Little Things

— Ты точно все вещи собрал? Или как в тот раз, забыл все, кроме своей гитары? — Мими, скрестив руки на груди, стояла над собиравшим чемодан Джоном. — Нет, в этот раз кроме гитары я взял ещё и пепельницу, — Джон ухмыльнулся и, закрыв чемодан, повернулся к своей любящей тётушке. Уж слишком сильно она за него волновалось. Он мягко ей улыбнулся и, поцеловав в щёку, быстро выпорхнул из дома. Подходя к дороге он как обычно оглянулся на звук стука по оконному стеклу. Мими как обычно напоминала ему про очки, которые он так сильно не любил носить. Как обычно Джон их надевает, но, как только его тётушка скрывается из виду тут же снимает и кладёт обратно в карман пиджака. Всё это было уже, как само собой разумеющиеся. Что-то без чего уже жизнь не такая, как нужно. Снова он отправляется на встречу приключениям. Снова в другой город, снова чтобы почувствовать эту эйфорию от выступления перед десятками, сотнями людей. Он идёт улыбается по улице, точно зная, что в новом городе, в котором они ещё не были, их группу точно тепло примут. Джон просто был в этом уверен. Это тоже уже, как само собой разумеющиеся. И сейчас Джона встречает неподалёку от своего дома Пола. Лучезарно улыбающегося Пола с чехлом, в котором гитара, в одной руке и сумкой с немногочисленными вещами в другой руке. И это тоже было, как само собой разумеющиеся. — Прости, опоздал слегка, отец перечислял всё то, что не нужно делать в другом городе, — Пол с Джоном слегка обнялись в знак приветствия и продолжили свой путь. — И что же тебе не надо делать, малыш Поли? — Джон громко усмехнулся и, достав сигарету, закурил. Пол ненавидит, когда кто-то рядом курит. Но Джону он прощал это убийство своих лёгких. — Прекрати меня так называть, — а ещё Пол ненавидит, когда его называют «Поли». Он свёл свои брови к переносице и посмотрел на Джона со всей своей серьёзностью. Ну, вышло не очень, раз Джон на это только сильней заулыбался. — В общем, ничего нового, — Пол устало выдохнув и обозвав Джона в своей голове «ребёнок», продолжил разговор. — Не пить, не курить, не делать моему отцу внуков, — Пол с Джоном переглянулись и засмеялись на всю улицу. Так легко и так беззаботно. — В общем всё то, что собирался делать я. — Именно, Джонни. Ты же у нас развязный парень, — теперь уже Пол мстительно усмехнулся. Он знал, как Джон ненавидел, когда говорят, что он развязный парень. Особенно когда это говорит Пол. Потому что из его уст это звучит, как оскорбление. — Ой, да заткнись уже, — Джон специально выдохнул сигаретный дым Полу в лицо, от чего тот закашлялся. — Как прекратишь называть меня малышом Полли, тогда и заткнусь. — То есть никогда, малыш Поли? — То есть никогда, развязный парень Джонни. И снова они смеются. Всё как всегда. Всё как надо, как и должно быть. Так же смеются, так же веселятся. Так же беззаботно и лучезарно. В такие моменты ничего этим двоим больше и не надо. Они просто счастливы. Уже в гостинице в другом городе. — Ринго, где тебя черти носят?! — Джон рвал и метал. Настроение его испортилось хуже некуда. А всё потому, что их выступление в самый последний момент решили перенести и теперь им вместо того, чтобы выступить, переночевать одну ночь и на утро отправится домой, придётся целую неделю быть тут. Джон этого ужас, как не хотел. Он намеревался сам пойти разобраться с этим всем, но Пол в последний момент смог его остановить. Но не успокоить. Он всё также хотел уничтожить всех и вся. — Чего ты так разнервничался? Ну подумаешь недельку поживём в гостинице, не убьют же нас здесь, — Ринго передал бушующему Джону стакан виски, а сам уселся на кресло. Сейчас они все сидели в комнате Джона и Пола. Ещё с самого первого их выступления в другом городе сложилось, что Джон должен быть с Полом, а Пол с Джоном. И никто не хотел рушить это негласное правило. А правило это установилось после того, как Джона, который ворочался в кровати и не давал спать, Джордж выгнал из комнаты с призывом прогуляться. Он и побрёл по гостинице. Джон дошёл до конца коридора, где около окна на полу сидел Пол и смотрел на звёзды, перебирая в руке, какую-то безделушку. Джон не хотел портить такую сложившуюся идиллию. Он просто присел рядом с ним. Пол устало перевёл на него свои карие глаза и, улыбнувшись, положил свою голову к нему на плечо. Он всегда так делал, а Джон никогда и не был против этому. Им даже не нужно было задавать никаких вопросов, всё тогда было и так понятно без слов. Им просто хорошо вместе, вот и всё. И потом, глубокой ночью, обеспокоившиеся долгим отсутствием Ринго и Джордж, найдя их спящими друг на друге, они всё поняли. И ничего не стали спрашивать. Просто с тех самых пор и установилось такое правило, что Джон с Полом всегда ночуют в одной комнате, иначе такие ночные прогулки стали бы слишком частым явлением. — Ничего я не разнервничался. — Ага, ты просто псих, вот и всё, — Джордж фыркнул, откидывая голову на спинку кресла. Ему сейчас хотелось одного — поспать. Но у Джона видимо совсем другие планы. — Ой, да иди ты. — Нет, Джордж, ты чего, он просто… — Всё, Ринго, помолчи, я понял, — Джон устало развалился на кровати. Он больше не хотел ничего слушать. Он хотел отдохнуть. — Ребят, думаю вы можете идти, крутой парень Джонни очень устал и хочет спать, а то уже поздно, — Пол усмехнулся, ловко уворачиваясь от летевшего в него плюшевого мишки. В итоге этот мишка встретился лицом к лицо с Ринго, на что все громко расхохотались. — И ты тоже захлопнись, коротышка Поли, — Джон проворчал это уже куда-то в подушку. Джордж с Ринго просто стояли и наблюдали за этой сценкой со стороны, понимающе и мягко улыбаясь. — Как ты меня назвал? Я всего лишь на несколько сантиметров тебя ниже! Ты не боишься, что я тебя ночью подушкой придушу? — Пол поднял с пола мишку и со всего размаху кинул в Джона, попадая точно в затылок. Ринго с Джорджем стояли и уже откровенно и громко смеялись над своими друзьями. Они всё понимали. Вот именно так всегда всё и было. И будет. Именно так всё правильно и больше никак. — Семейные разборки, — тихо шепнул Ринго, на что они с Джорджем вновь громко рассмеялись. — Заткнулись оба! — Джон, поднял свою голову от подушки и посмотрел на этих двоих. Джон хотел убить их за такие шуточки, но услышав, как сбоку раскатисто и заливисто смеётся Пол, он сам слегка улыбнулся глядя на него. Пол и Джон смеялись, глядя друг на друга. И именно в этот момент остальная вселенная пропадала куда-то. Куда-то далеко и надолго. — Пригласите на свадьбу! — кричал Джордж уже из-за двери. Джон на эту реплику кинул злосчастного мишку в дверь. — Убить этих двоих мало, — Джон полностью перевернулся на спину и разлёгся на своей кровати звёздочкой, раскинув руки и ноги. — Да ладно, Джонни, это всего лишь шутки, — Пол со всего разбегу запрыгнул к себе на кровать. Как же ему этого не хватало. — Ага, шутки, — Джон снова уткнулся в подушку. Он хотел хотя бы на немного абстрагироваться от всех. Но, видимо, у него этого не получится, пока на соседней кровати лежит не в меру болтливый Пол. — Слушай, а помнишь, как у тебя на сцене порвалась струна? — Пол засмеялся. Снова засмеялся. Снова также легко и непринуждённо, как и всегда. Впрочем, Джон и любил, когда Пол такой. Такой лёгкий и непринуждённый. А ещё Джон любит когда он сосредоточенный. Он выглядит по его мнению так мило, когда сводит брови и пытается подобрать правильный аккорд. — Джонни, ты что, там правда уснул? — Джон повернул свою голову в его сторону. Они встретились глазами. Пол задавал какой-то вопрос? Джону показалось, что тот просто засмеялся. Он ведь всегда смеётся. И всегда такой счастливый. — Да помню я, — Джон усмехнулся и снова уставился в потолок. — Это сложно забыть. Джон тогда усердно играл. Даже слишком усердно. На середине песни, одна из струн на его гитаре просто порвалась. Он остановился, и перестали играть все остальные. Пол тогда недоумевающе глянул на Джона, потом на гитару и, сказав всем, что сейчас своё соло сыграют Ринго и Джордж, отправился за кулисы вместе с Джоном. Там они оба поняли, что струну уже никак не спасти. Тогда им пришлось что-то срочно придумать и единственное, что они придумали, так это играть на тех струнах, что остались. Но при таком раскладе у них не получилось бы отыграть и половины песен, что должны были быть сыграны. И тогда, Пол решил, что нужно просто заменить те песни, что есть в программе, на те, которые можно сыграть на оставшихся струнах. В итоге, быстро предупредив Ринго с Джорджем, они начали импровизировать. Тогда это было их самое прибыльное выступление. — Ты бы видел своё лицо, — Пол сквозь смех пытался говорить, но получалось у него из ряда вон плохо. — Ох, господи, это было правда смешно, — Пол просто зашёлся в смехе. Джон хотел бы на него обидеться за такие слова, но не смог. — Слушай, я правда испугался тогда, гитара вообще-то дорогая, а вообще… — Испугался он, — Пол уже буквально бился в истерике. — Да послушай ты, засранец! — Джон кинул в него своей подушкой. Пол её поймал и обнял. Он сидел с подушкой и мило улыбался Джону. Так, будто это что-то такое… Такое само собой разумеющиеся. — Я весь во внимании, Джонни, — Пол буквально прошептал это и положил свой подбородок на подушку, садясь скрестив ноги. — Ты вообще помнишь наше первое выступление? — Джон особенно лелеял это воспоминание. Это наверное самое приятное воспоминание, которое у него только есть. — Помню, — Пол немного покраснел и уткнулся носом в подушку, широко улыбаясь. — Ты, кстати, также покраснел, когда я назвал тебя малышом Пол МакКлассным, — Джон уже и сам покраснел. Он помнил, как тогда на них смотрел весь зал. Он тогда не понимал, зачем это сказал. Но ему было так приятно смотреть, на то, как Пол заливается краской по самые кончики ушей. Джон повернул в его сторону голову и сейчас мечтательно улыбался. Ему так приятно осознавать, что всё это правда было. Ему так приятно находиться рядом с Полом. Такое чувство, будто он знает его его уже много лет. Будто, вот оно то самое единственное счастье, которое только может быть в жизни. Такое простое. Это счастье оказалось в солнечном парнишке. — Зато у тебя чуть лицо не треснуло от улыбки, когда я назвал тебя Джонни, — Пол наконец поднял на него свои глаза. Он увидел в глазах напротив бесконечную нежность. Он давно не видел такую нежность, направленную на него одного. Он не видел такой нежности во взгляде со смерти его мамы, и думал, что больше никогда не увидит. Но вот, этот взгляд. Этот взгляд он не забудет никогда. Пол отвечает таким же взглядом. Взглядом безграничной привязанности и нежности. — А помнишь, как я потом на вечеринке напился? — Джон уже перешёл на шёпот. Он не хотел, чтобы кто-то в этом мире их слышал. Не нужно, нельзя, чтобы их кто-то услышал. Нужно лишь, чтобы эти двое были вдвоём и вот так сидели и смотрели друг другу в глаза. — Помню, Джонни. И помню, как после неё ты пришёл ко мне, — Пол говорил ещё тише, чем Джон. — И ты меня укутал одеялом, а с утра напоил вкусным чаем. Пол ничего не ответил. Ему и не нужно. Их просто окутала нежность. Их окутало такое сильное чувство. Чувство необходимости друг в друге. Будто, сейчас соединились два фрагмента картины это вселенной. Всё буквально уже не имело значения. Имело значение лишь то, что они неотрывно смотрят друг другу в глаза. И просто тонут друг в друге. И никто не хотел рушить это молчание. Они хотели просто наслаждаться этой нежностью, что так плотно окутало их. Неожиданно, даже для самого себя, Джон встал с кровати и подошёл к радиоприёмнику. Он наверняка знает, что по радио постоянно крутят только джаз. И не прогадал. Из приёмника доносятся прекрасные звуки джаза, что так ненавидит Джон и что так любит Пол. Пол уставился в одну точку на кровати напротив. Туда, где только что лежал Джон и смотрел ему так глубоко в глаза. Но перед ним появился Джон, протягивающий руку, в знак приглашения на танец. Пол недоумевающе поднял глаза на Джона, но увидев там всё ту же нежность, что и была несколькими секундами ранее, и улыбку, он улыбнулся сам и протянул руку. По всей комнате разносились звуки музыки, а двое парней медленно кружатся в середине комнаты. Пол уже так до боли привычно положил свою голову на плечо Джона, а руками обхватил за талию, крепко сцепляя руки в замок за его спиной. Джон обхватил его точно также, как и он, кладя подбородок на макушку Пола. Они держались друг за друга настолько крепко, насколько могли. Они так боялись потерять друг друга. Они не хотели оставаться одни. Они нужны друг другу. Как же им вот так хорошо. Медленно, очень плавно и нежно кружиться в середине комнаты, под звуки джаза из радиоприёмника. Им больше не нужно ничего. Они и есть центр всей вселенной. Джону так приятно чувствовать, как Пол щекочет своим носом ему шею. Как хрупкие руки обхватывают его и боятся отпустить. Ему приятно вот так крепко обнимать этого мальчишку в ответ. Он же такой ещё ребёнок. Такой хрупкий. Джон просто понимает, что хочет провести вот так остаток всей своей жизни и понимает, что это взаимно. Что мальчишка, который сейчас так сильно прижимается к нему, словно в последний раз, никуда от него не уйдёт. Только не теперь, когда их связывает настолько сильная связь, что разрушить невозможно. А Полу просто хорошо в его руках. Он чувствует себя по-настоящему защищённым. Он чувствует себя, будто находится где-то в родном месте. Там, где он всегда и должен быть. Пол знает, что теперь его любимое место — в руках Джона. И больше нигде. И больше ничего не нужно. Песня закончилась, началась другая, но эта нежность и магия, что окутывает их она никуда не делась. Они больше никуда и никогда не денется. — Ты подрос на два сантиметра, — шепчет Джон на ухо Полу и он начинает улыбаться, пряча улыбку в изгибе шеи Джона. — Замолчи, — всё такой же шёпот во всё такой же изгиб шеи. Полу нравится, как пахнет Джон. Он пахнет как счастье. — Я же серьёзно, раньше ты дышал мне в подбородок, а теперь в ухо, — Джон говорит это со всё большей нежностью, хотя казалось бы куда ещё нежнее. А Пол всё также утыкался куда-то в шею Джону, просто чтобы спрятать улыбку, которая была до неприличия широкой. — Просто слушай музыку, Джонни, — Пол не сдержался и легонько укусил того, за гладкую кожу шеи. Завтра уже не останется никаких следов. Но это и хорошо. Никто не должен знать, что здесь происходило этой ночью. Ночью всё кажется безумнее, но от этого не менее правильным. — Засранец, — Джон усмехнулся и поцеловал Пола в висок. Совсем рядом с ухом. И тогда никто не был против этого. Ни Пол, ни Джон. Им просто нравилась эта игра. За окном была ночь, и завтра никто не узнает, о том что происходило здесь, в этой самой комнате. — Любимый же засранец, — Пол всё также улыбается куда-то в шею, иногда покусывая её, просто чтобы поиграться, на что получает поцелуи в висок. И всё это просто, потому что сейчас ночь, они не понимают, что происходит, но они не хотят останавливать это безумие. Никогда. Хотят, чтобы вся их жизнь прошла именно так. — Конечно, ты у меня любимый, ведь единственный, — шёпот всё тише и тише, чтобы лишь они слышали друг друга. — И ты у меня любимый, ведь единственный, Джонни. И вечность с нежностью окутали их и больше никогда не отпускали. Всё, что произошло этой ночью, в этой гостинице, в этом городе, останется там.

***

— Это джаз из их комнаты? — интересуется Ринго, укладываясь на своей кровати. — Да, — отвечает Джордж мечтательно улыбаясь. — Зачем они слушают джаз? Джон его терпеть не может. — Спи давай. — Нужно будет завтра у них спросить, — не успокаивался Ринго. — Ты уверен что хочешь знать, что они под этот джаз делали? — Джордж криво ухмыльнулся. — Не особо. — Тогда лучше не спрашивай. — Представь, Пол Леннон. — Заткнись. — Или Джон Маккартни. — Ты сегодня заткнёшься или нет? — А если совместить фамилии? Но в этот раз Ринго заткнула уже подушка брошенная Джорджем ему в лицо. И так каждую ночь. Каждую ночь воспоминания из их прошлых концертов. Каждую ночь, танцы под звуки джаза и глупые признания в любви, в гармонии с обещаниями, что лучшие времена настанут. Каждую ночь, эта нежность на пару с вечностью окутывала этих двоих. А им больше ничего и не нужно было. Им нужен был просто джаз. Просто осознание того, что они есть друг у друга, и что счастье — это какие-то мелочи. Какие-то неловкие прикосновения, скромные поцелуи и объятья. И каждое утро, Ринго с Джорджем находили их на одной кровати, спящих в обнимку. И каждое утро, они лишь понимающе улыбались, когда видели, как Пол ходит в футболке Джона, которая была ему велика. И каждый день, они понимали, что счастье этих двоих влюблённых до одури парней, окутало их навсегда и навечно, и больше не отпустит никогда. Счастье для Пола — это чувствовать себя в объятиях Джона, словно ты в родном доме. Счастье для Джона — это чувствовать как Пол щекочет его шею своим носом.