Люблю не за что-то, а вопреки всему

Утро началось хорошо, и продолжилось очень даже неплохо. Я умудрилась опять завести разговор о наших с мистером Ти отношениях, и он даже поддерживал его. Началось всё с того, что я под предлогом «принесла завтрак, мой дорогой» пришла в цирюльню. — Мистер Тодд, можно задать вам вопрос? — Что? — Какой была ваша Люси? Не можете, верно, вспомнить. — Она имела золотые волосы… — бледные губы тронула тёплая, ласковая улыбка. — Вы должны забыть всё это, знаете… — решилась я. — Она ушла… Жизнь для живых, мой дорогой. Мы могли бы иметь жизнь, нас двое… Может, не такую, как я мечтала, может, не такую, как вы помните. Но мы могли бы иметь эту жизнь. Мгновенья тянулись ужасно долго, я с замиранием сердца ждала ответа любимого. Либо он меня убьёт, либо согласиться пожениться. Суини смотрел на меня, он уже приоткрыл рот… Мистер Тодд собирался что-то ответить, но, к сожалению, мне не суждено было узнать его мнение по этому вопросу — в цирюльню ворвался Энтони. — Мистер Тодд! Миссис Ловетт, мэм! Я никогда не думала о том, как сильно ненавижу этого малолетнего…? Это уже вошло у него в привычку — прибегать и всё портить. Ладно, сопляк, какую плохую новость ты на этот раз принёс? — Что такое, Энтони? — снисходительно-устало спросил брадобрей. Мне показалось, что он был не очень-то доволен внезапным появлением молодого человека. — Он запер её в сумасшедшем доме! — выдал запыхавшийся моряк и перевёл дух. — Джоанну? — я заметила, как Суини вздрогнул. — В приюте Фогга! Я обошёл это место дюжину раз! Пути нет, это крепость! К моему крайнему удивлению мистер Ти на секунду опустил голову, его губах появилась очень плотоядная ухмылка. — Он мой, — едва слышно прошептал демон-брадобрей. — Мистер Тодд? — Энтони вроде бы не расслышал последнюю реплику «друга». — Она наша. — Суини положил руку на плечо юноши, не переставая хищно улыбаться. В тёмно-карих глазах заплясали чёртики, и я нервно сглотнула. — Как ты думаешь, куда все мастера париков ходят, чтобы достать волосы? — Тодд совсем расплылся в довольной улыбке. — В сумасшедшие дома. Они достают волосы у умалишенных в дурдоме. Он гений… — Я не понимаю… — нахмурившись, пробормотал мальчишка. Да даже я уже поняла! Ха, и ещё что-то говорят о том, что мужчины якобы умнее! — Мы пошлём тебя туда, как ассистента мастера париков! — не помню, когда последний раз видела любимого таким довольным. — Это даст тебе доступ туда, и ты заберёшь её! Иди, быстрее, иди! Энтони улыбнулся так, как будто сам был завсегдатаем приюта Фогга, и пулей вылетел за дверь. — Пришли мальчишку, — бросил Тодд, подходя к окну и провожая убегающего моряка взглядом. — Вы не думаете, что его лучше в это не вовлекать? — осторожно начала я. Меньше всего мне хотелось, чтобы Тобби оказался замешан в тёмных делах цирюльника. Но стоило демону посмотреть на меня, как я безропотно пошла исполнять его волю. Что-то в стальном взгляде подсказывало, что сейчас не время для споров. По дороге в пирожковую, я велела Тобиасу поднять к мистеру Ти. Не знаю, что за дело у того было к ребёнку, но мальчик исчез до вечера. Сначала я просто злилась, что некому помочь мне с клиентами, а потом даже стала волноваться. Но работа быстро отвлекла меня от дурных мыслей, и к закрытию я уже едва передвигала ноги. Разумеется, Рагг появился поздним вечером, почти сразу после закрытия заведения, как только я задремала в кресле у камина. Эх, не дадут мне покоя в этом доме… — Где ты был, парень? Столько клиентов пришло поужинать сегодня… Мои бедные кости готовы отвалиться, — я подпустила укор в голос. — Мистер Тодд послал меня с поручением. А на обратном пути я прошёл мимо работного дома, чтобы просто посмотреть. И я подумал… Если бы не вы, я бы был там сейчас… Или где похуже. Я опять прикрыла глаза, будучи не в силах бороться с дремотой. Как же я устала… — Похоже, что сам Господь Бог послал вас мне. — О, любовь моя, я думаю так же, — отозвалась я, немного приоткрыв глаза. И впрямь, этот мальчуган с каждым днём нравился мне всё больше. Он боготворил меня, считал едва ли не ангелом. И, что греха таить, мне это льстило. К тому же мой материнский инстинкт был удовлетворён сполна. — Послушайте меня, пожалуйста. — эх, а я только решила, что теперь смогу поспать… — Вы же знаете, что нет ничего, чтобы я не сделал для вас. Скажите, если бы был кто-нибудь рядом… Кто-то плохой… Только вы бы не знали этого… — Что? О чём ты? — насторожилась я, нехотя раскрыв глаза. — Никто не причинит вам зла, пока я рядом. Никто не обидит вас, нет, пока я рядом, — залепетал мальчик. — Что ты имеешь ввиду — «кто-то плохой»? — я подозрительно прищурилась. — Демоны рыскают повсюду в наши дни. Я отгоню их вон, мне всё равно, я знаю, как… У меня аж от сердца отлегло. Пуф, Тобби не о мистере Ти говорит. Это просто болтовня любящего ребёнка. Очень мило, но как же мне хочется спать. — Дорогой, тише, нет необходимости в этом, — отмахнулась я, опять откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза. — Никто не сделает вам больно, никто не посмеет… — Тобби был настроен на долгие задушевные разговоры, и я не могла его унять. Мальчик твердил о том, что защитит меня от всего мира, что всегда будет рядом всегда. А я… Я невольно улыбалась и понимала, что всё-таки люблю этого сорванца. Мой милый маленький воробушек. Такой заботливый малыш. Но всё-таки ещё оставалось подозрение, что мальчуган имел ввиду Суини, говоря «кто-то плохой». Это, конечно, замечательно, что Тобиас заботиться обо мне, но если он что-то подозревает… Упаси Боже. — Очень мило, дорогой. Но что это за глупости? О чём ты говорил? Решив, что поспать мне всё-таки не удастся, я нехотя встала и подошла к зеркалу, чтобы пригладить свои лохмы. — Мелочь, я тут подумал о мистере Тодде… Я застыла. Пожалуйста, нет… — Не беспокойтесь, не беспокойтесь! Может, я и не умник, но и не глупец. Я смогу, вы только прикажите! Покажите того, кого нужно одолеть! Не волнуйтесь, мэм. Я натянула на лицо улыбку, чтобы хоть как-то спрятать свой страх. — Быть скрытным, быть умным — не значит быть честным. Мне не понадобится, я никогда не буду скрывать от вас что-либо, как некоторые… — Теперь, Тобби, дорогой, разве нам не достаточно этих глупых разговоров? Как насчёт того, что я дам тебе красивый блестящий новенький пенни, а ты достанешь нам помадок? И тут я совершила, наверно, самую ужасную ошибку в своей жизни. Я достала кошель итальянца… — Это кошёлек сеньора Пирелли! — воскликнул Тобиас, округлив глаза. — О, нет, это всего лишь подарок мистера Ти на День Рождения, — неумело солгала я. — Это доказательство! Вы должны пойти, мэм, мы должны найти Бидла! И привести закон сюда! От ужаса у меня перед глазами потемнело, и я очнулась, лишь когда Тобби протащил меня уже через полкомнаты к выходу. Я схватила мальчика за плечи и буквально отволокла к софе.  — Тише, Тобби, тише. Мы никуда не пойдём. Просто присядь сюда тихонечко. Рядом со мной, вот так. Я присела возле Тобиаса и, не справившись с эмоциями, обняла его. В голове уже созрел план — я знала, что нужно делать. Был только один выход, чтобы не дать попасть Суини на гильотину. Но… Боже, я не смогу! Это же ребёнок! Ребёнок, к которому я почти за два месяца привязалась, как к собственному! Можно сказать, мой сын! Почему, Господи, ты отнимаешь у меня всех, кто был мне дорог?! В чём я так провинилась?! — Как ты мог подумать такое о мистере Тодде, который был так добр к нам? Я нежно поглаживала волосы, похожие на ёршик, и с трудом сдерживала слёзы. За что?.. — Никто не обидит тебя, пока я рядом… — скорее я сказала это для себя. Нет, у меня не получиться! Тобби — дитя. Моё дитя! Никогда не думала, что так полюбила его… А какая нормальная мать позволит своему малышу умереть? Более того, сама этому поспособствует! Мой воробушек, я никому не дам тебя в обиду… — Никто не причинит тебе вред, дорогой, пока я рядом, — рассеянно повторила я, судорожно прижимая к себе Тобби. Брови уже встали домиком, и я была не в силах вернуть лицу спокойное выражения. Слёзы готовы были хлынуть из глаз, так как я понимала, что я должна сделать ради смысла своего существования, ради Суини Тодда, ради Бенжамина Баркера, ради своей любви, своей жизни! — Демоны очаруют вас своей улыбкой, но потом… Потом… Никто не причинит вам вред, пока я рядом. Как же ты прав, счастье моё, говоря «демон». Это слово лучше всего характеризует Тодда. У меня разрывалось сердце. Я чувствовала почти то же, что когда пришло письмо о смерти Баркера. Конечно, не настолько сильным было моё отчаяние и боль, но казалось, будто душу рвут на куски, отрывают важную часть меня. Если вам бы пришлось выбирать между его благополучием и моим? В горле стоял комок, а глаза уже были полны слёз. Я всегда выбирала тебя, любимый. И этот кошмарный выбор тоже в твою пользу, душа моя. Где же ты, Бенжамин Баркер, когда так нужен?! Как ты позволил чудовищу задушить тебя?! Ты обещал, что всегда будешь со мной! Всегда придёшь на помощь! Не знаю, каким образом мне удалось справиться с собой и заговорить ровным голосом. — Забавно, что мы имели этот маленький разговор сейчас… Потому что я как раз думала, что, должно быть, ты всегда хотел спуститься со мной в подвал и помочь делать мне пироги? — Да, мэм. — Хорошо… Когда, как не сейчас, а? Я улыбнулась так ласково, как только могла. Наверно, это одна из последних улыбок, что я дарю Тобби… Жаль, что она насквозь фальшивая. Мальчик так счастливо заулыбался, что мне пришлось бросить все силы на то, чтобы не разрыдаться. Почему я должна идти на такие жертвы? Говорят, что любовь — самое светлое чувство, что она созидает. Ложь. Моя любовь темна, как ночь. Моё сердце пронзила не стрела амура, а бритва демона, чудовища, монстра. Моя любовь губит всех окружающих. Моя любовь — ужасная разрушающая сила. Обычные люди ради этой пресловутой любви готовы достать звезду с неба, а я готова убить. В жертву этой любви я когда-то принесла свою семью, а теперь и единственного человечка, который любит меня. Я всегда была за него. Я на плохо слушающихся ногах отвожу Тобиаса вниз. Едва сдерживаясь, убедительно лгу. Показываю, как нужно открывать и закрывать дверь печи. Я каждый день делаю это уже лет шестнадцать, но сейчас она кажется мне невероятно тяжёлой и тугой, мне с трудом удаётся захлопнуть печь. Мясорубку и вовсе невозможно заставить работать, такой я вдруг стала слабой. Каким-то образом всё же удалось это сделать. Тобби внимает мне очень внимательно. Почему он так доверчиво смотрит на меня?! Почему в его глазах столько обожания и любви?! Тело наливается свинцом и почти меня не слушается. Я убийца. Я не достойна ходить по этой земле после того, что сейчас сделаю. Что может быть отвратительнее, чем предательство ребёнка, который верит тебе безгранично? Который любит тебя? Тобби же сирота… Я — всё, что у него есть… Боже, о чём он будет думать перед смертью? Как его маленькое сердечко перенесёт такое разочарование? — Мой мальчик… Я поднимусь наверх на пару минут, хорошо? — я поняла, что уже не могу держаться. Перед тем, как пойти к лестнице, я погладила ребёнка по плечу. — Вы не против, если я съем пирожок, пока буду ждать? — Столько, сколько захочешь, сынок. Теперь я искренне, в последний раз, улыбнулась. Устало, вымученно. Но тёпло и по-настоящему. Последний раз взглянула на счастливого ребёнка и быстро вышла за дверь, так как поняла — ещё секунду и нервы сдадут. Осталось только запереть дверь, и всё будет кончено… У меня не поднимались руки это сделать. Вы могли бы даже убить мальчишку, если бы он представлял какую-нибудь опасность для меня? Я быстро закрыла массивный засов и прислонилась к двери — ноги едва ли не подкашивались. Наконец, слёзы хлынули из моих глаз, а тело сотряслось в рыданиях. Я обессилено сползла на пол и зарыдала, закусив кулак. Нельзя было дать Тобби услышать это. Иначе он что-нибудь заподозрит. А я должна сделать всё идеально. Чтобы у мистера Тодда получилось… убить мальчика. Было бы замечательно, если бы он ещё и меня прирезал. Я ошибалась, когда считала, что мистер Ти демон, а я человек. Рядом со мной он ангел Божий. Он всего лишь мстит за честь жены и счастье дочери. А я обрекаю на смерть ребёнка. Демон я. Демон, умело спрятавшийся за внешностью хрупкой женщины. Я монстр.