Мы будем убиты первыми

      Королева занесла руку, готовая в любой момент подать сигнал своим солдатам, которые давно приготовились сражаться на смерть. Тоффи, как ее зеркальное отражение, тоже поднял руку. Ни капли печали в его глазах. А она впервые по настоящему ощутила, что такое отчаяние. — Ваше Высочество, держите спину ровнее, — ящер в привычной манере сделал ей замечание, с усмешкой наблюдая за тем, как бурча себе под нос и возмущаясь, принцесса все-таки выпрямилась, и смотрела на собственное отражение с нескрываемым восхищением.       Сегодня она — предмет восхищения всего королевства, так почему бы и ей собой не восхититься? Ведь это день ее коронации. День, когда ее жизнь изменится и эти изменения нельзя уже будет обернуть вспять. — Тоффи, скажи мне, я красивая? — неожиданно она повернулась к генералу, с надеждой глядя на монстра. Она и так знала, что выглядит более, чем великолепно. Но так редко удавалось застать его врасплох или услышать действительно искренний комплимент, а не банальную необходимость. — Конечно, Ваше Величество, — пусть ящер и не ожидал подобных вопросов, но все же не растерялся настолько, насколько этого хотелось принцессе. — Как и всегда. — Тоффи, почему ты всегда говоришь, что я красивая? Ты бы говорил, даже если бы это было не так? Ты бы восхищался мной, если бы я была некрасивой? — Мун приблизилась в упор к мужчине, упираясь маленьким пальчиком в его грудь и глядя в желтые глаза так решительно, как никто не осмеливался в них смотреть. — Вы моя королева, я обязан вами восхищаться, какой бы вы не были, — но по выражению лица юной Баттерфляй, он понял, что это был вовсе не тот ответ, какого она ожидала от него. Ящер ласково улыбнулся, приподняв ее лицо за подбородок. — Конечно же вы прекрасна, Мун. И были бы прекрасной, даже не будь у вас такого смазливого личика. Потому что я вас…       Дверь со скрипом отворилась и они отпрянули друг от друга, Баттерфляй вернулась к рассматриванию своего отражения, а Тоффи встал за ее спиной, мысленно проклиная фрейлин, которые всегда выбирали самый не подходящий момент.       Мун краем глаза наблюдала за ним, почти не слушая своих наставниц. Он никогда не обращался к ней на "ты", словно очерчивая между ними нестираемую границу, которую ни он, ни она никогда не смогут переступить. Она королева Мьюни. Он генерал армии ее королевства. И он монстр.       Сердце начинает колотится так быстро, что ей показалось, что оно сейчас пробьет грудную клетку. Ее первая битва, и в этой битве она должна погубить того, кто всегда был рядом, за кого она цеплялась, как утопающий за соломинку, к кому бежала каждый раз, когда не знала, как поступить. Сегодня чистые руки королевы Мун Баттерфляй впервые испачкает кровь. Его кровь. — Моя королева, — Тоффи преклонил колено перед мьюнианкой, спускавшейся по лестнице. — Генерал, — Ее Величество присела в легком реверансе, сотрясаемая с трудом сдерживаемыми рыданиями.       Они стояли посреди зала и смотрели друг на друга. Она не верила, что он рискнул прийти, а он не мог поверить, что она была искренне уверена в том, что он сегодня не явится.       Последняя встреча. Он не простил бы себе, если бы не пришел.       Девушка кинулась к нему, прижимаясь так крепко, как могла, слушая, как ритмично бьется сердце монстра. Сердце, биение которого завтра остановится, и, возможно, именно она станет той, кто его остановит, и от этих мыслей сама она вся сжималась и хотела просто заснуть и не просыпаться больше никогда.       Почему именно ей выпала тяжкая доля быть королевой? Почему она родилась единственной девочкой в семьей? Почему влюбилась в Тоффи, который в итоге оказался предателем? Почему все это происходит сейчас именно с ней? Что такого она успела сделать за двадцать лет своей жизни, что все это досталось никому другому, а ей? — Не плачьте, — его рука скользит по ее волосам. — Прошу вас, Ваше Величество. Вам нельзя. Вы ведь так хотели быть идеальной королевой. — Не хочу я быть королевой! Не нужны мне титулы, не нужна мне палочка, мне нужен ты, Тоффи! — Баттерфляй расплакалась, совсем как пятилетний ребенок, вытирая слезы, хрустальным градом катящиеся по щекам. — Потому что я люблю тебя! — выпалила она то, что не могла сказать ему до сих пор. — Мун, послушай, — он решительно смотрел ей в глаза. — Что бы ни произошло завтра, знай, что ты единственный человек в этом мире, которым я дорожу, — он замолчал. — Я люблю вас, — уже тише шепнул он, наклоняясь ближе к ней.       Их руки опускаются одновременно: его — с решительностью, ее — просто безвольно упала. Они умрут первыми. Они уже мертвы. И кто бы ни выиграл этот бой, генерал в любом случае давно проиграл войну с мьюнианцами, сдавшись в плен их королеве, а Мун проиграла войну с собой, со слезами и отчаянием сражаясь с ним.       Они не первые, они не последние.