и отошла к столу. На вид ей можно было дать от двадцати пяти до сорока лет, круглое лицо, длинные чёрные косы, скорее всего, это была представительница народа манси - местных аборигенов, они хоть и приходили в посёлок в магазин или по своим делам, но все же старались держаться вместе от "белого населения". За годы освоения русскими их земель, за годы советского правления, некоторым из них все же удалось сохранить свою самобытность. Мансийска подала мне кружку с какой-то жидкостью, и помогла сесть. - Где я? Что со мной, - в растерянности спросила я. - Жива, хорошо. Вот пей, - сказала она вместо ответа и слегка улыбнулась. Голос у неё был грубоватый, жидкость горькая и пахла как болотная грязь вперемешку со свежей травой. Я чувствовала такую усталость, будто не валялась здесь чёрт знает сколько времени, а сутки подряд разгружала вагоны с углем, а потом меня пинали десять гопников. Не извиняясь, снова откинулась на подушку. Женщина взяла пустую чашку, и опять отошла к столу. Я лежала закрыв глаза, и думала: Господи, что же это, как же мне плохо. И уже чувствовала тревогу и жалость к себе, даже плакать хотелось от такого своего положения. Моя спасительница, между тем, тихо подошла, и я ощутила лёгкие удары холодной мокрой тряпкой по лицу и услышала ее шепот возле уха, слов было не разобрать. На тот момент мне было все равно на абсурдность ее действий. Но мне почему-то стало легче физически, словно жар спал, и я не заметила, как тут же снова заснула. Проснувшись на следующий день, я чувствовала себя уже легче. Подушка, на которой я лежала, была насквозь пропитана потом, хоть выжимай. В доме никого не было, в чувале (печь) тихонько тлели угли. Надо бы встать, в туалет сходить. Одев развешанную на просушку свою одежду, я вышла из избушки. На улице уже окончательно выпал снег и мороз заметно усилился, зима настала по-настоящему. Слабость все же чувствовалась в теле, да и в груди саднило и хотелось кашлять. Еще хотелось пить. Сделав свои дела я вернулась и присела возле печи, поворошила угли, воды в чайнике не было. Стала рассматривать обстановку получше, надо найти воды. На полу лежала старая медвежья шкура, на веревку у дальней стены были привязаны какие-то мешочки, пучки травы собранные в кучку, на другой стене висела полка с занавеской. Мне стало интересно, что там, и я подошла, только собралась отодвинуть занавеску и посмотреть, но не успела, как вошла эта женщина. - Нет, оставь, - резко сказала она. - Ой, извините пожалуйста. Просто любопытно стало. - Не надо, там моё. - Пить хочется, мне бы водички, - жалобно произнесла я. - Ладно, садись, - продолжила она уже более мягко, - сейчас есть приготовим, тебе есть надо, выздоравливать надо. Мне ничего не оставалось, как сесть за стол и примолкнуть, раз уж так строго. Она возилась с едой, тихонько напевая что-то себе под нос. Потом разлила нам ухи из тайменя и достала простые лепешки из муки. Пока ели познакомились. Она оказалась местной шаманкой и звать её Самар. Она рассказала, что нашли меня их охотники и притащили к ней в павыл (селение манси). Я, в свою очередь, рассказала свою историю, она слушала не перебиваяь, только время от времени голову на бок слегка наклоняла и смотрела на огонёк в чувале. Убравшись со стола, она снова куда-то ушла, а я улеглась обратно отдыхать, набираться сил и обдумывать своё теперешнее положение. Почему Леша меня не вытащил, почему не удержал там, на мосту, ведь я же уцепилась за его руку, может он подумал что я утонула, при этом просто развернулся и ушёл? Мне не хотелось верить в то, что он специально это сделал, и я тешила себя надеждой на то, что он все же искал меня, но я этого не видела, в конце концов, он должен рассказать о произошедшем, тогда меня будут искать или хотя бы мой труп. Хотя прошло уже двое суток, как я здесь. К вечеру пришла Самар. - У вас есть связь с нашим поселком? Как мне отсюда вернуться к себе? - спросила я её. - Тебе уже лучше, но надо ещё подлечиться, не хорошо сейчас долго на морозе находиться. Ничего, скоро приедет Кынлабаз, со стойбища: у него дочь заболела - лечить надо. Я через него попрошу братьев нарты с оленем дать, по Войкане спуститесь, а там через тайгу до вашего посёлка недалеко. Ясно, значит ещё неизвестно сколько мне здесь сидеть. Тем временем Самар поставила чайник, начала готовить ужин. Мне стало неловко, что сижу тут без дела, пока она меня выхаживает, хоть шаманка никогда и не делала мне упреков. - Самар, давай я что-нибудь сделаю, помогу, что ли. - Ну сходи, принеси сохатинки кусочек, там на стене дома достань. У меня ведь сувъяха (амбар) нет. Сделала что надо, достала мясо из ящика прибитого под крышей - это чтобы мыши не добрались. Приготовили, сели есть. - У тебя братья? Далеко ли живут? - спросила я, чтобы разговор поддержать. - Да. Трое. Один в город уехал, учился, да там и остался. Остальные женились, стадо разводят, сейчас на стойбище живут. - А ты сама училась где, почему тоже в город не перебралась? - Училась, в интернате жила. Не нравится мне город: народу много, а каждый сам о себе, здесь мне лучше. Тут моё место. - А замуж тоже не вышла? - Предлагал мне один охотник, ещё когда отец жив был, противный этот охотник был, совсем не нравился. Маме спасибо, она отца уговорила меня не отдавать, сказала шаманить научит, она ведь тоже шаманкой была. Говорила, что духи меня выбрали, отец против этого ничего не сказал. Повезло мне. - Потом Самар откинула косу за спину и сказала: - В городе вот один парень за мной бегал, он тоже не нравился: думал о себе много, я его послала и нос разбила, когда целоваться полез. Тут мы обе рассмеялись. Так мы и жили: Самар своими делами занималась, я помогала по хозяйству, как могла. Впервые в жизни, со времён детства, почувствовала заботу о себе, к ней я испытывала доверие. Лешка тоже проявлял заботу, но делал это как будто в одолжение за моё хорошее отношение к нему, словно просто следовал принятому закону: парень должен ухаживать за девушкой. Да и то я не любила все эти джентельменские жесты, что я, дверь сама себе не придержу - чай не безрукая, или завтрак себе утром не приготовлю. Вообще мне претила вся эта чушь про силу женщины в ее слабости, и прочая "мудрая'' ерунда. У Самар же эта забота проявлялась как-то ненавязчиво, я ловила себя на мысли: мне приятно, что ей не все равно на меня. Можно сказать я к ней привязалась, порой мне даже не хотелось уезжать отсюда, с Самар как-то уютно было. С ней говорили о разных вещах, я чувствовала: ей можно спокойно открыть душу, у неё к тому же было интересное видение. Правда она не всегда отвечала, когда к ней обращалась, поначалу это бесило, потом привыкла к её странностям. Так, например, когда я уже выходила на улицу, наблюдала, как Самар, сидя возле входа на перевернутом ведре, доразделывает тушку рябчика, и как это у нее руки на морозе не мерзнут - загадка, спросила её: - Вот люди все гоняются за счастьем, а поймав нередко разочаровываются, может само счастье и заключается в беготне за ним? - Разве от погони за зайцем станешь сыт? Только измотаешься. - Если так и не поймаешь, тогда зря живёшь, так получается. - А кто тебе сказал, что счастье непременно обязано быть? Вот и бегай за зайцами по лесу. - Но ведь в счастье - это и есть смысл жизни? Вместо ответа она бросила разделённого рябчика в котел и молча пошла ставить кипятить чайник, что-то напевая себе под нос. Однажды Самар рассказала, что ее односельчане нашли в согре (заболоченная местность) обьеденный зверями человеческий скелет, точнее то, что от него осталось. Меня это обеспокоило, т.к. по описанию страшная находка была сделана не очень далеко от того злосчастного зимовья, где на меня напали. А само зимовье, как оказалось, сгорело. Это мне уже совсем не нравится. Нужно скорее возвращаться в поселок, найти Лешку, сообщить в полицию. Вечером пришли люди со стойбища: мужчина с широким круглым лицом и густыми усами и девочка лет восьми. Они о чем-то договаривались с Самар. Потом мужчина указал на меня, и мне показалась нотка недовольства в его тоне. Самар же стала его уверять, он покряхтел и кивнул нехотя. Шаманка подошла ко мне и сказала: - Это Кынлабаз с дочерью. Я сейчас буду обряд проводить, а ты сиди тихо, как мышь, он и так не хотел чтоб ты присутствовала, а куда я тебя в такую метель выгоню. Я согласно кивнула. Было дико интересно посмотреть на настоящую работу шамана. Самар отошла, положила Эви (так звали больную девочку) на середину комнаты на медвежью шкуру. Достала маленький ручной бубен, стала покачиваться и набивать монотонный ритм, сев рядом с девочкой. Под эти звуки она начала шептать какие-то слова, то ли заклинания, то ли что. Потом резко остановилась легла вплотную с Эви, шепот перешёл в песню, песня сменилась завыванием. Мне даже не по себе стало, казалось, что все это действо продолжалось достаточно долго. Затем Самар сжала руки, вскачила, подбежала сзади к голове больной и словно вдула воздух ей в макушку через сжатые руки. Затем медленно, сгорбившись, отошла, сказала девочке: ''Все, встань". А сама села с опущенной головой возле кровати, где сидела я. Так она просидела минут десять, мне даже показалось, что она не дышит, уже хотела ее позвать и тронуть, но все же сдержала обещание стдеть и не высовыаваться. Эви же, как ни в чем не бывало, встала, подошла к отцу, обвила его руку и слегка улыбнулась ему. Через какое-то время медленно встала и Самар, встряхнула голову. Они перекинулись с отцом девочки парой фраз, он отдал ей малицу (верхняя одежда из оленьих шкур) и мешок с какой-то крупой, на этом они простились. После их ухода Самар села за стол и задумалась о чем-то своём. Через какое-то время отсыпала крупы и стала её перебираться, мурлыкая тихонько себе под нос песню с непонятными словами. В общем, стала заниматься обыденными делами. В доме долго не топили и было порядком холодно. Я решила разжечь огонь в чувале. Было приятно ощутить тепло на протянутых к разгорающемуся огню руках, приятно смотреть на будто бы живое пламя, присев рядом с печью. Самар с распущенными косами тихо подошла и села рядом со мной, от неё исходило тепло и это тоже было приятно. Не знаю, что на меня нашло, может я была под впечатлением от сегодняшнего дня, все же не каждый день увидишь такую экзотику, я прижилась к ней и медленно протянулась к её шее с поцелуем. Вблизи от нее пахло жженой кедровой корой, т.к. сразу после ухода гостей она окуривала избу, чтоб очистить жилое помещение от негативной энергии или еще чего, я не особо во всех этих магических штуках разбираюсь. Самар же не сопротивлялась, а наоборот обняла меня за плечи и откинула голову. Поначалу нежные поцелуи становились более страстными. Она обвила меня обеими руками и аккуратно повалила на спину, на медвежью шкуру. Мансийка ростом была поменьше меня, но немного покрупнее. Я стла стаскивать с неё одежду, то же следом сделала и она. Девушка целовала мою грудь, потом взялась тихонько посасывать и прикусывать сосок. Второй рукой приподнята другую грудь и тоже начала водить вокруг соска. Другой рукой скользнула вниз по животу, слегка царарая ногтями, отчего по телу пошли мурашки, ниже к клитору, стимулируя его. Сама же терлась своим об мою ногу. По телу из низа живота разливалось возбуждение. Она наращивала темп не торопясь, чувствовала биение моего сердца и задавала темп соразмерно ему. Я обняла одной рукой её за спину, под светлой кожей чувствовались крепкие мышцы: при таких условиях жизни физичесие нагрузки - обычное дело. Второй рукой сжала жёсткие волосы на голове шаманки. В конце концов, на пике удовольствия, по телу прошла дрожь, ноги свело судорогой, я громко простонала закончив оргазмом. Она обняла меня за талию, как кошка потерялась лицом об мою щеку и поцеловала в губы. Я немного опустилась, обвила ее ногами, нащупала её промежность, большим пальцем стала массировать клитор, не спеша указательным и средним проникла внутрь вагины, чтобы задействовать и внутренний клитор тоже. Она зажмурилась, дернулась всем телом и тоже кончила, обняв меня крепче, и подложила ладонь мне под голову, прижавшись щекой к моей щеке, прильнула всем телом. Метель снаружи дома превратилась в неистовый буран, были слышны завывания ветра, бешено гонявшего суровый мороз вперемешку с колким снегом. Песцы прячутся в норах, рябчики зарываются в снег, белки пережидают зимнее ненастье в своих гнездах, и меньше всего хочется оказаться сейчас в такую лютую непогоду в тайге за стенами тёплой избы, там, где ты нашла ту, с которой хорошо не только душевно, но и физически. Лешка тоже, вроде как, старался быть хорошим, нежным любовником, но получив своё, считал долг выполненным. Первый мой опыт вообще был неудачным: не принёс ничего кроме боли и чувства неловкости после. С Самар же все было по-другому. Она словно чувствовала моё тело и слышала мою душу. Когда после ужина мы сидели, она шила за столом, я спросила: - Эта девочка Эви, чем она болела? - У неё душа потерялась, надо было её найти и вернуть, - ответила Самар не откладывая шитье. - А как это она у неё потерялась? - Увидела, как их щенка чужой пес разорвал - испугалась сильно. Душа потом блуждать стала. Эви ничего не ела, не спала, печальная была, как сама не своя ходила. Я нашла её в мире духов и вернула. Теперь ей легче. Через день приехал брат Самар на нартах, запряжённых двумя оленями. Они поговорили друг с другом, ему тоже за чем-то понадобилось в поселок, меня отвезет, заодно и свои дела решит. Отойдя, она отдала мне ту малицу, которую подарил за лечение дочери Кынлабаз, мороз был сильный, а моя одежда не подходила для долгого переезда в мороз. - Спасибо, я ещё вернусь, отдам обратно, - пообещала я. Я знала, что вернусь не только с целью отдать её вещь и чем-нибудь отблагодарить свою спасительницу. - Хорошо, приезжай. Подождем, - ответила она с лёгкой улыбкой и обняла меня на прощанье. Буран уже давно прошёл, и солнце слепило глаза, отражаясь от снега на льду реки, по которой мы ехали, так, что приходилось их прикрывать. Олени бодро побежали под окрики своего погоньщика, он вел их быстро, но аккуратно. Морозный воздух обдувал лицо, дыхание захватывало от холода, нарты подпрыгивали на неровностях реки. Наконец я прибыла в родной посёлок, после того, что пришлось пережить, мне удалось все же вернуться живой и относительно здоровой. Но это ещё не все, что мне выпало перенести. Мое возвращение оказалось неожиданностью для всех. Лешка, как оказалось, вернувшись в тот несчастный день рассказал, что сам видел как я упала в реку, что он пытался меня вытащить, но меня унесло течением. Ну да, спасал он меня, как же. Мой труп пытались искать, не найдя решили, что все же далеко унесло течением, а там уже и морозы ударили, лёд на реке встал и искать дальше никто не решился. Потом Леша спешно уехал в город, ничего никому не сказав. Я рассказала о всем, что произошло в полиции, о найденных манси останках. Их нашли, отвозили на экспертизу в город. Там, по вдавленным костям черепа и следу от острого предмета на реберной кости определили, что бедолага умер не своей смертью. Также установили и личность погибшего по зубам, им оказался Николай, муж Ларисы. А в сгоревшем, точнее подожженном, зимовье обнаружили ещё один обгоревший труп - это тот человек, которого я порезала. Нашли Лешу в городе, сейчас его привлекли пока как свидетеля, но следствие подозревает его в причастности в убийстве Ларискиного мужа. Якобы они с Колькой и тем сгоревшим взялись промышлять незаконной охотой. Сидели у себя, выпивали, поссорились и в пьяном угаре убили Колю, труп вынесли в тайгу в надежде, что звери растащат тело, а зимовье Лешка поджег вместа с тем браконьером, расчитывая обставить это как несчастный случай, чтобы следы преступления окончательно уничтожить. Меня тоже таскали на допросы. Леша же, узнав что я жива не то чтобы не обрадовался, а даже как-то испугался. Видимо боялся, что я расскажу чего лишнего. Боже мой! Я ведь ещё Ларису упрекала, что она в людях не умеет разбираться, я сама-то не лучше оказалась. Лариса, кстати, после смерти мужа решила таки уехать обратно в Тюмень. Она и мне предлагала, но вернуться снова за бухгалтерскую канитель, суете и толпе народа - ну уж нет. А после всех разборок я арендовала "Буран" и поехала в селение к Самар. Все это время она не шла у меня из головы, не было дня, чтобы я не вспомнила о ней, будто-бы нашла в ней что-то родное, близкое чувство я испытывала, пожалуй только к матери. Меня тянуло к ней больше даже духовно, словно она все понимала, что творится у меня в душе. Дорога не близкая, снег ещё не такой устойчивый, как в феврале, приходилось вести осторожно, подолгу преодолевать расстояния стоя. Нужно было обходить наледи и не дай Бог не попасть в пустолед с тяжёлым снегоходом и лёгкими нартами с палаткой и остальным хламом, было бы иронично тонуть еще раз. Расстояние большое, и нужно делать остановки, дабы согреться, отдохнуть и перекусить. Ладно хоть температура была не очень низкой: не было даже и тридцати градусов. Кое-где на снегу попадались дорожки заячьих следов, вспорхнула стайка рябчиков, пролетела вдоль берега и расселась в тальнике. Холодный ветер обдувал открытые участки лица, но от езды, не дававшей надолго расслабиться и потерять концентрацию внимания, было тепло. Самар встретила меня радостной открытой улыбкой. Я привезла ее малицу и прикупила кое-что из еды в магазине. И мы, пошли к ней пить горячий чай, греться, делиться новостями, как добрые подруги, но я надеялась, что мы станем больше, чем просто подруги. - Все таки приехала, в такую даль, - с шутливым укором заметила она. - Ага, я просто не могла не приехать. Слушай, может мне остаться здесь с тобой. Я человек не привередливый, если надо научусь чему надо. Или ты бы сама не хотела к нам в посёлок переехать? Самар, немного помолчав, вздохнула и произнесла: - Люди из павыла все больше уезжать стали, скоро совсем никого не останется. Братья переезжать со стойбища тоже хотят, меня с собой зовут. И мне тоже переезжать надо. А у тебя свой путь, своя жизнь. Жила ты без меня раньше, тебе жить и дальше надо. - Жила, да. - хмыкнула я. - Чуть не сдохла от такой жизни, если бы не ты. - Кто знает, может и не сдохла бы. Ты сильная взрослая женщина, а привязчивая, как ребёнок. Ничего, зато людей узнала, какие они быть могут, - ответила она и положила руку мне на плечо. Обратно я ехала по своим следам, внутри у меня была пустота и обида. Обида на такую разнесчастную судьбу. Это же несправедливо! Хотя, как часто вы видели в этом чертовом мире справедливость. Я неслась одна по замерзшей реке в белом холодном простоте Сибири, и на глаза наворачивались слёзы не только от мороза. Итак, осталась я тут в тайге, в богом забытом поселке одинешенька: без парня, подруги, без Самар. Ну да ладно, вернёмся к тому, с чего начали. Да, жить дальше надо, что поделаешь.