На всю площадку

Мама любила повторять, что последний год в школе оставит теплые воспоминания, подарит ощущение уюта, счастья. Тобио сомневался. Он вообще в последнее время считал, что взрослые ни в чем не разбирались, разве что у них мастерски выходило действовать ему на нервы. Особенно выводила из себя их показная уверенность. Как они могли оставаться спокойными рядом с человеком, который нравился по-настоящему? Тобио вот испытывал лишь безумное смущение, робость и хотел провалиться под землю каждый раз, когда Хината оказывался рядом вне тренировок и соревновательных забегов. Даже в автобусе по дороге на Весенние отборочные префектуры Тобио старался не отводить взгляда от окна. По ту сторону проплывали леса и невысокие постройки с обязательными магазинчиками на первых этажах, проносились попутки и поезда. На поворотах его нос оказывался в опасной близости от стекла, грозя расплющиться, но Тобио упрямо продолжал пялиться в окно, лишь бы не глядеть на Хинату и не испытывать неловкого волнения, от которого сводило внутренности, мутилось в голове и учащался пульс. Первый матч Карасуно на этот раз играла против Вакутаниминами. Зрительские трибуны ломились от однокашников, родственников, учителей. На стенах пестрели плакаты “Вперед, вороны!”, “Вакунан - лучший”, “Старшая школа Карасуно на Национальные!”, “Победим вместе!”. Школьный оркестр гремел на всю площадку. Тобио побился бы об заклад, что музыка слышна далеко за пределами зала, может, у самых школьных ворот. Да еще и Хината в этом году уговорил девушек-чирлидеров болеть за их команду, и сейчас те разминались на трибунах перед выступлением. А ведь это был только первый шажок, только первый матч на пути к пьедесталу чемпионов. Команды - и основа, и запас - вышли на площадку, толпа приветствовала их криками. Но Тобио уже не слышал посторонних звуков. До него доносился скрип подошв о натертый пол, шорох спортивной формы, размеренное биение сердца. Он видел идущего впереди Ямагучи, краем зрения ловил обновленный состав команды Вакутаниминами. Год назад Тобио назвал бы свое состояние наивысшей точкой сосредоточенности, но тогда его мысли были спокойны и похожи на тихий необитаемый океан. Сейчас же они напоминали журчанием речку, питаемую подземными источниками. И в ней перекатывались мокрые голыши волнения, непонятного Тобио и оттого беспокоящего. Он пошевелил пальцами рук, вдавил подошвы в пол, размял шею - его конечности были в тонусе, готовы к сражению. Тогда отчего же внутри него что-то ворочалось, заставляя странно вибрировать тело? Тобио покосился на рыжую макушку Хинаты, но смятение не уменьшалось и не усиливалось. Дело было не в Хинате. Команды поклонились, и запасные игроки начали покидать площадку, освобождая место для игры. На прошлых отборочных Тобио бы поспешил занять свою позицию, он оглядел бы товарищей по команде, противников, настроился отдавать пасы, блокировать. Но сейчас вместо привычных действий Тобио провожал взглядом их запасного связующего-первогодку. И вот оно, вот! Тень волнения приобрела знакомые очертания: он хотел быть единственным пасующим Карасуно. Эта мысль была до боли знакомой, понятной, что у Тобио отлегло от сердца. С ним все в порядке, он просто не хотел никому уступать свое место на площадке. - Хината-семпай, покажите свою супербыструю! - голос у запасного связующего был самым обычным, но для Тобио он прозвучал как набат. Внутри что-то бухнуло, и Тобио замер на месте. - Конечно, Ода-кун, не волнуйся! - прокричал в ответ Хината. - Твой семпай обо всем позаботится! - Не давай пустых обещаний, тупица. Мы не будем начинать с неё, - одернул Тобио. - Да помню я, помню. Но она такая крутая! Фьюю, бац, вжах! Оставить за собой последнее слово Тобио не успел. Раздался свисток, и капитан Вакунана приготовился подавать. Тобио попробовал настроиться на игру, но как назло в памяти засел голос Оды. Он назвал Хинату семпаем, хотя его, Тобио, так никогда не называл. И Хината, тупица, аж весь светился, когда отвечал первогодке. Что хуже, в голове заворошились вопросы, не относящиеся к волейболу, дурацкие. Было ли связано поведение Хинаты с последними неделями, когда он тайно отрабатывал супербыструю с Одой? Испытывал ли Хината тот же восторг, пробивая пасы другого связующего? А, может, ему нравилась покладистость новичка, его манера разговаривать, не повышая голоса? Хината кинулся вправо, уводя за собой блокирующих Вакунана, а Тобио отдал пас налево Ямагучи. Тот звучно пробил по мячу, с силой посылая его на сторону противника. За прошлый год они вчетвером отлично сыгрались. Это признавал даже Тсукишима. И, конечно, Хинате было привычнее пробивать пасы Тобио, а не первогодки. Да пасы Тобио самые лучшие! Он может кинуть мяч в любую точку площадки, на любую высоту, с любой скоростью. Кагеяма кивнул: все верно. Хината, конечно, должен играть в паре с ним, а не с первогодкой. Ода правильное расстояние и скорость подбирал один раз из шести. Не мог определиться с типом передачи, от чего только путал нападающих. Большая часть мячей улетала за пределы площадки так и не сыгранными. Да на месте Хинаты Тобио вообще отказался бы пробивать с таких неточных пасов. Мяч ушел в аут после касания. Трибуны разразились радостными криками. А Вакунан заработал еще одно очко. На площадку, сменяя Тсукишиму, выбежал либеро. Это был первый официальный матч, когда он играл в качестве основного члена команды. Хината выставил вверх большие пальцы обеих рук, подбадривая. Из него вышел отличный вице-капитан. Это признавал даже тренер Укай. Тобио нахмурился. Может, тренировки с Одой были связаны с вице-капитанством? И Хината тренировал связующего для будущего поколения. Но Тобио видел откровенно дикую радость на лице Хинаты каждый раз, когда тот пробивал кривой пас Оды. Хината бил сильные прямые, боковые, под немыслимыми углами, проводил финты. Он взлетал высоко ввысь, гораздо выше, чем прежде, рука взметалась над сеткой и хлестким ударом, словно плетью, отправляла мяч на сторону противника. И Хината широко и с открытым торжеством улыбался Оде, так, как редко когда улыбался Тобио. Дело тут было далеко не только в вице-капитанских обязанностях. Последний пас вышел слишком высоким. Тсукишима едва допрыгнул. Пальцы вытянулись как струнки и всё равно лишь мазнули по поверхности, почти не поменяв траектории полета мяча. Если так и дальше пойдет, то для них всё закончится сегодня. Тобио нужно стать внимательнее и перестать отдавать лажовые передачи. Вот Хината был собран, когда играл с Одой. Полностью погружен в игру, словно пытался прочитать направление и скорость броска. И в последний момент, перед прыжком или уже в воздухе, чуть смещался прямо под мяч, уходил на несколько сантиметров в сторону, чтобы пробить. Его движения впечатляли больше прежнего. Значит ли это, что Хината хотел тренироваться с кем-то, кто не был так хорош в передачах, как Тобио? Но ведь Тобио согласился бы отдавать даже ужасные пасы, лишь бы Хината проводил время с ним, а не с Одой. Мяч летел ровно по границе пятой и шестой зон. Одну занимал их новый доигровщик, а другую - Тобио. Оба они дернулись к мячу, встретились взглядами и.... И счет стал 20-16 в пользу Вакунана. Тобио давно так не лажал. Каждый раз, когда Хината играл с Одой, у Тобио поневоле замирало сердце. А на языке чувствовалась такая горечь, что не помогало даже клубничное молоко. Тобио же был в сто раз лучше какого-то Оды! Так какого Хината тренировался не с ним?! На табло застыло 24-21. Тобио приготовился подавать. Повертел мяч в ладонях, согнул и разогнул колени. И когда прозвучал свисток, подкинул мяч и ударил в прыжке. Хлопок вышел очень звонким. По позвоночнику прокатилась ледяная волна. Даже не глядя, Тобио мог сказать: мяч летел в аут. Но он, как завороженный, провожал его глазами. И видел, как мяч пулей врезается в стену. И это стало концом. Судейский свисток, крики болельщиков - все звуки доносились приглушенными, исковерканными, Тобио словно опустил голову в ванну, полную воды. Его глаза застлала темная пелена. Он будто бы падал и падал, летел на самое дно колодца. Чтобы расплющиться в кровавую лужицу, с кровью, кишками, как в ужастиках, которые его заставлял смотреть Хината. - Дыши, дыши, Глупояма! Кто будет играть вместо тебя?! - Мне надо сесть на скамейку, - его собственный голос показался чужим. Но Тобио заметил это отстраненно, как-то вскользь. Будто его речью и телом уже завладел кто-то другой. - Тебе плохо? Ты совсем дурак, да? Вышел играть больной? - Хината перестал трясти его и выглядел теперь всерьез обеспокоенным. Прежде, будучи измотанным, выдохшимся, бойкотируемым командой, с кровью из носа Тобио никогда не покидал площадку добровольно. А теперь, когда мысли метались, как пойманные в сачок бабочки, когда все внимание было поделено на пополам между настоящим и прошлым, он отступал в первый раз. - Мы сдали из-за меня партию. - А? - Хината на мгновение замолк. - Кагеяма, ты что, трусишь? Слова обожгли, как пощечина. - Я не трушу! Я не могу сосредоточиться! Из-за тебя! - ...из-за меня? - Да! - Эй, я не виноват в твоих лажовых пасах! - Если они лажовые, зачем ты играл с другим?! - Другим? Ты имеешь ввиду… - Да! И каждый раз для меня это было как “бух”, “тум” и “фху”! Ты хоть знаешь, каково это?! Вот, он сказал это. И не сказал, не сказал - прокричал признание на весь зал. В горле встал удушающий ком, от стыда запылали уши. Хината же беззвучно пялился и от удивления, наверное, в самом прямом смысле слова проглотил язык. Тобио разрывался между желаниями толкнуть его, встряхнуть, накричать и поцеловать. Быть влюбленным оказалось намного труднее, чем он себе представлял. - Но в другое время это же “бах”, “тадыщ” и “бам”! - руки Хинаты описали огромные круги, передавая, насколько же велики все эти бахи, тадыщи и бамы. Всё в точности, что обычно Тобио чувствовал рядом с Хинатой. - А? - Да это же круто, Кагеяма! Это же просто отлично! И это всё, из-за чего ты переживал?! - Круто? Это не круто! И, постой, что значит “в другое время”? Ты откуда знаешь, что я чувст,.. - в голове два искрящихся провода соединились, и всё встало на свои места. – Ты тоже? И всё это время молчал?! - руки Тобио помимо воли сомкнулись на плечах Хинаты. - Ты тупица! Я мог запороть весь матч! - Но я ведь не знал! Откуда я мог знать? - Хината выглядел раздраженным, удивленным, даже обрадованным, но ничуть не испуганным. Тобио почти начал скучать по временам, когда у людей от одного взгляда на него тряслись поджилки. Тогда бы тупой Хината рассказал обо всем раньше, и Тобио не мучился последние месяцы из-за безответной влюбленности. Хотя, может быть, Хината тогда и не был бы влюблен и рассказывать было бы нечего? - Эй, Кагеяма. Отпусти меня. Пожалуйста. Все ведь смотрят. Тобио моргнул. Они стояли в свободной зоне, но далеко от скамеек своей команды. На них с настороженностью поглядывали кохаи. Тренер Укай с силой сжимал и разжимал кулаки. Соперники больше пялились на них, чем слушали наставления куратора. Судьи отвлеклись от протокольной рутины. И хотя за трубами, барабанами было не слышно, но Тобио видел, даже на трибунах начались перешептывания. По позвоночнику пробежала искра, сердце словно остановилось. Тобио сглотнул. Он только что признался Хинате у всех на виду, перед товарищами по команде, противниками, взрослыми - перед всей площадкой. Большего позора и не представить. Руки разжались сами собой. - Кагеяма, не смей умирать. Нам играть еще две партии! - щеки Хинаты смешно пунцовели, но в глазах по-прежнему горела чистая жажда победы. Это успокаивало. Что-то знакомое и понятное, в отличие от чувств и эмоций. - И я почти уверен, что из нашего разговора никто ничего не понял. Им нужно сыграть еще два сета, чтобы победить и пройти на следующий этап. Мысли об игре были привычными, сосредоточиться на них теперь не составило труда. Они как галька ложились друг к другу в плотное полотно, отгораживающее его ото всего постороннего. Тобио уже было развернулся и зашагал к скамье извиниться перед командой за отстойную игру, как до него дошло: - Эй, что значит “почти уверен”?! Хината вихрем пронесся мимо.