Мне больно - значит, я жива, И, значит, всё ещё дышу. Пускай в душе моей зима - Я никому не расскажу. Мне больно - значит, сердце есть, И, значит, есть чему болеть. Всем тем, кто мучил, одна месть: Я всё смогу преодолеть
Вика
Холодное утро. Какое-то прямо слишком холодное для лета. Моя родная, любимая Сибирь никогда не славилась особо тёплым климатом, но... А, впрочем, какая разница. По этому поводу можно сказать только одно: такая погода - идеальный фон для драмы, классика. И правда ведь, жизнь - театр... Горько усмехнувшись, пригладила выбившуюся прядь и обняла холодными ладонями дымящуюся чашку. Должно быть, я выглядела потерянно, несмотря на то, что вроде успела привести себя в порядок. Потому что на душе было гадко, и меня прямо-таки душило чувство вины. А ведь это не худшее, что я сделала в своей жизни... Ещё будучи ребёнком, я вдоволь насмотрелась на смерть. Иногда её смазанный лик был неуловимо печален, или суров и строг, но чаще всего - просто ужасен. Ведь большинство виденных мною смертей происходили в ритуальном зале, где обнажённые прекрасные тела ведьм извивались, лоснились от пота, переливались в бликах пламени костра, а голодные, страшные, хищные глаза горели Жаждой. В этом зале ведьмы приносили жертвы первым падшим ангелам и первозданной магии, чтобы получить силу. Чаще всего жертвами были животные, но иногда... Иногда это были люди. Ничего не понимающие, ни в чём не повинные, они кричали, умоляли, и умирали быстро, но совершенно бессмысленно. Ведь не для этого были рождены на свет! Не для этого жили и радовались, мечтали, надеялись, любили и верили! Чистое сердечко девочки, тайком читающей светлые, жизнеутверждающие сказки по ночам, а ещё от корки до корки выучившую потрёпанную детскую Библию, разрывалось от той боли, что плескалась в глазах жертв. Но я не смела сказать ни слова, даже пошевелиться, широко распахнутыми глазами глядя на происходящее... Так уж меня воспитали. Потому что не брезговали наказывать пыточными заклинаниями даже за малейший проступок, а мама никогда не возражала по этому поводу. "Не смей плакать! Ты должна привыкнуть к боли. Привыкнуть настолько, чтобы даже не замечать её, и смеяться в глаза тем, кто через неё захочет управлять тобой. А таких будет много, уж поверь мне" - так она мне говорила. Конечно, мукам, подобным тем, что я недавно испытала благодаря мастерству Ровены, меня тогда не подвергали, но все же. Я не видела ни любви, ни ласки, не сочувствия, росла как сорняк среди тех, кто смотрел на меня исключительно с презрением. Я ведь была слабой ведьмой. И об этом каждый - каждый! - спешил мне напомнить в разной степени изощрёнными способами. А что оставалось мне? Я училась. Училась взахлёб, с раннего детства, сама и наблюдая за другими, не щадя ни времени, ни сил, ни здоровья. А ещё.. ещё молилась. Верующая ведьма - это странно, скажете вы? Ну да, определённо. По крайней мере, в нашем клане, где верхушка была вся поголовно... ну, так скажем, на другой стороне. Просто мне очень повезло, что во всеобщем презрении не нашёлся человек, который наполнил бы мою душу и мысли тем, чем они были полны у других ведьм в клане, и что я откопала эту маленькую любимую книжку - детскую Библию - в городской общественной библиотеке. И если существовало лекарство, способное отгородить меня от той грязи, в которой я жила, то я нашла его. Верила, молилась и мечтала, что когда-нибудь стану сильной и сбегу... Ещё одним лучиком светав моём безрадостном детстве был Дэн. Жилистый зеленоглазый озорной мальчишка, с которым я случайно познакомилась в лесу. И с которым мы были так похожи. Мы могли часами бегать по улицам города, по лесам, по пустым дорогам, болтая и мечтая о том, что когда-нибудь станем свободными - сбежим, не боясь быть найденными, ничего не боясь... Он, в отличие от меня, с рождения был довольно сильным магом, но тоже, как и я, был связан по рукам и ногам. Его судьба была расписана волхвами с первого дня его жизни, и с этим сложно было смириться. Конечно, ему было легче, чем мне. Волхвы не столь жестоки, как мамина "верхушка", но у них свои секреты и своя - в некотором роде ещё большая - жестокость, и противостоять Древним, вроде главы Ордена (т.е. собственного отца) Дэн вряд ли когда-либо сможет. Поэтому он понимал меня, понимал и поддерживал. И был единственным по-настоящему родным человеком. Мы тогда были братом и сестрой - не кровными, но по духу. Проходили сквозь огонь и воду, учились магии и охоте, спасались, убивали и умирали. Вместе. "Я не знаю, как сложатся обстоятельства и какими мы станем... Но я не оставлю тебя среди этих кровожадных, бездушных тварей. Клянусь душой, жизнью и магией. Слышишь?" - Твёрдо заглядывая мне в глаза, пообещал он, когда я взахлёб рассказывала об очередном жертвоприношении, рыдая у него на плече. И я почему-то ни на секунду не усомнилась. Он в тот миг показался вдруг таким взрослым - одиннадцатилетний мальчик изумрудно-холодными глазами... Когда пришло время, он и Ровена - единственная из клана, которая была ко мне снисходительна и даже, пожалуй, добра, - помогли мне сбежать. Из города. Из страны. Боялась ли я?.. Нет. Потому что то, что я оставляла позади, было гораздо хуже, чем то, что вообще могло ждать в будущем. Так я считала. И шла вперёд с гордо поднятой головой. Моим помощникам пришлось хорошо поколдовать и задурить головы всем вокруг в том маленьком американском городишке, чтобы я смогла жить одна, но у них это прекрасно получилось. Всё же я старалась быть осторожной, и... и осталась предоставленной самой себе. "- А как же ты? - Глотая комок слёз, застрявший в горле, шептала я. - Мы же мечтали... вместе?.. Дэн только покачал головой, грустно глядя на меня. - У меня всё же немного другая ситуация. - Наконец, ответил он, тщательно подбирая слова. - Как бы ни раздражал меня Орден, каким бы жестким и порой несправедливым к самим волхвам он ни был, у него есть благородная цель. Цель, с которой меня воспитали. И как бы я ни брыкался... однажды вступив на этот путь, свернуть невозможно. А меня учили этому с рождения. Я попросту не знаю иного, и вряд ли смогу жить, как обычный человек... но ты! Ты должна попытаться. Не кисни, всё будет отпадно. Мы же не навсегда расстаёмся. И не реви! Не реви, кому сказал! Иначе сам сейчас разревусь. А парням ведь не положено, знаешь ли". С тех пор я жила одна, узнавая мир заново, и постепенно погружая в спячку свои глубинные страхи. Передо мной открывалось море возможностей, я полюбила жизнь, полюбила мир с миллионами совершенных в своём единстве мелочей, полюбила даже свою слабую магию, немощность которой когда-то так злила. И несмотря на все духовные и материальные трудности, которые поджидали меня на пути, я шла по нему легко, прямо-таки порхая, как бабочка. Тогда я была в полной гармонии с собой, но всё же мне было одиноко. Да, было множество знакомых и школьных приятелей, но поистине своего человека среди них не было. Ни одного. Особенно остро это стало ощущаться в период, когда по закону природы я стала засматриваться на мальчиков. Нет, дело было совсем не в том, что я никому не нравилась - наоборот, я всегда была симпатичной девчонкой, вполне себе не обделённой вниманием противоположного пола, но... Но я столкнулась с частой для девушек проблемой: принца в округе не наблюдалось. Ещё в то время, когда у меня только пробудился интерес к вполне определённым темам, я неожиданно открыла для себя восхитительный мир любовных романов и плотненько на них налегла, всесторонне просвещаясь. И поэтому уже в подростковом возрасте мне хотелось не просто симпатии, а неземной любви. И принца, да. Конечно, длительное отсутствие оного в пределах досягаемости пробудило во мне жажду достичь необходимого результата экспериментальным путём, поэтому я перебегала от одной кратковременной симпатии к другой. Какое-то время. Потом размениваться, дабы просто не отставать от других, мне быстро надоело, и я плюнула на это гиблое дело. ...А потом появился ОН. Я уже была старшеклассницей, и сосредоточила свои мечты вокруг красного диплома и поступления в медвуз, о чём тогда буквально грезила. Кажется, именно об этом я думала, когда молча шла в школу с двумя щебечущими рядом приятельницами, когда они вдруг остановились (отчего я чуть не напоролась на их спины), и одна из них легонько ткнула меня локтем. Проследив за траекторией их восторженных взглядов, я тоже замерла, как и большая часть стоящих у парковки школьников. Сама не знаю почему. Лихо вывернувшая из-за угла красивая чёрная Импала не была чем-то совсем уж необычным даже в том захолустном городке, но из неё доносилась какая-то прикольная "качающая" музыка, и... вообще есть какая-то магия в том, как Дин водит эту машину. Тогда у него явно ещё не было столько опыта в этом, но даже тогда он приковывал взгляды со своей "Деткой". А уж когда из этой машины, припарковавшись и явно позируя, вышел офигенный парень в джинсах, чёрной кожаной куртке и крутых зеркальных очках, вся женская часть из наблюдавших дружно ахнула и осталась потерянной для общества. И я одной из первых. Похититель сердец же, картинным жестом сняв очки, только скользнул по нам равнодушным взглядом из разряда "да, я знаю, что я очешуителен, но мне не до вас, крошки", и, дождавшись, пока из машины выйдет брат, поставил сигнализацию и походкой, заслуживающей отдельной главы, направился к школе. Все вокруг ещё минуту стояли воцепенений, и только Сэм, который был младше меня, кажется, на два года и явно пока ещё не унаследовал тягу к выпендрёжничеству, смеялся каре-зелёными глазами, едва сдерживая насмешливую улыбку. Это было прямо классика жанра, как в фильме. Американском. Безусловно, увидь я сейчас такой номер где-нибудь, хохотала бы до слёз, но тогда моё бедное сердечко дрогнуло, и с громким "И-И-ГОГО" поскакало вслед за этим Донжуаном. Кровь прилила к щекам, и я весь день ходила будто пыльным мешком стукнутая, отвечая невпопад и временами глупо улыбаясь. Несмотря на то, что я выглядела старше своего возраста, знала себе цену и была красивой, как все ведьмы, всё же не ожидала, что объект моих тайных вздохов обратит на меня внимание. Хотя бы потому, что по нему откровенно сохла вся школа, и девчонки открыто вешались на него, как виноградные грозди, и от этого временами становилось так противно, что у меня руки чесались напакостить. Каждой. Приходилось как мантру ежесекундно напоминать себе, что у меня есть гордость и до такого не опущусь. Иногда помогало. Как-то так получилось, что мы постоянно сталкивались с ним в школе, на улице, изредка в спортзале. Чаще случайно, но иногда с моей лёгкой руки, чего греха таить. Перекидывались парой фраз или разговаривали ни о чём. Забавляясь, он намеренно смущал меня, отчего порой прямо язык отнимался. В свою защиту могу сказать одно: в те редкие минуты, когда в его присутствии я была вполне вменяема, в остротах могла его переплюнуть. Нам было легко и до колик весело друг с другом. Вообще-то я быстро поняла, что он тоже не совсем принц, как и у любого человека у него обнаружились масса недостатков при более близком знакомстве, но от этого осознания влюблённость моя не проходила, скорее наоборот - всё больше проникала в кровь. Мне доставляло удовольствие открывать его, словно большой и красивый подарок на Рождество, медленно сдёргивая подарочную обёртку, чтобы, наконец, узнать, что внутри... И разочарованной не осталась. Открывая его, я открывалась сама. Мы и не заметили, как помимо поверхностных рассуждений стали делиться друг с другом тайными мыслями, чем-то сокровенным, физическим и душевным теплом, хотя и несмело, полунамёками... объятиями... и поцелуями. Надуманные принцы уже не волновали меня, я мечтала об одном конкретном человеке. Меня будоражило в нём всё: характер, взгляды на жизнь и на людей, привычки, внешность, запах, голос... и то, как он смотрел на меня. Прямо голова шла кругом. Мы проводили друг с другом уйму свободного времени, и ни единая секунда не казалась потраченной зря - напротив, была на вес золота. Может, мне в жизни просто не хватало любви, и я прямо-таки помешалась на нём... остатками разума понимала, что это ненормально - так по-взрослому, до самого дна души полюбить в таком возрасте, но ничего не могла с собой поделать. И упивалась счастьем, словно алчный охотник за золотом, дорвавшийся до золотой жилы. Крохотная муха - предчувствие - жужжала где-то на задворках сознания,но я легко отгоняла её от себя. Мы уже довольно долго встречались, когда я... ну, назовём это так - сорвалась, в процессе даже не вспомнив про моральные принципы и всё такое прочее. И не поверите - это была лучшая ночь с мужчиной из всех, до сих пор. На одном дыхании, на одной ноте, растворяясь, как сахар в горячем кофе... "Самая большая глупость, которую может совершить юная ведьма - это отдать невинность тому, кого любит. Таков закон магии. Для нас любить в принципе опрометчиво" - напутствовала Ровена когда-то двенадцатилетнюю и ещё не вполне понимающую о чём речь меня до побега. В тот момент я благополучно пропустила эти слова мимо ушей, а в стратегически важный момент я и своё имя едва ли помнила. Странно, почему она так сказала?.. Как бы то ни было, насчёт опрометчивости она явно оказалась права... Случайно пролив на руку кофе, я ойкнула, хватая салфетку, и наконец вернулась мыслями в настоящее. Точнее, в более близкое прошлое. Когда в той пыточной Кэт вспыхнула, сгорая живьём, я чуть с ума не сошла от страха. Всё-таки она была моей единственной подругой, почти такой же родной, как Дэн. За них двоих и кое-кого ещё я готова была пойти на что угодно, поэтому вздохнула с облегчением только тогда, когда лично убедилась, что с ней всё хорошо и она просто без сознания. Но... Мама, когда хотела, всегда умела подбирать слова. Играя на струнах душ, словно змей искуситель словами отравляла разум и сердце... нет, пожалуй, я ищу себе оправдания. Это низко. Она рассказала мне тайну моего рождения, о том, что на мне оковы, ибо я по силе на самом деле - ходячий армагеддон. Узнав это, я прямо воздухом поперхнулась... Ведь меня с раннего детства попрекали моим ничтожеством, смотрели снисходительно, презрительно... и стать сильной ведьмой - было моей первой мечтой... которая так и не прошла с годами, жила глубоко внутри меня, спрятанная, но жаждущая только повода, чтобы вырваться и завладеть всем моим существом. Даже страх за жизнь - а я ведь могла не дожить и до тридцати, оставаясь в этих оковах! - отошёл на второй план. Я не открещиваюсь от этого. Первый шаг на пути к раскаянию - признание совершённого во всей полноте. Казалось, в меня вселился сам дьявол, когда я согласилась на это. Обманом сцеживать у подруги кровь, на ПОЛГОДА забирая её у близких. Я согласилась... Прости меня, Кэт! Да, да, я слабая!!! Но я точно знала, что нарушу указание матушки и помогу тебе сбежать, несмотря на то, что она не хотела отпускать такой ценный экземпляр. Это моё единственное шаткое оправдание. Ну ещё то, что просила кое-кого приглядеть за твоими близкими, чтобы оставаться в курсе событий потом... И теперь я в непонятках от того, что мне рассказали. Ладно, эти двое из ларца искали отца, тебя, Кэт, охотились по пути, но при чём здесь Азазель-то? Как бы то ни было, я чувствовала, что просто обязана рассказать ей то, что узнала. Вряд ли это поможет мне выпросить у неё прощение, но и дело совсем не в этом. Если что-то стряслось, я в стороне не останусь. И хотя сама я стараниями матушки пока что заперта в пределах города... Вижу цель - не вижу препятствий. Это девиз всех женщин, всех ведьм... что, в общем-то одно и то же. С такими вот мыслями я разблокировала телефон и нажала на кнопку голосового сообщения... </right>