Мое проклятье.

«Привет!» — радостно кричит она и спешит мне навстречу. Вся такая легкая, светлая. «Сдохни», — тихо шепчу я, отворачиваясь, чтобы скрыть мелькнувшее на лице отвращение. «Эй, как дела?» — Она не отстает, никогда не может отстать, цепляется, как пиявка, своим добродушием, душит своей открытостью. Натягиваю на лицо улыбку, поворачиваюсь. «Отлично, как сама?» — Она весело смотрит на меня, довольно улыбается, что я ответила, а не ушла, как я обычно делаю. «И у меня отлично, вот это совпадение!» — ни грамма издевки в голосе, она и вправду считает это совпадением. Исходя из правил хорошего тона надо что-то спросить, но я молчу. К моему неудовольствию, она продолжает болтать сама, хотя больше всего мне хочется заткнуть ее, заткнуть так, чтобы она больше никогда не открывала рот. «Вчера я ходила к зубному, и он залечил мне дырку, которая так давно мне мешала, теперь зуб совсем не болит, и пломба такая аккуратная, смотри!» — Она открывает рот и поворачивает лицо к солнцу, чтобы мне было лучше видно. Так, это уже выше моих сил. Цепляю на лицо брезгливость, отворачиваюсь, ухожу. Внутри все сжимается. «Эй, мы еще увидимся?» — Она не обиделась и не расстроилась моему уходу. Как же это… славно. Выдыхаю. Бросаю через плечо жесткое отрывистое «да», неторопливо скрываюсь за углом. Прислоняюсь к стене. Как же тяжело. Ночью сплю плохо, перед глазами так и стоит ее радостное, такое бесхитростное лицо. Стискиваю зубы, глубоко вздыхаю. Завтра рано вставать. Рядом, уткнувшись носом в подушку, храпит муж. Не уснуть под эту серенаду. А еще и она. Девушка, которая вскружила мне голову. Она пришла в мою контору на второй год моего пребывания в ней. Вошла, и я потеряла покой. Она сразу же нашла общий язык с коллегами. Всегда открытая, готовая помочь. Но при этом далеко не дура. Она не искала с ними дружбы, но люди сами приходили к ней за советами и старались задержаться подольше, слушая, как она, еле заметно картавя, рассказывает о какой-то очередной околонаучной мути. Уже на второй день ее работы в нашем офисе я твердо решила, что буду с ней дружить. Не просто приходить к ней и слушать ее дурацкие рассказы, а привяжу ее к себе так крепко, как только смогу, заставлю ее заткнуться и слушать меня, слушать и просить продолжения. В тот момент я была абсолютно свободна, в меру бисексуальна, довольно молода, достаточно вульгарна, вдобавок, только что пережила болезненный разрыв, и проводить время с красивой и неглупой девчонкой казалось мне отличной идеей. Поэтому я, не откладывая дела в долгий ящик, приступила к выполнению своего плана. Для начала я показала ей офис. Аккуратно придерживая за плечи, я провела ее по всем интересным местам, попутно объясняя, где ей предстоит проводить большую часть своего времени. Мы шутили, смеялись, хлопали друг друга по спине, ненароком попадая по задницам. Более чем достаточно для того, чтобы считать знакомство состоявшимся. Я ловила на себе завистливые взгляды парней, тех самых, которые приходили ее слушать и не находили в ней желания проводить с ними времени. Ловила и улыбалась сама себе. Время текло. Мы общались все больше и больше. В процессе выяснилось, что она замужем за мажором-одноклассником, вроде как счастлива, имеет квартиру в центре и кота, одну штуку. Я помню, что я была огорчена этой новостью. Не про кота, конечно, котов я люблю. Про мужа-мажора. Наша дружба от этого не стала медленнее развиваться, но мне пришлось тщательнее следить за мыслями и, что главнее, руками. Она открыто и как-то по-детски провоцировала меня. Мы любили сыпать остротами в адрес друг друга, практически ни одна из них не обходилась без полунамека. Я улыбалась, отшучивалась, уткнувшись в чай у нее на кухне, тихо ненавидя ее мужа, который вышел со мной поздороваться и теперь никак не уходил, торчал на кухне, болтал, обнимал ее. А она целовала его, не забывая проверять, как я реагирую на ее ласковые жесты. После таких визитов я практически запрыгивала в свой старенький седан, с ревом срывалась с места и летела домой, попутно выкуривая сигарету за сигаретой. Дорога по набережным располагает к созерцанию и размышлениям, поэтому по приезде домой я была прокурена насквозь, но с более-менее успокоившейся душой. Так прошло полгода. Раны мои, оставленные предыдущими отношениями, потихоньку затянулись, вялотекущая, какая-то болезненная зависимость от подруги стала утомлять, и я нашла себе парня. Она искренне обрадовалась за меня. Ей, как и мне, казалось тогда, что это разрушит тот порочный круг, в котором мы оказались. Так оно и было, пока мы не пошли в бар.