Вы наверняка задавались вопросом, почему всё сложилось так?
Откуда такая жестокость? Почему я так охотно измывалась над Шаррканом, упивалась его беззащитностью?Вы хотите узнать, за что я ненавижу Шарркана?
Приготовьте ушки, возможно, вы услышите то, что ожидали услышать. А может, что-то совсем иное. Нет, это не исповедь. Я никогда не была святошей, но и муки совести никогда меня не донимали. Я всегда поступала так, как считала нужным, так, как мне казалось правильным. Так, как было выгодно мне. И для этого я готова была идти по головам.Признайтесь, вы испытываете ко мне отвращение?
Может, оно и к лучшему, хотя меня мало волнует ваше ко мне отношение. А теперь о главном. Итак... Ну, для начала...Он раздражал меня своей покорностью.
Он был зависим, всё своё детство зависим от других, и я ненавидела его послушность. Не приведи судьба Синбада в Элиохапт, он бы остался куклой в руках матери до конца своих дней. Шарркан не думал избавляться от пут, он вообще не думал. И этим раздражал ещё больше. Хотя его поведение неудивительно, Патра, наверное, с самого его рождения промывала сыночку мозги. Из Шерханчика можно было верёвки вить. Из него можно было слепить что угодно, использовать как угодно, заставить плясать под свою дудку, выжать из принца всё, что в нём было и бросить как уже надоевшего питомца. У него не было своего мнения, своих мыслей. Не должно было быть. Послушный тихий мальчик, ключ к маминой власти.Раздражал своей пугливостью.
Шарркан никогда не отвечал мне грубостью на грубость. Хотя мог бы, ведь мы почти всегда были одни, а я, как-никак, всё же была слабее физически. Но он не делал этого. Боялся. Мать хорошенько его запугала, он мог шарахаться от внезапного шума или тени, говорили даже, что ему частенько снились кошмары... Но меня бесила его трусость. Невооружённым глазом было видно, как ему больно и тяжело, как он нуждался в поддержке. В друге. Я понимала прекрасно, что он надеялся, до последнего надеялся найти во мне этого друга. (Хотя, я в любом случае не смогла бы им стать. Не имела права.) Иногда я действительно испытывала жалость к нему, порою где-то внутри я чувствовала лёгкие уколы стыда... Но стоило мне видеть, как он испуганно втягивал голову в плечи, ожидая оплеухи от меня или крика своей матери, как беспомощно, оставшись наедине со мной и не обращая на моё присутствие внимания, сжимался в комок где-то в углу, слабо и тихо всхлипывая — всё исчезало. Оставалось лишь отвращение к его трусливости.Своей беззащитностью.
Да, принц был абсолютно беззащитен. Те, кто поддерживал Армакана, не могли знать о настоящем положении дел, а сторонники Патры, в общем-то, относились к нему так же, как и королева. То есть, никак. И эта его беспомощность неимоверно меня злила. Хотя, возможно, злилась я уже и не на Шарркана вовсе.Мягкостью...
Принц был нежным цветком, которого растили в слишком жёстких для него условиях. Любой бы на его месте начал отращивать клыки и кусать, как бешеная собака, всех, кто подойдёт к нему... Любой, но не он. Шарркан всегда был слишком добр, слишком мягок, и, наверное, это играло в его отношении ко мне более важную роль, чем даже страх. По непонятной причине, мальчик считал меня такой же жертвой обстоятельств, как и он. И это, пожалуй, раздражало меня больше всего остального. Он будто видел во мне своё отражение, чуть искажённое, но всё же почти идентичное. И очень часто в его словах я могла расслышать попытку утешить, поддержать, ободрить... Действительно ли он был так наивно доверчив и добр, действительно ли был таким дураком или просто притворялся, пытаясь вывести меня из себя, но я злилась. И очень сильно.Меня злило то, что он сравнивал меня с собой, ведь мы были совершенно разными.
И сейчас, видя, что вся его дерзость и смелость, подобно криво надетой маске, спадают разлетаются в дребезги рядом со мной; понимая, что его страхи никуда не делись, а вальяжность и королевская напыщенность здесь превратились в дешёвый фарс...Я понимаю: он не изменился. Я осознаю, что всё ещё ненавижу его. Осознаю и задаюсь вопросом, за что.Не за то ли, что до сих пор вижу в нём своё отражение?