***
Порой думаешь, что всё хорошо, – а уже кто-то роет тебе могилу. Ганнибал
май, 1784 поместье Фрейзер-Ридж КАТАСТРОФА РАЗРАЗИЛАСЬ неожиданно. В субботу, ближе к полудню, мистер Джеймс Фрейзер пребывал в весьма раздосадованном расположении духа. Сидя за столом в своем рабочем кабинете, он угрюмо пялился на основательно потрепанные страницы бухгалтерской книги, пытаясь восстановить в памяти расходы за пару минувших дней. Дебет с кредитом не сходились – вот хоть ты тресни! – и это изрядно выбивало из колеи, несмотря на мягкий освежающий ветерок поздней весны, скользящий по склону горы прямо в распахнутое окно и дружелюбно овевающий напряженный лоб. «Сколько раз говорил, надо сразу все записывать, старый ты болван!.. – подперев рукой тяжелую голову, с тоской думал он, совершенно не замечая прелести благоухающего майского дня. – Память уже ни к черту...» Мысль о наступающей старости подкралась, как всегда, незаметно, и он с недовольством отмахнулся от нее: то, что неизбежно, пожалуй, не стоит его переживаний – просто принять, как есть, и приспособиться. По возможности… Джейми в очередной раз раздраженно вздохнул и, хмуря брови, принялся заново штудировать вчерашний день с самого начала. Пять центов взяла Клэр – заплатить лудильщику. Это он записал. Та-а-ак… Пятнадцать – мельница, двенадцать – подправил лемех у кузнеца... Два доллара – пришлось докупить пятьдесят мешков овса лошадям. Да-а-а... надо же – не прохватило, в следующем году нужно сеять больше, тем более Леди Белла, кобылка Брианны, скоро ожеребится. Хм-хм... что ж, жеребенка он пообещал Джему. Интересно, справится ли этот оболтус великовозрастный?.. Вроде как за беременной кобылой, порученной ему, ухаживает исправно: кормит, чистит, выгуливает. Бобби не жалуется. Но в остальном – ищи его свищи... Надо будет поручить им с Айданом картошку, ту, которая за родниковым лесом. Пусть повкалывают немного, лоботрясы. А то совсем от рук отбились... Ах, да... Незадача. Надо разобраться все-таки, куда, черти их дери, пропало целых пятьдесят четыре цента! Что? Что он сделал еще? Ну, хоть убей... А-а-ах да-а... Так-так-так, вчера он видел Роя, и тот попросил у него взаймы. Да, тридцать центов занял Рою, на ремонт плуга. Ага! Точно! Восемь потребовала Бри. Ей, видите ли, срочно стали нужны какие-то две спиральки неизвестного назначения. И при этом она загадочно улыбалась. Да уж, Брианне он бы никогда не смог отказать. Ну, хорошо, и, тогда, где еще шестнадцать? Ох!.. Вискú заломило... Он перевел дух и поднял голову, разминая затекшую шею. Ладно, потом разберемся... Наверняка, само всплывет в голове, как это обычно бывает, стоит только попасть в нужную точку пространства. Джейми Фрейзер снял новые очки, – старые безнадежно сломались, и пришлось заказывать в Уилмингтоне, хотя стоят они, черт возьми, совсем даже не дешево – протер тряпочкой стекла и осторожно сложил их в футляр. Сейчас надо срочно доехать до Гэвина – договориться насчет завтрашнего покоса на южном склоне, который за утесом. Будем надеяться, чудо-косилка изобретательного арендатора на этот раз не подведет... Не хотелось бы скашивать такую огромную поляну вручную. Оторвавшись, таким образом, от подсчетов, Джейми, наконец, с легким удивлением обратил внимание на постепенно нарастающий шум, такой непривычный для их довольно уединенного поместья Фрейзер Ридж, а, потом, и вовсе – со двора, по ту сторону дома, отчетливо донеслись разгоряченные визгливые крики. Что-то случилось? Он прислушался и вдруг осознал, как от нехорошего предчувствия по его загривку побежал холодок… Ожидание было недолгим. Не прошло и пяти минут, как в кабинет, даже не удосужившись постучать, ворвалась делегация возмущенных женщин. Одна из них, сама фрау Марта Рихтер, гневно сотрясала полными обвисшими щеками, пылающими от жары и негодования. Другая – ее невестка, фрау Марина, неизменная участница любой мало-мальски известной заварушки, презрительно фыркала и демонстративно морщила свой хорошенький носик. Иисус, та еще парочка! Эти две матроны из расположенной в паре миль отсюда диаспоры немецких переселенцев пользовались в округе Риджа достаточно широкой известностью из-за их скандального нрава. И все было бы ничего, если бы первая напористо не волочила за шиворот вяло упиравшегося, взъерошенного Джема. Тот делал довольно безуспешные и, очевидно, полностью безнадежные попытки освободить свой плененный элемент одежды из железного захвата дородной дамы, ручищи которой напоминали два внушительных кузнечных молота, увенчанных хваткими клещами пальцев. «Та-а-ак… – угрюмо подумал Джейми, медленно поднимаясь из-за стола и с некоторой опаской наблюдая за распаленными леди, от присутствия которых его кабинет сразу уменьшился вдвое. – Ну что там еще стряслось? Конечно, что и требовалось доказать – никакого сладу с этими бесстыдниками! Опять что ли по садам сновали, паразиты? Будто здесь их не кормят! Вот позорище!..» Его внук-подросток, к сожалению, такой же не в меру подвижный и изобретательный, как и он сам в свое время, частенько попадал в неприятные передряги. При неизменной поддержке верного Айдана. «Иисус! Могла бы уж всечь ему на месте, – с утомленным раздражением подумал хозяин Риджа, – никто не стал бы возражать, в конце-то концов! Интересно, зачем было тащиться сюда за несколько миль... в гору, по жаре?» Разумеется, ему совсем не хотелось сейчас решать этот вопрос, а теперь – деваться некуда – придется. Он нехотя прикинул какое наказание за содеянное положено малолетнему хулигану на этот раз. Да будь они все неладны! У него и так дел невпроворот... Джейми окинул взглядом возмущенных дам. Стало понятно, что очередного выговора шельмецу будет явно недостаточно – разговоры совершенно не давали нужного результата. Он устало вздохнул и поиграл желваками: да, верно, хватит болтовни, наговорились уже... Завтра – мотыги в зубы и пойдут пахать как миленькие. И пусть только попробуют не сделать урок – разговор будет короткий!.. Но тут же ему малодушно пришла в голову мысль, что сам он в данный момент хотя бы вправе отвертеться от роли карающей десницы правосудия. А что? Роджер – отец. Вот пусть и разбирается. Благо, сегодня тот удачно пребывал в Ридже, а не мотался с утра до вечера, как проклятый, по свадьбам, крестинам и похоронам... «Надеюсь, в этот раз, озорство задаром не сойдет с рук этой поросячьей личности… – Джейми скрипнул зубами и хмуро посмотрел на приунывшего виновника скандала. – Надо уже так основательно намесить задницу его шкодливую, чтобы раз и навсегда отбить охоту ко всяческим проделкам – хватит уже деда позорить! Тем более, не маленький уже – четырнадцать стукнуло недавно, должен понимать!..» Расчетливо прикинув, таким образом, дальнейшую хитроумную стратегию, он с облегчением решил отослать разгневанную делегацию к Роджеру с рекомендацией: спустить с провинившегося штаны и всыпать хорошего ремня прямо перед потерпевшими. В качестве моральной компенсации ущерба... Но рекомендации, конечно, дело такое… добровольное. А так… все на усмотрение сего достойного родителя, а с него, занятого деда, позвольте – и взятки-гладки… В общем, пусть сами там соображают что к чему… Дела у него! А завтра уж, несомненно – картошка ждет мерзавцев!.. Впрочем, он уже серьезно подумывал о восполнении материального убытка. Что можно будет предложить обиженным фрау? Может, мешок овса? Или, даже, четверть виски? Мпффф... Детки... Но тягостное ощущение странности происходящего никак не отпускало. При более внимательном взгляде, почему-то все казалось совсем не так просто, как представилось первоначально, если учесть уровень возмущения самих леди и крайнюю степень подавленности Джема. Тот просто весь сжался, будто пытаясь исчезнуть из этого страшного мира. – Вот, герр Фрейзер, полюпуйся на этот гаткий малщик! Пышная фрау сделала шаг к столу и резко потянула за собой малолетнего преступника. Ее взмокшие седоватые пряди волос, выбившиеся из-под чепца, липли к потному лбу. Удрученный до крайней степени нарушитель по инерции переступил вслед за свирепой матроной и чуть не упал, споткнувшись о свою же ногу. – Я фесма фосмущен! – раздраженный голос фрау, прерываясь сиплой одышкой, звучал неожиданно пронзительно для ее здоровенной комплекции, и Джейми болезненно поморщился. – Этот бессовестный охалник позорит свой славный дет и отец? Ну! Так! Тавай, расскажи, дурной малчишка, что ты делать!.. Пусть дет порадоватца, какой мерзафец воспитал! Упомянутый дед с ужасом почувствовал, как горячий поток мучительно хлынул из полыхнувшей груди в голову, а потом вдруг снова скатился вниз, к желудку, забрав с собой весь цвет его лица. «ИИСУС! ЧТО? ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?!» Под ложечкой резануло до головокружения, а беспощадная лавина, забирая силы, обрушилась куда-то вниз, к слабеющим коленям, вместе с тошнотворно похолодевшими внутренностями. Мысли рванули, словно зайцы по снежному полю. Его парней поймали на каком-то ужасном деле?! Они убили кого-то? Ограбили? Прости, Господи… надругались над честью девицы, тьфу-тьфу, не дай Бог? Но нет, это просто невероятно! ТАК ЧТО ЖЕ? Ощутив, как дрожат его пальцы, Джейми уперся ладонями в столешницу, чтобы чувствовать хоть какую-то опору. – Да, фрау Марта, успокойся же ты! ЧТО ТАКОГО ПРОИЗОШЛО? МОГУ Я УЗНАТЬ, В КОНЦЕ КОНЦОВ? Надеюсь, что не конец света? – попробовал он пошутить, хотя видел по состоянию Джема, что сейчас совсем даже не до шуток. Его парень стоял весь красный, как рак, опухший от испарины и слез. Одно ухо у него пылало, словно маков цвет, и выглядело подозрительно отекшим. Он зло и судорожно всхлипывал, упрямо уставившись глазами в пол. – Конешно, может, милорд, если этот срамник сам расскажет, что он делать!.. Я скорю со стыт’ это повторить. Грозно насупившись, фрау тряханула пленника за ворот так мощно, что поношенная ткань затрещала. – ТА-А-АК, УСПОКОИЛИСЬ ВСЕ! – гаркнул вдруг Джейми, скорее с перепугу, чем от злости. – Да, отпусти же ты его, фрау Марта, никуда он теперь не убежит. Так что же такого ужасного натворил мой бестолковый внук? Джейми особо подчеркнул слово «мой», изо всех сил пытаясь сдержаться, чтобы не жахнуть кулаком по столу, и поэтому, напротив, проговорил последнюю фразу неестественно ровным голосом, который, однако, слегка дрогнул. – Я не нарочно... деда... – хлюпая носом, проныл изрядно струхнувший отпрыск, сипя юношеской хрипотцой в уже заметно ломающемся голосе. – ДА МАТЬ ВАШУ!.. ЧТО-СЛУ-ЧИ-ЛО-СЬ-ТО? – не выдержав, проревел вдруг Джейми с драматическим надрывом. – Скажет мне здесь кто-нибудь или нет?! И все-таки хлопнул ладонью по столу так, что она тут же вспыхнула ноющей болью. Обе женщины подпрыгнули от этого трубного гласа, совмещенного с яростным грохотом, и, вроде бы, наконец, пришли в себя, чего не скажешь о Джеме. Парень, после того, как фрау Марта выпустила его ворот из рук, казалось, стал буквально оседать на пол, с ужасом уставившись на грозного деда. Джейми сглотнул. Вроде, все под контролем. Хотя нет, ничего не было под контролем!.. НИ-ЧЕ-ГО! Господи Иисусе!.. От зловещего предчувствия, его поджилки омерзительно вибрировали. – Джеремайя! Будь любезен. Сообщи мне, в конце-то концов, что произошло! Четко, внятно, быстро! – Я… я… я… – опять заикал внук. – Я сейчас фсе рассказать, милорт, – взяла инициативу в свои руки пышногрудая фрау Марина, эффектная красотка лет двадцати пяти от роду. Хотя плечи ее скромно покрывал шейный платок, высокая грудь под ним сотрясалась при каждом движении, будто упругий молочный пудинг. И она, конечно, не старалась скрыть сию важную достопримечательность, при всяком удобном случае нарочито покачивая плечами. Кроме того, ее бедра были под стать груди – полные и крепкие, неожиданно переходившие в стройную и довольно тонкую талию. Она, конечно, знала, какое впечатление все это производит на мужчин: ее бархатистые глаза так и стреляли в сторону Джейми сквозь трепет пышных ресниц, добавляя чертовке шарма. Хотя, ему, понятно, на данный момент было не до столь откровенных заигрываний – он вообще предпочел их не заметить. Марина вызывающе выступила вперед и, кокетливо поведя плечами, манерным движением положила холеную руку с изящными длинными ноготками – которая будто и не ведала тяжелой фермерской работы – на свою безупречную талию. Ее кудри темными спиралями рассыпались из-под расшитого тонким кружевом чепца. Казалось, возмущению ее оскорбленной добродетели не было предела. Но Джейми, со знакомым тошнотворным холодком по позвоночнику, уловил легкое томление и бесстыдную ухмылку в глубине ее темных глаз. Это был взгляд скучающей хищницы, которая знает, чего хочет и от кого хочет. Наверняка, прежде всего – позабавиться. Дьявол, он не мог ошибиться... Он довольно встречал этаких особей на своем веку: в высшем свете Парижа, Лондона, а теперь и в Северной Каролине. Ну и, несомненно, в других местах тоже. В Хиллоутере была одна такая, чтоб ей там хорошо жилось на небесах[1]. И – сердце привычно стиснуло горечью сожаления – Мальва, бедная маленькая дуреха, доигралась[2]... Иисус, если эти заразы активны в своей безысходной скуке, от них всегда можно ждать беды, в чем он убеждался не раз на собственной шкуре. – Этот молотой невоспитайн шеловек, герр Фрейзер, посфолил себе посматривать за нашим фройлян у реки, кокда они купались. Это неслыханный бесстытство! Мы пришли треповать компенсаций! «Господи Иисусе! ЧТО?!» Так он и знал, дело не чисто! Несколько секунд Джейми пялился на торжествующую в своем обличительном пафосе фрау, пока до него доходил смысл сказанного, затем в полном смятении прикрыл глаза, стараясь справиться с паникой. Кровь опять фонтаном хлынула ему в мозг вместе с невероятной беспомощностью. Так, что разом застучало в висках. «Кровавый ад! И что теперь делать? – довольно невнятно думалось ему, пока он, медленно свирепея, пытался взять себя в окончательно ослабевшие руки, – Если я пришибу паразита прямо сейчас, ведь легче уже никому не станет?» – Джеремая, это правда? – голос его звучал почти беззвучно, но от этого так зловеще, что у объекта его допроса волосы на затылке невольно зашевелились. От ужаса. – Н-не-е-ет. Я не хотел... Я просто случайно. – Ага, случайно салес в кусты, что напротиф купальня и внимательно смотреть за нашим фройлян... Фрау Марина проделала по направлению к столу легкое танцующее дефиле, плавно покачивая крепкими бедрами, потом вдруг развернулась и, грозно нависнув над малолетним негодником, испепелила его пронзительным взглядом. А после пригвоздила окончательно, добавив съежившегося паренька в свою коллекцию жалких экземпляров под названием «особь мужская, бестолково-убогая»: – … запустить бесстыжий рука в свой штаны и потерать срамное место! Тут Джейми с ужасом почувствовал, как новый пожар стыда, обжигая кончики ушей, растекается по щекам и напряженной шее. Он метнул яростный взгляд на дрожащего Джема, замершего в характерной позе суслика, приговоренного к смерти в когтях налетевшего ястреба. Сам лэрд чувствовал себя не намного лучше... – Кстати, этот сластолюпетцс быть там не отин... Марина, прищурившись, внимательно изучала, как внук лэрда под ее ледяным взором, тысячу раз менялся в лице и его оттенках, отчего веснушки то проявлялись ярче на широкой скуластой физиономии паренька, то исчезали совсем, заливаясь краской позора. Потом она сжала его медный вихор и потянула голову вверх, чтобы поймать заплывший, мутный от ужаса и слез взгляд бедолаги. – Он, герр Фрейзер, совершенно случайно сидел там с тругой ваш малчик. Он фместе спрятались за скала... шипталис и хихикать. Но трукой неготный малчишка удирать. Просто жалкий трус!.. – Это был Айдан? – рычание деда явственно прослушивалось сквозь напускное спокойствие. – Я был один, честно! Там никого больше не было. Они... она спутала! Паренек, упрямо не отводя напряженный взгляд, смотрел в глаза торжествующей фрау, заметно, с ног до головы, сотрясаясь от спазмов страха. Джейми, наконец, как всегда с ним случалось в момент крайнего отчаяния, взял себя в руки и, выйдя из-за стола, подхватил фрау Марину за ее роскошную талию, настоятельно подпихивая даму к выходу вместе с пыхтевшей в дверях фрау Мартой. – Так, леди, благодарю вас за столь своевременный визит и сообщение о хм-м... недостойном поведении моего непутевого внука. А теперь, дорогие фрау, не пройти ли вам на кухню и не пропустить ли стаканчик-другой… превосходнейшего эля. А то от такой жары, в горле-то, наверняка, пересохло. Чувствую по запаху, Эми там как раз колбасок нажарила. Все, как вы любите. Прошу, идите... идите... Обещаю, я разберусь и, если бездельник виноват, то понесет заслуженное наказание, не сомневайтесь. – Заслушенный наказание в этом слушай – если вы же, конечно, помниш наши закон, милорт – пуплишный порка крапивой на опщий с’пор. И вы, наш лэрд, обязан назнашить суровый наказание за это… это… прелюпотияний. Фрау Марина обернулась в дверях и плотоядно окинула взором крепкую, хотя еще подростково-нескладную фигурку Джема. Переминаясь с ноги на ногу, тот обхватил себя руками за плечи и, жалобно вздрагивая, шмыгал раскисшим носом, пытаясь совладать с этим новым, свалившимся на него потрясением. «Да чтоб твою душу мать! Вот противная женщина!» Спровадив возмущенных матрон вниз, Джейми плотно затворил за ними дверь и, полностью игнорируя застывшее изваяние злосчастную внука, вернулся за свой стол, сел в кресло и, прикрыв глаза, постарался успокоиться, собраться с мыслями и решить, что же ему теперь делать. Страшное слово «прелюбодеяние» молотом стучало в его висках. Открытое обвинение в прелюбодеянии замужним женщинам грозило серьезным наказанием, вплоть до смерти, особенно, если в дело вмешивались религиозные фанатики. А таковой у них был – Хирам Кромби яростно наблюдал за нравами уже довольно обширной христианской общины Риджа. Традиционное побивание камнями за это преступление – не слишком легкая смерть. Мужчинам было чуть легче – они могли отделаться суровой поркой. Он сглотнул. Что полагалось в списке Хирама и других излишне добродетельных сограждан за публичное рукоблудие, он примерное представлял, и у него заломило затылок. Публичные наказания испокон веков обычно производились вовсе не для исправления виновного – его калечили так основательно, что всю дальнейшую жизнь он расхлебывал последствия, если оставался жив – а в назидание остальным. Поэтому, чем жестче, тем действенней. Он не думал, что закон сейчас сделает скидку на возраст его легкомысленного парня или на то, к какой семье он принадлежит. Скорее наоборот. Перед законом все равны. И готовность вождя отдать в подтверждение этого собственного ребенка всегда ценилась высоко. Он припомнил нетерпимость отца Бэйна, который заставлял правосудие делать с детьми ужасные вещи, прикрываясь спасением их «бессмертной души». И никто из жителей Крейнсмуира не смел выступить против. Да, собственно, никто и не хотел выступать. Люди в толпе жестоки и любопытны. Для многих это просто еще одно развлечение. Мало кто проникается жалостью к виновным. Никто не оправдывает их теми обстоятельствами, которые сподвигли несчастных на преступление. Никто не задумывается, насколько степень жестокости наказания соответствует степени тяжести проступка. Страх перед хаосом беззакония заставляет обывателей только радоваться исполняемой каре, кто бы ни был на месте казнимого. Джейми вспомнил свой опыт, и плечи его невольно дернулись. Он четыре раза стоял у столба для порки, и четырежды его плоть раздирали в клочья в угоду правосудия и... на потеху толпе. Хотя, кажется, все четыре раза он заслужил сочувствие своей стойкостью. Но ему пришлось потрудиться. Да. Он почувствовал, что дышать ему становиться все труднее, и потер затекшее лицо. Казалось, он совсем забыл о Джеме. Тот стоял, ни жив, ни мертв, в ожидании заслуженной кары не решаясь сдвинуться с места. Он видел с паническим страхом, как дед сереет все больше и больше. А взгляд его пропадает в неведомой тьме. – Деда... – наконец, осмелился пискнуть парень. – Ты будешь меня… – голос его совсем сник, – пороть? Мне принести… ремень? Деда?.. В отчаянии из-за глухой неподвижности Фрейзера, Джем был согласен на что угодно. Он даже вскрикнул, пытаясь растормошить окаменевшего деда, обычно такого живого и деятельного. Лишь бы только не эта замершая в полном смятении фигура и страшное, игнорирующее внука молчание. Джейми медленно открыл глаза и, окинув Джема таким взглядом, будто сейчас только впервые заметил его, устало проговорил: – Иисус! Если бы все было так просто, Джеремайя, – он поджал губы и покачал головой. – Ты не ведаешь, что натворил? И как можно быть таким тупоголовым?! Скажи! – Я не... – Хватит врать! И выкручиваться. Ты мужчина и должен отвечать за свои поступки. – Я не выкручиваюсь, – Джем поежился и вскинул на деда несчастные глаза. – Я виноват. Мне принести ремень? Или... плеть? Джейми перевел забытое дыхание и повторил: – Хорошо бы все было так просто. Но могу тебе пообещать, что в этот раз детские игры закончились. И ремнем ты уж точно не отделаешься. Думаю, тебя ждет что-то похуже порки, приятель. А сейчас уходи отсюда. Мне нужно подумать. И, ради Бога, позови своего отца. _____________________ 1. Речь идет о Джениве Дансени, матери внебрачного ребенка Джейми – Уильяма. Джанива, потакая собственной прихоти, шантажом заставила Джейми лечь с ней в постель. Последствия для всех были тяжелыми. Сама она умерла при родах, Джейми в целях конспирации пришлось смириться с разлукой на всю жизнь с любимым сыном, которого он отдал на воспитание своему другу, лорду Джону. 2. Мальва – соседка Фрейзеров по Риджу, пыталась убить Клэр, чтобы заполучить Джейми в мужья, а после оговорила его, сделав ответственным за свою внебрачную беременность. Мальва была убита и, спасая ее нерожденное дитя, Клэр попала в очень неприятную историю. Ее чуть в очередной раз не казнили за колдовство. Джейми, в силу своего благородства, всю оставшуюся жизнь чувствовал ответственность за смерти обеих молодых девушек и скорбел о них.