Предчувствие

Горели свечи на столе, ярко пылал камин. Семь сыновей собрались здесь, пили горькое вино, поминая отца. Все слова были сказаны, все песни спеты, и каждый был наедине со своими воспоминаниями. И вдруг окно распахнулось. Резкий ветер ударил в комнату. Темная птица влетела в зал. Прежде чем братья смогли вымолвить хоть слово, обернулась величественной женщиной в сером. Они выхватили мечи, намереваясь окружить колдунью. Но в следующее мгновение они поняли: нет, она не злая, она – едва ли не лучшая из живущих здесь… Жемчужным светом сиял ее дух, и старший брат склонил голову в приветствии: - Мое почтение, Госпожа. Женщина с достоинством кивнула ему, не произнося ни слова. - Что привело тебя сюда? И кто ты, о Высокая? - Я Мелиан, королева Дориата, - ответила та. Братья переглянулись в изумлении. – Я пришла к вам, потому что чувствую беду. Я – майэ, и предвидение не раз тревожило меня, посылая тревожные знамения. И в них я вижу вас, сыновья Феанора. Я Королева, и потому хочу уберечь свою страну от беды, что грядет, - сказала она, строго глядя на них. Потом ее взгляд смягчился, и леди добавила, - но также я мать, и хочу спасти свою дочь, ибо и ей предстоит познать страдание по вашей вине. - Но, о Высокая, - заговорил Маэдрос, - мы никогда не собирались причинять вреда ни твоей стране, ни твоей семье. - Это зло – внутри вас. Оно записано огненными буквами в ваших сердцах. - Ты говоришь о Клятве, Высокая? – резко спросил Келегорм. - Да, о ней. И я хочу предложить вам, - нет, попросить! – отречься от нее. - Что? – неодобрительно взглянул на нее Карантир. - Мне кажется, миледи не понимает, о чем просит, - заговорил Куруфин. - О нет, Маленький Отец, - взглянула на него та, - слишком хорошо понимаю. Именно из-за Клятвы грозит беда и Дориату, и Лютиэн. Разве не из-за нее пришла беда в город брата моего мужа? - Хотя король Элу Тингол и не друг нам, мы все же не собираемся повторять там трагедию Альквалондэ. Мы раскаиваемся в том грехе и не желаем более делать подобного, говорю со всей серьезностью, - заверил ее Маэдрос. - И потом, - печально сказал Маглор, - каким образом мы можем отказаться от Клятвы? Она дана именем Единого, а с Ним мы говорить не вправе… - Вы – нет, ибо вы привязаны к кругам мира. – Мелиан пересекла зал и стала по другую сторону стола, так что ее тень падала на братьев, - но я – да. Я могу покинуть его в любой момент и просить за вас пред Отцом. - Неужели ты решишься на такое, Высокая? – вырвалось у Амрода, - а как же твоя семья, народ, вся твоя жизнь? Разве ты не для этого пришла в Эндорэ? - Конечно, мне будет очень горько, - склонив голову, прошептала женщина, - но мы - все мы! - пришли сюда по разным причинам. И, возможно, одно из моих предназначений – помочь вам. Ведь, помогая вам, я спасу свою семью и народ. - И неужели Отец согласится просто так взять и сломать нашу клятву, как печать на полученном письме? – слегка улыбаясь, сказал Амрас. - Эру милостив - ради прекращения страданий и предотвращения великой беды, я надеюсь, он расторгнет ваш обет. Не сомневаюсь, что Манвэ и Варда также будут согласны, ведь они желают добра всем живущим в мире. - Госпожа, - мягко сказал Маэдрос, - право же, не стоит бояться. Единственное, что нужно сделать для спасения Дориата – не впускать в него несущего Сильмарил, а это вполне в ваших силах, учитывая Завесу. - Судьба сильнее нас. И, возможно, мне придется это сделать, как бы я ни боялась последствий. Так что же – вы согласны? Это принесет величайшее благо миру – и вам. - Нет, госпожа, - твердо сказал Маэдрос, - как ни жаль, мы не можем пойти на это. Мы клялись, и наши мечи еще хранят отблеск факелов той великой ночи. Ради мести за деда и отца, ради любви к ним мы будем преследовать любого, кто покуситься на Сильмарили– ведь он будет желать того же, что и Моргот – обладать нашими Драгоценностями без права. Мы не будем брать свои слова обратно – и не хотим, - закончил он, братья кивнули, и от этого пламя свечей затрепетало. - Что ж, - опустила взор королева, - тогда прощайте, сыновья Мастера. Буду всей душой надеяться, что мои слова пустят корни в вашей душе. Свет Сильмарилей не может принадлежать кому-то одному, и, возможно, и когда-то вы поймете, в чем неправы. И я надеюсь – хотя нет никаких оснований на надежду! – что, когда мы с вами снова встретимся, это горе не будет стоять между нами. Namarie, - шепнула она братьям на их родном языке, запрещенном ее мужем, и вылетела в ночь.