Время разочарований (с)

Баки летел с поезда, понимая, что повернулся спиной к скалам, о которые его вот-вот размажет. Он смотрел в глаза Стиву и сам не слышал свой крик, чувствуя, как глохнет от визжащего в ушах ветра. Роджерс – пусть и перекачанный, как чёрт знает что, - всё ещё был тем его забитым парнишкой, каким был всегда, несмотря на то, что он, Баки, всегда пытался его защитить. С ума сойти – вот так просто летишь, орёшь в небо, которому на тебя плевать, и смотришь в глаза человеку, с которым провёл всю жизнь. А что его ждало? О чём он вообще думал? Говорят, перед смертью об этом не стоит думать, но Баки хотелось. Чем для него была служба? Шансом показать себя? Шансом объявить на весь мир, какой он патриот? Нет, никогда он не был особым патриотом. Это Стив рвался на фронт, а Баки, если бы мог, остался бы с ним и забыл о войне настолько, насколько это было бы возможно. Они бы всё также творили всякую ерунду, может, пошли бы в военный госпиталь в городе – Роджерс же всё равно не смог бы сидеть на месте, сложа руки. Туда бы Баки с превеликим удовольствием последовал за ним. Но Стив был настойчив, а его всё никуда не принимали. И настало время, когда и Барнсу пришлось отправиться на войну. Тогда он впервые понял, что быть солдатом – не так уж и плохо, в этом даже есть свои плюсы. Форма, светлое будущее, единство в отряде – всё вселяло в него уверенность в том, что теперь он нашёл себя. Кончится война, и он сможет отправиться, куда захочет – красавчика-военного, который наверняка успеет получить пару наград и новое звание, непременно будут отмечать везде, где он появится. Всё у него сложится хорошо: они с Роджерсом так и будут пропадать целыми днями на улице, когда он вернётся с войны. А потом, когда оба остепенятся, он найдёт себе красавицу-жену, и проживёт с ней долгую жизнь. А может, и не совсем красавицу: лишь бы, как говорится, оба любили друг друга. Не время ему было об этом думать: нужно было строить свою карьеру, своё будущее. Потом он бы непременно повзрослел и подумал о том, о чём должен был бы в этом возрасте: семья, дети, ну и так далее. Он безумно был рад защищать своих товарищей, когда его одного забрали в лабораторию: по крайней мере, не кого-то другого. Кому-то он выиграет пару десятков часов жизни. Может быть, успеет прийти какая-нибудь помощь? Война для него была способом построить карьеру. Она сама и была для него карьерой. За такое отношение и поплатился. Не должен был он сейчас лететь вниз, пытаясь разглядеть наверху синюю фигурку и уцепиться за воздух руками. Не должен был, как и срочно додумывать в свои двадцать с небольшим лет последние слова, которые хотел бы сказать – не обязан. Тогда Баки Барнс разочаровался в идее войны. - Старк, видит Бог, ещё одна шуточка... Бог-то как раз всё и видел. И хмурился: - Я думал, люди более развиты, чем вижу сейчас! Тони стоял и слушал, как на него орёт символ страны в обтягивающем цирковом трико и пытался сдержать порыв злости – жутко хотелось дать по этой самодовольной морде. Кэп не мог осознать даже то, что рядом с ними находится долбаное божество, которому поклонялись несколько тысяч лет. Не волновало то, что рядом стоит учёный, способный за пару минут разнести весь корабль. Не беспокоило и то, что он стоит рядом с директором огромной тайной организации, который обратился к ним за помощью «лишь» потому, что потерял величайший источник энергии в мире. Ему почему-то хотелось, чтобы Тор хоть как-то вмешался в их спор и заткнул бы Роджерса. В конце концов, боги должны быть справедливы и наказывать тех, кто ведёт себя, как скотина – если только Старк хоть что-то уловил из религиозных сказок его матери. Единственного, блин, человека, который с ним нормально разговаривал, что длилось аж до… скольки там лет? Когда он познакомился с Роуди? Когда на него стали смотреть не только как на сына Говарда Старка и талантливого парня, чьи мозги можно использовать, чтобы починить что-нибудь там, сям, что-то построить? А? Но Тор молчал, и гения это не то, чтобы злило… Просто он отказывался понимать, почему Одинсон просто не вмешается и не скажет что-нибудь такое, за что его на Земле прозвали богом. Неужели, люди сделали это только за то, что он размахивал молотком с молниями? - Кто ты вне лаборатории? – бушевал Капитан Америка. - Гений, миллиардер, плейбой, филантроп, - парировал Тони. Тот фыркнул: - Как твои мозги помогут тебе спасти друга? Ты настолько бесполезен в своей трусости, которую прикрываешь технологиями, что на поле боя никогда не окажешься, а окажешься – не рискнёшь жизнью ради другого. Ты не из тех, кто ляжет на колючую проволоку и даст через себя пройти другу! – он надменно скривился, ткнув Старка пальцем в плечо. – А даже если тебя убьёт осколком гранаты и твоё тело попытаются использовать, как мост – хиловат ты, чтобы хоть мёртвым быть чем-то полезен. Тони нехорошо прищурился. Роджерс до сих пор не знал, что он и Железный человек – одно лицо. Мало кто вообще знал - на этом настоял Фьюри – хрен его знает, зачем. Пришлось сдержаться – несмотря на то, что Старк помнил восторг и потоки уважухи, в которой его купал Кэп, когда они встретились в Германии. Он придумал, что ответить – так, чтобы не разочаровать Ника, который уже успел всем телом напрячься, ожидая, что вот-вот Тони проговорится. И так уж получилось, что единственное, чего Старк добился своей даже несколько показушной перепалкой с Роджерсом, так это смеха и фразы: - Люди, вы такие мелочные… и крошечные. - Да-а-а, у нас команда, - саркастично протянул Беннер на заднем плане. У Старка в очередной раз пошатнулась картина мира, но он удержал себя в руках. Подумаешь, ещё одно разочарование: бог, на самом деле, это просто долгожитель с грудой мускулов, длинными волосами и интересной побрякушкой, которой он готов размахивать круглыми сутками. Тогда Тони Старк разочаровался в религии. Это выглядело нереально: из огромной дыры в небе на землю падает человеческая фигура. Железный человек – герой, спасший Манхэттен, летел вниз – также, как много лет назад падал и Баки. Но, как бы Стив ни ценил своего друга, такого подвига тот за свою короткую жизнь совершить не успел. Роджерсу оставалось только склонить голову и встать на колени перед человеком, который рискнул вылететь в открытый космос – господи, но ведь он даже не знал его имени… Холод прошёл по телу, когда Тор сказал, что мужчина в костюме не тормозит. И бог уже замахнулся молотом, когда раздался рёв монстра – Халк бросился наперерез Железному человеку, прыгнул с какой-то высотки и поймал его. Роджерс едва не с облегчением вздохнул – он помнил, что чувствовал, когда увидел огромный яркий взрыв наверху. Нельзя было поверить в то, что настолько отважного человека просто спалило вместе с его гениальным костюмом. Нельзя поверить и в то, что он, так странно безвольно повисший на руках у Халка, больше не дышит. «Надо спешить», - подумал Кэп, и они вместе с Тором бросились в ту сторону, где собирался приземлиться Зелёный. Зверь небрежно сбросил с себя красную фигуру – железо было побитым, поцарапанным, но цвет не пропал. Странно. Ничто даже не оплавилось. Но тут промелькнул разум Беннера, слившийся воедино с разумом животного уже во второй раз: он склонился над маленькой для него фигуркой и тревожно смотрел на броню, надеясь, видимо, что человек пошевелится. Тор перевернул неподвижного героя на спину и потянулся к его маске, чтобы открыть доступ кислорода – он боялся, что если за это дело возьмётся Халк, то беды не миновать: сильными огромными пальцами зверь вряд ли мог бы поддеть маску, а это могло его разозлить. Бог сорвал маску и отшвырнул её подальше. У Роджерса подломились ноги, когда он увидел человека, который скрывался под ярким железом. Сидеть на корточках было невозможно, и он просто опустился на колени – как и хотел изначально. Но только он собирался сделать это перед героем, которого уважал, а не перед доставучим сыном его старого друга, которого он считал… и что он только наговорил ему на корабле? - Старк? – наконец, вырвалось у Кэпа. Тот лежал неподвижно, и синий кружок в костюме не горел. Может, и тот, что был у него в груди, тоже не горел. Рёв Халка привёл его в чувство, но пострадавшему гению наверняка придётся отправиться в больницу, хочет он того или нет. Тогда Стив Роджерс разочаровался в железных людях, падающих с небес из порталов, как золото-титановые киндер-сюрпризы. Никто не хотел этой битвы, и каждый понимал, что нужно остановиться или остановить другого, чтобы просто поговорить. Поорать друг на друга, сорвать голос, но продолжать орать до хрипа, до раздирающей горло боли, до непрошеных слёз, которых выступят, когда будет больно даже открывать рот. Но с Тони нужно было говорить раньше, намного раньше. Да и Стив не верил в целительную силу слов – зря, как ему всегда говорили. В голове у Баки мелькнула старая русская пословица – «где сила, там уму могила». Раньше он всегда понимал её иначе, но не теперь. Стив избивал ради него человека, который считал его своим другом и без лишних вопросов принял и самого Барнса, собираясь сражаться с ним бок о бок с кучей новых Зимних Солдат. С ним, чёрт, с чуваком, который мог бы легко убить его, если бы у Тони не оказалось этой перчатки, в которую он выстрелил, или если бы его не отвлекли. Или если бы он ударил его по лицу своей железной рукой, а не живой. Сила – это Стив. Это та мощь, которую просто надо куда-то деть, которая не остановится по велению здравого смысла, ведь если что-то делать – то делать на полную катушку. А погибающий ум – это Тони. Это его электронный голос, которому можно приказать что-то сделать, изучить их манеру драться, просчитать что-нибудь за долю секунды. Чем всё кончится? Они помирятся или кто-то кого-то убьёт? Баки бы даже не был уже против, чтобы его убили, лишь бы Стив перестал казаться таким страшным и жестоким. Не таким, не его Стивом. Он бы хотел начать разговор, хотел бы получить в морду от Тони много-много раз, но пусть Роджерс не бросается защищать его. Пусть всё решится мирно. Пусть он с трудом прохрипит Тони свою историю, вися у самой стены, пока железная рука сжимает его горло, или обнимая ногу костюма, которой его пытаются пнуть в лицо. Безусловно, человек, в которого его превратила ГИДРА, того заслуживает. Почему просто не повалить Тони и не прижать его к земле, выиграв время на то, чтобы Баки смог сказать ему хотя бы банальное «прости»? Вот почему всё нужно решать силой? Почему он сам просто не остановится? Потому что знает, что на Стива это не подействует? Роджерс сумел завалить Тони на пол. Баки, приподнимаясь и опираясь на обрубок своей искусственной руки, уже собирался что-то сказать, но Кэп сделал то, что заставило и Старка, и Барнса испугаться: он занёс над гением щит. Баки знал это его движение – так на всех тренировках Стив убивал своего воображаемого врага. - С-стой… - вырвалось у него, когда щит пришёл в движение. Тони же ничего не сказал – он лишь вскинул руки, но глаз не закрыл. А Баки, приподнявший веки спустя пару секунд, осознал, что зажмурился в ожидании того, как ему на лицо брызнут капли тёплой крови Старка. Тогда они оба разочаровались в Стиве Роджерсе.