(not)broken

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀От Джина пахнет сладкой ватой, жевачкой и чем-то ещё. Хён и сам похож на розовую карамельку, тающую в плавленом золоте заката. На улице уже холодает, ещё не настолько, чтобы надевать куртки, хотя ледяной морской ветер уже ощутимо пробегается вдоль позвоночника, неприятно отзываясь на загривке. Но Джин согревает долгими летними ночами и тягуче-приторными, как патока поцелуями. ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀От Джина пахнет теплом, пылью и чем-то ещё. Да и сам хён похож на одну нескончаемо длинную летнюю ночь. Раскалённый асфальт ещё не остыл, и землю покрывает удушающе-горячий воздух, который скрипом раздирает горло, пробираясь в лёгкие. Но Джин помогает не задохнуться своими прохладно-невинными поцелуями, которые словно бабочки, россыпью остаются на плечах. ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀От Джина пахнет печалью, свободой и чем-то ещё. Возможно потому, что джин и есть свобода. Навечно оставшаяся в алом рассвете, ровно в пять ноль-ноль, в успокоившейся пыли дорог, которая мёртвым грузом легла вдоль обочин, в горячем асфальте, который сейчас уже покрылся тонкой коркой льда. Свободой, навсегда оставшейся в последнем лете, что они провожали, разглядывая звёзды, лёжа на маленьком, захламлённом балкончике, раскуривая одну сигарету на двоих. Потому что это не одна из историй, заканчивающихся на "жили долго и счастливо" от которой на языке остаётся неприятный привкус ванили, а в голове чувство, что нас обманули. Потому что иногда люди умирают, и это не то, что мы можем контролировать. Потому что всё, что осталось у Юнги это запах свободы и маленький захламлённый балкончик, на котором он выкуривает тяжёлый Винстон и каждое утро дожидается пяти ноль-ноль под низким серым небом. Он снова заперт в своей серой бетонной клетке, каждое утро убеждаясь, что это не то, с чем он может справится. ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀Убеждаясь, что в его городе больше не светает.