Сказка для панны Биллевич.

Зимняя, студеная метель не знала покоя в эту ночь. Словно разъярённая волчица, она бродила по всей Польше, настигая одиноких путников, и заметая их своим ледяным покровом. Но простые люди редко попадались этой свирепствующей стихии на своём пути, в основном это были воины, или разбойники, что сновали по тёмным дорогам. Простой люд сидел по своим хуторам и сёлам, и без особой нужды не высовывал на улицу носа. Да и разве, было в том дело? Нынче было время святок. А в эту пору в тёмная сила выходит на землю, да и начинает пугать добрых людей. Именно эти рассказы, звучали в хатах вотчины Биллевичей. Сказительницей была одна старая бабка-крестьянка, что верно служила пану Биллевичу несколько лет. Вокруг неё, кружком, расселись малые дети, и затаив дыхание слушали сказки. Чуть поодаль, расположились сенные девки: кто шил, кто вышивал, кто вязал, но и они, тоже слушали бабкину речь. - ... вот и ходит по градам, сёлам, лесам, да полям, Зима-матушка. Идёт, да покрывало за собой снежное несёт. А оно всё из снежинок, изо льда соткано. Бросает она ту ткань на землю, вот оттого и снег идёт. А за ней Ветрище идёт, помощник её. - Ой, страшно-то как, - послышался тоненький голос малой девчонки, что сильнее прижалась к своей сестре. - И несёт тот Ветрище вьюгу, метель, - продолжала старуха, сказывая детям сказку, - Дует он на покрывало зимы, оттого и снег летит во все стороны, оттого и дороги заметаются. Кто встретиться им на пути, того они закружат, разум затуманят, да сон на них крепкий напустят. Но страшнее них, есть только старик Мороз. - Кто же это, бабушка? - спросил её маленький парнишечка. - Это старичок такой, которого людям опасаться надобно. Он может и людей заморозить, и деревья побить, и скотина от него околеет. Один мороз, да холод сеет он по земле. Одну смерть несёт он добрым людям, коли сильно разозлиться. Один холод леденящий несёт он. И не только детишки, даже девушки, оставив своё рукоделие, слушали бабку, и зябко передёргивали плечами. А ведь морозы и правда были крепкими в эту пору, да ещё и война проклятая. А ведь смерть всем будет верная, коли хлеба, да урожая не будет. - Да будет тебе, бабушка, - воскликнул чистый девичий голосок, - Байку страшную рассказываешь нам! А ведь на дворе, и так метель метёт, а ты тут нас всех пугаешь. Лучше расскажи какую-нибудь добрую, веселую сказку! Весь люд тут же поддержал девушку, и стали просить другую историю. - Верно говорит, наша панночка! Расскажи лучше, бабушка, про царевну-лебедь! - Нет, лучше про царевича-королевича, что злого дракона победил! - А может про домового, что деткам малым помог спастись от Бабы-яги? И тут поднялся такой шум и гвалт, что на него тут же прибежала тётка юной панночки и разогнала всех. - А ну, цыц! Ишь, разошлись как! - и сразу накинулась на сенных девок, - Лучше бы делом занимались, пряжу пряли, а то раскрыли рты, да слюни пускаете! А ты, дура старая, вместо того, чтобы следить за ними такой шум подняла, - прикрикнула она на бабушку. - Ты панна, не гневись, - отвечала старушка, - деткам-то скучно в избе сидеть, да и работницы умаялись, вот я и решила расшевелить их. - Коли будешь ещё так "шевелить", на конюшне велю запороть, - гневно произнесла хозяйка, и тут же обратилась к своей племяннице, - Идём Оленька, спать ужо пора. Нынче помолимся Господу Богу нашему, и ко сну отойдём. - Идёмте тётушка, - поклонилась ей панна Биллевич, и пошла вслед за ней. *** Сказывают, что на Святки, девки гадать начинают. Гадают на жизнь свою, на долю свою долгую. А чаще всего на жениха гадают. Когда же явится ей, суженный её? Когда же встретит она коханого своего? Хоть и суеверие то всё, осуждалось Церковью, но манила эта тайна многих девок. И многие брались за гадание, даже несмотря на то, что некоторые из них были страшными. Только, панна Александра не ведала этого. Тётка и дедушка строго следили за её воспитанием, и не желали, чтобы внучка занималась этими глупостями. Но юной девушке было интересно, как же они узнают лик, или имя суженного своего? В горнице было темно. Из соседнего угла доносился храп тётки, что уже спокойно почивала, и Оленька решилась. "Всего лишь одним глазочком посмотрю, и тут же спать", - мысленно уговаривала она себя, вылезая из кровати. Сердечко юной панночки колотилось, как бешеное. Ах, лишь бы никакая половица не скрипнула под ней, лишь бы тётушка не проснулась, и не зашумела на весь дом! А коли узнает, тот тут же дедушке расскажет, и провалиться Оленька тогда от стыда! Благо, всё обошлось, и панна, выскочив из горницы, тут же отправилась к сенным девушкам. У тех же было веселье и смех. Гадали на воск, гадали по теням, по кольцу, что было в воде. Сейчас было у них гадание с петухом. Птица клевала зёрна, что были рассыпаны по полу. Девки внимательно наблюдали, и старательно подсчитывали. - Ой, петух всего пять зёрен склевал! Значит замуж за своего Томаша выйдешь в мае! И веселый смех наполнил всю светелку, и даже заглушил звук отпираемой двери. Панна Биллевич чуть просунула голову, наблюдая за происходящим. - Кто следующий? Давай ты, Яринка! - Нет, лучше пусть Марыся! - Нет, я после буду! Девушкам было и страшно и весело. Святки полностью захлестнули их, принося разные, волнующие чувства в их нежные, девичьи души. Но голос старушки-сказочницы решил по-иному. - Пусть лучше панночка наша погадает. Иди к нам, панна, - позвала она её, отворяя дверь до конца. Оленька хотела бежать, но было поздно. Сенные девки увидели её и тут же притихли, в ожидании скорой расправы за гадание. - Так ведь, грех это, - попыталась возразить бабке Оленька, - Не стоит заранее знать судьбу свою. - А кто знает, может завтра наша судьба будет иной? Не пугайся, панна. От гадания ничего плохого не будет. Жизнь может постелить перед тобой другую дорожку, или же, - тут она притихла, внимательно смотря на юную красавицу, - Ты сама изберёшь свой путь. Девушка замолчала обдумывая слова старухи. С одной стороны - это же грех. И дед и тётка, ей постоянно об том твердили. С другой, а вдруг, что и впрямь, там будет что-то необычное? О чём она будет знать заранее? Видя нерешительность своей юной госпожи, старуха взяла её за руки и подвела к небольшому зеркальцу, что стояло на столе. Усадив панну за стол, бабушка тут же поставила по обе стороны, от зеркала, свечи и зажгла их. Где-то недалеко, часы пробили полночь. В комнате была полная тишина, не считая бормотания бабки, что наблюдала за гаданием. - Сейчас мы лик суженого твоего узнаем панна. Гляди прямо в зеркало, не оглядывайся по сторонам, и не говори ничего. Слушаясь её слов, панна Александра начала вглядываться в зеркало. Однако в нём отражалась лишь одна темнота, да свет свечей. - То дорога твоя с ним, тёмная, да трудная. Но не печалься, панна, свет этот, всегда Вам будет светить в этой тьме, - произнесла бабка, будто прочла мысли юной панночки,- Что ещё видишь? Вгляделась Оленька в зеркало, и будто снег увидела в нём, метель свирепую. А в той непогоде, разглядела она и всадника одинокого. - То суженый твой, - вновь пояснила бабка. Девушка жадно всмотрелась в зеркало, желая разглядеть его лик. Наперекор разыгравшейся вьюге, он ехал вперёд, упрямо желая пройти этот путь. - Сильный, да упрямый. Не сдаётся он. Такой как раз нужен нашей панне. Но панна не слушала её речей, ей так хотелось помочь ему, протянуть ему руку, и вытащить из этого царства холода, мрака и одиночества. - Не смей, панна! - голос бабки был подобен грому, - Это его путь, он сам должен его пройти. Конь незнакомца пал. Снег тут же поглотил животное, оставив молодого рыцаря одного. Карабкаясь на четвереньках, он пытается встать с земли, но метель раз за разом сшибает его с ног. Чувствуя, что силой он не справится со стихией, пан начал что-то шептать, и возносить очи к небу. - Бог ему поможет, - шептала слова бабка, - Бог всегда будет за правое дело. Словно неоткуда, из снега начали подниматься живые люди. Рыцари, отважные мужи, помощники незнакомого пана. Они были его друзьями, его помощниками. Все вместе, они гнали прочь вьюгу, благодаря Бога за их единство и братство. Метель злилась. Она отчаянно хотела стать единоличницей этого места. Она хотела сломать этого гордого пана и его друзей. Но у неё была лишь одна злоба и презрение. Здесь она не хозяйка, не владычица, не повелительница. Так пусть ступает в свой снежные, суровые края и оставит им, их милую Отчизну. Последний раз взмахнув своим острым покрывалом, она убежала прочь. Победители ликовали. Они смеялись и плакали, они верили в свое единство и мощь. Вместе, они могут и горы перевернуть, а в одиночку - сгинуть. Силы, что они отдали на благое дело, были не напрасны. Пан-незнакомец радовался пуще всех. Он радостно что-то кричал и обнимал своих друзей. Среди этого шума, она расслышала лишь одно слово. Оленька. Её имя. Он звал её, он ищет её в этом трудном пути. Он хочет ей помочь, прийти на помощь. Ах, как же сердечко сладко сжимается, как трепетно и радостно стучит оно в груди! И вдруг! Пан поворачивается к ней, и она видит его светлые голубые глаза, русоволосый чуб. Панна видит его сияющую улыбку, которой он улыбается ей. Незнакомец протягивает руки. Он желает заключить в свои объятья молодую девушку, прижать к своей груди, гладить её золотистые кудри, и покрывать её уста нежными поцелуями. Пан смело шагает к ней, желая добиться своей цели, но покрывало, что набросила старушка скрыло его, как и всё очарование колдовства. - Хватит и этого, - произнесла старушка, ласково глядя на панночку. Та же, и слова не могла вымолвить от увиденного. Девушка всё ещё была под магией гадания. Бабка тут же дотронулась рукой до лба панны, и Оленька тут же погрузилась в крепкий сон. *** На следующее утро мужики привезли с собой тело замёрзшей женщины. То была бабка-сказительница. Мужики говорили, что видно ещё прошлым вечером околела в лесу. Но как же она могла быть в лесу, когда была в избе, и сказки сказывала? Тут же начал народ искать другую бабку, что похожа была на покойницу, а её и след простыл. Только мальчишечка один сказал, что видел старушку на зорьке ранней. Вышла она во двор, и унесла её вьюга, да метель далеко-далеко. - Никак нечистый пришёл к нам, - тут же воскликнула тётка панны Александры, - Ах, батюшки, морок на нас навёл, разум наш завёл! Надобно отца святого позвать, чтоб отчистил всё! Старую бабку, по приказу юной панны, похоронили с добром. Жалко ей её было, столько сказок хороших слагала. - Эх, бабушка, видно то не нечистый к тебе пришёл, да заморозил. То была Зима-матушка, что хотела над нами помудровать, - не раз говорила это панна Биллевич приходя к ней на могилку. Правда, теперь она ужо не панной Биллевич была, а пани Кмицец.