ИБО, СОВЕРШИВ ГРЕХ, ЗАСЛУЖИЛ Я ТВОЁ НАКАЗАНИЕ...

***

КОГДА Я, РАСТРЕПАННАЯ И зарёванная, слетев по ступеням, вбежала в Зал, Колум уже восседал как обычно на своем кресле вождя клана, не спуская напряженного взгляда с племянника. Того и гляди суровый взгляд дядюшки прожжет дыру в виновнике торжества. Джейми стоял посредине, рядом с тяжелой разлапистой скамьей и, не слишком поторапливаясь, задумчиво расстёгивал сюртук под глухое бормотание зрителей. Увидев меня, он вздрогнул от неожиданности, взгляд его сразу стал осмысленным, глаза расширились, так же как и рот. Будто он хотел сказать что-то важное, но не успел сообразить, что именно. Даже руку, бедолага, растеряно ко мне протянул, да так и замер в полном ошеломлении. Чиркнув по его фигуре невидящим взором, я решительно направилась к трону лэрда, по вполне понятной причине ничего не замечая вокруг. Дерзостно встав прямо перед Колумом, я загородила собой Джейми. Несколько мгновений я смотрела на величественную физиономию лэрда, признаться, до чертиков плохо соображая от своей крайней степени шокированности. Вот как там положено называть лэрдов, кто-нибудь мне скажет? Чертов, чертов вонючий ад! Мистер лэрд, господин лэрд, месье Колум? В моих гудящих мозгах все смешалось. Если бы еще поджилки не тряслись так противно. Ах, да! Мой лэрд. Я присела в неловком реверансе, чувствуя, как вялые колени подгибаются, угрожая не удержать меня на ногах. – Мой лэрд!.. – тугой обруч сдавил мне горло, что было с его стороны весьма коварно. Откашлявшись, я сглотнула спазм и постаралась, чтобы мой голос звучал как можно тверже, хотя губы, по правде говоря, выплясывали танец по названием: «последний подвиг в моей безбашенной жизни». Эх, и пожила я всего-то ничего. – В происшествии в форте Уильям виновата я одна, мой лэрд, – выдохнула я, упрямо вздернув подбородок. – Мой муж... и остальные... пошли туда, чтобы спасти меня. Они ни в чем не виноваты. Это только моя вина, имейте в виду! – потом я оглянулась на оживленно загудевшую при этих моих словах толпу, скользнула взглядом в сторону зловещей скамьи и произнесла, ощущая себя ровно так, будто отдавала себя на ужасное заклание. – Меня и наказывайте, сэр! При этом я смотрела вызывающе прямо в питоньи глаза Колума, хоть в голове моей на тот момент явственно жужжала пустота, а единственная мысль, которую я еще хоть как-то соображала, была о том, что слабости они от меня не дождутся, ублюдки шотландские, пусть себе не воображают! И вдруг увидела довольное лицо Дугала рядом с лэрдом. Его, похоже, весьма забавляла создавшаяся ситуация. Чертов второй дядюшка откровенно посмеивался и шептал что-то, видимо, занятное на ухо брату. Потому что Колум вдруг улыбнулся одним уголком губ. Выглядело это зловеще. Я снова лихорадочно сглотнула. Джейми, наконец, пришел в себя от моего непредвиденного появления и довольно грубо оттеснил меня в сторону. – Клер! – в бешенстве зашипел он, больно хватая меня за плечо. – Ты сама не понимаешь, что делаешь! Уходи отсюда сейчас же! Потом крайне беспокойно осмотрелся по сторонам, словно кого-то разыскивал. В конце концов, отчаявшись, он довольно грубо толкнул меня к двери и поклонился Колуму, небрежно пожимая плечами: «Мол, моя сумасшедшая женушка, сама не ведает, что творит». Но в результате, определенно вышел из оцепенения, продолжая расстегивать пуговицы с удвоенной силой. Ну уж нет! Ни на ту нарвались, чтобы от меня можно было так просто отмахнуться! Я вам тут не безобидная букашка! Восстановив равновесие, потерянное от порывистого толчка моего мужа, я опять вылетела вперед, прямо-таки ощущая, как взгляд мой горит яростным пламенем. – Неужели ваша справедливость позволяет наказывать невиновного, мой лэрд? – взвизгнула я. – Да еще того, кто спас беззащитную женщину в сложной ситуации? И я опять возбужденно топнула ногой, чем заставила Джейми практически зарычать от бессилия. Он попытался снова ухватить мою руку, но я вывернулась и отпрянула в сторону. В толпе раздались осуждающие возгласы вперемешку со смешками. Ну да, признаю, выглядело ужасно глупо и непочтительно. Джейми побагровел. Наконец, Колум заговорил, и по его виду невозможно было догадаться, насколько он серьезен, хотя мое обостренное восприятие снова уловило легкую усмешку в уголке его сжатых губ. – Очень похвально, любезная мистрисс Фрейзер, что вы пытаетесь вступиться за вашего мужа. Но вы совсем не разбираетесь в наших законах. Хотя вам пока простительно, барышня, вы – сассенах, чужестранка и слишком мало живете здесь, среди нас. Что ж... Видите ли, наша справедливость такова: вы уже понесли наказание от вашего мужа. Это так? Он холодно посмотрел на Джейми. – Да! – грозно рыкнул тот и снова протянул ко мне руку схватить, но я опять увернулась. Наверное, в этот момент мой муж отчаянно мечтал меня убить, о чем красноречиво говорил свирепый блеск его глаз и слегка перекошенный рот, но мне, если честно, было весьма наплевать. – А мужья отвечают перед кланом за проступки жен, которые, например, по недомыслию навлекли серьезные беды на клан, – безапелляционно продолжал свою лекцию Колум. – Ваш лэрд, позвольте заметить, отвечает за клан перед королем. Это и есть наша справедливость, мистрисс, будьте любезны. А ваш муж, похоже, слишком плохо вас воспитывает, дорогуша, за то и понесет наказание. Не беспокойтесь, вполне себе заслуженное. Я мысленно застонала и беспомощно глянула на Джейми. – Он очень хорошо меня воспитывает, мой лэрд! Просто еще совсем мало времени прошло, с тех пор, как он взялся за мое воспитание. В зале снова раздались смешки, теперь уже гораздо насыщеннее. Улыбнулся и Колум. Дугал отвернулся, пытаясь скрыть откровенный смех. – Я уже говорила ему и скажу вам, что буду слушать его и выполнять все, что он скажет. Обещаю! – Что-то не похоже, барышня, чтоб вы усвоили урок, судя по тому, что за балаган вы тут устраиваете, – вдруг ехидно проговорил Дугал, сверля меня пристальным взглядом. – Ваш муж уже несколько раз приказал вам уйти, но что-то незаметно, что вы честно выполняете свое обещание, – он, прищурившись, поглядел на племянника. – Джейми, сынок, может тебе помочь в воспитании твоей безбашенной женушки, все же? Гляжу, ты совсем не справляешься с ее вздорным характером. Розги вон уже готовы, может и ей всыпать заодно ума в задние ворота? – воевода показал взглядом на скамью и вдруг подмигнул мне заговорщицки. Джейми побелел так, что, казалось, сейчас хлопнется в обморок. Потом взял-таки себя в руки и поклонился Дугалу с нервной улыбкой загнанного в угол. – Благодарю тебя, дядя, но я справлюсь сам, – твердо проговорил он. Еще раз оглянувшись по сторонам, Джейми, наконец, нашел глазами Мурту. Не оставляя мне в этот раз никаких шансов, он жестко ухватил мою руку повыше локтя и подтащил к своему крестному. – Мурта! Забери ее отсюда сейчас же, ради Бога!.. Запри наверху! – Что ж, племянник... – Колум сощурил стальные глаза. – Думаю, придется тебе добавить за нерадивость. Кто-то похоже совсем не потрудился объяснить жене наши простые, но четкие правила. И доходчиво показать, что никто не может их нарушать. Никогда. – Нет! Не смейте трогать моего мужа! Черт вас всех раздери! – я рванулась к Колуму, определенно готовая его задушить, если б меня не держали железные руки крестного. – Мурта! Уведи же ее! Черт! – Джейми, похоже, готов был задушить меня. Мурта, перехватив меня поперек живота, потащил вверх по лестнице. Вырываясь, я брыкалась, царапалась, кричала всякие непристойности и, кажется, пыталась укусить мерзкого предателя за волосатое предплечье. В Зале все замерли в восхищении от редкостного спектакля. Затащив меня наверх, чертов поганец закинул мое трепыхающееся тело в комнату и с видимым облегчением захлопнул дверь, заперев ее на засов с внешней стороны. Вот так, нежданно-негаданно, я оказалась пленницей в собственной комнате. Вернее в нашей с Джейми комнате. Но Джейми остался внизу на растерзание бесчувственной толпы в угоду их долбаной справедливости. Иисус твою Рузвельт Христос! Мне казалось, даже сквозь толстые стены я слышала леденящий свист в гулкой тишине Зала, и звучные удары по... телу? Я зажмурила глаза, заткнула уши и зарылась с головой в одеяло, чтобы не слышать этих душераздирающих звуков. Но я так и не смогла отделаться от наваждения, потому что они звучали где-то глубоко внутри меня, впиваясь кровавыми росчерками вины в мое сердце.