***
Прошуршало в темных сенях. Блеснули едва заметно бронзовые цепочки. И глаза блеснули тревожно. — Куда ты собираешься? — Мое дело. — Опасно тебе теперь шататься по округе. — Это мое дело. — Всегда ты походил на Старого Волка. А сейчас и вовсе… — Ты это говорила и раньше. — Тот тоже делался злобным по вечерам. Как и ты. Даже если с утра и бывал весел, помнишь ведь? И людей он тоже сторонился. По вечерам. Как и ты. — Мой дед достойный человек и это большая честь походить на него. — Так и есть. Может, это и принесет тебе почет, но сделает ли счастливым? — Посмотрим. — Найдешь ли ты свое место, Ульвар, если даже в родном доме никогда его не находил? — Значит, это место не для меня. — Надеюсь, ночью ты собрался из дома не для того, чтобы украсть эту девчонку, Фьётру? — Для чего она мне? — Я думала, что ты собирался взять ее в жены. — Брать ее в жены я никогда не думал. Она слишком много болтает, только не по делу все. — Что же тогда таскался к ней? — Не для того, чтобы болтать. С тобой теперь болтать мне тоже некогда. — Может статься, что мы последний раз с тобой говорим. — Утром я найду время, чтобы проститься.***
— Только глянь, что ты сделал! Взгляд царапнул колючей веткой. — Глянь! Не видишь, разве? Кожа ремня скрипнула в пальцах. Поправил нож. — Нет. — Все платье у меня измялось! Как я в таком домой явлюсь? — Стемнеет скоро. Не заметят. Оправила мятый подол. — Если заметит мой брат, то так отходит меня вожжами… — Скажи ему, что тогда он получит от меня. Чем-то потяжелее вожжей. Покосилась на лежащий в траве топор. Присела рядом. — Я тут слышала… Женщины у нас за пряжей говорили… Про Ульвхедина. — Что они говорили? — Что раньше он мог обращаться волком. И ты… как он. — Все это лживые саги. — Тогда почему его зовут Старым Волком? — Потому что он Старый Волк. Тебе пора домой. — Да… — Эй! Хорошая встреча. — Тебе чего здесь надо, Гётар? — Невежливо ты спрашиваешь. А я просто шел по своим делам, заметил вас и решил поприветствовать. — Может, подглядеть решил, что с женщинами делать нужно? — Видно, Фьётра, стоит сказать твоему брату, что я встретил тебя здесь. Только вот не больно он будет этому рад. Подскочила на ноги. — Замолкни лучше! — Твой язык, Гётар, всегда был слишком длинным. Мне стоит сделать его короче? — Может, так тебе кажется от того, что сам ты говоришь слишком мало? Поэтому многие люди из нашей округи отзываются о тебе, как о человеке неучтивом. Хоть твой род и нельзя назвать плохим. — Я говорю достаточно для мужчины. Болтовня всегда была свойственна женщинам. — Женщинам, значит? Уж не на меня ли ты намекаешь? — Я просто сказал, что женщины любят болтать. И мне это не больно нравится. — Терн кольчуги храбрый Молчалив на диво, Не до разговоров Клену копий ныне. Видно, ложе шапки Слишком пустовато. Ношу бремя шеи Не назвать тяжелой. Подвиги другие Без труда вершит он: С Эйр перины тайно В дичи доме темном. В Зверя шкуре серой Темной грез порою Бродит в лис жилище Фенрира отродьем. Ведьмину коню бы Битвы шип под ребра. Для того деянья Хрящ груди не дрогнет. — Как тебе это понравится? — Я не умею слагать висы, но и твои не выглядят искусно сложенными… — Тебе не понравилось только как сложено? Думаю, стоит попросить кого-то, кто разбирается, чтобы тебе разъяснили… — Ты не дослушал. Твои висы сложены плохо, а плохо сложенные висы слушать я не желаю. Сталь сверкнула. Свистнула в воздухе. Исчезла зеленая горечь травы. Исчез ореховый дух земли. Исчезла смоляная пряность деревьев. Наполнило воздух сладкое кровавое марево. Сквозь него откуда-то хрипы приглушенные. И вскрик тонкий. Сзади. Пальцы впились в мягкое. — Куда собралась? В глазах слезы ужаса. Отпустил тонкую шею. — Не убивай меня… — Ты же не собираешься рассказывать мне плохие висы? — Нет… — Рассказывать, что здесь произошло, тоже никому не следует. — Я поняла! — Тогда иди. Только сильно не торопись. Может, пока идешь и платье твое помятое расправится. Покивала молча. Попятилась медленно в сторону. Марево кровавое гуще сделалось. Только хрипов нет уже. Нож выдернул. Кровь из горла сильнее заструилась. — Хрящ груди не дрогнет? Это я проверю сейчас. Хрустнуло под лезвием. И в пальцах скользит еще теплое...***
У ворот пятном бледным. Скользнула неторопливо. Не скрывается даже. — Вильборг! Стой! Замерла. Глазищи испуганные. — Мать знает, что ты по ночам шатаешься? — Да я… до отхожего места только. — Оно у нас за воротами? — Да я… просто… — Куда собралась? Или к кому? Говори! Пальцами в руку. Тоненькая. Ребенок ведь совсем… — Пусти! Я просто гуляла! — Обрядилась в хангерок, решила что выросла? — Пусти, Ульвар! Прорычала почти. Оскалилась. — Домой пошли. За собой дернул. Руку обожгло вдруг. Следы зубов на запястье. До крови даже… И смотрит-то угрожающе. — Ты, сестренка, никак взбесилась? Ноги подломились словно. Заскулила напуганным щенком. — Я так боюсь! Боюсь… — Давно это с тобой? — Недавно! Ты ведь тоже… Я слышала эти разговоры… — Чего скулишь? Взрослая уже девка! Делать-то с тобой теперь что? Выпрямилась. Во взгляде угроза опять. — Только матери не говори, что я ночью выходила. Усмехнулся. — Ну, сестренка… Не скажу.***
— Этой ночью я видела сон, Ульвар. Верно, мы действительно не свидимся с тобой больше. — Что за сон? — Я видела тебя в богатом зале, какие только у ярлов и конунгов бывают. И сидело в нем много мужчин в дорогих нарядах. — Не люблю, когда народа много. — А на месте хозяина сидела женщина. Она улыбалась своим гостям учтиво и смеялась их словам весело, но на самом деле женщина эта была очень зла. И она боялась. Но никто из тех людей не чуял ее страха. А ты стоял подле нее. И ты чуял этот страх очень хорошо. — Женщина хоть красивая? — Думаю, многие сочли бы ее красивой. То место, что я видела, и станет твоим домом. — Посмотрим. — Но я рада, что ты уезжаешь. Волчья долина никогда не была тебе настоящим домом. Тебе всегда было скучно здесь, поэтому ты и старался не возвращаться из набегов как можно дольше. И хозяйство тебя никогда не интересовало. Даже, когда отца твоего не стало, ничего не изменилось. — Хорошего хозяина из меня не вышло. Может, с дочерью тебе повезло больше. Кивнула молча. — Приглядел бы ты за Вильборг, Старый Волк. Ей понадобится твоя забота. Седыми волосами тряхнул. И не заметил, когда волосы его совсем седыми сделались. Недавно ведь… — Уж я-то пригляжу. — А сейчас она где? — Я не видела ее сегодня. Удрала опять куда-то. Стукнуло об пол. Блеснуло ярко. — Возьми это копье. Когда-то я сделал его сам и оно всегда приносило мне удачу. Надеюсь, принесет и тебе. — Принесет. Не может не принести.***
Затрещало сверху. В ветвях. Грохнула у ног палка. — Ну и убирайся! — Ты чего забралась туда? — Со мной ты проститься не захотел? — Нет. Ты кусаешься. — А я не буду! — Тогда спускайся. Ждать мне некогда. Хрустнули под ногами веточки. Ловчее кошки. — Ты в нарядном платье на дерево влезла? Влетит тебе от матери. — Не влетит! Я осторожно, не порвала. Бусы янтарные надела даже. Сам привез когда-то. Янтарь светлый блестит на солнце. И глаза. Янтарь. Когда вырасти успела… — Смотри, не покусай тут никого. — Постараюсь. И ты… Ладно? — Посмотрим. — Пора тебе. — Прощай, Вильборг. Руками обхватила вдруг. Руки тонкие, детские. А вцепилась крепко. Ладонью скользнул по растрепанным волосам. Шагнула назад. Улыбнулась. — Прощай.