buildingsandmountains

В следующий раз, думает Тодд Бротцман, он всадит пулю себе в горло при первой же появившейся возможности – «в следующий раз», это когда Дирк снова вломится в его квартиру среди ночи и молча уляжется на диван. В следующий раз, думает Тодд Бротцман, он швырнет в него чем-нибудь значительно тяжелее салатницы. Но пока он дарит Дирку Джентли футболку с логотипом какой-то малоизвестной рок-группы, – сам бы Дирк такую никогда не купил, – и он надевает ее каждый день, потому что знает (не помнит точно, плохая память – одна из его патологий) все это как-то очень тесно связано с Тоддом Бротцманом. И тот тогда решает, что Дирк Джентли действительно хороший друг. Когда все заканчивается, Дирк возвращается в квартиру Тодда к вечеру и просит его еще раз сказать, что они друзья. Тодд называет себя его другом в третий раз, тревожно сжимая дрожащие ладони, он повторяет это еще по меньшей мере несколько раз, когда все заканчивается. Дирк прижимает согнутые в коленях ноги к животу, сидя на диване в гостиной Бротцмана и не может поверить, Тодд называет себя его другом, и Дирку кажется, что теперь он просто обязан полюбить эту дурацкую футболку. Он повторяет себе, что так делают только влюбленные, а еще он все еще жив и плечо почти не болит, потому что все взаимосвязано. Когда все заканчивается, и Аманда уезжает, Тодд находит у себя в холодильнике остатки сгоревшей лазаньи, Дирк спит у него на диване в гостиной к тому времени достаточно крепко, чтобы не проснуться от шума старенькой микроволновки. Когда все заканчивается, и Аманда уезжает в неизвестном направлении, Тодд решает, что неплохо было бы начать курить, а потом, может быть, даже бросить года через полтора, если она вообще никогда не вернется. Дирк соглашается (всегда соглашается, на самом деле, он ведь не Тодд и у него никогда не было проблем с правдой), но не потому что действительно хочет, а потому что Дирк Джентли, в общем-то, всегда абсолютно просто обязан. Если в следующий раз Тодд Бротцман снова не умрет, он, может быть, купит себе и Дирку пиво в ближайшем к его дому баре – оно обязательно окажется еще хуже, чем то, что они пьют обычно, но Дирку, в принципе, будет плевать, он не очень хорошо разбирается в пиве, а Тодд, вроде как, просто его терпеть не может (и пиво, и долбанного Дирка Джентли, если честно). Если в следующий раз Тодд Бротцман снова не умрет, он, может быть, даже найдет себе нормальную работу, и Дирк будет звонить ему по выходным, когда тот еще спит, и спрашивать, не занят ли он сегодня, потому что друзья вообще-то иногда проводят время вместе, и он хотел бы угостить Тодда пиццей, его любимой – холодной, почти без мяса. Когда Тодд заболевает, – это происходит внезапно, и он не успевает понять сразу, Тодд Бротцман привык обманывать не только себя, но выдуманная болезнь теперь больше не кажется ложью, – Дирк записывает название его болезни в какой-то блокнот с очень яркой глупой обложкой и несколько раз еще произносит его по слогам, пока Тодд не попросит его уйти вон. Когда Тодд заболевает, Дирк меняется до неузнаваемости и уходит после первой же просьбы, громко хлопая дверью, Тодд даже успевает швырнуть в него подушкой, потому что салатницы под рукой не находит. Осознание наваливается всем весом на его плечи позже. Дирк Джентли ушел, осадок ото всей этой лжи, бывший с ним всю его долбанную жизнь, остался. Спать по ночам становится невозможным, он просыпается от запаха гари в его собственной квартире, когда огонь съедает одну занавеску и перебрасывается на вторую, языки пламени ползут по кофейному столику и с ковра перебираются на диван – Тодд не уверен, что может отличить реальность от иллюзии, Дирк Джентли бы смог, наверняка смог бы, но у Дирка Джентли, кажется, другой часовой пояс в его нормальном. Когда Тодд заболевает, Дирк лишь восторженно отмечает про себя, что он был прав, все это время Тодд Бротцман не был нормальнее его самого, все это время Тодд Бротцман просто продолжал врать, врать даже себе самому. В первый раз он видит пожар, Дирк набирает его номер как раз в тот момент, когда кожа на его щиколотках начинает плавиться, словно воск, после все идет по стандартной схеме, совсем как у Аманды, Дирк приезжает и почти выламывает входную дверь, сил ему все равно не хватает. Тодд не слышит его из-за собственного крика, гвозди вонзаются в его ладонь так легко, словно в масло в следующую секунду, и ему от этого никак не спастись, если только он не решится отрубить собственную ладонь кухонным ножом. Он ничерта не смыслит в медицине, но в интернете есть огромное количество познавательных статей на эту тему, а еще Тодд Бротцман видел достаточное количество однотипных фильмов ужасов про отрубленные конечности, чтобы быть уверенным в том, что обратно эту чертову руку ему никто не пришьет. Когда Тодд заболевает, Дирк приезжает после первого же звонка, он не знает, как все эти годы у Тодда дела обстояли с Амандой, но то, что он видел собственными глазами, кажется, выглядело как-то так. Дирк приезжает после первого же звонка и привозит с собой магазинную лазанью какой-то сомнительной фирмы, потому что у него самого микроволновка сломалась неделю назад, и он упорно отказывается ее чинить, потому что все взаимосвязано и так, скорее всего, должно было произойти. Тодд и слышать не желает про вселенскую чепуху и разного рода предзнаменования, он так и не досмотрел «Сверхъестественное», но принцип знает – пока они все еще живы, им обоим нечего бояться. Страницы в своем блокноте Дирк делит на две части и уверяет Тодда, что знает что делает, из Дирка, если честно, психолог так себе, но Бротцман знает о нем достаточно много, чтобы поверить в то, что Дирк Джентли отличный друг. Тодд думает об Аманде так много, что перестает Дирка слушать, вот она подводит глаза темным карандашом перед зеркалом в ванной и прядь волос убирает за ухо; вот она танцует под любимую песню в пропитавшейся дешевым пивом майке с закрытыми глазами, и Тодд думает, что ему стоило утопиться в этом пиве, а не выливать его на себя. Аманда все это время была может быть и не сильнее его, но Аманде хотя бы удалось выбраться. Дирк записывает в свой дурацкий блокнот все причины, по которым Тодд не может открывать морозилку, подходить к лошадям и сидеть в ванной дольше пятнадцати минут и рисует на полях дельфинов. Это, как потом оказывается, в принципе, все, что Дирк рисовать умеет, но для Тодда этот факт никакой роли не играет, потому что эти записи его вообще не интересуют. Тодд не любит читать чужие личные дневники, где последняя пожелтевшая страница с криво приклеенной к ней на скотч фотокарточкой всегда выпадает, Тодд и чужие сообщения читать не любит, поэтому Дирк обычно просто звонит и даже не спрашивает. Тодд просит Дирка налить ему еще этого отвратительного пива, когда ему становится немного легче, и Дирк кладет голову ему на плечо, водя пальцами по тыльной стороне ладони так осторожно, что Тодду становится щекотно. Минутами назад из его ладоней торчали ржавые гвозди, теперь Дирк прижимается носом к внутренней стороне и старается не дышать, его губы касаются запястья Тодда едва-едва, почти невесомо, – Тодд Бротцман в его голове говорит что-то про то, что это здорово, что он хотя бы мужчина, и Дирк тогда не придает этому значения, но все равно записывает в свой нелепый блокнот на самую последнюю страницу, которую надо бы подклеить, потому что она выпадает вечно, – на выдохе он закрывает глаза, и Тодд говорит ему, что он отличный друг. Дирк Джентли пишет на самой последней странице своего нелепого блокнота: ошибки причиняют боль; Тодд Бротцман читает на пожелтевшей бумаге: но ошибки – единственный способ понять, кто ты такой на самом деле. Тодд Бротцман знает, кто он теперь.