Люблю не за что-то, а вопреки всему

Я, как ненормальная, пробегаю полквартала за минуту, заставляя людей отпрыгивать в стороны и изумлённо ахать. Меня то и дело окрикивал мистер Баркер и просил остановиться, но я продолжала бежать, не разбирая дороги. Когда из-за тугого корсета выходного платья дыхание сбилось, я была вынуждена забежать в узкую подворотню, в надежде затеряться во дворах. На моё счастье там никого не оказалось и я прошла глубже. Но, к сожалению, выход с другой стороны был забит досками, поэтому я решила спрятаться тут, пока Баркер не промчится дальше по улице. Споткнувшись о крысу и от души пнув мерзкую тварь, я утёрла слёзы, но на их месте тут же появились новые. Тут я не выдержала и, закрыв лицо руками, зарыдала. Мне казалось, что я не смогу пережить это предательство. Мне было очень больно. Но… Я всё равно его любила, и от этого было ещё тяжелее. Я упорно не хотела признавать, что всё сказанное брадобреем — правда. Искала какие-то оправдания, объяснения… И прекрасно понимала, что это глупо. Он сказал то, что думал. Жаль, конечно, что за моей спиной, я ведь так ему доверяла… Но, зная Баркера, я легко могу допустить, что он был таким милым со мной лишь из жалости, от этого становится невыносимо горько. — Нелли, ты здесь? — слышится знакомый голос и фигура среднего роста появляется у входа в моё убежище. И хотя я не хочу, чтобы он нашёл меня сейчас, я случайно выдаю себя — всхлипываю и, шумно шурша юбками, отхожу назад. — О, Нелли, наконец-то я нашел тебя! Я всё объясню! Нелли, пожалуйста, выслушай меня! — Я не хочу ничего слушать! Вы выразились вполне ясно, мистер Баркер! Я — маленькая навязчивая дура, совершенно вам не нужная, ужасно назойливая, и вы от меня устали! — голосом, прерывающимся от слёз, говорю я. Я хочу пройти мимо Бенжамина и покинуть этот тёмный угол, где мне не избежать тяжёлого разговора. Я не в силах взглянуть в его лицо, боясь увидеть там подтверждение своих слов. — Нелли, я вовсе не думаю так! Прошу, дай мне объясниться! — он встаёт у меня на дороге. — Вы сделали мне не достаточно больно? Не нужно, мистер Баркер, я и так всё поняла. Больше я вас не потревожу, не буду донимать. Но… Боже, вы сами искали со мной встреч! Сами говорили, что я ваш лучший друг! Никто не тянул вас за язык! Я пытаюсь протиснуться мимо мужчины, чувствуя, что вот-вот разрыдаюсь ещё сильнее и не желая показывать своих слёз, но цирюльник упирает руку в стену и не даёт мне выйти. — Пустите меня! Я не хочу с вами разговаривать! — мой голос позорно срывается на плач. Баркер неожиданно крепко обнимает меня за плечи и уверенно ведёт в самый дальний угол ниши. Я начинаю изо всех сил вырываться и пытаться освободиться от Бенжамина, желая уйти от него подальше. Цирюльник, на удивление, не позволяет мне этого и просто скручивает меня и почти доносит к дальней стенке. Там он отпускает меня, но тут же упирает руки в стену с двух сторон от моей головы. Мистер Баркер почти прижал меня к холодному кирпичу — нет ни малейшей возможности вырваться и избежать объяснений. — Нелли, я не могу отпустить тебя, не сказав кое-что очень важное. Я тихонько плачу, но не нахожу в себе сил и желания оттолкнуть его. — Нелл, дорогая моя, я сказал всё это только для того, чтобы угомонить Люси! Клянусь всеми святыми — я не думаю так. Я вовсе не считаю тебя навязчивой, я никогда не устану от тебя. И ты нужна мне. — Зачем? Мистер Баркер, у вас есть жена, которую вы любите больше жизни, скоро будет ребёнок, я вам совершенно не нужна, — горько говорю я, опять пытаясь обойти его. Брадобрей удерживает меня в том же угле. — Нелли, я говорю вам правду… — И Люси вы говорили правду. Похоже, что вы совсем заврались, — вырывается у меня против воли. Я отталкиваю руку цирюльника от стены и уже делаю шаг вперёд, когда Бенжамин Баркер, — да, тот самый скромный и тихий Бенжамин Баркер, — с силой резко прижимает меня к стене. — Господи, ну почему с вами женщинами всё так сложно?! Сначала я говорил всякий бред одной, чтобы та не исчезла на месяц с моим ребёнком под сердцем, теперь не могу втолковать другой, что солгал! Почему ты не веришь мне?! — Я не нужна вам и не понимаю, что вы от меня хотите. Оставьте меня. — Ты нужна мне, и ты будешь со мной! — с гневом и отчаяньем выкрикивает молодой человек. — Я не ваша собственность! Кажется, мы с Люси на пару хорошенько довели цирюльника. Он вообще редко даже немного раздражался, но сейчас я слышала гнев в его голосе, едва различала в почти полной темноте бешеные глаза и чувствовала его силу — он неслабо сдавил мои плечи. На несколько секунд я испугалась Баркера. Через несколько мгновений железная хватка ослабла так же внезапно, как и появилось и Бенжамин продолжил уже спокойным голосом. — Прости, прости меня. Я не хотел… Это получилось случайно, это не похоже на меня. Я… О, Нелл, всё так сразу навалилось — меня разозлила Люси, я несколько ночей почти не спал из-за того, что диван в гостиной неудобный, я устаю на работе, отношения с моей дорогой Люси портятся день ото дня, она перестала понимать меня, она так сильно изменилась и я… не хочу тебя терять. Я не знаю, зачем, не знаю, почему, но ты нужна мне. Просто нужна. Ты единственная поддерживаешь меня, ты напоминаешь мне Люси такой, какой она была до беременности, с тобой мне легко и хорошо. И если ты сейчас отвернёшься от меня, мне будет очень плохо и тяжело. Пожалуйста, не бросай меня. Я уже была готова заверить своего прекрасного квартиранта, что буду всегда подле него, а тут Бенжамин ещё и наклонился и прижался своим лбом к моему и, кажется, закрыл глаза. Что я могу сказать? Я была готова простить ему всё, что угодно. А эти слова, что он только что произнёс, заживили все раны на моём сердце. — Прошу, не молчи. В ответ я прижимаюсь к брадобрею всем телом, прячу лицо у его шеи и крепко-крепко обнимаю его. — Ну почему я не могу таить на вас обиду? — едва слышно говорю я, легонько стукая ладошкой по груди любимого. Бенжамин берёт мою руку в свою, и нежно поглаживает, ничего не отвечая. Я не знаю, почему ему не хочется отпускать меня, и как долго я буду нужна ему. В глубине души я подозреваю, что на самом деле Бенжамину никто кроме Люси не нужен, просто из-за беременности она сильно изменилась, и вдруг появилась я, с лёгкостью подогнавшая себя под идеал женщины для мистера Баркера. Я, ставшая такой, какая нужна была бы ему. Я догадываюсь, что цирюльник лишь запутался в себе, перемешал любовь с недолгими эмоциями, что скоро это пройдёт… Я даже почти уверена, что всё это кончится, как только Люси родит. Но все эти свои домыслы и догадки я засунула в самые недра моей души и тщательно заперла. Сейчас это не важно. Сейчас важно, что он крепко держит меня в своих объятьях, шепчет, что я очень дорога ему, что он не сможет без меня. Так мы и стояли довольно долго. Минут пятнадцать или даже двадцать. Мне было на всё плевать — и на холод, и на хозяина ближайшей лавки, с интересом заглядывающего в угол, где мы стояли, и, уж конечно, в этот момент мне было плевать на мистера Ловетта и на Люси. Уже ночь опустилась на город, когда ко мне более-менее вернулся рассудок, и я поняла, что отсутствие меня и Бенжамина может показаться странным. — Нас, наверно, уже обыскались, — говорю я. — Да, ты права, нужно идти, — со вздохом произносит Баркер. Сначала он выходит из переулка и оглядывается по сторонам, затем кивает мне, и я тоже покидаю глубокую нишу. Было бы ужасно, если бы мистер Ловетт увидел, как мы вдвоём выходим из тёмного переулка. Но ни его, ни Люси не видно. Мы с Бенжамином решили пойти вверх по улице, в надежде их найти. По дороге мы даже сочинили легенду, будто бы мне стало дурно и мистеру Баркеру пришлось вывести меня на свежий воздух, а потом я якобы упала в обморок из-за тугого корсета, и брадобрей занёс меня в ближайший магазинчик, где меня приводили в себя всё это время. Придумав и обговорив всё это, мы зашагали дальше молча. — Нелли, простите меня за эту выходку в подворотне, я сам не знаю, что на меня нашло, — говорит, наконец, Баркер, очевидно, смущаясь своих действий. — Я не имел ни какого права удерживать вас там и прикасаться к вам столь… фамильярно. Вот и вернулся такой привычный стеснительный и воспитанный Бенжамин. Хех, последнее словечко явно позаимствовано у моего мужа. — Надеюсь, о своих словах, произнесенных там, вы не жалеете? — усмехнулась я. — Вообще-то, те слова тоже были довольно наглые и даже непозволительные, но они — правда, и я не жалею о том, что сказал это. Я широко улыбаюсь ему. — Тогда и мне не о чем жалеть. Едва я успела договорить эту фразу, как мы увидели у магазина ёлочных игрушек грузную фигуру мистера Ловетта и Люси рядом с ним. Блондинка причитала и заламывала руки, а мужчина просто ходил туда-сюда с угрюмым лицом. А когда эти двое увидели нас вместе… Беременная посмотрела на мужа убийственным взглядом и демонстративно пошла в сторону дома, а мистер Ловетт так взглянул на Баркера, что мне стало страшно за того. — Где вы оба пропадали? — с едва сдерживаемой злобой спросил мой супруг. Почти не путаясь в показаниях, мы с Бенжамином поведали сочинённую историю. Потом мистер Баркер побежал вперёд — догонять Люси и уговаривать её не уезжать к тётушке, а мы с мистером Ловеттом не спеша побрели домой. За всю дорогу он не сказал мне ни слова. И лишь когда я была в дверях моей спальни, он произнёс одну единственную фразу: — Я вижу, что в магазинчике, где тебя приводили в чувства, было довольно грязно, — и махнул рукой на подол моего платья. Им я собрала всю грязь закоулка. Мистер Ловетт взглянул на меня исподлобья и пошёл прочь. Возможно, если бы после обниманий с мистером Баркером мои мозги соображали бы нормально, я бы всерьёз задумалась над словами толстяка и заволновалась. Но в моей памяти были слишком свежи воспоминания о руках Бенжамина, так сильно прижимающих меня к нему, чтобы я могла хоть немного думать.