***
— Баст, отпусти! — Нет, маменькин сынок, не отпущу, пока не прикажешь мне это тоном, подобающим будущему королю Элиохапта. Посередине огромного зала, освещённого и нагретого жарким солнцем пустынь, стоят две щуплые детские фигурки: беловолосый темнокожий мальчик в богатых одеяниях и такой же внешности девочка. Первый изо всех сил старается вырваться из цепких пальцев второй, но девчонка, будучи сильнее и на целую голову выше, крепко держит его за плечо и отпускать явно не собирается. Она в очередной раз встряхивает мальчонку, словно грушу, и повторяет: — Прикажи мне, только тогда отпущу. — Отпусти нас, Бастет, мы приказываем тебе! — принц старается придать голосу как можно больше твёрдости, но на глаза невольно наворачиваются слёзы, и конец фразы он произносит тихо и сломленно. — Хорошо, — внезапно соглашается та, которую зовут Бастет, и ослабляет хватку. Не ожидавший этого мальчик шлёпается на каменный пол. Он поднимает взгляд на обидчицу, по его смуглым щекам вот-вот покатятся слёзы. Сколько он помнил её, столько и боялся. Этот непонятный и необъяснимый животный страх подкашивал ноги принца, мурашками крался вверх, пробираясь в его нутро, переворачивая там всё и связывая внутренности в один тугой узел, мешал трезво мыслить. Она никогда не прибегала к насилию. Ей было незачем. Она уничтожала морально. Знала все слабые места, видела всё насквозь. Принц представлял, как Бастет копается в его мозгах, достаёт оттуда всё, что там есть, выбирает самые потаённые и страшные мысли, чтобы затем душить его ими, заставляя задыхаться даже в самые свежие дни. Шарркан не мог избавиться от неё и бороться с ней тоже не мог. Сколько бы он ни твердил сам себе о разнице в социальном статусе, о том, что она должна уважать его, если не как будущего короля, то хотя бы как принца, о том, что он может жестоко наказать её, если пожелает, при встрече с ней все мысли выветривались, и оставались лишь трясущиеся ноги и адская боль в животе. И сейчас, лёжа на полу, сгорая от стыда и унижения, холодея от этого самого страха, он смотрит на тощую и безобидную с виду девчонку. Она и правда ничем не выделяется среди остальных: смуглая кожа и изумрудные глаза, белые с золотом одежды, кобра, обвившаяся вокруг её левой руки и мирно дремлющая, белоснежные растрёпанные волосы, по бокам завихрившиеся во что-то, похожее на кошачьи уши. Бастет возвышается над принцем, победно ухмыляясь. Наглая усмешка вызывает у принца новую волну негодования и обиды: — Ты не имеешь права, Баст! Мы... Но девчонка лишь дерзко смеётся ему в лицо: — Ну, так идите и пожалуйтесь маме, ваше высочество. Ах, вы не можете. Потому что это ОНА приказала отцу приставить меня к вам. Потому что по ЕЁ велению я - ваш единственный и вечный спутник в играх. Потому что согласно ЕЁ желанию я буду следить за каждым вашим шагом. Однако, вы безнадёжны, принц Шерхан - Баст хватает мальчика за грудки и заставляет подняться, - расплакались, как девчонка. — Мы - Шарркан, — хмуро отзывается тот. — Шерханчик, — весело и с издевкой отвечает Бастет, — Маменькина марионетка. И без того мутные изумрудные глаза принца подёргиваются дымкой. Он запальчиво кричит: — Как будто ты не такая! Ты так же зависишь от Гафры, как мы - от матери! Ты делаешь то, что он говорит! Бастет на несколько секунд задумывается, затем встряхивает белоснежными локонами и смеётся: — Нет, я делаю то, что я захочу! — Это он сказал тебе следить за мной. Ты такая же марионетка, — зло цедит Шарркан, но Бастет бросает на него уничтожающий взгляд, и мальчик смолкает и съёживается под его тяжестью. Девочка, как ни в чём не бывало, улыбается и возражает: — Но мне нравится то, что отец велит делать. А что насчёт тебя? Принц молчит, не зная, что возразить. — Ты жестокая... — Нет, это ты слишком мягкий, Шерхан, — Бастет делает шаг к мальчику, приближаясь вплотную, и заглядывает ему в глаза. Кобра, до этого мирно дремавшая на её руке, поднимает голову и тоже устремляет свой змеиный взгляд на принца, тихо зашипев. Девочка обхватывает ладонями лицо принца, заставляя его смотреть прямо на неё, звук её голоса сливается с шипением кобры, постепенно сам становясь шипящим и угрожающим, — Ты мягок и слаб, недокороль. И пока ты не станешь сильнее, пока не прекратишь боятся всех вокруг, пока не перестанешь дрожать, глядя на тех, кто сам должен дрожать от твоего взгляда, клянусь, я буду твоим самым страшным кошмаром. Я буду унижать и запугивать тебя, и пока ты не научишься давать отпор слабой девочке, ты не станешь правителем Элиохапта. Шарркану кажется, что зелёные глаза Бастет начинают светиться ярче, весь мир раздваивается, а две пары глаз, уставившихся на него, наоборот, сливаются в одну, зелёно-жёлтую, кислотно-яркую, невыносимо жгущую. Вокруг пляшут цветные блики, голос девочки постепенно стихает, а шипение кобры, наоборот, усиливается до невозможности. Принц чувствует, что теряет сознание. Он закрывает глаза и проваливается в пустоту.***
— Что случилось с его величеством? — спрашивает Гафра, глядя на дочь. Шарркан лежит на своей постели всё ещё без сознания, лоб принца усеивают бисеринки пота, он тяжело дышит. Бастет бросает на него мимолётный взгляд. — Я спрашиваю тебя, Бастет, что с ним случилось? — терпеливо, но строго повторяет Гафра. Девочка кротко смотрит на него снизу вверх: — Я не знаю, отец. Наверное, его величество перегрелось на солнце. Сегодня мы почти всё утро играли на солнечной стороне дворца. — Вам стоит быть поосторожнее с играми. Для юного принца может оказаться губителен... яркий солнечный свет. Гафра многозначительно смотрит на дочь, та смиренно опускает глаза в пол, еле заметно кивая ему. Советник Патры мягко треплет девочку по щеке и выходит из покоев принца. Бастет бросает ещё один взгляд на мечущегося в бреду Шарркана, делает шаг в его сторону, но затем, передумав, встряхивает головой и молча следует за отцом.