День Святого Робби Ви

День святого Робби Ви. У Мэйбл Пайнс неизменная вишневая помада на губах, длинные, густые волосы, которые повидали все цвета радуги и оптимистичные взгляды на жизнь и на будущее. В ее гардеробе куча платьев различных расцветок, на ее руках неимоверное количество браслетов, а на ногтях – лак розового цвета, просто потому что так захотелось. Она терпеть не может зиму, сильно мерзнет и постоянно носит свитера, которые порой раздражают народ вокруг. Она греет руки в длинных рукавах толстовок, терпеть не может когда кто-то притрагивается к ее шее и любит акварель, хотя совершенно не умеет рисовать. У Робби Стэйси Валентино все очень плохо с взглядами на жизнь в целом. Он безнадежно влюблен в свободу, которую никогда не обретет, если не станет чуточку самостоятельнее, и пожизненно носит черную толстовку с красным сердцем в области груди. За плечами – криминальное прошлое, проблемы с полицией и встречи у психолога каждый вторник в пять часов вечера по причине прошлых ошибок. Незаменимая пачка дорогих сигарет, акустическая гитара в черном чехле с замысловатым серебряным узором и куча медиаторов вперемешку с прочим мусором в кармане застиранных джинс. В голове – тексты из собственных песен, ярое нежелание продолжать семейный бизнес и непреодолимое – умереть, не дожив до двадцати лет. И если кто-то действительно захочет разобраться в том, что же это за хрупкие механизмы судьбы запылились настолько, что позволили двум совершенно противоположным личностям с довольно странным отношением к жизни провести целый вечер в компании друг друга, ни разу не фыркнув и не закатив глаза, то просто расскажите им эту историю. *** Февраль, по мнению Робби Стэйси Валентино, можно считать самым ненужным и неполноценным месяцем в году, так как ничего хорошего он за собой не несет. Зима только пуще распускает свои ледяные щупальца, щеки горят всеми оттенками красного от непрекращающегося холода, а шапки на головах просто невероятно раздражают тем, что после них на голове творится настоящая катастрофа. Февраль – месяц на редкость противный и бессмысленный еще и потому, что дней в нем на пару меньше чем во всех остальных, а самый ненужный из них - в середине. Праздник цветного картона с глупыми надписями, дешевых приторных духов и льстивых желаний, которые, по иронии судьбы, не имеют свойство сбываться, давайте будем откровенны. Угораздило же Робби появиться на свет в день всех влюбленных! Да еще и с такой звучащей фамилией, которая мгновенно вызывала у окружающих соответствующие ассоциации. Этим утром, который по самому элементарному сценарию жизни Валентино должно было абсолютно ни чем не отличаться от остальных, Робби проснулся с на редкость маниакальным желанием закончить свою жизнь здесь и сейчас. Прямо в этой кровати и прямо на этих белых, свежих простынях, пахнущих лавандой. Однако за стенкой его небольшой, но очень темной комнаты посапывали родители, которым он все еще был нужен, а в холодильнике стояла целая бутылка апельсинового сока, а это являлось еще одной причиной для продолжения отматывания своего пожизненного срока на этой бренной земле. Робби потянулся за своим телефоном, который лежал рядом на тумбочке и поморщился, когда обнаружил, что опаздывает уже на целых десять минут. Это не заставило его ускориться или что-то в этом роде, даже наоборот, он стал торопиться как можно медленнее, ибо привилегии в день рождения и моральная компенсация за появление на свет в дурацкий праздник всех влюбленных – дело святое. Поднявшись с кровати, он направился прямиком в кухню, выкурил сигарету, выпил сок, сухо ответил на пару сообщений с поздравлениями и, собравшись, покинул квартиру, не забыв прихватить с собой книгу по сольфеджио и закинуть за плечи чехол с гитарой. На улице было на редкость холодно, зябко и немного туманно. Накануне город хорошенько подморозило и засыпало февральским снежком, что теперь сказалось на движении на дорогах. Валентино все сильнее кутался в теплый вязаный шарф, водил пальцами по дну карманов дутой куртки и напевал себе под нос очередную мелодию из своей новой песни. В ней не было такого уж и глубокого смысла, но зато была просто замечательная мелодия и красивый припев. К школе он подошел к началу второго урока, и, сняв с головы капюшон, уверенно зашагал в сторону нужного ему кабинета биологии. Когда подросток вошел в класс особого внимания на него не обратили, и лишь парочка хороших друзей подоспела поздравить именинника с его днем, который, по сути, являлся днем совсем другого Валентина и его безумных последователей, одержимых любовью. В воздухе невыносимо пахло шоколадными конфетами и ароматизированными свечками вперемешку с типографическим запахом цветных открыток; повсюду висели шарики, и Робби на секунду показалось, что в этом году праздник картона и мягких мишек уж больно сильно переоценили. Счастливые одноклассницы бегали друг за дружкой, протягивая заполученные трофеи, и непонятно зачем хвастались, а те, кому с валентинами в этом году не повезло, сидели и помалкивали в сторонке. Робби в целом было абсолютно плевать на все то, что происходило за пределами его музыки в наушниках и очередным текстом с аккордами в потрепанной тетради, потому он удобно устроился за последней партой, которая была расположена ближе к окну, и, впрочем, неплохо проводил время наедине с самим собой. *** Когда же звонок с последнего урока разрезал накаленную тишину полную нетерпения, все буквально вскочили со своих мест и поспешили как можно скорее покинуть стены учебного заведения, ибо одна из особо популярных девочек среди выпускников сегодня устраивала вечеринку у себя дома, а пропустить такое – да ни за что на свете! Фактически Робби тоже мог бы присутствовать там, но зачем же ему это надо? Он лучше скоротает время в пустом классе меняя струны на своей гитаре, а к шести часам вечера пешком дойдет до музыкальной академии и проведет вечер в компании действительно хороших людей и очаровательной наставницы, которая сделала из Валентино человека. Идеальный день рождения с идеальными людьми и обстановкой. После того как класс покинул последний ученик, и Робби остался сидеть в полном одиночестве, то ему стало как-то радостно на душе. Он поднялся из-за парты и подошел к окну, за которым вновь крупными хлопьями падал снег, что было ожидаемо, судя по прогнозам. На часах сейчас было ровно два часа дня, и отчего-то Валентино заулыбался и провел пальцем по покрытому легким инеем стеклу, вырисовывая замысловатые узоры. Из приоткрытой форточки дул холодный ветер, который заставлял кожу покрываться мурашками даже через толстовку, а глаза заслезились от чрезмерной чувствительности. Из помещения выветрился приторный запах чьих-то духов, и стало легче дышать. В груди разлилось необъяснимое тепло, и Валентино, достав из черного чехла не менее черную гитару, принялся перетягивать на ней нейлоновые струны, которые были куплены накануне. В школе практически не оставалось народу, когда наручные часы Робби внезапно запищали, оповещая владельца о том, что он уже целый час сидит тут, пытаясь добиться идеального звучания. В классе было тихо-тихо, а с задней части школьного двора доносились радостные крики и вопли играющих в снежки детей. Валентино отложил инструмент в сторону и поднялся с парты, на которой сидел. Он потянулся, прошелся туда-сюда пару раз и размял костяшки пальцев. Подойдя к шкафу, он достал из своей куртки пачку сигарет, и хотел было вытащить одну, ведь, право, против этого сейчас никто не будет, и глубоко плевать что это школа. Когда он уже подносил к никотиновой палочке зажигалку, то за дверью раздался уж больно подозрительный шорох, и мальчишка помедлил. Через пару секунд в школьном коридоре вновь что-то упало, и уже не оставалось никаких сомнений, что там кто-то есть. Дверь в класс тихонько отворилась и Робби, стоявший с сигаретой между пальцев, вновь сделался очень хмурым и загадочным создавая вокруг себя особую атмосферу. Однако невозможно было отрицать того, что парнишка был весьма заинтересован. На пороге стояла одна из тех жизнерадостных расфуфыр из, кажется, класса восьмого и еле удерживала в руках два ватмана и несколько наборов различных красок с кисточками. А еще у нее была розовая папка с белыми ромашками и довольно забавными стикерами. За спиной у нее болтался пастельно-фиолетовый рюкзак с пчелками, а на лице читалось явное непонимание. Робби постоял так пару секунд, переваривая ситуацию, и, тяжело вздохнув, направился прямо к этой девушке, помогая избавиться от лишнего груза. - Слушай, извини, серьезно! Мне сказали, что тут никого не будет в такое время, а мне просто позарез необходимо было тихое местечко. – Девушка заговорила тихим, но уверенным голосом, выпрямляясь и заправляя окрашенную в розовый цвет прядку волос за ухо. Она улыбнулась и оглядела Валентино с ног до головы. – Я Мэйбл, приятно познакомиться. До Робби наконец дошло, что это сестра того самого Пайнса, о котором так много говорят в последнее время. Тот парнишка вроде как кучу олимпиад по точным наукам выиграл и тем самым очень повысил рейтинг их школы. Эта его сестра-близнец тоже личность не малоизвестная: играет на скрипке, рисует замысловатые картины и вечно улыбается. Уж о талантливых Пайнсах-то Валентино наслышан. - Я Робби. – мальчишка протянул девочке свою бледную руку и несильно сжал ее маленькую ладошку. - И я могу уйти, если сильно тебе мешаю. Валентино отвернулся от недоумевающей леди и вновь забрался на одну из парт, беря гитару в руки. Он уверенно тронул струны, и на долю секунды тишина в классе прервалась сладкой мелодией. - Да брось! Вовсе не мешаешь, ей богу! Мне сказали сделать стенгазету по литературе, а сидеть в одном классе вместе с детьми из начальной школы – сущий кошмар. Все так и лезут под руку и оттого процессу мешают. – Мэйбл хихикнула. – Испортила из-за этого уже два ватмана своей ручищей. Совсем с акварелью обращаться не умею! Не против если я тут посижу немного, а? - Сиди уж. Во имя искусства ведь.- Робби едва заметно улыбнулся и все никак не мог замаскировать под привычной маской безразличия свое хорошее настроение. Мэйбл присела за одну из парт и старалась особо не шуметь, однако у нее это как-то плохо выходило. Один из пластиковых стаканчиков для воды с шумом упал на пол и прикатился прямо к ногам ухмыляющемуся Валентино, который все еще не мог расстаться с несчастной сигаретой, а курить при девочке уж никак не решался. Робби наклонился и поднял стаканчик с пола, протягивая его Пайнс. Та без лишних слов взяла свою вещицу из рук мальчишки и приступила к работе. Помещение вновь погрузилось в тишину, которая изредка нарушалась либо скрипом ручки Робби, который что-то старательно чиркал в своей тетради, либо скрежетом автоматического карандаша нежданной гостьи. - А почему ты не с другими девчонками? Вроде как в ваших кругах там планировалась большая вечеринка по случаю праздника. – Валентино неожиданно для самого себя оторвался от писанины в тетради (которая, по правде говоря, писаться не хотела вообще) и начал разговор первым. Мэйбл отчего-то широко улыбнулась, вытерла руки, перепачканные в желтой краске о салфетку, отложила тонкую кисточку в сторону, и повернулась к своему новому знакомому. - Мне не очень нравятся подобные места и тамошняя атмосфера, если быть честной. – Девушка вновь заправила выбившуюся прядку волос за ухо. - Странно. - Странно что? - Ты не похожа на человека которому нравится однообразие, судя по внешнему виду. Ну… я имею ввиду что девочка с яркими неестественными волосами, которая проводит много времени с популярными девицами и сама, в общем-то является довольно известной личностью – и пропускает подобные мероприятия?.. - И что же в этом такого необыкновенного? Банальное клише, Робби, очень банальное. Уже записал меня к местным авторитетам по одному только цвету волос и кругу общения. Привычное дело, что поделать. – Мэйбл еще больше заулыбалась и достала из кармана теплой розовой толстовки две шоколадные конфеты. Она протянула одну своему новому собеседнику и просто пожала плечами, когда тот отказался. - Просто всякий раз, когда я тебя вижу, то ты находишься в компании или той Нортвест, или с рыжеволосой Кордрой. Знаешь ли, просто так они ни с кем не общаются и все делают соответствующие выводы о людях, которые крутятся возле них. – Валентино хмыкнул и отвел взгляд в сторону, стараясь выглядеть более безразличным. - Ха, ну знаешь, вообще-то Нортвест сохнет как осенний лист по моему братцу и оттого старается находиться ко мне ближе, а Кордрой, ее лучшая подружка, сохнет по этой же самой Пасифике, так что тут ничего особенного не наблюдается. На все сто процентов уверенна, что большинство народу в школе считают меня глупой и эгоистичной девочкой, которая порой слишком громко смеется, но мне как-то плевать, если честно. Я и сама по себе не очень люблю находиться в больших компаниях и слушать бессмысленные разговоры, так что мне совершенно не важно, кто и что там думает. Мэйбл поднялась из-за парты и подошла прямо к удивленному Робби, который немного поднапрягся от таких резких действий. Девушка холодными пальцами притронулась к акустической гитаре, которая лежала около недоумевающего парнишки, и неуверенно тронула недавно натянутые струны. «Вот возьму сейчас и все твои дурацкие акварельные каракули пальцем размажу по белому листу!» - Валентино нахмурился и терпеливо наблюдал за дальнейшими действиями странноватой Пайнс. - Я очень люблю гитары. – Мэйбл будто вновь вернулась в реальность. – Люблю, как они звучат, да и инструмент сам по себе очень красивый. Не такой величественный, как, к примеру, виолончель, но нисколько ей не уступает. Давно ты играешь? - Пять с лишним лет. – Валентино не отводил взгляда от стоящей рядом девушки и внезапно словил себя на мысли что безотрывно на нее пялится. – Давно ты рисуешь? - Да сколько себя помню столько и рисую, пусть и получается не очень красиво. – Пайнс улыбнулась одной из своих самых обворожительных улыбок и, убрав руки от гитары, вновь вернулась за парту, на которой был разложен целый художественный арсенал. Она вновь взяла кисточку и обмакнула ее в зеленую акварель. – Сыграешь для меня что-нибудь, а? - Только если позволишь мне наблюдать за тем, как ты рисуешь, Пайнс. – Робби расплылся в улыбке (первый раз так искренне перед едва знакомым человеком), и взял в руки инструмент. *** За окном поднялся довольно сильный ветер, который понизил температуру в помещении на пару градусов благодаря открытому окну, февральские снежинки путались в пыльном белом тюле. Робби с очень большим интересом наблюдал за тем, как его знакомая разрисовывает рамку из больших зеленых листьев податливой акварелью, то и дело меняя кисточки. Его руки машинально наигрывали мелодию одной из его самых любимых песен, а от звучания живой музыки в сердце у сидящей рядом Мэйбл разливалось какое-то необъяснимо тепло. Валентино расселся прямо на парте перед Пайнс и когда их взгляды пересекались, то они оба улыбались друг другу и продолжали мирно беседовать, изредка посмеиваясь над забавностями и глупостями. Когда Мэйбл, наконец, закончила, на часах было уже почти пять часов вечера. За окном начало стремительно темнеть, однако по причине праздничка, на улицах города горели многочисленные огоньки и неоновые вывески. Девочка поняла, что было бы очень глупо пропустить такой атмосферный вечер дома, и потому обратилась к Валентино, который уже тоже начал собирать свои вещи, дабы покинуть стены опустевшей школы. - Слушай, Робби! Не хочешь сходить со мной на каток в центре города, а? Там сейчас так красиво, а пойти мне совершенно не с кем! Пожалуйста! –Мэйбл схватила парнишку за рукав его черной толстовки и посмотрела ему прямо в глаза. - О черт, Пайнс. Даже не думай об этом! Терпеть не могу катки и все такое прочее. Тем более у меня сегодня урок в музыкальной школе, так что никак не получится, извини. - Валентино высвободил свою руку из цепкой хватки девочки и, достав из шкафа свою куртку, накинул ее на свои худые плечи. - Робби, ну не будь ты таким занудой! Если не умеешь кататься, то возьмем тебе пингвина, и сразу научишься, обещаю! В одном из магазинчиков по дороге продают самый вкусный кофе в городе, и я на все сто процентов уверенна в том, что он тебе непременно понравится! Робби в очередной раз нахмурился и закатил глаза. Ну и что же прикажете делать с этой девчонкой?! На самом деле ему уж очень не хотелось пропускать уроки в музыкальной школе и расстраивать учителя, а с другой стороны, когда же он развлекался в свой собственный день рождения в последний раз? Постояв еще немного времени, размышляя, Робби в конечном итоге согласился, а Мэйбл, которой эта новость доставила просто невероятную радость, еле сдерживала себя, дабы не начать прыгать прямо тут, на этом самом месте. - О, погоди секунду! – Пайнс внезапно развернулась и вытащила из той самой розовой папки с ромашками лист двухстороннего черного картона. Ловким движением руки она притянула к себе свой портфель, извлекла оттуда толстую тетрадку, которая выглядела так, словно ее намеренно несколько раз мочили, а потом высушивали, и открыла на самой первой страничке. Валентино, который стоял в сторонке и недоумевал, что же такое придумала эта Мэйбл, удивленно хлопал глазами и теребил ремень от чехла своей гитары, томясь в ожидании. - Что ты там делаешь, Мэйбс? - Почти готово! Через пару минут, которые тянулись необычайно долго, Мэйбл повернулась к Робби и с торжественным видом вручила ему кусочек черного картона в форме сердца. С помощью декоративного скотча к нему была прилеплена парочка засушенных цветов, которые, как понял Валентино, когда-то были частью гербария его подруги. - Ну, с Днем Святого Валентина, Робби! Мне очень нравится твоя фамилия и сочетание черного цвета с засушенными фиалками и душистыми травами. Будь уверен, что такой валентинки больше нет ни у кого, так как это чистая импровизация и сделано от самого чистого сердца! – Мэйбл лучезарно заулыбалась, а ничего не понимающий Валентино был готов поклясться в том, что ее большие карие глаза неестественно заблестели в тусклом свете зажженных ламп. Единственное, что в этот самый момент мог выдать Робби, было сухое «с-спасибо». Он аккуратно принял столь необычный подарок из рук Пайнс и пялился на него словно это было что-то необъяснимое или сверхъестественное. В это самое время девочка окончательно собрала все свои вещи и, надев куртку, поторопила друга, строго наказав как можно более аккуратно обходиться с засушенными цветами, так как они были слишком хрупкими. По телу Робби пробежалась волна мурашек, а когда он очнулся, то девчонки и след простыл. Тогда, быстро схватив чехол с гитарой, он поспешил покинуть кабинет, который отчего-то сделался для него особенным. *** Он обнаружил Мэйбл у самых школьных ворот, жующую очередную сладость. На этот раз мальчишка не отказался от предложенной конфеты, и они вместе, нога в ногу, зашагали в сторону городского катка, который находился в двадцати минутах ходьбы пешком от их нынешнего места пребывания. Подростки вновь разговорились, оживленно обсуждая и рассказывая друг другу различные истории из жизни, и синхронно ежились от особо сильных порывов ветра, ворча на погоду. Людей на улице оказалось действительно очень много, и вывески с сердечками и прочими любовными надписями тоже горели очень ярко. Мэйбл то и дело стряхивала с волос надоевшие снежинки и с интересом оглядывалась на многочисленные парочки, которые шастали тут и там, держась за руки. На самом деле ее собственные руки ужасно окоченели, а сама она промерзла слишком сильно, потому, когда Робби совершенно нечаянно коснулся ее, то удивленно вскинул брови. - Мэйбл, у тебя такие холодные ручища, эй! – мальчишка остановился и взял ладошки Пайнс в свои, куда более теплые. – Ты сильно замерзла? - Ага-а. Думаю, что через пару минут превращусь в сосульку или умру от переохлаждения, ох! Хотя если подумать то совсем недалеко отсюда то самое кафе, о котором я тебе говорила. Можем посидеть там, если ты не против. - Разумеется не против. Это точно не очень далеко? - Точно-точно. Робби что-то уж совсем перехотелось отпускать ледяные руки своей подруги, а она, впрочем, была и не против личного обогревателя. Они стояли прямо посередине оживленной улицы и мешали прохожим, которые с пониманием относились к такому роду проявлению чувств в этот самый день. Мэйбл, если честно, уже давно залилась краской от этого всего и старалась не пересекаться с другом взглядом, сухо отвечая на его вопросы. Робби лишь наблюдал за девушкой с нескрываемой ехидцей и широко улыбался, смотря на то, как она смущается. - Ты согрелась? - Вроде да. - Отпустить твои руки? - Нет, не нужно. - Ну а как мы тогда пойдем, леди? - Без понятий. Однако подростки нашли компромисс, и Мэйбл согласилась на то, чтобы Робби держал только левую ее руку. Они дошли до скромной забегаловки на углу одного из многочисленных домов и вошли внутрь, стряхивая снег с голов. В помещении очень сильно пахло корицей и имбирными пряниками вперемешку со свежим кофе, сидело довольно много людей. Подростки прошли к самому отдаленному столику, который находился прямо возле большого окна в пол, и заказали две порции самого горячего капучино. Когда услужливый официант принес их заказ, то Мэйбл, наконец, заулыбалась и обхватила горячий стакан руками, делая первый глоток. - Родители знают, что ты задержишься? – Робби к кофе особой страсти не испытывал, и оттого просто наблюдал за довольной мордашкой своей собеседницы. - Ну, их нет в городе, а Диппер наверняка раньше десяти домой не притащится. Так что торопиться мне некуда. А твои? - А мои уже не переживают за меня. После небольшой трапезы они оба отправились по направлению к тому самому злосчастному катку, и тут-то Робби сделалось плохо лишь от одного вида скользящих по льду людей. Пайнс легонько стукнула его кулачком по плечу и ободрительно улыбнулась, шагая в сторону места, где им выдали две пары коньков. Ступив на лед, Мэйбл без особого труда заскользила по ледяной поверхности, чего нельзя было сказать о ее напарнике. Робби то и дело падал, не в силах удержать равновесие и еле держался на ногах, сдерживая град плохих слов по отношению к человеку, который вообще придумал эти дурацкие коньки. Один из наблюдателей, который насмотрелся на мучения паренька и на безуспешные попытки Мэйбл уговорить его отлипнуть от бортика, предложил Робби специальные сани для начинающих и совсем уж безнадежных посетителей. Через пару минут после согласия Мэйбл бородатый мужичок в дутой куртке подкатил к ногам Валентино эти самые несчастные сани в виде полярного пингвина с красным галстуком, и с невозмутимым видом отъехал от подростков. Лицо Робби сделалось очень-очень хмурым, и даже немного пунцовым. - Мэйбл, ты шутишь?! Я не буду опускаться до такого! - Ха-ха! Ну разумеется не будешь, Робби. – девушка залилась смехом и отчего-то Валентино тоже стало смешно, хотя ничего забавного в этом всем не было. - Ну серьезно, Мэй! Какого черта я вообще тут делаю, а?! - Не отходи от темы. Отталкивайся ото льда своими ножищами и следуй за мной, толкая этого пластикового паренька. – Пайнс стукнула пингвина по его пустой голове и отъехала от мальчишки, оставляя его в одиночестве. Осознав, что ничего он своим упрямым характером сейчас не добьется, он подчинился и на удивление легко заскользил по льду, выискивая среди толпы девочку с необычным цветом волос и большими карими глазами. - Отлично! А ты переживал! – позади Робби раздался до жути знакомый голос, и он обернулся, разглядывая запыхавшуюся подругу, которая уже успела проехать ровно один круг и вернуться к своему балласту. - Застегни куртку, дуреха! – Валентино выпрямился, и попробовал проехать совем немного уже самостоятельно. Получилось на редкость удачно. *** На часах было почти без пятнадцати десять, когда уставший Робби Стэйси Валентино и не менее уставшая Мэйбл Пайнс покинули ледяной каток. Ноги ужасно ныли от долгого катания, а щеки горели всеми оттенками красного от продолжительного пребывания на морозе. Людей на улице существенно поубавилось, ветер на улице стих, а снег, который шел до сих пор, падал крупными хлопьями. Робби изъявил желание проводить Мэйбл до дома, аргументируя это тем, что девушки не должны гулять по заснеженным аллеям по ночам в одиночку, потому сейчас они шагали в сторону дома Пайнс в абсолютной тишине, которая нарушалась лишь хрустом снега под их сапогами. Дорога, по которой они шагали, дабы скоротать путь, оставалась безлюдной, а атмосфера была умиротворяющей и чем-то напоминала начало этого нелепого знакомства. Валентино забавлял тот факт, что проведя практически половину этого дня в компании этой очаровательной (это уже без сомнений) девушки, она все еще не знала, что все это время гуляла с именинником, которому, между прочим, сегодня стукнуло целых восемнадцать лет. Парнишка невольно расплылся в улыбке, а в его голове возник очень коварный план. Он незаметно наклонился и слепил неаккуратный снежок из рассыпчатого снега, которым, впоследствии и запульнул в ничего не подозревающую жертву. Мэйбл обернулась и нахмурилась. Эдакий предатель! Вот она ему сейчас задаст! Девочка наклонилась, и, последовав примеру виновника ее внезапно разгоревшегося азарта, состряпала некое подобие снежного шарика, которым попыталась заехать Робби прямиком в его улыбающуюся физиономию. Промазав в первый раз, она повторила свою попытку, но вновь не попала, ибо ее соперник двигался слишком уж быстро и ловко. В тот момент, когда Пайнс отвлеклась на какую-то незначительную мелочь, Робби навалился на нее со спины, и они вдвоем повалились в один из глубоких сугробов. Мэйбл истошно заверещала, когда Робби прижался к ней всем своим телом и размазал тушь, а вместе с ней и подводку на ее лице своим неаккуратным движением руки. Валентино отметил, что это, пожалуй, было единственной черной вещью в ее макияже. - Ох, черт, от тебя пахнет сигаретами, Робби, - проворчала Мэйбл, пытаясь оценить ущерб макияжу. - Ох, черт, от тебя пахнет конфетами, Мэйбл, - в тон девушке повторил он, широко улыбаясь. Челка Валентино каким-то необъяснимым образом оказалась на щеке у Пайнс, а сам мальчишка дышал ей в шею, особо не заботясь о том, что они сейчас лежали в снегу. Мэйбл безрезультатно пыталась избавиться от черных пятен на своем лице, и, в конце концов, выдохнула, полностью отчаявшись. Робби навис прямо над ней и в открытую ухмылялся (но умилялся, разумеется, больше). - Ты похожа на панду, Мэйбл. Девочка лишь фыркнула и поежилась от холода. Тогда Валентино поднялся с заснеженной земли и помог встать подруге, которая старалась как можно быстрее достать из рюкзачка влажные салфетки. - Это, наверное, лучший день рождения в моей жизни. – Робби сказал это с капелькой таинственности, наблюдая за реакцией Пайнс, которая, казалось, зависла на некоторое время. - Стоп, так у тебя день рождения?! - Ну да. Ты же слышала. - И ты молчал?! - Ну а что бы тебе это дало? Я прекрасно провел время. Даже не помню, когда в последний раз так веселился. - Ну ты и везунчик, Робби. Родиться в День святого Валентина, да еще и с такой классной фамилией! - Да-а уж. Я отнюдь не первый и даже не сотый в списке у госпожи удачи. - Да брось, ты хороший, и с жизнью у тебя все будет хорошо, поверь мне. – Мэйбл подмигнула парнишке и сжала его теплую руку в своей, холодной. Через десять минут они оба дошли до дома той самой девочки с необычным цветом волос и большими карими глазами. Мэйбл от всего сердца поблагодарила Валентино за этот замечательный день, и, встав на цыпочки, дотянулась до его щеки, оставляя на ней еле ощутимый поцелуй, пахнущий вишней и еще чем-то сладким. Запах ее духов заставил Робби податься вперед и порывисто заключить девочку в объятья, оставить свой поцелуй на ее макушке и заправить выбившуюся прядку цветных волос ей за ухо. - С днем рождения еще раз, Робби. Постарайся добраться до дома без приключений, пожалуйста. - Ох, хорошо, мамочка Мэйбл! Увидимся завтра в школе? - Непременно. *** Когда Валентино ложился спать этой самой ночью, то на его телефон совершенно внезапно пришло сообщение с неизвестного номера, которое имело весьма странное содержание: «А что если мы будем называть этот день – «День Святого Робби Ви»?:))»