По ту сторону книжных страниц

Это была одна из тех редких историй, о которых можно четко сказать, с чего они начались. А началось все с того, что троих тринадцатилетних друзей, будущих шестиклассников, во время августовской отработки в школе пригласили в библиотеку и попросили составить календарь приключенческой литературы. То есть отметить, с каким месяцем у них ассоциируется та или иная приключенческая книга — зарубежная и отечественная. — Ну, календарь так календарь. Могло быть и хуже, — философски пожал плечами один из них, темноволосый и сероглазый паренек по имени Славка, и бодро спросил. — Ну что, друзья-товарищи, с чего начнем? — Так с января, вестимо! — деловито отозвался его друг, русоволосый крепыш Гаврила. — Что у нас там в январе? Снег, мороз, зима в разгаре… Арктику, что ли, припомнить? Что там про нее писали? — Жюль Верн, помнится, в «Путешествии и приключениях капитана Гаттерасса» рассказывал о путешествии к Северному полюсу. Сойдет? — уточнила их напарница, белоголовая девочка по имени Алька. — А-а, припоминаю! «Северный полюс, улица капитана Гаттерасса, дом с террасой направо, полярная земская управа»! — пошутил Гаврила и махнул рукой. — Не обращайте внимание, «Кондуит и Швамбранию» перечитывал. Ладно, пусть будет Гаттеррас. А наши что, не писали? — Но-но-но, не обижай наших! — возмутился Славка и затараторил. — Вениамин Каверин — «Два капитана», про переход севморпутем и про полярных летчиков — раз, воспоминания Отто Юльевича Шмидта — два, воспоминания об экспедиции Седова — три, воспоминания штурмана Альбанова — четыре, мемуары челюскинцев — пять, мемуары папанинцев и спасавших их летчиков — шесть, если пораньше — возьми любой роман про путешествия Семена Дежнева, про освоение Камчатки, Чукотки, Аляски… Мне продолжать, или хватит? — Молчу-молчу, — замахал руками Гаврила. — У нас вообще-то как бы приключения были, а не история освоения Арктики и Антарктики, так что берем Каверина. Дальше февраль. Февраль — снега, бураны, не то, чтоб очень холодно, но снежная слепота пристает за милую душу. Кого брать будем? — Джек Лондон, вестимо! — фыркнула Алька. — Вы помните, как в «Любви к жизни» человек по снежной пустыне полз? Про него потом еще Мересьеву в «Повести о настоящем человеке» рассказывали. Ну, а «Белый Клык» — чем не приключения? Там и индейцы, и собачьи бои, и дикая природа, и золотоискатели — полный набор! Хотя тогда и «Зов предков» надо брать, там ситуация зеркальная… — Добро, беру томик Джека Лондона. Наших что? Только мемуары не называйте больше, ладно? — Без мемуаров так без мемуаров. Обручев Владимир, «Плутония», — ответил Славка и, подумав, добавил. — И его же — «Земля Санникова». Тут тебе и приключения, и этнографическая справка, и даже путешествие в далекое прошлое родной планеты. «Затерянный мир» Конан-Дойля отдыхает, «Путешествие к центру Земли» Жюля Верна — тоже. Я про кино молчу, потому что не видеть его ты не мог физически, так что пиши и не отвлекайся. Что там дальше? — Март там дальше, — подхватила Алька. — Весна, весна! И все ей радо. Травка зеленеет, солнышко блестит, ласточка с весною в сени к нам летит. Кто написал? Маршак, вроде? В «Двенадцати месяцах»? Ну да неважно. Короче, надежды на лучшее, весенние каникулы, и очень хочется куда-нибудь испариться вместе со снегом. От контрольных подальше. — Ну так и испаряйся! Например, в кругосветку, — предложил Гаврила. — Хочешь? С «Детьми капитана Гранта» жюльверновскими? По Америке и Австралии пешочком походишь, от каторжников побегаешь, на горящем дереве в наводнение по кишащей кайманами речке покатаешься… Что там еще? А, от туземцев-людоедов сбежишь, в когтях кондора полетаешь… Глядишь, и домой захочется! И контрольные слишком близко к сердцу принимать перестанешь. — Спасибо, ты настоящий друг! — отвесил поклон Славка. — Ну, а наши-то писатели подобрее к нашим ровесникам, а? Они их не так сильно мучают? — Ну, как сказать… — вздохнул Гаврила. — Владислава Крапивина почитай. «Дети синего фламинго». Книжка изумительная, на одном дыхании читается. Там один тоже сбежал — на пару деньков, в сказку попасть хотел, остров Двид от гнета подлого Ящера спасти. Ну, в сказку-то он попал, да только выбираться оттуда… В общем, Ящер оказался спрутом, мало того, что гигантским, так еще и железным, а его за покушение на эту милую животинку к отсечению головы приговорили. Спасибо, Птица, как раз синий фламинго, его прямиком с казни утащила и к ребятам, сбежавшим из города, где все эмоции запрещены, а дети сразу становятся взрослыми хорошо за тридцать, унесла. Их там, правда, в этой крепости едва не взорвали, но это уже детали. Почитай — не пожалеешь. Кстати, идея с кинжалом классная. — «Королевство кривых зеркал» забыли, мальчики! — добавила Алька. — Его Виталий Губарев написал. Там одна девочка тоже приключений захотела, ну и попала в зазеркалье, где вместе со своим отражением город спасала. Там тоже интересного много — одни поиски ключа чего стоят! Ну да ладно, «Дети синего фламинго» пусть будут. Что там дальше — апрель? Ну, так это ж день космонавтики! Что там у нас про космос, из научной фантастики? — Что-что… «Звездные войны» Джорджа Лукаса не предлагать? — уточнил Славка. — Ладно, согласен. Это кино больше, хотя книги тоже есть. Мне, например, нравится, как пишет Эдмонд Гамильтон. «Звездные короли», например. Там наш современник, американец, поменялся телами с принцем одной из планет далекого будущего. Хотели на пару суток поменяться, а у них там большая война началась, этого современника в измене обвинили, его главный злодей — генерал из соседней галактики — похитил и пытался большую военную тайну выведать, а потом он сбежал и вынужден был армией командовать, да еще и влюбиться успел! Короче, интрига понакручена ой-ой-ой какая! Читал, не отрываясь. А наших кто перечислять будет? — А что их перечислять? — удивилась Алька. — «Плеск звездных морей» Войскуновского и Лукодьянова, «Каллисто» Мартынова, «Аэлита» Алексея Толстого… Много их на самом деле. Главную нашу эпопею о будущем вы же и так назовете! Все на ней выросли. Кир Булычев же! Цикл об Алисе Селезневой. Ну не говорите, что забыли! «Птица-говорун отличается умом и сообразительностью!». — «Держим курс к системе Медузы», — добавил Славка. — Алиса, миелофон у меня! — трагическим шепотом произнес Гаврила, и все трое рассмеялись. — А скруллей мы так и не поели… — тяжело вздохнула Алька и, улыбнувшись, мечтательно произнесла: — Слушайте, ведь сколько лет прошло, а книжка-то не устарела. И понять бы еще, почему… Может, потому, что уж больно герои красочные и люди хорошие? А мир-то там какой был создан! Хочешь — во времени путешествуй, хочешь — в пространстве, врагов по сути и нет-то больше, наука почти всемогуща, люди такие… И техника далеко за гранью фантастики. Пожить бы так, а… Не отказались бы? — Да кто ж откажется… Ладно, давайте дальше, — закончил дискуссию Славка. — Май. День Победы, товарищи. От этого никуда не денешься. Героики там хоть отбавляй, а вот приключения… Я даже затрудняюсь сказать. А вы? — Только Великую Отечественную берем? — уточнил Гаврила. — Если нет, то по Гражданской — «Зеленый фургон» Козачинского — очень даже приключения. Гайдар, который Аркадий, — и «Тимур и его команда», и «РВС», и «Школа», и много-много чего еще — сплошные приключения. А вот Великая Отечественная… -«Васек Трубачев и его товарищи» Валентины Осеевой? — предложила Алька. — Первая часть — самые настоящие приключения наших ровесников конца тридцатых годов! Там и походы, и ссоры и перемирия, и игры в разведчиков, и расследование пропажи мела… Во второй части они же ведь и партизанам помогают, и в то же время уйма мелких и крупных происшествий! «Сын полка» опять же. «Повесть о настоящем человеке„Бориса Полевого? Ой, еще ведь ‚Чижик — птичка с характером‘ Валентины Чудаковой, про пятнадцатилетнюю девчонку, которая на фронт сбежала, а в семнадцать уже взводным была! Такая смесь получилась и страшного — и смешного, и наивного и мудрого, и такого немыслимо, невероятно светлого, что ли… Почитаешь — и жить хочется. Вот правда. Слушайте, приключения — это вообще что? Экстремальная ситуация, так? Необычные люди, необычные происшествия, все, что нельзя считать обыденностью. А война — это уже приключение. Хотя ну их, такие приключения, куда подальше… Без них оно как-то лучше… Давайте дальше, а? — Погоди. Куда дальше? — удивился Славка. — Зарубежных-то книг мы не выбрали! Хотя ладно, шут с ними! Дальше июнь. А июнь — это лето, каникулы и полная свобода действий! И хочется удрать куда-нибудь к черту на кулички, чтоб никто никогда не нашел! — Ну, удрать куда подальше — это можно, — заметила Алька. — У Александра Волкова в цикле ‚Волшебник Изумрудного города‘ шесть книг героини — то Элли Смит, то сестренка ее, Энни, — в Волшебную страну сбегают. И каждый раз возвращаются. Страна вообще интересная, и друзья у них обеих там замечательные… Да только уж очень беспокойные. И вечно у них там что-то случается. Берем? — Кстати, я тут недавно такую книгу прочитал! — мечтательно протянул Славка. — Корнелия Функе написала, ‚Чернильный мир‘ серия называется. Так вот, был там такой переплетчик по имени Мо, так он мог из любой книги в наш мир что угодно вычитать. Только взамен что-то туда вчитывалось. В его случае на десять лет в книге оказалась его жена, а в нашем мире — несколько персонажей той книги, которые все ее экземпляры уничтожать стали. Пришлось самого писателя искать. А потом они всей дружной командой в той книге очутились, переплетчика за местного Робина Гуда приняли, и началось… В общем, все три книги читаешь так, что за уши не оторвать, настолько сюжет захватывает. Берем? — Берем-берем, улыбнулся Гаврила. — А дальше у нас июль. Жара, солнце печет и хочется одного… — КУПАТЬСЯ! — хором закончили все трое. — Значит, что берем? Море, солнце и песок? Необитаемые острова, что ли? — уточнил Славка. — Зачем? — удивился Гаврила. — Парусный флот давай! Ой, ребята, я тут мемуары Ивана Федоровича Крузенштерна о первой кругосветке читал — это вещь! А еще о путешественниках — ‚Из города на Неве‘ хорошая книга. И Магидовичи шикарные ‚Очерки по истории географических открытий‘ оставили. Жаль, эту книгу уж не достать нигде, не переиздавали давно. Но это ведь не приключения, так? Значит, берем художественное. Кто у нас спец по парусному флоту? — По парусному — двое их, — встряла в мужской разговор Алька. — Либо цикл Форестера про Горацио Хорнблауэра, либо ОʼБрайана — про ‚Хозяина морей‘. А по морям в целом — все тот же Жюль Верн и его капитан Немо. ‚Двадцать тысяч лье под водой‘ книжка называется. Кругосветка в морских глубинах на подводной лодке, построенной аж в 1860-е годы. Да еще и с тремя пассажирами, которых за борт смыло и которые так и норовят куда-нибудь сбежать. Ну что я могу сказать? От жары помогает. И красиво там, знаете ли, под водой-то! А уж когда их под Антарктидой чуть льдами не придавило, когда они у действующего вулкана плавали, Атлантидой любовались и много чего еще интересного увидали… В общем, здорово! И главный герой интригующий. Никак не поймешь, чего от него ожидать-то теперь. — А из наших — настоятельно рекомендую Константина Станюковича, — добавил Гаврила. — Ох, ребята, какой у него там шикарный флот описан! От адмирала до матроса — сплошные образцы человечности. И приключений хватает. То команда на берегу собаку подберет и потом сообща от старпома прячет, то негритенка русскому языку учит и в юнги переквалифицирует, то у них там шторма, то на мель налететь и разбиться можно, то пассажирку перевозить надо, то ревизор, в смысле адмирал, которого все боятся как огня, объявится на борту… В общем, не соскучишься. И очень захочешь послужить в российском военном флоте образца все тех же 1860-х годов. — Ладно, договорились, Верн и Станюкович, — чиркнул в блокноте Славка. — Август, господа-товарищи. Прямо как сейчас. Лето почти закончилось, скоро в школу… — И волком взвыть хочется и сбежать на край света, лишь бы в школу не идти. Что там у нас с краем света? Имеется? — деловито поинтересовался Гаврила. — ‚На краю Ойкумены‘, то есть обитаемого мира — есть, — в тон ему ответила Алька. — Иван Ефремов написал. Там грек один путешествовал, этот самый край света искал. Но так далеко не надо, есть вариант получше. Необитаемый остров, например. Как вам вариант с ‚Островом Сокровищ‘ Стивенсона? Пойдет? — Пойдет, — ответил Славка. — А наши еще дальше уходили. У Сергея Садова в ‚Рыцаре Ордена‘ один мальчишка вовсе в параллельный, вернее перпендикулярный мир дорожку протоптал. Вернее, ключ от двери между мирами отыскал. Кстати, на ‚Детей синего фламинго‘ похоже. Тоже парень 13 лет отправился спасать чужой мир. Тоже был вынужден ввязаться в чужую войну. Только там его заставляли биться по настоящему, и не с Ящером, а с магом-некромантом, и перед этим обучили хорошенько. Да и приключения стали жестче намного. Вместо Птицы — драконы, магия вместо технологий, и сбывшиеся мечты о почти полном всемогуществе — с красочной картиной расплаты за такие возможности. Книга местами веселая и жизнерадостная, местами — страшная и тяжелая. Но сильная, этого не отнимешь. И интересная очень. Берем? — Берем, — кивнул Гаврила. — А дальше у нас сентябрь на дворе. В школу пора. И знания сыплются в таком количестве, что только успевай хватать. Аж голова вспухает. Где у нас в приключенческих книгах целая энциклопедия зарыта? — Ну, вообще этим Жюль Верн прославился… — протянула Алька. — ‚Таинственный остров‘ возьмите, там и по выживанию на необитаемом острове справочник, и по созданию зачатков промышленности на пустом месте, и по определению координат, и по судостроению, и бог весть по чему еще. В общем, справочник для потерпевшего кораблекрушения в виде приключенческого романа! — А Роберта Штильмарка почитайте! — возразил Славка. — Его ‚Наследник из Калькутты‘ — тоже справочник! Только по истории восемнадцатого века. Тут и промышленная революция, и колониальная политика, и религиозные всякие козни и интриги, и пиратство, и необитаемые острова, и самозванцы, и родня, появляющаяся из ниоткуда, и ‚Летучий голландец‘, и дружба, и предательство, и любовь, и ненависть, и много-много чего еще. — Ладно. А что у нас в октябре будет? — спросил Гаврила. — Подозреваю, что школа, да? Приключения в школе? — Пусть так. Ну, если наши приключения школьников, — задумчиво произнесла Алька. — Пусть ‚Приключения Электроника‘ будут, что ли… Там ведь много чего было. И то, как Электроник Сыроежкина замещал и в кучу забавных происшествий попал, и как собаку себе сделал, и его похищение, и много чего еще. Школьники ведь? И в школе все происходит. Сойдет? — А из иностранцев? — поинтересовался Славка. — Ну, Роулинг и ее ‚Гарри Поттера‘ не предлагаю, потому что школа там сказочная. Урсулу Ле Гуин и ‚Волшебника Земноморья‘ — по той же причине. Тогда пусть будет Астрид Линдгрен с циклом про Калле Блюмквиста и Энид Блайдон с циклом о пяти юных сыщиках и их верном псе. Дети же, школьники — только на каникулах. Сойдет? — Сойдет, — кивнул Гаврила и подбодрил товарищей. — Ладно, потерпите, чуть-чуть осталось. Ноябрь. Брр… Погода гадостная, грязь, сырость, холод, темно почти весь день, до снега далеко. Тоска… — И хочется чего-то жизнерадостного и светлого, так? — понимающе кивнула Алька. — Ну, я, например, Астрид Линдгрен и ее ‚Рони, дочь разбойника‘ перечитываю. Весело, жизнерадостно, и приключений уйма. И обитатели леса уж очень колоритные. Что злобные друды, что мохнатые тюхи… — А я ‚Одиссею капитана Блада‘ Сабатини достаю, — добавил Гаврила. — Человеку вон как досталось, вся жизнь насмарку — а он преодолел, да еще как преодолел! И опять же — море, солнце, Карибское море вблизи Тортуги… Парусные корабли, абордажи, прекрасные дамы и коварные враги… Красота! — Кстати, Марию Семенову можно взять, — воскликнула Алька. — Хоть про Волкодава цикл, хоть про Валькирию. Мир, конечно, страшноватый, но завораживающий какой-то. И язык красивый, и обычаи народов расписаны. А про то, как главные герои трудностями борются… Если честно, прочитаешь — и уже раскисать как-то стыдно. Дескать, разве это у меня проблемы? Человек вон что пережил — и то крепился! — Ну и декабрь, — жизнерадостно произнес Славка. — Новый год, получается? Предлагаю поставить ‚Щелкунчика‘ Гофмана. И ‚Двенадцать месяцев‘ Маршака. Самые, пожалуй, новогодние истории, не считая ‚Снегурочки‘. — Согласна, — кивнула Алька. — Ну что, ребята, никак одолели? Обложки вставили, календарь готов? — Да вроде готов, — критически взглянул на их общий труд Гаврила и добавил: — Ну, будем надеяться, примут! Впрочем, ребята и не догадывались, что задание-то их не то что не закончилось — оно еще только начиналось. Когда свежеотпечатанный календарь лег на стол библиотекаря, она почему-то начала задавать вопросы по содержанию книжек, чьи обложки оказались на страницах календаря, уточнила, по какому принципу они подбирали книги, нравятся ли они лично им, и другие подобные детали. Все трое только удивленно переглянулись и ответили честно. Да, книги они все читали. Да, нравились, потому и выбрали именно их. А следующий вопрос и вовсе поставил их в тупик: — А вам никогда не хотелось изменить сюжет? Кого-то спасти, кому-то помочь, что-то исправить? Вообще побывать внутри книги? — Вы про фанфики, Анна Ивановна? — уточнил Славка. — Да как вам сказать… Алька вот этим баловалась. Она целую эпопею сочинила о том, как вернулся домой Иван Львович Татаринов, почему именно так важно было для него мнение штурмана Климова, и что было бы, поселись три затерянные экспедиции на Земле Санникова. А потом еще и почти вернула сюжет к тому, что писал Каверин. Вот только намного благополучнее для Григорьевых и Татариновых все сложилось. А началось и вовсе с того, что она на ‚Наутилус‘ пассажирку отправила, которая со всей командой перезнакомилась и стала кем-то вроде юнги и капитанского секретаря… — Славка, не смей! Я думала, ты мне друг, а ты! — Алька мучительно покраснела. Про свои литературные упражнения она никому, кроме друзей, не рассказывала и была уверена, что придумано неважно. И в смысле сюжета, и по уровню языка… В общем, литератором она себя не считала вовсе. — Знала бы, что ты такой болтун — находка для шпиона, — ни за что б не показала! Я вообще не для того, чтоб читали писала, а чтобы… — Чтобы героям лучше было, — закончил за нее Гаврила. — Знаете, Анна Ивановна, я Альку отлично понимаю. Когда хорошую книгу читаешь — как будто вместе с героями под ливнем мокнешь, голодаешь, мерзнешь на ‚собачьей вахте‘ — вот просто стоишь невидимкой в двух шагах от них, и переживаешь то же самое. Каждый раз, как читаешь — и спасти хочешь, и помочь, и докричаться до них, предупредить… Да только все уже написано, ничего не исправить. — Ошибаешься, Гаврила. Вот сейчас ты глубоко ошибаешься. Понимаешь, существует такой Институт ВременнЫх Аномалий, ИВА, и они проводили эксперименты и выяснили, что реальность книг действительно существует. И попасть в любимую книгу и повлиять на сюжет вполне возможно. Надо только искренне верить — и очень хотеть этого. А с возрастом вера в чудо пропадает, решительность — тоже, и даже студенты уже ничего не могли сделать. Старшеклассники — тоже. Верхний предел возраста, когда переход еще возможен, — ваш возраст. Поэтому сотрудники института и обратились в нашу школу с просьбой — найти двоих или троих ребят, разносторонне эрудированных, смелых, находчивых и самоотверженных. Любящих приключения и готовых на риск. Этим ребятам нужно будет попасть на три дня в реальность любимой книги незадолго до кульминации сюжета. Их цель — изменить сюжет в лучшую сторону. Ровно через три дня, что бы ни случилось, их вернут обратно, домой. Мы выбрали вас. Но пока еще вы вправе отказаться. Или согласиться. Но тогда от вас требуется выбрать книгу и эпизод, в который вы хотите попасть. Мы не имеем права настаивать, и я предупреждаю сразу — это далеко не увеселительная прогулка, опасности вполне реальны. Ну как? Вы согласны? — Нам надо посовещаться, — негромко, но твердо ответил Гаврила. И было в его голосе что-то такое, что желание спорить отпало само собой. Славка и Алька кивнули, и, едва вышла Анна Ивановна, сразу накинулись на него с вопросами: — Ты чего?! Какое посовещаться?! Это ж единственный шанс! Никогда в жизни такого больше не будет! Соглашаться надо! — уверенно воскликнул Славка и деловито спросил: — Только куда? Я бы в ‚Неуловимых‘ сгонял. На поезде по горящему мосту бы проехал, Даньку из плена бы вытащил, а может и Бубу спасти б попытался. А вы? — Нет. Неуловимые Мстители отпадают. Не забывай, там война. Стреляют, знаешь ли. А с нами Алька. Ты как ее родителям в глаза посмотришь, если ее ранят или еще того хуже? — ‚Дети синего фламинго‘? Дуга спасти попробовать? Представьте себе, ребята! На Птице полетать, со слугами Ящера сразиться можно будет! В Синем десанте участие примем, в пушках поночуем… А деревянные кинжалы вырежем друг другу и будем при оружии. Как вам такая идея? — предложила Алька, но ребята отрицательно покачали головой: — Нет, не стоит. А если пуля не в Дуга попадет, а в тебя? — В меня, не в меня! Мы ж не на экскурсию едем! Конечно, можем и мы пострадать. А вы чего хотели? — возмутилась Алька. — Не будет безопасной увеселительной прогулки, куда б мы не попали! В космосе времен Алисы Селезневой разгерметизация корабля может произойти, или пираты нападут. У Станюковича — в шторма корабли вообще-то тонули, и пули с ядрами вместе не всегда летели мимо. У Жюля Верна и в Африке, и в Америке, и в Австралии опасности на каждом шагу подстерегали. Это жизнь. Так что давайте выбирать не то, где безопаснее, а то, где мы будем полезнее. Лично я не боюсь. Надо только книгу выбрать. Согласны? И экипироваться нормально. Чтоб и не пропасть там, и не слишком привлекать внимание. — Кстати, экипировка — самое сложное. Вот подумайте, как мы экипируемся в космос? — спросил Славка. — У нас же ни костюмов, ни оружия… и слишком слабое представление о них! — Да никак, — пожал плечами Гаврила, — либо нам дадут, либо на месте разберемся. — Да ладно вам! — махнула рукой Алька. — Можно подумать, нас туда с пустыми руками отправят! Если уж посылают, значит им нужно что? Чтобы мы справились! Логично? А чтобы мы справились, надо, чтобы мы не привлекали внимания, и чтобы не погибли на третьей строчке после перемещения. А значит что-что, а экипировку и все необходимое для выживания нам точно выдадут. Еще и медикаментами завалят, чтобы спасли кого-нибудь. А ведь ежу понятно, что мы — не медики и не спортсмены-выживальщики, так что все выдадут, да еще и на пальцах объяснят, как чем пользоваться. Кстати, так куда отправляемся-то? Решили? — Ну, что у нас там на дворе? Август, — Славка улыбнулся немного насмешливо. — Кое-кто соглашался, что в августе охота на край света. Следовательно… — Так, стоп! На Таинственный остров, что ли? Нет уж, нет уж! Спасибочки, но с вулканом воевать я не подписывался! Мы же не всемогущие демиурги — взрыв острова предотвращать! И капитана уже того… не спасти. От старости лекарств не изобрели. И вообще, Алька про них писала, дорога закрыта! — запротестовал Гаврила. — ‚Таинственный остров‘ — это сентябрь, — поправила Алька. В августе ‚Остров Сокровищ‘ был. Ну и кто из вас Джон Сильвер, а кто капитан Смоллетт? Или кем вы там еще станете, джентльмены? — А сама-то, сама-то? Там один женский персонаж, мать Джима Хокинса! — делано возмутился Славка. — А вот фигушки с маслицем! Ни мамой Джима, ни миссис Сильвер я быть не собираюсь! И кстати, в одной из экранизаций Джим сам — переодетая девушка, так что на берегу вы меня не оставите, и платочком вслед махать не буду! И вообще, хочу быть княжной Ольгой из ‚Рыцаря Ордена‘. Такая искательница приключений, это что-то! А вы вон за Энинга и Эльвинга сойдете. Вот и будете защищать и выручать. — Так, стоп! Вы ничего не забыли, друзья мои? Мы не в героев превращаемся, мы героев спасать должны. А в вашем ‚Рыцаре Ордена‘, да и на ‚Острове Сокровищ‘, — начал было Гаврила, но его хором перебили: — Не тронь книжку! Там много кого спасать хочется! — Молчу-молчу. Ну, а если не туда? Так в тепло хочется… — мечтательно протянул Славка. — Ну, на острове ты явно не замерзнешь, а рыцарь Энинг Сокол вечно то в Средиземноморье, то в Австралии, а если и в Европе, то летом путешествует. Но ладно, не хочешь — не надо. ‚Всадник без головы‘ Томаса Майн Рида пойдет? — деловито поинтересовалась Алька. — Есть там такая Исидора Коварубио де Лос-Льянос, так ее очень даже хочется выручить! — Что, женская солидарность заговорила? — съехидничал Славка. — Ты вон даже Леонсию из ‚Сердец трех‘ оправдывала, говорила, что она несчастная. А то, что она троим сразу головы морочила, то ничего? Ты еще в ‚Унесенных ветром‘ попросись! — Так, попрошу без перехода на личности! А во ‚Всаднике без головы‘ еще заглавный персонаж был, Генри Пойндекстер, так его тоже, знаешь ли, жалко. И лично я бы попытался спасать именно его. А на лошадь и чучело посадить можно! — сменил тему разговора Гаврила. — Кстати, а на ‚Копи царя Соломона‘ Хаггарта съездить не хотите? Или по Африке прогуляться, в сопровождении экспедиции Барсака? — предложил Славка. — А можно еще на воздушном шаре над Африкой полетать, только это на пять недель растянется… Так, ладно, извините, что-то меня на Жюле Верне заело. Столько написал, аж запутаться можно! — А ты не запутывайся, ты выбирай, посоветовала Алька. — Кстати, есть ведь еще исторические романы… Мне, например, в ‚Игнач крест‘ хочется, спасти боярышню Александру. Так жалко ее… Командиром партизанского отряда была, от татаро-монголов Новгород защитила, с такой-то горсткой людей, в плену побывала — и жива осталась, а дома из-за встречи с предателем погибла. И глупо так… рана старая разошлась, кровью истекла. Айда туда, а? — Нет уж, нет уж! Во-первых, ты по-старославянски говорить умеешь? Вот и мы — нет. Во-вторых, тебя только пусти, сама в партизанский отряд сбежишь, и где, в каком татарским плену тебя разыскивать? А в-третьих, мы на приключения договаривались, а не на военную операцию! — ответил Гаврила. — Ну и ладно. Вам что ни предложи — все не так и не эдак! Предлагайте сами! — почти обиженно воскликнула Алька. — Кстати, насчет языка. У нас половина классики приключенческой литературы — переводная. Вы на каком языке с Питером Бладом говорить собрались? По-испански или по-английски? А с профессором Аронаксом — по-французски? А может, здесь есть знатоки еще каких-то языков? — Ну, хочется верить, что знанием языка нас снабдят. В книгах о попаданцах этот вопрос как-то сам собой решался, и никто из авторов этим не заморачивался… Так что это не наша проблема, с языковым и культурным барьером пусть товарищи из института разбираются. А пока давайте и правда книги предлагать, — опять перевел разговор в нужное русло Гаврила. — Только чур от календаря далеко не отходить. А то скажут еще, что мы сами решить не можем, чего хотим! И три головы склонились над новеньким календарем, три голоса, перейдя почти на таинственный шепот начали оживленно обсуждать Великий План Спасения. Кажется, они все-таки договорились, куда именно и за кем именно отправятся. Осталось только уточнить детали… Впрочем, долго обсуждать планы им не удалось — появились собственно сотрудники ИВА — внешне ничем не примечательные люди, которых никогда не заметишь в толпе. Такие легко становятся незаменимыми разведчиками, их сложно запомнить, а потому очень сложно опознать и поймать. Они еще раз предупредили, что это будет далеко не увеселительная прогулка, рассказали, какую именно экипировку им подготовят. Пообещали, кстати, ответить на любой вопрос. И ребята, переглянувшись, спросили об одном и том же: — А как такое вообще возможно? Как вы научились попадать в книгу и возвращаться обратно? Этот… процесс, назовем его так, он как вообще проходит? Как у Корнелии Функе — вчитывают людей? Или как у Сергея Садова — нужен какой-то ключ? Или как у Кира Булычева — при помощи машины времени? — Можете не перечислять дальше. Нет, вы просто пересекаете черту. Есть граница, растяжка. Один шаг — и вы по ту сторону книжных страниц. Понимаете, нашлось одно такое место… не знаю даже, как его описать. Там частенько пропадали люди — и либо возвращались через несколько дней, будучи уверенными, что получаса не прошло, либо, вернувшись, рассказывали невероятные истории. Там такой воздух, что излечивает любую болезнь, там нередко слышатся очень странные звуки — словно сражения неподалеку идут, или словно космодром работает, или еще какие-то звуки, которых быть там не могло в принципе. Ученые начали изучение этого места — и обнаружили, что есть там переход в мир, где реальностью стали все книги и фильмы, которые были когда-то написаны, истории, которые были рассказаны. И не только профессиональные. Есть правда несколько нюансов… Вот скажите, кто-то из вас сочинял альтернативные течения сюжета любимых книг? Записывали эти рассказы? И, если да, то по каким книгам? — Да, — Алька коротко и отчаянно кивнула. — Мне их перечислять? — Не стоит. Просто имейте в виду, что в те книги вы попасть не сможете. Там уже произошло то, что вы, ребята, представляли и записывали. Так, судя по улыбкам, чувствую, что вы довольны. Это радует. Но туда мы вас все равно не пустим. Теперь к вопросу о том, как мы узнали о переходе. Понимаете, не так давно возле самого места перехода ребята — ваши ровесники — решили провести съезд ролевиков. Не то исторических реконструкторов, не то ролевиков-поклонников разных течений фентези, точно не припомню. Но начиная со второго дня с ребятами стали происходить странные вещи. Они просто медленно, но неумолимо начали превращаться в тех, кого изображали. Появились умения и знания, которых у них быть не могло в принципе, они стали действовать по совершенно другим, соответствующим иной эпохе, кодексам поведения и сами не замечали, что перестают быть собой. И так продолжалось, пока один из участников не доиграл свою роль до конца. Вы понимаете, о чем я? Они ведь изображали героев, а легенды о героях заканчиваются их смертью… В общем, мальчишку удалось спасти, и сразу после того, как он упал, исчезло это помрачение. Они вспомнили все. Это — главный побочный эффект. Помните об этом, ребята, и будьте внимательны друг к другу. И осторожны. Потому что там, по ту сторону страниц, мы вам помочь не сумеем. — Мы запомним, — кивнул Гаврила. — Что мы должны сделать? — А вы не догадались еще? Изменить сюжет. Спасти человека, который по сюжету должен погибнуть. Кого — выбирайте сами. Но имейте в виду — помочь там вам никто не сможет. Вы сами должны выживать, как сумеете. Ни от дикой природы, ни от той реальности вас ничто не защитит. Это не шутки. Вы точно готовы? Герои ведь могут вас и не принять, не послушаться ваших советов. Вы готовы? — Да, мы готовы, — решительно ответил Славка, протягивая командиру группы сотрудников ИВА маленький листочек бумаги. — Мы уже выбрали. И то, куда идти, и то, кого и как спасать. Вот здесь все записано. Мы готовы. — Ну что же, — взрослый тепло улыбнулся. — Хороший выбор, поздравляю. И счастливого вам пути. Так начались самые удивительные приключения, которые ребята только могли себе представить. Все было еще впереди, они даже не догадывались, что именно их ждет, и насколько будет сложно — и интересно в то же время. Они не знали, что потом, вернувшись, они скажут, что ни минуты не жалели о сделанном выборе. О многом жалели — о недостаточной подготовке, о собственном бессилии, о том, что недостаточно продумали план — но не о самом факте выбора. И это было главным. А то, какую именно книгу они выбрали, кого и как спасали, да и удалось ли им задуманное, — так и осталось тайной для всех, кроме троих друзей и тех сотрудников ИВА. И они эту тайну хранили, несмотря ни на что. Известно одно — это была одна из тех книг, чьи обложки красовались на страницах календаря приключенческой литературы, и любили эту книгу все трое. А больше никто, кроме них, и не знал, и едва ли узнает…