Отпусти.

***

В убежище очень тепло. Он этой теплоты не чувствует, тоскливо сжимая плечи. Ему холодно, очень, даже язычки на ладонях подрагивают. Хочется крикнуть. Голос уже не слушает хозяина, застревая в горле и оставляя все внутри. Лучше бы уж крик. Надрывный, значащий все и одновременно ничего. Чтобы потом было пусто, и голос в ушах замолк, утонув в этой пустоте. Родной, мягкий голос. Трясущимися пальцами трудно взять чашку. Свежий чай даже не пригублен. Голубые глаза устремлены на золотисто-коричневую гладь жидкости. Запах цветов и ягод, поднимаемый вверх горячим паром. Такой чай мог заварить только он, только один человек. Чай еще теплый. А руки уже замерзли. Дей сжимает чашку, не смея сделать глоток. Такой нетронутый, приятный… Именно это парень может назвать идеальным. И такой идеал нельзя, ни в коем случае нельзя нарушать. Наивная вера в то, что, пока все, созданное им, находится в покое, он будет жить… Дейдара смотрит в окно, грея душу надеждой, что план провалится. Жестокий план, вгоняющий в ужас самой своей сутью. Добровольную смерть нукенин никогда не считал чем-то из ряда вон выходящим. Не так давно он был готов взорваться сам, чтобы его искусство стало именно таким, каким стоит восхищаться. И даже потом, когда оно стало не единственным, что вызывало такой восторг у подрывника, он не боялся смерти. А сейчас думать о ней было так жутко. Ведь умирать шел не он. Взгляд синих глаз блуждает по комнате. Все кажется таким неправильным… Вот на этом стуле должен сидеть Итачи, допивая вторую порцию чая спокойно, будто не за ним гоняется весь мир, желая убить. Итачи должен стоять у окна и кормить ягодами ворону. Только у него хищные птицы становились травоядными. Итачи должен (да, все-таки должен) сжиматься, трястись на кровати в приступе своего страшного недуга, отплевывая на ладонь кровь. Взгляд цепляет дверь. Она закрылась за Итачи почти только что, и всего мгновения не хватило Дейдаре, чтобы сорваться с места и одним движением прекратить это. Итачи доверял ему и просто вышел, не используя технику превращения в сотню ворон. Дей опускается на свой стул, все еще жалея обо всем произошедшем. Но в то же время он понимает, что выхода не было. Итачи всегда будет любить брата сильнее. Даже если в его жизни появится еще один — как он говорит — дорогой человек. Остывший чай он выпьет потом. Когда будут силы на это. Ведь у Итачи сил не было. Сил бороться и жить. Сколько бы Дейдара ни пытался дать их ему. На спинке стула должен был висеть плащ. Итачи машинально вешал не на свой, и подрывник почему-то не возмущался. Хотя Тоби бы за такое непременно был бы взорван к чертям. Дей видит все эти вещи. Сквозь слезы, непрошенные, естественные. Такие простые и повседневные вещи. Он и не думал, что запомнит их, когда видел все время, много месяцев подряд. И все же запомнил… …