Во всем виноват Новый Год

- Ты просто не представляешь, что Крис и Тао творили на сцене, - почти смеясь, рассказывает Хань, - мне так неловко еще не было. Я как будто подглядывал к ним в комнату. Вообще никакого стыда. В конце фразы хен все-таки взрывается смехом, заставляя Сехуна поморщиться. Его голова лежит на столе, телефон покоится на щеке и ухе, грозясь сползти, но парню так лень поправлять его. Ему в принципе лень говорить и двигаться, потому что вредные сонбе напоили его шампанским, да и концерт, несмотря на обрезанное выступление, был не из легких. Слишком много внимания к Сехуну, слишком много лишних прикосновений и слов. Слишком много Мамы и Хистори. Они как будто буксуют на месте, совершенно не двигаясь вперед. Из полусонных мыслей его вырывает звук собственного имени. Он хочет ответить, но признаваться, что прослушал все, что сказал ему хен, не хочется. - Сехун-а, - шепотом зовет хен еще раз, - спишь? Сехун продолжает молчать, судорожно соображая, как же лучше поступить. Отвечать и говорить, что он не спит спустя столько минут, будет странным. Говорить, что уснул – неловко, а что отходил или отвлекся – обидно для хена. Тот молчит еще некоторое время в ожидании ответа, а потом тихо и устало вздыхает. - Спишь, - утверждающе шепчет Хань, - правильно… Ты устал, наверное. А я тебя так и не поздравил. С Новым Годом, Сехун-а. Сехун задерживает дыхание от нежности, сквозящей в голосе хена. Ему хочется ответить, поздравить старшего в ответ и сказать, что он соскучился даже за пару дней разлуки. Но из-за своей глупости он проворонил этот шанс. Хен снова замолкает на некоторое время, а потом говорит еще слышным шепотом. - Я люблю тебя, Сехун. Надеюсь, в этом году мне хватит духа признаться тебе, - Лухан горько хмыкает, а потом звонок обрывается. Сехун лежит на столе, не двигаясь и пораженно разглядывая стену шкафа. - Хен только что признался мне в любви? – парень убирает телефон от уха и поднимает голову над столом, разглядывая темный дисплей. От внезапной вибрации и громкого звонка Сехун вздрагивает и выпускает аппарат из пальцев. Тот скользит по столу и падает на пол, освещая его синеватым светом. Парень сползает со стула и протягивает руку к телефону, никак не решаясь его поднять и ответить на звонок. Но тот продолжает звонить, отображая на экране фотографию Луханя. - Хен, - чуть дрожащим и хриплым голосом спрашивает Сехун, прикладывая, наконец, трубку к уху. - Кажется, ты уснул, пока мы говорили, так? – уточняет Хань. - Да, - выдыхает Сехун и почти ощущает облегченный выдох в трубке. - Хотел разбудить тебя, чтобы ты не спал на столе. И смой макияж, а то знаю я тебя, - смеется хен и добавляет, - спокойной ночи, Сехун-а. Увидимся завтра, я прилечу к обеду. - До встречи, хен, - тихо отвечает Сехун и запоздало добавляет, уже слыша гудки в трубке, - с праздником, Лу-хен. Сон снимает, как рукой. Парень поднимается с пола, опускает телефон на стол и направляется в ванную. Он делает все на автомате, с совершенно пустой головой, стараясь даже не думать о том, что сказал ему Лухан несколько минут назад. Чуть позже парень лежит на кровати, смотря в потолок, тело ломит от усталости, но стоит закрыть глаза, как в голове появляется лицо Луханя. Тот выглядит потерянным и грустным, и Сехуну тоже становится не по себе. Он любит хена. Но его любовь, скорее всего, отличается от того, о чем говорил хен. Парень крутится на кровати, пытаясь прогнать эти мысли, но образ грустного Ханя никак не отпускает его. Старший устало улыбается уголками губ, чуть приподнимая брови, а у Сехуна сердце обливается кровью. Он готов выть от ужаса, видя хена таким. Ведь он может что-то сделать, убрать эту печальную улыбку с его губ, избавить от этой тоски в глазах. На грани сна Сехун думает о том, что мог бы обнять хена крепко-крепко и сказать, что он постарается. Что именно он постарается, парень пока не понимает, но он готов сделать что угодно, лишь бы хен снова улыбался. Лухан в его полусне хитро улыбается и закусывает губы, проводит по ним языком, следя за Сехуном из-под полуприкрытых век. Это смущает, кровь приливает к лицу, заливая его красной краской, а в животе словно кто-то копошится, задевая нервные окончания и посылая импульсы тягучего удовольствия. Сехун глухо стонет и переворачивается на живот, утыкаясь лицом в подушку. Так настойчивый образ старшего, наконец, оставляет его и позволяет провалиться в легкую дрему. В голове крутятся какие-то неясные картины, обрывки прошлых разговоров, жесты и слова, которые раньше не имели смысла, а теперь наваливаются на Сехуна, обретая вес. Он спит беспокойно, крутясь во сне по кровати, все сильнее запутываясь в одеяле, которое буквально душит его. Когда терпеть жар и духоту уже нет сил, парень открывает глаза и понимает, что проспал от силы пару часов. На улице стоит звенящая тишина, только начало светать, снег красиво кружится в свете еще непогасших фонарей. Оборачиваясь, он понимает, что лидер так и не пришел ночевать, оставшись с сонбе праздновать западный Новый Год. Сехун протягивает руку к телефону, шарит по тумбочке в поисках наушников и чуть улыбается, когда, наконец, находит. Тихая спокойная музыка и мягкий голос успокаивают парня. Все, что крутилось в голове, потихоньку уходит, освобождая место для более радужных мыслей. Любимый хен признался ему в романтических чувствах, не конец света, а очень даже наоборот. Сехун всегда хотел, чтобы они с Луханем были самыми близкими людьми друг для друга. И пусть его желание сбылось немного не в том виде, которого он ожидал, так оно и к лучшему. Женский пол с подростковых лет пугал Сехуна, а с Ханем ему страшно не будет. Хен всегда понимает его с полуслова, всегда готов помочь и поддержать. Он старше и опытнее. - Опытнее… - одними губами произносит Сехун и отчаянно краснеет. Об этой стороне он подумает как-нибудь в другой раз, а еще лучше поговорит об этом с хеном, когда они во всем разберутся. С этими мыслями он засыпает во второй раз. - Соня, вставай, - тихий голос и щекочущее чувство на щеке настойчиво проникают в сон Сехуна. Он недовольно морщится и пытается отвернуться, но его голову тут же удерживают на месте. – Нет, нет, дорогой мой, не выйдет. Просыпайся. Сехун что-то недовольно мычит и разлепляет глаза. Цветное пятно перед ним медленно приобретает очертания человека. Парень моргает пару раз и понимает, что над ним нависает Хань, удерживая его лицо в ладонях. - Хен, - мямлит Сехун, тут же заливаясь краской, воспоминания о признании, да и странные сны еще свежи в памяти, - хен, я… - Что это с тобой? Не простудился? – с легкой тревогой спрашивает старший и наклоняется, чтобы прикоснуться губами ко лбу Сехуна. Тот крепко жмурится и в тот момент, когда губы Луханя легко целуют младшего в лоб, крепко обнимает его за шею, притягивая к себе. - Что? – тихо спрашивает Лухан, прижимаясь щекой к щеке Сехуна. – Что ты делаешь? - Хен, - сбивчиво шепчет младший, - хен, я тоже… тоже тебя люблю. Я буду стараться понять, правда. Лухань на несколько секунд задерживает дыхание, боясь пошевелиться. Он не понимает, что происходит сейчас и почему Сехун говорит такие вещи. Он так долго не видел все попытки Лухана показать его настоящие чувства, а тут вдруг прозрел? Или это что-то другое? От этой мысли парню становится до ужаса страшно, он попросту боится принять желаемое за действительное. - Сехун, - осторожно начинает старший, - ты еще не проснулся? Я тоже тебя люблю, диди, но что за приступы нежности с утра? - Но я, я думал, ты тоже… - младший выпускает Луханя из объятий и медленно садится, смотря на него во все глаза. А потом чуть опускает голову, еле слышно хмыкая, - неважно, забудь, я плохо спал ночью, хен. У обоих в голове крутится почти безразличное “брат”, слово ранит, проходясь по внутренностям, будто наждачная бумага. Сехун отворачивает к окну, а Лухан встает с кровати и идет к двери, кидая напоследок: - Не спи долго, диди, я хотел с тобой погулять сегодня, хорошо? - Хорошо, хен. Хань осторожно закрывает за собой дверь и еще некоторое время стоит рядом с ней, вслушиваясь и машинально поглаживая гладкую деревянную поверхность. Слишком поздно до него доходит, что, похоже, Сехун был серьезен. И это было то, чего он ждал больше всего на свете, но в решающий момент струсил и отступил. - Вот дурак, - тихо говорит он. - Кто дурак? – спрашивают у него за спиной голосом Криса. Хань резко разворачивается и почти утыкается носом в грудь своего лидера. - Твою мать, Ифань. Я от страха чуть не помер, чтобы ты знал. - Так кто дурак? – чуть приподнимая брови, интересует Крис. Лухань колеблется. Он доверяет лидеру, но даже себе сложно признаться в том, что он поступил, как последний дурак, а уж другому человеку и подавно. Он растерянно смотрит на Криса из-под челки, а потом вздыхает и начинает говорить, опустив голову и рассматривая свои идеально белые носки. - Помнишь, я говорил, что мне нравится один человек? - Помню, - отвечает Крис и аккуратно приобнимает парня за плечи, направляясь в сторону их комнаты, - давай, не будем разговаривать в коридоре. Лухань кивает и послушно идет за ним, все также не поднимая головы. Почему-то ему кажется, что он совершает ошибку, рассказывая о чувствах к Сехуну, но обратной дороги уже нет. - Так вот, - продолжает он, как только дверь комнаты закрывается, - только что, он признался мне в любви. - Он? - Ну да, - Хань испуганно поднимает голову, - он, человек, в смысле. - Ах, ну да, - усмехается Крис и садится на кровать, приглашающе проводя по покрывалу ладонью, - то есть, то, что ты стоял минут 20 со скорбным лицом у двери Сехуна, мне ни о чем сказать не должно? - Н-нет, - заикаясь, выговаривает парень и буквально падает рядом с Крисом, чуть не отдавив ему ладонь, - мы же с Сехуном как братья. - Удобная отговорка. Так что произошло после того, как он признался тебе в любви? - Я сказал ему тоже самое… Про братьев, в смысле, - Лухань тихо подвывает на последнем слоге и закрывает лицо руками, - ну я осёл. - Осёл, - соглашается Крис и ободряюще хлопает одногруппника по спине, - хотя думаю, еще не поздно вернуться к нему в комнату и все объяснить. - Да, наверное, ты прав, - Лухань встает с кровати и неуверенно идет к комнате Сехуна, стоит несколько минут у двери, а потом разворачивается и идет на кухню. От неуверенности пересыхает в горле, а ладони, наоборот, становятся влажными. Не самое лучшее состояние для признаний в любви. Он возвращается к двери через полчаса и легонько толкает ее, заглядывая внутрь. Сехуна нет. Лухань обходит общежитие, заглядывая во все комнаты, и находит парня в комнате Чонина. Младшие не замечают его. Сехун лежит на животе, уткнувшись лицом в подушку, а Кай лежит рядом на боку и легко водит пальцами по чужой пояснице. Хань не видит его лица, но он готов поклясться, что никакой невинности на нем сейчас нет, что заставляет его буквально скрежетать зубами. - Я все еще не понимаю, в чем проблема, Сехун, - усмехается Чонин, поглядывая на отражение хена в окне. Он прекрасно его видит, но старшему об этом знать совершенно не обязательно, - у тебя всегда есть я. Ханя буквально передергивает от интонации Кая, он видит, что Сехун тоже вздрагивает и, судя по возне на кровати, поворачивает голову. Он слышит неразборчивый шепот и готов взвыть от невозможности услышать, о чем они говорят. Одна мысль о том, что Чонин имеет какие-то виды на его макнэ, коробит парня, а воспоминание о том, что всего лишь час назад у него был шанс на взаимность, вызывает желание разбить голову о стену. - Спасибо, Чонин, - слышит Лухань и быстро закрывает за собой дверь, потому что Сехун начинает подниматься с кровати. Он почти бегом возвращается в их с Крисом комнату и с разбега падает на кровать, копирую недавнюю позу младшего. Его берет неконтролируемая злость. Еще час назад Сехун говорил ему, что влюблен, а теперь валяется на кровати с Чонином, принимая его двусмысленные предложения. Он переворачивается на спину, бросая быстрый взгляд на дверь, и с силой бьет кулаком по кровати. - Черт возьми. Ты у меня попляшешь, О Сехун. - Лухань, кажется, разозлился, - усмехается Чонин, когда Сехун выползает из его кровати. - А ты, кажется, и рад стараться, - передразнивает его макнэ и нервно поправляет футболку, все еще чувствуя пальцы друга на своей спине, - я не хочу его злить, я хочу, чтобы он ревновал. - Ты странный, Сехун, знаешь? Еще вчера вечером ты пел мне песни о том, как бы ты хотел, чтобы вы с Луханем были братьями, а сегодня строишь планы по его соблазнению. - Я… - парень запинается, чувствуя, как щеки предательски краснеют, - вчера я не знал того, что знаю сегодня. И, кажется, в первую очередь про себя. Во всем виноват Новый Год. - Конечно, - смеется Чонин и тоже встает с кровати, подходя к Сехуну и обнимая его за талию, - ну что, пойдем злить Лу-хена дальше? - О, прекрати, - тяжело вздыхает младший и ударяет друга по рукам, - это ни разу не смешно. Я пойду, скажу ему, что ухожу с тобой. - Удачи. Сехун выходит из комнаты и плетется к комнате Ханя, пытаясь совладать со своим лицом. Парень отчаянно пытается понять, почему хен пошел на попятную и перевел его признание в шутку. Сехуну тоже нелегко было решиться и, может его решение было поспешным, он ведь был серьезен. Если бы Лухань принял его всерьез, Сехун бы постарался понять его чувства и ответить на них. Он подходит к двери и тихо стучится, почти тут же заходя внутрь. - Лу-хен? – парень лежит на кровати и не реагирует на слова младшего, - Лу-хен, ты спишь? - Нет, - резко отвечает тот и садится на кровати, - что ты хотел? - Я, - Сехуну неуютно. Он не привык, чтобы хен разговаривал с ним так резко и зло, - я ухожу с Чонином. Давай прогуляемся в другой раз, хорошо? - О Сехун, - шипит Лухан и медленно поднимается с кровати, делая шаг к парню, - тебе не кажется, что ты переходишь все границы? - Что? – тихо переспрашивает тот, начиная внутренне закипать. – Это я перехожу все границы? - Как ты можешь быть таким, Сехун? – усмехается Хань, подходя все ближе. – Сегодня один, завтра другой, так? Когда ты успел стать таким? - Что? – снова переспрашивает Сехун, с изумлением смотря на хена. – Ты сошел с ума, Лухань? Что ты несешь? - Наверное, раз в тебя влюбился, - огрызается страший и толкает макнэ в грудь. Тот отступает на шаг и с грохотом налетает спиной на дверь, смотря на хена исподлобья. - Эй, у вас там все в порядке? – слышится из-за двери голос Чонина. - Пошел вон, - рявкает Лухань, продолжая испытующе смотреть на парня перед собой. - Лу-хен, - удивленно произносит Чонин и толкает дверь, заглядывая внутрь и заставляя Сехуна сделать шаг вперед. - Я. Сказал. Тебе. Не. Лезть, - по словам проговаривает Лухан, подходя вплотную к темноволосому парню. Он резко бьет его раскрытой ладонью в лоб, выталкивая из комнаты, и захлопывает дверь, проворачивая защелку. Хань некоторое время стоит спиной к Сехуну, а потом поворачивается и тихо произносит, - а теперь давай начистоту. Что происходит? Сехун поднимает глаза на хена и видит ту самую улыбку, печальную и усталую, из сна, который он видел накануне. Он сглатывает комок в горле и закрывает глаза, пытаясь успокоиться, потому что в груди все сжимается от непонятного чувства. - Сехун? – старший подходит к младшему, легко дотрагиваясь до его груди. Тот вздрагивает и открывает глаза, встречаясь взглядом с хеном. - Хен… - тянет Сехун, обхватывая пальцами запястье Ханя, - хен… Я ведь сказал правду. Почему ты сбежал? Хен, я правда люблю тебя. Может быть, не так, как ты. Но я хочу тебя понять. Хочу принять это. Я хочу быть с тобой. Последние слова Сехун почти шепчет, умоляюще вглядываясь в глаза хена. Он хочет сказать еще многое, но старший чуть улыбается и, освобождая свою руку из цепких пальцев, обхватывает макнэ за шею, притягивая к себе. Сехун машинально кладет руки на талию Луханя, делая еще шаг, чтобы оказаться максимально близко. - Сехун, - теплое дыхание хена у уха вызывает мурашки по позвоночнику, и Сехун чуть сильнее сжимает руки на чужой талии, - прости меня, что я такой трус. Пальцы Ханя медленно перебирают волосы на затылке макнэ, и это, наверное, самое волшебное чувство, которые тот испытывал в своей жизни. Пальцы постепенно перебираются с затылка на шею, аккуратно поглаживая вмиг ставшую чувствительной кожу. Лухан улыбается в изгиб шеи Сехуна, чувствуя внутри что-то схожее с радостью ребенка, получившего в подарок на Новый год то, что он давно хотел. - Но за Чонина ты мне должен. У меня хорошая память, Сехунни, - низко шепчет Хань, с удовольствием отмечая, как макнэ чуть-чуть прогибается в спине, прижимаясь к нему сильнее. А уж когда Сехун сам, хоть и неуверенно, прижимается губами к его шее, восторгу Луханя нет предела. Определенно, этот Новый Год начинается просто замечательно.