Тринити

Закрой глаза – в горсти клюквы тает сахар – И дыши. Небо будет первым снегом крошить. Я хочу проснуться рядом с тобой, Ты потерянный, но очень родной, Удержаться невозможно – «Ты мой», Я так долго повторяла… Пропаганда «Войди» «Нет на свете такого, что утрачиваешь навсегда. Нет на свете такого, чего нельзя обрести вновь» Стивен Кинг «Мертвая зона»

Тифа умеет ждать и быть терпеливой. Она семь лет ждет какой-нибудь весточки от Клауда, после того, как он сбегает из Нибельхайма, каждый день просматривая утренние газеты и почту. Она весь день ждет у ворот деревни, когда узнает, что туда должны прибыть представители корпорации, и убегает в слезах, когда понимает, что Клауда среди них нет. Тифа терпеливо ждет, пока Клауд вспомнит, кто он такой, и ни минуты не сомневается, что это именно он – ее Клауд из Нибельхайма, даже когда он сам верит в обратное. Тифа ждет. Она ждет, пока в сердце Клауда утихнет боль после смерти Айрис. Ждет, пока он окончательно разберется в своих чувствах к ним обеим. Перед финальной битвой он наконец-то дает ей надежду, и она разрешает себе вздохнуть с облегчением, к которому все же примешивается легкое недоверие – неужели дождалась? Оказалось, она поступила мудро, что не стала радоваться раньше времени. Тифа ждет. Она ждет, пока рядом с руинами уничтоженного Метеором Мидгара возникнет новый оплот цивилизации – Эдж. Вместе с Клаудом и Барретом она вновь отстраивает «Седьмое небо» – их новый дом в этом новом мире. Корпорации «Шинра» больше не существует – по крайней мере, так хочется думать Баррету – они спасли планету и могут наслаждаться заслуженным отдыхом от бесконечных сражений. Тифа надеется, что это послужит толчком к началу их настоящих отношений с Клаудом. Толчка не происходит. Они некоторое время живут вчетвером, пока Баррет не отправляется «разобраться со своим прошлым». Эта странная фраза ничего не объясняет, но Тифе не нужны объяснения. Она радуется, что они с Клаудом наконец-то могут побыть вдвоем. Остается еще Марлин, но она вряд ли станет преградой на пути их отношений. Преградой становится сам Клауд. Тифе иногда кажется, что с гибелью Сефирота он окончательно утратил смысл жизни. Сначала она видит причину в том, что ему теперь не с кем и не за что сражаться. Как дела обстоят на самом деле, она узнает гораздо позже. В один прекрасный момент ей надоедает ждать. Ну сколько можно же? Клауд сидит за стойкой и ковыряет свой ужин, разделяя лежащий на тарелке кусок рыбы на мелкие кусочки, но не делая попытки съесть хотя бы один из них. И Тифа не выдерживает. – Клауд, – негромко зовет она, и когда он поднимает глаза, обхватывает его за шею и прижимается губами к его губам. Она ожидает, что он тут же оттолкнет ее, но Клауд тихо стонет и отвечает на поцелуй. Его губы прохладные и мягкие. Они целуются не в первый раз, но сейчас все по-другому. Когда Клауд целовал ее в их последнюю ночь перед битвой, он казался каким-то отстраненным, будто часть его пребывала в другом месте: уже сражалась с Сефиротом, или пересекала континенты вместе с Заком, или, может, вообще находилась в родном Нибельхайме рядом с давно погибшей матерью. Сейчас же он целует ее жадно и страстно, словно давно сдерживаемая внутри энергия вдруг вырывается наружу, хлещет, как поток, который невозможно остановить ни одной дамбой. Стойка, разделяющая их, мешает, Тифе хочется сломать, уничтожить ее, чтобы прижаться к Клауду всем телом. Ей не хватает воздуха, но она лучше задохнется, чем прервет этот поцелуй. Его прерывает Клауд. Открывает глаза и резко отстраняется, будто ожидал увидеть кого-то совершенно другого. Тифа пытается что-то сказать, возможно, извиниться или перевести все в шутку, но не находит слов, и Клауд не дает ей времени отыскать их. Он резко встает с высокого табурета и отводит глаза. – Прости, я… я не могу… – бормочет он, а потом разворачивается и поспешно уходит. Тифа закрывает руками лицо, клянется себе, что не будет плакать, но слезы упрямо текут из глаз, а плечи сотрясаются от беззвучных рыданий. **** Через несколько дней она в очередной раз решает расставить все точки над «i», и в этот раз доводит задуманное до конца, потому что представляется подходящая возможность. После ужина Тифа отводит Марлин в комнату и укладывает спать, а потом снова возвращается в бар – нужно убрать посуду. Она думает, что Клауд уже ушел – в последнее время он практически не остается с ней наедине – но он по-прежнему сидит за одним из столиков над полупустой тарелкой и смотрит прямо перед собой. Тифа сомневается, что его интересуют плакаты на стене. Клауд вновь в своем иллюзорном мире – наверное, он понял, что там все же лучше, чем в реальности. Но Тифа не желает с этим мириться. Она вытащила его один раз, вытащит и второй. Тифа подходит к столу и решительно садится напротив Клауда. Он несколько раз моргает, а потом переводит на нее затуманенный взгляд. – Ты можешь сказать мне, что не так? – без лишних предисловий начинает она. – Эм… ты о чем? – неуверенно переспрашивает Клауд, хотя по его глазам Тифа видит, что он все прекрасно понимает. – О нас с тобой, – отвечает она. Отступать больше некуда. – Скажи, что мне сделать, чтобы ты перестал вести себя так, будто находишься на чьих-то поминках? – Не самая удачная фраза в данной ситуации, но Тифа слишком нервничает, чтобы сформулировать мысль как-то изящней. – Ты ничего не можешь сделать, – произносит Клауд, и Тифа отшатывается, как от удара. Она ожидала любой реакции – ухода от ответа, злости, шутки, но не безразличия. Она просто не хочет верить, что ему действительно все равно. – Ладно, но ты хотя бы можешь сказать, что тебя беспокоит? – не сдается она. – Дело не в тебе, – медленно отвечает Клауд и вновь упирает взгляд в стену, будто бы увидел там нечто интересное. – Дело во мне. Я вспомнил. Я не хотел вспоминать, но вспомнил. Воспоминания по-прежнему возвращаются ко мне, они не вернулись все сразу, но каждый день вспоминается что-то новое. – И что ты вспомнил? – продолжает допытываться Тифа. Ей почему-то кажется, что ключ их проблемы – в этом самом воспоминании. – Кое-что. О себе. И… об еще одном человеке. – Об Айрис? – вырывается у Тифы, прежде чем она успевает подумать. Привычная ревность вновь дает о себе знать. Клауд медленно качает головой. – Нет. Но тепло. О Заке. – О Заке? – удивляется Тифа. Что такого особенного в Заке? Зак – веселый, бесшабашный Солджер, обаятельный, всеми обожаемый, легко заводящий друзей и покоряющий даже самые черствые сердца… Внезапная догадка подобна эффекту разорвавшейся бомбы. Или падению еще одного Метеора. И прежде чем Тифа успевает подумать, из ее уст вырывается новый вопрос: – У вас с ним что-то было? Клауд краснеет мгновенно, Тифа еще никогда не видела, чтобы кто-то залился краской практически в одну секунду. Он резко встает, и она боится, что он вновь убежит от разговора, поэтому хватает его за руку. – Ответь мне. Это важно. – Нет, – Клауд качает головой и как-то обмякает. – Как ты могла подумать? Зак до самой смерти оставался верен Айрис. Просто я забыл об этом. Я об очень многом забыл. И о… – Клауд не договаривает, осторожно освобождает свою руку из ослабшей хватки Тифы и поворачивается к ней спиной, направляясь к лестнице. – Клауд! – громко зовет Тифа, и он останавливается, но не оборачивается. – Но ты ведь любил его? Скажи мне. Пожалуйста. Клауд опускает голову, и когда он отвечает, в голосе ей слышится горькая усмешка: – Какое это теперь имеет значение? Зак – мертв, и как бы я ни хотел, я не смогу воскресить его. «Зато я смогу», – думает Тифа. В ее голове моментально рождается идея. Она кажется немного бредовой и чуть сумасшедшей, но Тифа чувствует, что она единственно верная. Тифа внезапно понимает, что отголоски этой идеи существовали в сознании и раньше. Будто она уже знала ответ до того, как задала вопрос. **** Звонкие щелчки ножниц, шорох ткани, звон металла… Тифа смотрит на себя в зеркало и не узнает. На нее в ответ смотрит парень в форме Солджера первого класса. Раздобыть такую форму сейчас просто, и Тифе не пришлось просить ее у Клауда. После распада корпорации многие Солджеры дезертировали, бросив свою амуницию. Более дерзкие и смелые продавали ее в торговом районе Эджа. «Свою» форму Тифа там и купила. Она подходит ближе и прикасается к своим волосам – непривычно коротким и покалывающим острыми кончиками. Ей пришлось постараться, чтобы добиться нужной схожести в прическе, но результат ей нравится. Непривычнее всего – глаза. Вместо обычных карих на нее смотрят ярко-синие. Не такие яркие, как у Солджеров, но цвет похож. Добыть такие линзы оказалось гораздо труднее, чем форму, и стоили они недешево. Тифа надеется, что все окупится результатом. Она в последний раз поправляет форму, проводя руками по плоской груди. Избавиться от нее оказывается самой сложной задачей, но Тифа справляется и с ней, и хоть сейчас чувствует дискомфорт от стягивающих тело бинтов, она довольна результатом. Тифа улыбается своему отражению и небрежным жестом отбрасывает со лба длинную прядь волос. Она готова. Комната Клауда находится совсем рядом с ее собственной, и Тифа сначала замирает у двери, размышляя, стучать или нет, а затем решительно кладет ладонь на ручку и поворачивает ее. Дверь не заперта. Тифа закрывает ее за собой и застывает на пороге, скрестив на груди руки. Клауд полулежит на кровати и читает книгу. Он поднимает голову, привлеченный звуком открывающейся двери, и застывает. В его глазах мгновенно отражаются несколько противоречивых эмоций – испуг и удивление сменяются недоверчивой радостью узнавания. – Зак, – произносит он одними губами и улыбается. Тифа улыбается в ответ, и тут же лоб Клауда искажает вертикальная морщинка. Он несколько раз моргает, а потом опускает голову. – Тифа… зачем? – как-то обреченно спрашивает он. Тифа набирает в грудь побольше воздуха и выдает на одном дыхании: – Потому что я люблю тебя. Если ради того, чтобы быть с тобой, мне нужно стать кем-то другим – я согласна на это. Клауд медленно качает головой. – Так нечестно. Ты не должна идти на такие жертвы ради меня. – Это не жертва. Давай просто представим, что это такая игра. Клауд вновь поднимает глаза, теперь они светятся интересом и… надеждой? Тифа снова улыбается – уже ради такого взгляда стоило пойти на весь этот маскарад. Она медленно подходит к кровати, Клауд поднимается ей навстречу и тут же бросается в ее объятья, пряча лицо на ее затянутой груди. Тифа морщится от тянущей боли, но не отстраняется. – Зак… – шепчет Клауд. – Ты жив… Тифа на мгновение теряется, но тут же обхватывает его руками, прижимая к себе. На ней ботинки с высокими каблуками, поэтому теперь она немного выше Клауда – не настолько, как Зак, но выше. И это тоже непривычно, как непривычно вновь чувствовать его так близко, ощущать запах его волос и кожи, тепло его тела. Тифа прижимает Клауда сильнее и внезапно слышит тихий всхлип. – Прости меня… – шепчет Клауд. – Я виноват в том, что случилось… Тифа чувствует, как дрожат его плечи, и вновь ощущает растерянность – она впервые видит Клауда таким. За время их путешествия он иногда терял веру в себя и опускал руки, путался в собственных воспоминаниях и желаниях, но никогда прежде ей не приходилось видеть его настолько беззащитным. Она легко гладит его по голове. – Все хорошо, – уверенно произносит она. – Теперь все хорошо. Клауд поднимает голову – его глаза закрыты – и тянется губами к ее губам. Такое представлялось Тифе разве что в самых смелых мечтах – Клауд сам хочет поцеловать ее. «Не меня, а его», – мелькает в голове предательская мысль, но сейчас Тифе наплевать. Она наклоняется и целует Клауда, чувствуя на губах вкус его слез. Они целуются очень долго, до покрасневших и опухших губ, до прерывающегося из-за нехватки воздуха дыхания. И теперь первой разрывает поцелуй Тифа, слегка отстраняется и смотрит в безмятежное лицо Клауда с припухшими от поцелуев губами и дорожками высохших слез на щеках. Клауд открывает глаза, и Тифа невольно краснеет – никогда раньше он не смотрел на нее с таким неприкрытым желанием, затаившимся в глубине ярких голубых глаз. Даже тогда, когда целовал ее перед последней битвой с Сефиротом. Даже тогда, когда говорил, что благодарен ей за то, что она всегда была рядом. В душе Тифы смешиваются сразу несколько противоречивых чувств – радость, зависть, обида и вожделение. Она легко толкает Клауда в грудь, и он послушно опускается на кровать и вновь прикрывает глаза. Тифа немного смущается, понимая, что проявлять инициативу снова придется ей. Делать первый шаг в сфере отношений, с которыми она толком не знакома даже теоретически. Но она совершенно не против импровизировать, поэтому резким движением задирает на Клауде просторную домашнюю футболку. Видит, как он вздрагивает, как его кожа мгновенно покрывается мурашками, возможно, от холода, хотя в комнате довольно тепло, а возможно – от предвкушения. Тифа садится рядом с ним на кровать, снимает перчатки и осторожно проводит руками по его груди, ощущая под покрытыми мозолями пальцами, какая у него нежная кожа, возможно, даже тоньше и нежнее, чем у нее самой. Сейчас Клауд кажется ей хрупким и еще более беззащитным, чем когда он плакал на ее груди. Его хочется защищать. Хочется ласкать. Хочется прижать к себе и никогда не отпускать, как бы банально и избито ни звучала эта фраза. Пальцы Тифы задевают затвердевшие соски Клауда, и он прикусывает губу, а потом снова шепчет: – Зак… Ревность и какая-то детская обида накрывают Тифу с головой. Она наклоняется и прикусывает напряженный сосок, сознательно причиняя Клауду боль. Он дергается, шумно выдыхает, но в то же время его спина выгибается ей навстречу, а из губ вслед за выдохом вылетает тихий стон. «Ему нравится?» – удивляется Тифа. Она впечатлена приобретенным опытом – оказывается, у мужчин тоже бывает чувствительная грудь. Будто бы извиняясь за причиненную боль, она проводит по соску языком, и Клауд стонет немного громче. Сердце Тифы буквально выпрыгивает из груди, руки дрожат, голова кружится от волнения и возбуждения. Реакция Клауда на ласки распаляет ее, провоцируя на дальнейшие действия и заставляя забыть, на какие жертвы ей пришлось пойти ради этого момента. Она сжимает губами сосок и слегка посасывает его, наблюдая за Клаудом. Он нервно облизывает губы, его ресницы трепещут, на щеках расцветают алые пятна. Тифа отстраняется, переводит взгляд вниз и краснеет – просторные домашние штаны Клауда сильно оттопырились в паху. Ей хочется потрогать его там, почувствовать, что значит прикасаться к чужому интимному месту, и она не препятствует этому желанию. Протягивает руку, слегка касаясь кончиками пальцев выпирающего из штанов члена, проводит ими вверх и вниз, практически невесомо поглаживая его. Клауд приподнимает бедра, его дыхание становится еще более учащенным. – Да, пожалуйста… – тихо стонет он каким-то странным, ломким голосом. Тифа сглатывает, не в силах оторвать взгляда от его лица – такого знакомого и незнакомого одновременно. Она смелее касается его члена, немного сжимая его через ткань, и Клауд дергается, а потом двигает бедрами, потираясь членом об ее ладонь. Тифе кажется, что она спит и видит какой-то сон, потому что даже в самых потаенных фантазиях, она не смогла бы представить, что в этот момент он будет… таким. Таким податливым и отзывчивым, целиком уступившим инициативу ей. Почему-то ей всегда казалось, что их первый раз будет происходить по-другому. И тут же вспоминает, что это совсем не их «первый раз». Это первый раз Клауда с Заком. «Зак, помоги мне, я не знаю, что делать дальше», – мысленно обращается она к давно умершему другу. Наверное, это галлюцинации от нервного перенапряжения, но ей даже кажется, что она слышит ответ, произнесенный знакомым веселым голосом со слегка игривыми нотками: «Подумай хорошенько, все довольно очевидно». Да, действительно, Зак прав. Тифа дрожащими пальцами поддевает пояс штанов Клауда и стягивает их вниз, до колен. Клауд послушно приподнимает бедра, помогая ей. Глаза он так и не открыл, наверное, тоже стесняется, или так ему легче представлять, что к нему прикасается Зак, а не она. Тифа готовится к новой вспышке ревности, но ее почему-то нет. Она не чувствует ничего, кроме интереса, желания и волнения. Будто все происходит так, как и должно происходить. Будто в комнате их действительно стало трое, и каждый делает то, что должен делать. Трусы Клауда мокрые от выделившейся смазки. Тифа чувствует, как кровь стремительно приливает к щекам, когда тянет резинку вниз, но ее движения гораздо более уверенные, чем раньше. Она уже видела мужской член на картинках и в одном фильме, который посмотрела, когда еще училась в школе, но разница между увиденным на экране и вживую довольно велика. Член Клауда не слишком большой, но довольно толстый, с влажной темно-розовой головкой, а волосы на его лобке темнее, чем на голове. Тифа внимательно рассматривает его, затаив дыхание. Клауд тоже практически не дышит, мышцы на его животе сильно напряглись. Он ждет, что она будет делать дальше. Тифа легко касается головки пальцами, пачкая их в вязкой смазке. Растирает ее между ними, а потом трогает снова и пробует смазку на вкус. Клауд вновь резко выдыхает и поддергивает бедра – член слегка пульсирует от возбуждения и напряжения. Тифа облизывает вмиг пересохшие губы. «Я должна сделать… это?» – мысленно спрашивает она. «Думаю, ему это понравится», – отвечает Зак в ее голове. Тифа несколько раз сжимает и разжимает кулаки, чтобы унять вновь вернувшуюся дрожь, а потом наклоняется и, слегка придерживая член рукой, касается губами головки. – А-ах, черт! – вскрикивает Клауд, резко открывая глаза. Тифа опять краснеет, но не отстраняется. Она берет головку члена в рот и слегка касается ее языком. Клауд стонет громче, подаваясь бедрами ей навстречу. Тифа поражается внезапной догадке – ведь для него это тоже первый раз. Никто и никогда до этого не делал для него подобных вещей. В груди тут же становится тепло и тесно от осознания, что это делает именно она. Опыта в подобных ласках у нее чуть меньше, чем ничего, но Тифа не привыкла пасовать перед трудностями. Она облизывает головку члена и слегка сжимает ее губами, пытается взять его в рот, но получается только наполовину. Клауд протягивает руку и слегка касается ее волос на затылке. Она выпускает член изо рта, ловит его ладонь и прижимается к ней губами. Клауд улыбается, и Тифа окончательно утверждается в мысли, что сделает все что угодно, лишь бы он улыбался так и дальше. – Я люблю тебя, – еле слышно произносит она. – О, богиня, как же я тебя люблю… Клауд рвано выдыхает и проводит пальцами по ее губам. Тифа ловит их и берет в рот, слегка щекоча подушечки языком. Клауд начинает двигать ими, имитируя фрикции, и Тифа позволяет. Он пытается шире раздвинуть ноги, и Тифа вдруг понимает, чего он хочет. Ее сердце пропускает удар, она нервно кусает губы. Не слишком ли это? Она резким движением стягивает его штаны и трусы до лодыжек, а потом снимает их и отбрасывает в сторону. Клауд сгибает колени и широко расставляет ноги, поднимая бедра и открывая ее взгляду сжатый темно-розовый анус. Касается себя там еще влажными от ее слюны пальцами. Тифа в который раз краснеет и снова впадает в ступор – ей кажется, что это та самая черта, которую она не сможет перейти. – Пожалуйста… – шепчет Клауд. – Возьми меня… Тифа буквально наяву слышит резкий щелчок – будто кто-то переключил тумблер в ее сознании. Двигаясь словно во сне, она тянет руку и тоже прикасается к анусу Клауда, поглаживая его. – Не хочу, чтобы тебе было больно, – произносит она каким-то чужим, незнакомым голосом. Будто сейчас за нее говорит кто-то другой, и он же управляет ее телом, заставляя делать то, что она вряд ли когда-нибудь сделала бы в своем обычном состоянии. – Я потерплю, – с легкой усмешкой говорит Клауд и тянется к ящику тумбочки возле кровати. Достает из него тюбик крема – такие Тифа часто покупает для Марлин на рынке Эджа. По позвоночнику вдруг пробегает ледяная волна, и Тифа резко оборачивается к двери – Марлин! Она совсем о ней забыла. Ее сейчас нет дома, она играет с детьми недалеко от бара, но может вернуться в любой момент. Дверь в комнату не заперта, а Марлин имеет привычку входить без стука, по крайней мере, в комнату Тифы. Обстоят ли дела так же с комнатой Клауда, Тифе сейчас проверять не хочется. – Подожди секунду, – просит она и вскакивает, чтобы запереть дверь комнаты на замок, и для верности подпирает ее еще и стулом. Она молится всем известным богам, чтобы Марлин задержалась на улице подольше, потому что если они с Клаудом начнут, то вряд ли смогут остановиться. Тифа возвращается к Клауду, садится между его разведенных ног и берет в руки тюбик. Она примерно представляет, что нужно делать, поэтому откручивает крышку и выдавливает немного вязкой массы на руку, размазывает по пальцам, а потом осторожно касается ими ануса Клауда. – Давай, пожалуйста… – снова просит он, и Тифа резко вводит пальцы. Чересчур резко. Клауд морщится и кусает губы, но не издает ни звука, не просит прекратить. – Прости, – шепчет Тифа, наклоняется и целует головку его члена. Клауд стонет, и она чувствует, как его мышцы слегка сжимают ее пальцы. Ощущения довольно странные и необычные, но ей даже нравится. Она аккуратно вводит пальцы глубже, и Клауд помогает ей, насаживаясь на них. Внутри он очень тесный и горячий, и Тифа вдруг жалеет, что не может взять его по-настоящему. Она касается себя между ног – как бы смешно ни звучало, но в ее штанах спрятан небольшой сюрприз. Превозмогая стыд, она купила эту вещь в одном из магазинчиков на окраине Эджа. Продавец явно узнал ее и взглянул с видимым сочувствием, но Тифа сделала вид, что не заметила этого. Ей хотелось добиться как можно большей аутентичности, хотя тогда она даже представить не могла, что придется действительно использовать приобретенный предмет. Теперь же она расстегивает брюки и извлекает из трусов – конечно же, тоже мужских – небольшой продолговатый предмет. Кажется, это называется «фаллоимитатор», если она правильно помнит надпись на коробке, хотя «в народе» эту штуку называют по-другому. Он сделан из полупрозрачного материала, теплого и гладкого на ощупь. И еще он ярко-розового цвета. Тифа хотела купить нечто менее броское, но выбор был не слишком велик. Она надеется, что Клауд не обидится на нее за это. Клауду, похоже, глубоко плевать, чем его собираются иметь. Он хрипло стонет, насаживаясь на пальцы Тифы, и обхватывает рукой свой член, двигая ею вверх и вниз. Тифа внимательно наблюдает за ним, запоминая движения. Потом облизывает губы и смотрит на имитацию фаллоса в своей руке. Что сделать? Тоже намазать его кремом? В голову внезапно приходит более соблазнительная – и более развратная – идея, и, действуя быстро, пока не передумала, Тифа подносит розовое дилдо к губам Клауда. Проводит по ним, и он послушно открывает рот. Теперь уже Тифа тихо ахает, когда его губы смыкаются на искусственном члене, язык скользит по стилизованной головке, вылизывая ее. Тифа резко убирает фаллоимитатор и прижимается губами к губам Клауда. Он целует ее уверенно и даже слегка грубо, но это возбуждает еще сильнее. Она отстраняется и чересчур поспешно извлекает пальцы из его заднего прохода. Клауд снова дергается, его член влажно шлепает по животу. Тифа отводит его руку и снова берет член в рот, обхватывая ладонью и повторяя ранее подсмотренные движения. Она действует гораздо более уверенно, чем раньше, практически не испытывая стыда и получая от процесса только удовольствие. Сейчас она остро чувствует присутствие кого-то третьего – кого-то, кто направляет ее руку и рот, незримо ободряя и придавая ей решимости. «Зак, это ты?» – спрашивает Тифа, но на этот раз не получает ответа. – Трахни меня… – настойчиво просит Клауд, и Тифа в который раз краснеет, хотя уже успевает догадаться, что этим, скорее всего, все и закончится. Она выпускает член изо рта, снова берет тюбик с кремом и тщательно намазывает дилдо. Прижимает его к анусу Клауда и слегка надавливает, пока «головка» не проникает внутрь. Клауд тихонько шипит сквозь стиснутые зубы, но не протестует, позволяя ей ввести фаллоимитатор глубже короткими осторожными толчками. Он помогает ей, двигая бедрами, пока его бедра и ее рука не находят общий ритм. – Да, еще… – снова стонет он, и Тифа вводит дилдо немного глубже. Клауд извивается под ней и тихонько хнычет от удовольствия, и Тифа чувствует, как ее собственные трусы промокают насквозь от этой соблазнительной картины и сладких звуков. Она вновь наклоняется и берет в рот его член, стараясь подстроить движения руки и головы под единый темп. Похоже, она принимает верное решение – Клауд стонет все громче и громче, и сквозь пелену возбуждения Тифа все же надеется, что Марлин погуляет на улице еще какое-то время. Клауда хватает ненадолго. Он несколько раз судорожно двигает бедрами, снова называет ее Заком, а потом кончает. Тифа не успевает отстраниться, и теплая, чуть солоноватая и терпкая сперма выплескивается ей в рот. Она послушно глотает, не чувствуя отвращения, только какое-то странное удовлетворение. Между ног у нее мокро и липко, внизу живота ноет от желания разрядки, но она все равно удовлетворена. Она добилась того, чего хотела. Она поднимает голову, вытирая губы. Клауд часто моргает, приходя в себя, встречается с ней взглядом, густо краснеет и мгновенно прикрывается руками. – Прости, – смущенно бормочет он. – За что? – улыбается Тифа. Клауд хмурится. – У тебя действительно очень хорошо получилось добиться схожести. Мне жаль твои волосы. – Не страшно, они отрастут, – отмахивается Тифа и беспечно смеется. Клауд внимательно смотрит на нее, будто бы не узнает. Тифа и сама себя не узнает, и даже не до конца уверена, кто она теперь. Возможно, она слишком вжилась в предложенную ей роль. Клауд садится на кровати, стыдливо прикрывая бедра краем покрывала. Нерешительно касается щеки Тифы, слегка поглаживая ее. – Спасибо, – тихо произносит он. – Всегда пожалуйста, – опять же смеется Тифа. – Всегда? – задумчиво переспрашивает Клауд. Тифа наклоняется к нему и игриво шепчет на ухо: – Когда только захочешь. Клауд шумно сглатывает и снова краснеет. Тифу его смущение только забавляет – самой ей уже не стыдно, кажется, она растеряла весь свой стыд в процессе их небольшой ролевой игры. Она звонко целует Клауда в нос. Клауд стыдливо отводит взгляд, но на губах его та самая довольная улыбка. Тифа понимает, что раскусила его – на самом деле ему совсем не нужен Зак, такой, каким он был, когда был жив. Зак, который не принял бы его любви, который, возможно бы и понял, но точно не ответил бы взаимностью. Ему нужна имитация Зака, образ, который будет заботиться, оберегать и любить его. И это как раз то, что может дать ему она. Ей остается только надеяться, что через какое-то, пусть даже и весьма продолжительное время образ больше не будет нужен. Но Тифа терпелива, и ждать ей тоже не привыкать. Она протягивает руку и растрепывает торчащие волосы Клауда, так похожие на перья чокобо. Он смотрит на нее с удивлением и легким недоверием. Внизу хлопает входная дверь. – Клауд, Тифа, где вы? – раздается звонкий голос Марлин. – Черт, черт, черт! – ругается Клауд, вскакивая и уже без стеснения светя голым задом в поисках своей одежды. Тифа падает спиной на кровать и заливисто смеется.