(№5) Код: ffff00 -2017

Сехун взял в руки ноутбук и нахмурился, когда он включился после нажатия на кнопку: парень не подумал, что тот может запросить пароль. Немного подумав, он ввел «#ffff00» и после фирменной заставки загрузки операционной системы появился рабочий стол с кучей папок и одиночных документов, а красовались они все на фоне довольно жизнерадостной фотографии, на которой была запечатлена парочка среди подсолнухов. Одним из них был сам Сехун, немного недоуменно смотрящий в камеру, а-ля «что я здесь забыл?», а второй, улыбающейся, была его девушка, — Кан Мисо. И они реально прикидывались цветами солнца, нацепив на головы слегка распотрошенные шляпки растений. — Два дебила — это сила, — проворчал парень и пробежался глазами по названию документов. Его взгляд остановился на одной папке. — А это у нас что такое? Кликнув два раза по загадочному названию «ХХХ», Сехун немного сник, ведь ожидал увидеть компрометирующие видео содержания 19+, однако аккуратно распределенные по датам, месяцам и годам текстовые документы все же содержали компромат. Парень нашел святая святых, — дневник Кан Мисо. — Не хорошо как-то, — Сехун посмотрел на настенные часы, которые показывали четверть одиннадцатого утра, а это означало, что Мисо вернется только через пять часов с работы, поэтому ее квартира в полном его распоряжении на это время, — но надо было лучше прятать. — Он ухмыльнулся и открыл наугад выбранную дату. — Посмотрим, что ты от меня скрываешь. « 21 октября. Итак, по итогам сегодняшнего дня, я поняла, что не быть мне математиком. Ровным счетом ничего не понимаю из того, что пытался вбить в наши головы преподаватель. Как сказала Сора, я „тупая, как пробка“, наверное, все же я гуманитарий. Хотя, как сказала та же Сора, я просто себя так успокаиваю»… Сехун закрыл этот файл и решил найти что-то ближе к их знакомству, — о школьных мытарствах своей девушки он знал. Сора рассказывала. «14 апреля. Наконец поняла, что меня раздражает. Люди. Особенно те, кто не понимают и не хотят понимать тонкую душу художника. Вот какого лешего, спрашивается, он ко мне пристал? Я художник, я так вижу! Но нет же, влез без спроса в мой блокнот и дорисовал совсем не нужные детали в набросок пейзажа за окном. Сказал, мол, „без людей пусто“. Ха! Я же не лезу в его почеркушки для студгазеты»… Парень сглотнул и нахмурился. В этих строчках он явно прочитал про себя. А ведь Мисо никогда ему ничего не говорила. Они учились в одном университете, но на разных специальностях, случайно познакомились во время одной из общих лекций на первом курсе, немного пообщались, вроде бы Мисо была даже дружелюбна с ним, а оказывается… Сехун полез дальше, закрыв и этот файл. «7 Июня. Закончила сдавать долги. Долго мучилась с ненавистной математикой, но преподаватель Ли сказал, что больше не может видеть меня. Какое счастье! Поставил, наконец-то, удовлетворительно! Сехун, тот раздражающий парень с филологического, оказывается не настолько плох. Если бы он не сунул мне свою тетрадь с решениями, то я бы и в этот раз завалила тест. Спасибо ему. Зато теперь можно спокойно ехать домой! Очень соскучилась по маме. Главное, не расплакаться, когда увижу ее, а то тоже начнет реветь. Она в положении, ей нельзя. Подумываю записаться к психологу. Кажется, кошмары вернулись. Не могу нормально спать»… Точно, Сехун что-то такое припоминал, как Кан ходила, словно в воду опущенная, с синяками под глазами и растрепанная. Это было уже после начала второго семестра обучения, и обычно студенты походили на зомби перед сессией и во время нее, но никак не после отдыха. А потом они столкнулись в кабинете профессора Сон. Он поручил Сехуну, как помощнику старосты, принести тесты по психологии из аудитории, а Мисо, оказывается, была у него с личным вопросом. В те времена она не отличалась многословностью, хотя сейчас все же больше делилась тем, что было у нее на душе, о мыслях и чувствах. Пусть не так открыто, как изливала все для дневника, но все же лучше, чем ничего. А за время, что парень наблюдал за ней, он так же приметил, что темные цвета из ее гардероба стали ярче, светлее, что пейзажи, нарисованные Мисо и висящие до сих пор в холле университета, стали живыми. Казалось, что сейчас вот-вот и дунет ветер, облака побегут по ярко-голубому небу, и шляпка, пока еще находящаяся на голове незнакомой девчушки, взлетит ввысь. На ее картинах появились люди. Сехун пробежался глазами по еще нескольким месяцам из студенческой жизни и замер, читая про один день из жизни третьекурсницы Кан. «21 декабря. Скоро Рождество. Улицы уже украшены, даже погода немного сжалилась и подарила городу серебристую накидку из снега. Хочу рисовать. Хочу читать сказки, написанные Сехуном и рисовать к ним иллюстрации. Профессор Сон сказал мне на последнем приеме, что нужно учиться отпускать все плохое, прощать, а главное, видеть в людях хорошее. Я разглядела хорошее в нем. Он чудесный, а я дурочка, не понимала этого. Мы учимся на разных направлениях, но он все равно общается со мной, помогает с предметами, которые мне непонятны. Девчонки завидуют мне, ведь он такой красавчик! Как я раньше этого не замечала? Дневник, я, кажется, влюбилась»… — Конечно, я хороший, а не засранец, каким ты меня считала, — насупился Сехун, выйдя в главную папку и кликнув по дате месячной давности, — это ты у нас злыдней оказалась. Ненавидела меня, а потом вон, что написала, — влюбилась! Я не узнаю свою девушку. «26 апреля. Как же мне плохо. Зачем только Сора притащила две бутылки виски? Напилась вчера, хорошо хоть не звонила Сехуну. Он бы не обрадовался, услышав мой пьяный голос. Сейчас вот сижу и пытаюсь собрать воедино все сказанное мной накануне. Черт, как выпью, становлюсь такой сентиментальной тряпкой, что стыдно. Рука-лицо. И нечего больше сказать. Поговорила с собутыльницей, она, оказывается, помнит больше и лучше меня. Говорит, что я до сих пор влюбленная дурочка, раз так возношу своего парня, хотя столько лет прошло. Как ты помнишь, дневник, мы начали встречаться на третьем курсе, зимой, а буквально две недели назад я дала Сехуну вторую связку ключей от моей квартиры. Пять лет прошло, наверное, пора двигаться дальше, но посмотрим, как все будет, не буду загадывать. Встречалась еще на днях с профессором Ли. Он открыл свой кабинет и теперь принимает в частном порядке клиентов. Оставил преподавание. Я ему очень благодарна, ведь с его помощью в моей жизни появились краски, Сехун, а еще я познакомилась с отцом. В жизни бы не подумала, что смогу спокойно разговаривать с человеком, из-за которого меня мучили ужасные сны, но он в целом не плохой человек. Оказывается»… «20 мая. Почти месяц. Сехун сутками находится рядом почти месяц. Раньше он оставался лишь на ночь или уходил в этот же день, не дожидаясь утра, а теперь весь день сидит рядом, что-то записывает в свой блокнот и смотрит, как я рисую. Непривычно. Иногда и я подглядываю, как он работает: делает пометки для статьи или размышляет в полголоса о событиях из своей книги. Люблю перечитывать его сказки. Они написаны с теплотой, заботой и любовью к его младшим братику и сестричке, и пусть они уже выросли из того возраста, когда читают на ночь о принцессах и драконах, Сехун для меня остается личным солнцем. Вдохновляет. Он, наконец, запомнил пароль к новому замку квартиры. Не знаю, что в нем трудного? Код — желтый. Как и мои любимые цветы. Кстати, о цветах. Люблю его, конечно, но временами мой парень такой идиот. Прихожу из издательства, а он притащил мне целую клумбу из огромных подсолнухов. Решил взять размером. Теперь не могу спокойно смотреть на нашу фотографию в поле. Рука-лицо»… Читая дневник Мисо, Сехун хмурился, улыбался, недоумевал, ведь многого из написанного он просто не знал. Что-то было до него, что-то просто потерялось в воспоминаниях, а что-то было каким-то таким личным, интимным, что парню стало даже стыдно за то, что без разрешения влез туда, куда не звали. Он будто попал в голову к Мисо, еще раз прожил те времена, понял причину поступков, тех или иных действий, узнал причину похода девушки к врачу, а еще, что она полюбила желтый цвет отчасти из-за него: на первом курсе Сехун носил желтые ботинки, ужасно странные, но до жути модные. *** Мисо переступила порог квартиры и уронила сумки из рук, уставившись в зал, где происходило нечто странное: Сехун с пылесосом наперевес носился по комнате, подпевая громко играющей песне Синатры. Она зашла как раз на припеве и была сразу же замечена. — I love you baby And if it's quite all right I need you baby To warm the lonely night I love you baby Trust in me when I say.* — Что-то случилось? — девушка с опаской посматривала на счастливого Сехуна, который будто только что провел свой сольный концерт. С пылесосом. Швабра тоже была здесь, но, видимо, использовалась по назначению. — Ты чего это затеял уборку? — Я говорил, что люблю тебя? — Кажется, да, — Мисо осмотрелась. — Ты у меня такая чудесная, хоть и молчунья. Говорила бы сразу, что тебе не нравится, тогда бы проще было, как думаешь? Вот на первом бы курсе сказала, чтобы я не трогал твои вещи и все, — не стал бы. Или рассказала бы про отца, тогда бы к психологу не надо было ходить. — Девушка боковым зрением увидела, что экран ее ноутбука включен, но пока промолчала, отправив парня занести покупки на кухню. — И все-таки тебе нравились мои ботинки! — донеслось с кухни, а Мисо уже подошла к ноутбуку и упала на стул, увидев, чем занимался Сехун в ее отсутствие. — И клумба из подсолнухов тоже! Я же говорил, главное — размер! — О Сехун, ты читал мой дневник? — Тишина в ответ подтвердила опасения. — О Сехун! Ты покойник! И спустя пятнадцать минут споров, драки подручными предметами и криков «ты победила, победила!», Мисо немного успокоилась. — Придурок! Тебе скоро третий десяток, а ведешь себя хуже, чем старшеклассник, — она шмыгнула носом. — Пароль-то как узнал? — Я предположил. Кто ж знал, что у нас код на двери и пароль от твоего ноутбука одинаковые? Ну не сердись и не расстраивайся, мы же не чужие люди, многое со мной связано. — Там много моих секретов! Я же в твои не лезу. — Я не все читал, успокойся. Твой парень — идиот. Этим все сказано, ну. — Пароль поменяю. Не смей трогать больше мой ноутбук, а то и на двери сменю. — Ну не злись. Обещаю больше не делать глупостей. Мисо сделала вид, что поверила, но как может этот человек жить, не вытворяя неведомо что? Верно, никак. В их случае любовь — это дарить друг другу вдохновение, между попытками не убить О Сехуна, потому что у Кан Мисо парень — идиот немного.