Ах эта свадьба...

Она смотрела на них со стороны. И вроде выглядели оба весело и довольно, но стоило приглядеться и сразу становилось понятно — оба тоскуют. В глазах Джеймса было такое отчаянье, что она была готова бежать и разводиться незамедлительно, а Майк… Майк был Майк: весёлый, шумный, счастливый на публику, и только при взгляде на Кёртина на его лице проявлялась гримаса боли, секундная вспышка, но она её видела. Выпив залпом бокал шампанского, она подошла к мужу, увлекая в весёлый танец, прижимаясь всем телом к телу Хаттера. Теперь и она была Хаттер. Миссис Хаттер. — Ты ведешь себя глупо, — она шептала ему на ухо, продолжая улыбаться. Со стороны казалось, что молодожены милуются. — Я же не слепая. Он был с тобой до нашего знакомства и я уверена, что останется и после свадьбы. И даже после его свадьбы вы всё еще будете вместе. Майкла ощутимо тряхануло. Мысль о том, что его Джейми может найти себе спутницу жизни напрягала и злила. Миссис Хаттер запрокинула голову и громко рассмеялась. — Тебе от одной мысли, что он будет с кем-то другим, становится тошно. Это так мило. Послушай меня, Майк, я не потерплю измен в нашей семье. Никого и никогда, но Джеймс другое дело. Хаттер поцеловал её, тепло, с любовью. Он не ошибся в своём выборе. Целуя жену, краем глаза он заметил, как вмиг погрустнел Джеймс и направился к выходу. — Лови его, — и она выпустила мужа из своих объятий. Майклу не надо было говорить дважды: он кинулся за Кёртином, перехватывая его в коридоре, бесцеремонно ловя за руку и затаскивая в какое-то подсобное посещение. — Хотел сбежать? — жадно шаря взглядом по такому любимому лицу. — Мне тошно на этом празднике. Не заставляй меня, Майк. Он был таким красивым в этом своем несчастье, что Хаттер не смог удержаться и застонал от кайфа, который испытал, а потом жадно поцеловал своего Джейми. — Что ты творишь? — тяжело дыша после поцелуя, ошарашено спросил Кёртин, трогая свои губы пальцами. — Ты не должен. У тебя жена. — Да, — подтвердил тот, — и я люблю её. Но тебя я люблю намного дольше. Она не глупа, все понимает. Она знает, что я всегда буду с тобой. Хаттер нёс еще какую-то чушь, опускаясь на колени перед своим Джейми, расстегивая брюки того, жадно вдыхая запах Кёртина, утыкаясь ему в пах носом. — Как давно… столько времени не ощущать тебя, — приспуская резинку белья, оголяя полувставший член Джеймса. — Майк, пожалуйста, — запуская пальцы в волосы Хаттера, запрокидывая голову, ударяясь затылком о стену. Хаттер спустил его брюки вместе с трусами до бедер, облизал палец и протолкнул его меж ягодиц. Было узко и неудобно, но он добрался до вожделенной дырки, обхватывая губами головку члена Джеймса. Довольный, громкий стон стал ему наградой. Джейми чуть повертел своей накаченной задницей и палец проник внутрь на одну фалангу. Хотелось большего, но поза не позволяла. А Майкл тем временем с удовольствием ему отсасывал, вбирая в рот до самой глотки, играя языком с головкой, облизывая по все длине. С пошлым звуком, он выпустил член из своего рта. — Так дело не пойдет, — поднимаясь на ноги и вытирая тыльной стороной ладони свой рот. Он повернул несопротивляющегося Джеймса к себе спиной и вновь опустился на колени. Дырка его Джейми была прекрасна. Розоватая звездочка, сжатая, такая тугая, Майк погладил ее кончиками пальцев. Он и думать не хотел, что бы он устроил, если бы Кёртин нашел ему замену, даже на пару раз. Лизнув промежность, с силой проведя от мошонки до копчика, поцеловав каждую из ягодиц, Майк впился в них пальцами, разводя в стороны как можно шире, и вкрутился в дырку языком. Джеймс заскреб стену пальцами, он стонал и выгибался, насаживаясь на этот сильный язык, стараясь дать, как можно больше доступа к своему телу. Это был его Майкл, никто больше, да никому бы он и не позволил трогать себя, прикасаться так откровенно. Хаттер протолкнул в него палец, продолжая посасывать и лизать вокруг него, чувствуя, что в свадебных брюках очень и очень неудобно. И скоро этот дискомфорт будет причинять еще боль. Он облизал еще два пальца и вставил сразу три. Джеймс дернулся и зашипел, но от проникновения не увернулся. Чуть жгло, но было терпимо. Майк поднялся на ноги и расстегнул свои штаны, вытаскивая член, готовый к тому, что должно произойти дальше. — Потерпи, смазки нет, — он шепнул Джеймсу в затылок и потерся о него носом. Ему было приятно, что его Джейми весь покрылся испариной от возжделения и, лизнув влажную кожу, Хаттер надавил головкой на сжатую дырку. Позабытые ощущения нахлынули новой, жаркой волной. Кёртин был узкий, мягкий, горячий и полностью в его власти, как в самый первый раз. Майк не жалел, что тогда принудил своего миниатюрного товарища к сексу. Голову у Хаттера сносило от Джеймса всегда и с годами эта странная связь только крепла. — Какого ты застыл? — зашипел Джеймс и Майкл рассмеялся. Он обожал любовника таким податливым, желающим его и таким сучистым, любящим командовать даже насаженным на его, Майкла, член. — Язва, — довольно протянул он и принялся двигаться. Сильно, размашисто, жестко, именно так, как любил его Джейми. С каждым толчком внутрь он щедро отвешивал ладонью по ягодицам, Джеймс сжимался вокруг сильнее, чуть вскрикивая, кусая костяшки своих пальцев. Кёртин двигал бедрами навстречу, крутил задом, подстраивался под ритм Майка и хотел, чтобы все это длилось вечно. Хаттер обхватил его за бедра, впиваясь своими пальцами в упругие, накаченные ягодицы, нарочно оставляя следы на бледной, не тронутой загаром коже. Его возбуждала сама мысль о том, что кто-нибудь может увидеть эти отметины, поймут, что данный парень уже кому-то принадлежит. Если бы было можно, Майкл бы выжег клеймо на этой прекрасной коже, изуродовал своим именем, навсегда впечатал себя в Джеймса. Кёртин задышал чаще, по телу то и дело прокатывалась волнами судорога удовольствия, предвещая скорый оргазм. Он сжал пальцы в кулаки, упираясь лбом в стену, и окончательно напрягся, чувствуя, как Майк в очередной раз проезжается по простате, как долбит его изнутри, наполняет собой, распирает его задницу, заставляя чувствовать себя наполненным, заполненным. Это было невероятно хорошо. Кёртин крепился как мог, стараясь унять предоргазменную дрожь, оттянуть момент, когда его накроет с головой и он рухнет в бездну, из которой нет возврата. — Для меня, Джейми, — прошептал Хаттер, и это стало спусковым механизмом. Джеймс забился в его руках и Майк прижал его к себе, спиной к груди, обнимая, целуя сильную шею, за ухом, чувствуя, как вокруг его члена сжимается Джеймс, как пульсирует дырка, кончая от осознания того, что он вновь стал виновником этого удовольствия. — Мой Джейми, — вновь и вновь, как заведенный, как тогда, впервые. Но тогда были слезы, ненависть, непонимание и сокрушительный оргазм Кёртина. Хаттер помнил, винил себя за боль, что доставил, но не жалел о содеянном. Слишком долго он боролся с собой и сил на то, чтобы бороться с Джеймсом, объяснять ему, у него просто в тот момент уже не оставалось и он взял силой, почти сломал, чтобы собрать потом то, что было нужно ему самому, то, без кого он уже просто не смог бы. Хаттер достал платок из кармана пиджака и аккуратно вытер им задницу Джеймса, наслаждаясь тем, как тот морщится. — Я не смогу вернуться в зал, — прошипел тот, чувствуя, что из него вытекает. — Глупости, — хмыкнул Майк, — еще и не так мы возвращались. — Это твоя свадьба, Майкл, — зло, со звенящей обидой в голосе. — Твоя чертова свадьба. А ты хочешь, чтобы я пришел туда с твоей спермой в моей заднице? Чтобы те, кто не понял, наконец-то прозрел? — Перестань, — обнимая, прижимая к себе вырывающегося любовника. — Я все равно тебя не отпущу. Никогда, Джейми. Ты просто поверь это, — заглядывая в голубые глаза Кертина. — Ты — мой, я не дам тебе уйти. Было что-то в этих словах, сказанных без угрозы, спокойным голосом, страшное, потому что Майкл не шутил, был серьезным, каким бывал очень редко на памяти Кёртина. — Хорошо, но мне надо привести себя в порядок, — сдался любовник, и на лице Майка расцвела добрая, шальная улыбка. — Не обмани меня, — он привел себя в порядок и ухватился за дверную ручку. — Жду тебя в зале. Джеймс остался один. Он закрыл дверь за Хаттером и сполз по ней на пол. Когда-то он хотел разбить Майку лицо, подать на него в суд, убить за то, что тот сделал, а сейчас понял, что сам хотел, сам провоцировал, неосознанно, но делал это. И уйти бы, да только связаны они крепче, чем сегодняшний брак Хаттера с той девицей. Это пугало, злило, но еще и приносило некое удовлетворение. Наверное, Джеймс был мазохистом со Стокгольмским синдромом, потому что полюбить, сходить с ума от любого прикосновения, желать и всецело отдавать себя после изнасилования, мог только человек с больной психикой. Поднявшись на ноги, вытерев еще раз промеж ног, Кёртин пошел обратно в зал. Его ждали, и он сделает все, чтобы ожидания Майкла оправдались. Пусть сейчас он и был официально с другой.