Не оставляй меня

Прекрасный шестнадцатилетний парень, потрясающе играющий в волейбол, хоть довольно хладнокровен и спокоен, но знает, что такое улыбаться. Он прекрасно знает, что в любой стране, даже в такой идеальной на вид Японии, есть такие водители, которых ничего не заботит, ведь они из рода благородных и богатых. Им ведь ничего не будет, пусть нарушат закон, пусть собьют человека, пусть пристрелят полицейских. Их будет осуждать народ, но папочки прикроют своих сынков или дочурок, построят стену, за которой им ничего не будет, через которую до них не доберутся власти и не навесят на них обвинения. Кей же, не смотря на весь свой букет из положительных и отрицательных черт характера, был глуп лишь в одном – в прослушивании музыки в шумопоглащающих наушниках при переходе дороги. Это-то и сыграло с ним довольно жестокую шутку, вогнав парня в кому. В тот день Ямагучи возвращался домой один, что было странно, ведь часто его можно было увидеть рядом с Тсукишимой, однако, не в это раз. Темноволосый шел не особо спеша, разглядывая нежно-голубое небо с белоснежными, до безумия похожими на вату, облаками, которые загораживали нещадно палящее солнце. Дорога мимо магазинчика тренера Укая как всегда была пустынна, не хватало только символичного перекати-поля. И в этой тишине, которая сопровождалась лишь шелестом деревьев и пением птиц, раздался громкий женский крик, просящий о помощи. -Прошу! Кто нибудь! Вызовите скорую! – Эхом эти слова разносились по всей улочке и в скором времени достигли Ямагучи, с опаской заставив его сорваться с места и попутно вызвать скорую. Прибежав к пожилой даме, Тадаши осмотрел окрестность и мельком заметил толпу людей, которые о чем-то говорили и с явной язвительностью кого-то осуждали. Волейболист медленными шагами подошел к толпе и сквозь небольшой пробел меж спин и плеч разглядел лежащего на асфальте юношу, со светлыми волосами и уж больно знакомой формой и комплекции. Не то, чтобы Ямагучи был «слоупоком», но долго в голове он прокручивал всех знакомых, которые в идеале подойдут под пострадавшего. Однако озарение пришлось ровно на тот момент, когда несчастного юношу с окровавленной рубашкой погружали в карету скорой высокие санитары, которые по закрытию дверей постучали по машине и, выкрикнув громкое «Уезжай», в мгновение ока запрыгнули в машину и закрыли двери. Лицо недавно беззаботного Тадаши сменилось лицом страха, ужаса и искреннего недопонимания -Вот молодежь пошла! – Восклицала одна из небольшой группки бабушек – Понакупают автомобилей и гоняют по всей улице! Даже простых людей не замечают! Эх, а ведь еще и наказаний сможет избежать! - Темноволосый немного потряс головой и в сию же минуту, сорвавшись с ровного места, побежал по направлению к ближайшей больнице, выкидывая из головы все плохие мысли. Может, показалось? Может, просто так похож? Но все же, разум заставлял парня думать лишь о том, что тем пострадавшим стал Тсукишима. Больничный шум, разговоры врачей и медсестер, пациенты, объясняющие о своих бедах против потерянного в приемном отделении Ямагучи, который кое-как смог выговорить в общих чертах недавно произошедшую ситуацию и получить в ответ: -Пациент находится в коме. Врачи сделали все, что могли, но состояние было тяжелое. И парня перекосило. Он винил себя, черт знает почему, считал, что, если бы он был рядом с Кеем, то этого бы не случилось. Они близки, но для знакомых и сокомандников – они были просто друзьями. И все моменты, проведенные рядом с другом детства, нахлынули на замутненный разум темноволосого, накрыв его, словно огромная волна, погрузив в свои темные воды. Пальцы юноша запустил в собственные волосы и, опустив голову, закусил губу и начал отрицательно мотать головой, что-то бубня себе под нос заплетающимся языком. Так все странно, запутанно, хотя на самом же деле все было ясно, как июньское утро. Парень уже начал щипать свою кожу с надеждой, что все это кошмар, который скоро закончится. Но он никак не кончался. -Тсуки… - Дальше же была гробовая тишина. В себя же Тадаши пришел в палате Тсуки, который лежал без движения и только писк аппарата, вычерчивающий линию на своем мониторе, заставлял кареглазого осознавать, что это все не сон. Приподнявшись с небольшого кресла, Ямагучи медленными шагами подошел к койке и посмотрел на товарища, но с губ сорвалось целое ничего. * * * * * * * * * * * * * -Ненавижу…я ненавижу этих тварей….Почему страдают все, а они остаются безнаказанными? Почему человек впал в кому по его вине, а его загородили и спасли от всех возможных наказаний, просто заплатив органам власти крупную сумму денег? Черт! Тсуки, прошу…не оставляй меня…я..я ведь не смогу без тебя…Прошу, очнись! – Такие нотации для одного себя юноша читал себе каждый день, приходя в больницу и в прямом смысле заливаясь слезами. Но Кей не приходил в себя, ни через неделю, ни через три месяца, ни через полгода, ни через год. Казалось, что время тянулось со скоростью улитки, хоть до всего этого оно и летело с безумной скоростью. В какой-то момент к Тадаши даже пришла идея сделать ровно тысячу бумажных журавликов по старой Японской легенде. И он начал делать этих журавликов, хоть первые и были «комом». Ребята из всех команд приносили своих журавликов: яркие и раскрашенные от семьи Хинаты, немного мятые и местами кривоватые от Ойкавы, двуцветные от Куроо и Бокуто и простые белые от Шираторизавы. Но даже такая прекрасная легенда не смогла вернуть Кея к жизни, отчего Ямагучи становилось хуже с каждым днем. Он пропускал занятия, он практически ночевал в больнице, но отчаяние продолжало грызть парня изнутри, не давая какому-то веселью и положительным эмоциям проникать в его разум. Никто не мог его развеселить или хотя бы поднять настроение, хоть ненамного. Все было впустую. * * * * * * * * * * * * * Шел уже второй год пребывания Тсуки в коме, но ничего не менялось, только изредка Тадаши накручивал себя до такого состояния, что измученный мозг заставлял юношу думать, что светловолосый дергает пальцами, приоткрывает глаза, или же, произносит что-то невнятное. Но это были лишь миражи. Парню пришлось посещать психолога, но тот ничуть не помогал, даже маленькая сестренка Шое не помогала, хоть и строила до умиления улыбки рожицы. Ровным счетом – ничего не спасало парня от депрессии. Та улыбка, которую было привычно видеть каждый день, пропала, казалось бы, уже навсегда. Он постоянно ходил с опущено головой, на уроках часто клевал носом и почти не слышал реплик учителей и его одноклассников. Девушки из его класса косо смотрели в его сторону и обсуждали его самыми гнусными сплетнями о том, что он не той ориентации. Но на такие слова за своей спиной Ямагучи не реагировал, давно признав свой выбор и свою принадлежность. И он не считал это позорным, мало ли в мире людей, у которых свои странности? Их много. И многие из этих особенностей не принимает окружающий человека мир. Но ничего не заботило Тадаши так, как состояние любимого человека, чье состояние за два года не улучшилось. Врачи дали кареглазому предупреждение о том, что в скором времен Тсукишиму придется отключить от всех приборов, поддерживающих его состояние. И это предупреждение темноволосый должен был принять, хоть и не хотел, всей душой не хотел. Но даже родители Кея подписали документ, который и стал точкой. На последние минуты жизни давалось три дня, и те пролетели как один. И вот, Ямагучи сидит на коленях перед койкой, держа руку юноши в своих и снова моля его вернуться к нему и ни за что не покидать. -Я устал от ночных кошмаров, Тсуки….Я устал засыпать в одиночку, рыдая о тебе каждую чертову ночь!....Я хочу снова видеть, как ты улыбаешься во сне…и не только…Я хочу гулять с тобой по побережью и наблюдать за тем, как ты осторожно заходишь в воду….Не покидай меня, Кей, прошу, открой свои глаза!! Но реакции как не было, так она и не появилась. Хоть сам врач и плакал от таких слов, но он не мог отречься от своих слов и передумать насчет отключения приборов. Ямагучи нервно кусал губы, все еще надеясь на чудо и мысленно молясь всем ему известным Богам. Послышался тихий кашель, пальцы на руке Тсуки начали подрагивать, а врач остановился в нескольких шагах от приборов, только успев сказать: -Не может быть – Надо было видеть это лицо с явно отвисшей челюстью до самого пола. Хотя, лицо обладателя прекрасных веснушек ничуть не отличалось. Он поднял голову и посмотрел на светловолосого, натянув на лицу улыбку, хоть по щеках и появились тонкие струйки слез, оставляющие влажные следы на коже. -Знаешь…Ямагучи…мне еще рано умирать… - Хоть под маской и не было улыбки, но этот тон, с которым были сказаны эти слова, явно говорил о том, что Кей с радостью бы улыбнулся, будь у него силы. Врач схватился за голову, что-то восклицая от эмоций, но даже отдаленно этих слов Ямагучи не слышал, он, словно застыл, смотря исключительно на его возлюбленного и держа на лице всю ту же натянутую улыбку, хоть так хотел разрыдаться. Опять. -Я люблю тебя, Тсукишима Кей – Процедил Тадаши и все же заплакал, прижав ладонь юноши к своей груди. -Прекрати плакать, пожалуйста… - Тсукишима повернул голову на темноволосого и, хоть вяло, но смог улыбнуться ему, дабы хотя б попытаться успокоить. * * * * * * * * * * * * * На восстановление ушел еще год, долгий, мучительный для Кея год, за который он научился ходить на костылях. Не без помощи Ямагучи, разумеется. Тсуки долго не решался на ходьбу с данным «аксессуаром», но выбора-то у него особого и не было. За все это время светловолосый благодарил судьбу за то, что рядом с ним есть такой человек, как Ямагучи, готовый поддержать в любой момент и в любой ситуации. Как и хотел в своих разговорах кареглазый, они сходили на берег, наблюдая за тем, как солнце заходит с каждой минутой все ниже и ниже. Тсукишима зашел в воду, а потом убегал на костылях от маленького крабика, который каким-то непонятный образом оказался на этом побережье. Быть может, лучшем заключением такого вечера являлся поцелуй, которого так хотел двенадцатый за это время одиночества и пустоты. Да, пожалуй, это и правда лучшее завершение вечера.