BTS – Spring Day
— Хён, — Тэхён слабо улыбается, проводя пальцем по белому, словно и его волосы, снегу. Он сидит у границы этого морозного города и чертит ещё одну линию возле барьера, вдыхая ледяной воздух, пока тот колышет его крашенные сухие волосы. — Говорят, что есть «весна». И «осень». И... Хён? Тэхён любит клубнику и газировку; а ещё сказки про другие города и миры; смотреть на это прокуренное застывшее небо, где не летают птицы и думать о жизни; и, кажется, тепло. Тэхён любит горячий кофе и теплую воду, когда жгут покрасневшие от мороза пальцы; и искренне улыбаться, когда трескаются посиневшие губы. Тэхён любит сидеть на крыше и снегу, чувствуя, как на шапке снова иней, что растает от его прикосновения и веселого звенящего в ушах смеха. — Странные слова, — Юнги, если честно, всё равно. Он лишь проводит по чужим, словно елочные иголки, волосам и растворяется в мертвом небе. — Не правда, — Тэхён скидывает чужую руку, словно обжигаясь и боясь умереть; словно умирая от чужих прикосновений; словно пытаясь просто не привыкать. Тэхён делает вид, что ему, и правда, всё равно на Юнги — Юнги, который холоднее этого мороза на чужих порозовевших обветренных щеках. — Мне бабушка рассказывала. — Это всё сказки, Тэхён. Угомонись, пожалуйста. Есть только зима и ничего больше, и ты знаешь. Юнги привык к городу, в котором живет — этот вечный снег в его легких и пропитанные инеем пальцы, а ещё, кажется, холодный ветер, играющий с черными волосами и завядшими тюльпанами где-то внутри; и эта метель, похожая на самого Юнги. Холодный и замерзший в разгар ужасной зимы принц. Юнги любит чувствовать снег под ногами и холодный воздух, бьющий в нос, словно запах его ментоловых сигарет, забытых где-то в несуществующей весне. — Я не верю, хён. — Это твоё право, глупый. Мне всё равно. Но нет ничего, кроме зимы и холодных рук. — Но у меня теплые руки. — Это нормально, — как-то совсем не задумываясь, бросает Юнги, хоть и знает, что «нет, ненормально». Его пальцы, словно остальное тело — холодные и обветренные — и Юнги ненавидит эти чёртовы куртки; а ещё горячий чай и апельсины; тэхёновскую теплую кожу и чертовы пустые костлявые мечты, расцветавшие, словно подснежники среди этой вечной зимы и мёртвого ледяного неба. — А у тебя холодные, — Тэхён слабо улыбается. Переплетение костлявых пальцев и тихие смешки, пущенные в куда-то застывшую морозную пустоту. Юнги слегка улыбается в ответ и, кажется, начинает верить в чёртову весну, хоть и не знает, о чем говорит этот ненормальный Ким Тэхён. Он просто держит его за руку и знает — это, и правда, правильно. У Юнги вместо сердца — колотый лёд и вечная морозная зима — Тэхён знает, растапливая ледники постоянной весной где-то в выбеленной душе. Он тихо смеётся и улыбается своей квадратной улыбкой, чисто по-тэхеновски. Юнги не хочет говорить Тэхёну правду, потому что «это всё испортит» и «ты и без того разрушаешь этот город и... меня». У Тэхёна теплые руки и весна внутри, в отличие от всех в этом проклятом замороженном городе. И Юнги не знает, как тот ещё дышит, вдыхая мороз в свои лёгкие. — А ещё бабушка рассказывала о том, что если уйти из города... — Можно растаять, — тихо заканчивает Юнги. Он понимает, что Тэхён, в отличие от него, останется в живых, даже если решит сбежать. Но «я никогда не скажу тебе об этом, прости» и «ты — моя личная весна». Тэхён — такой и никакой больше, греющий холодные пальцы Юнги и улыбающийся посиневшими губами, потому что мороз обжигает его заполненные цветами лёгкие. — Да... Но я не верю, ведь я замерзаю. Там... Там мне будет тепло, я уверен. Юнги сжимает край свитера и тяжело вздыхает, хватаясь за уходящую сквозь пальцы возможность снова солгать. «Я замерзаю» — Юнги кусает и без того опухшие красные губы и тихо-тихо воет где-то внутри, разрывая собственные лёгкие; словно крик отчаянной чайки. «Там мне будет тепло»Но мне будет холодно, если тебе когда-нибудь станет тепло.
— Снег тает от моих прикосновений, хён. — Но ты не растаешь, если выйдешь из города. Юнги так горько — до невыносимости, до боли; он хочет умереть, отпуская Тэхёна вот так — без слов сожалений, сказанных вслух и плача, раздирающего его лёгкие; ему хочется исчезнуть и стать этой самой вечной зимой, потому что без Тэхёна Юнги замерзнет. Не тело, — а сам Юнги. — Там, и правда, весна, Тэ-Тэ. И тебе будет тепло, — он грустно улыбается, чувствуя слезы в уголках своих глаз, сжигающие и разъедающие его изнутри. — Тебе будет хорошо, Тэхён. — Хён, — Тэ широко улыбается. — Ты пойдешь со мной?! Тэхён так широко улыбается, не замечая чужую печаль и падающий только на лицо Юнги снег; а ещё пустой замерзший, словно колотый лёд, взгляд и дрожащие покрасневшие губы. Тэхён не видит ничего, кроме собственной весны в душе и летних цветов, оставленных за пределами этого города. — Конечно пойду, Тэ-Тэ, — Юнги треплет его по волосам, что пахнут елочными игрушками и хвоей, и совсем забывает, что слезы, застрявшие, словно в глотке, дырявят его насквозь. — Точно-точно? Правда-правда? — Тэхён весело скачет по снегу, что тает под его теплыми ладонями и звонким смехом. — Точно-точно, правда-правда, — передразнивает его Юнги, улыбаясь из последних сил. Юнги не хочет рушить чужую жизнь, заставляя душу мерзнуть и умирать в этих чертовых муках под слоем почерневшего, покрывшего пальцы, инея; Мин пропитался тэхёновским смехом и квадратной улыбкой, а ещё этими «я согрею» и «хён такой красивый всегда»; умер между тэхёновскими прикосновения и скромными признаниями. — Я так люблю хёна. «Скоро тебе будет некого любить, мой маленький Тэ-Тэ» — Юнги снова улыбается уголками губ, чувствуя горечь, пропитавшуюся в белые-белые, словно этот пушистый снег, вены. Ощущение, будто секундная стрелка остановилась. — Пойдем, хён? — Пойдём, Тэ-Тэ. Переплетение его ледяных пальцев с его — теплее и нужнее той самой весны, а ещё чужая заразительная улыбка, заставляющую почему-то верить до последнего. Тэхён о чем-то шутит, как обычно — неудачно, а затем и поправляет эту вязанную самим Юнги шапку. «У тебя останется частичка меня, даже если это будет эта глупая шапка, Тэ-Тэ» Юнги снова улыбается, пропитываясь темно-синей акварелью сквозь покрытую, словно коркой, инеем кожу.***
— Тут так тепло, хён! Ах! Хён... Хён? Тэхён и эта синяя жидкость под его ногами.