Соулмейт для убийцы

Утро. Уилл Грэм просыпается. Готовит скудный завтрак. Кормит своих собак, коих уже было шесть. Одевается. Идет учить будущих агентов FBI. *** — Уилл, ты выглядишь хуже. Опять Алана с её вежливым «я-беспокоюсь-но-на-моей-руке-другое-имя». Раздражает. После психушки многое раздражает. Особенно лечащий врач, который тебя пациентом не считает. «Уилл, ты мой друг». Повезет же кому-то с соулмейтом. Неужели у кого-то на руке будет «Ганнибал Лектер»? — Кошмары, Алана. — Ты ходил к доктору Лектеру? — Только на ужин. Мы ведь друзья. * * * — Cassoulet, — торжественно, но сдержанно объявляет Лектер, ставя блюдо на стол перед Уиллом. — О, Ганнибал, вы как всегда великолепны. Но из чего приготовлено? В этом доме опасно что-либо есть. Грэм догадывался. Точно знал. — Это была та ещё утка, поверьте, Уилл, — Ганнибал снисходительно улыбается. — Верю, — он уже ничему не верит. Лектер садится напротив и, отпив немного вина, пробует получившееся жаркое. Грэм с опаской отправляет кусочек мяса в рот. Старается думать, что это и впрямь утка. — Кошмары были? Он не Алана. Её Уилл интересует лишь с профессиональной стороны, пусть она и делает вид, что считает его своим другом. А Лектер, (тоже вроде бы врач), рассматривает Грэма выше, чем просто подопытного кролика. По крайней мере, детектив так думает. — Да, — Лектеру он чаще всего говорит правду. Потому что в глубине души тоже видит его выше, чем просто хорошего психотерапевта. — Я думаю, нам стоит продолжить лечение. После того, как ты вернулся, тебя стоит реабилитировать, — он действительно беспокоится. Странно. — Если вы так считаете, то я, пожалуй, соглашусь на возобновление лечения. Он стал слишком податливым. Ганнибалу это не нравится. Он, конечно, хотел сломать мальчишку, но не настолько. Ему противно смотреть на собственное отражение в глазах Уилла. Раньше бы Грэм стал сопротивляться, но Лектер, конечно же, подавил бы это сопротивление. За это он и любил Уилла. Возможность гнуть, но не ломать. Ганнибал старался действовать аккуратно, но девчонка могла всё испортить. Эбигейл догадывалась. Эбигейл знала. И Уилл тоже. Поэтому и пришлось убить её, но своего соулмейта он убить не мог. «Уилл Грэм» давно красовалось на его правой руке. Однако на руке Уилла он надписи не замечал. Поэтому свою тайну, помимо множества других, ему приходилось скрывать под длинными рукавами рубашек. Иногда Ганнибал разрешал себе любоваться лицом Уилла дольше, чем это было позволено. Грэм тоже этим грешил. Раньше доктор разглядывал абсолютно чистые руки Уилла, всегда открытые, благодаря закатанным рукавам клетчатых рубашек, которые Ганнибал находил весьма сексуальными. А в последнее время Уилл стал носить строгие костюмы наподобие костюмов самого Лектера. Миллионы раз он мечтал сорвать чертовы рукава пиджака и увидеть собственное имя на руке детектива. Но мечты так и оставались мечтами. — Ты раскрыл дело, Уилл? — Меня не подпускают к расследованиям. Джек беспокоится о моем психическом здоровье, — раздраженно выплюнул Уилл. — Это вполне логично, он считает себя твоим другом, — «как и я» — мысленно продолжил фразу Ганнибал. — Он мне не друг. У меня нет друзей! — Это не так. — Откуда вы знаете? — Просто знаю. На мгновение вернулся тот самый Уилл, которого нужно было укротить, подчинить, согнуть. Хрупкое золото сплавляется с другим металлом, спаивается навечно. Уилл сплавляется с трудностями, кровавыми делами и болью. От этого он, как ни странно, становится только тверже. Но сейчас дел не было, и Уилл разрушался до основания. Ганнибал знал об этом. *** — Винстон! Вииинстон! Ко мне! Собака Уилла мчалась к нему, преодолевая лужи во дворе. — Винстон, ты снова испачкался. Пес виновато посмотрел на Грэма. — Идем мыться. Уилл вымыл собаку, а потом сам пошел в душ. Правая рука почему-то жутко зудела. «Неужели небеса наградят меня спутником жизни?» Прожив на свете почти тридцать лет, он так и не узнал, кто будет его второй половиной. Надписи не было. Не-бы-ло. Вообще. Но Уилла это особо не беспокоило. У многих людей не было надписи. У его тетушки до сих пор нет метки, хотя ей уже почти пятьдесят. Не обращая внимания на зуд, Грэм продолжил заниматься повседневными делами. Только перемотал руку бинтом и, когда собирался на работу, сделал выбор в пользу пиджака с длинными рукавами. *** Глупые ученики, откровенно бесящая Алана, причитающая по каждому Грэмову чиху. Как будто не вышел из психушки, а попал в неё. А ещё рука просто адски чесалась. С одной стороны, Уилл был несказанно рад, что его метка наконец давала о себе знать. На его руке красовалась изящная «Н». Какая-нибудь милая Хейзель или веселушка Ханна скоро должна была появиться на горизонте. Но как же зудела рука! Джек вызвал его прямо посреди урока. — Уилл, появились новые улики в деле «Потрошителя», — жестом Кроуфорд показал на кресло напротив себя. — И это должно волновать меня? — Ты хотел вернуться к делам? — Кто вам сказал? Джек вздохнул. — Доктор Лектер. Почему! Почему он, как богатый папаша малолетнего хулигана, ходит и просит дело для него?! Уилл не умолял со слезами на глазах о допуске к расследованиям. А чертов Лектер! Он! — Передайте дражайшему доктору, что в его помощи я не нуждаюсь! Если ты, Джек, так волнуешься о моем здоровье, то, пожалуйста, у тебя уникальная возможность спасти меня от морального разложения! Они использовали его. Они засунули его в психушку к Чилтону. Они не видят Ганнибала и не винят его! И после этого Кроуфорд что-то говорит о делах? Он резко поднялся со стула и направился в сторону выхода из кабинета. — Уилл… — Джек, я не собираюсь расследовать дело преступника, которого вы так старательно покрываете, — Грэм изобразил улыбку и вышел за дверь. Рука стала чесаться так сильно, что Уилл не выдержал и стянул бинты с неё. От удивления и даже испуга он готов был упасть в обморок. Чтобы чуть-чуть отдышаться и не грохнуться таки на пол, детектив оперся на серую стену. На красной, зудящей коже каллиграфическим почерком было выведено «Ганнибал». Фамилии пока не было, ровно как и минимум двух Ганнибалов на десять километров квадратных. Холодная вода не помогла успокоиться. Ничто не помогало успокоиться! * * * В половину восьмого Уилл пришел на прием. На руке уже начало проявляться «Лектер». А это означало либо всё, либо ничего. — Уилл? Я думал, ты не придешь, — приглашающим жестом Ганнибал показал в сторону гостиной. — Вы, кажется, порекомендовали мне продолжить лечение? — Несомненно, тебя нужно реабилитировать. Каждый занял своё кресло. Игра началась. — Вновь попросите меня нарисовать часы? — Нет. Я задам лишь несколько вопросов в надежде получить ответы. Начнем? — Конечно. Приглушенный свет падал на лицо врача. Что творилось за этой непроницаемой холодной стеной? Кем он был на самом деле? Расчленял ли он Грэма в мыслях? А, может, раздевал? Уилл догадывался, что перед ним не просто ценитель хорошего вина и классической музыки. Ну, и, конечно, отличный психотерапевт. Грэм нервно подергал рукав темно-синего пиджака. Рука не переставала чесаться. «Черт, я умру сегодня! » — пронеслось в голове Уилла. — Когда ты в последний раз видел его? Ганнибал смотрел прямо в глаза детектива, пытаясь самостоятельно найти там образ рогатого преследователя Уилла. — Я вижу его перед собой…прямо сейчас. Будто вы и есть… он, — Грэм поудобнее устроился в кресле. Не удержался и почесал руку. — Вот как. Что с тобой происходит? — Лектер привстал и направился в сторону Уилла. — А-аллергия, — попытался соврать Грэм. — Уверен? А, как известно мне, так проявляется метка, -Лектер протянул руку Уиллу, словно раненой собаке, по неосторожности поранившей лапу. — Ты позволишь мне взглянуть? Кудрявый детектив плюнул на всё и решил «будь, что будет». Он протягивает руку и закрывает глаза. Ганнибал расстегивает пуговицы ненавистного пиджака. Закатывает рукав рубашки. И дьявольски улыбается. А потом прижимается губами к собственному имени на правой руке Уилла. Тот распахивает свои зеленые глаза. Ганнибал продолжает целовать руку Грэма, проводя языком по витиеватым буквам печати. Зуд мгновенно проходит. — Г-ганнибал, может, вы отпустите меня? — Уилл умоляюще посмотрел в карие глаза своего врача. — Ну уж нет. Лектер быстро снимает свой пиджак и, не церемонясь с пуговицами, обнажает собственную правую руку. — Видишь? Видишь? — Этого не может быть… — Уилл встает со своего кресла и протягивает руку, чтобы коснуться надписи, выделяющейся корявостью на этой идеальной руке. На этом идеальном теле. Совсем не идеального Ганнибала. — Уилл, — Лектер подходит ближе, — доверься мне. И Уилл верит. Снова. Полностью отдается Ганнибалу. Его рукам, губам, языку… Ганнибал вырезал бы кожу на руке Уилла, вставил бы в рамку и повесил бы на стену. Но, конечно, только после его смерти. Уилл будет пытаться убить Ганнибала. Ганнибал будет пытаться не убить Уилла. Уилл будет ненавидеть, но любить будет сильнее. Ганнибал будет наслаждаться моментом. А весь мир забудет об их существовании.