Мальчик-смерть и мальчик-солнце

Ничто не предвещало беды. Солнце светило, птички пели, а Нико запихивал в себя последний кусок сэндвича под строгим взглядом Уилла. Но тут в павильон ворвался Коннор, весь в царапинах и с выражением неприкрытого ужаса на лице. — Там у границы… Минотавр… Сатир привел девчонку… БЫСТРЕЕ ЗА МНОЙ! — тяжело дыша выдавил он из себя и побежал в сторону границы Лагеря.       Уилл встал и метнулся вслед за ним. Нико чертыхнулся про себя — этот белобрысый идиот поперся на поле битвы без оружия. Нико вскочил и направился к дереву Талии. Первым делом он увидел Тревиса, который бегал вокруг Минотавра, выкрикивая замысловатые ругательства и подбрасывая ему под копыта самодельные бомбы. Чудовище бессильно ревело, не в состоянии уследить за мельтешащим полубогом, и только вертелось вокруг своей оси, пытаясь не наткнуться на очередную хлопушку. Затем он увидел Коннора, тащившего на себе одного из сатиров, а затем и Уилла, который бережно держал на руках девочку. Нико подбежал к нему и быстро осмотрел, выискивая повреждения. К счастью, Уилл был цел и невредим. Нико облегченно вздохнул и позволил Уиллу убежать в сторону лазарета. Затем он развернулся и направился на помощь выдохшемуся Стоуллу, который еле успевал уворачиваться от острых рогов Минотавра. Нико дождался, пока монстр в очередной раз отвлечется на Тревиса, проскользнул под его волосатой ручищей и точным движением вогнал свой меч в его широкую грудь. Морда чудища на секунду приняла удивленное выражение, а затем он рассыпался в облаке золотистой пыли. — Спасибо, ди Анджело. Если бы ты не подоспел, он бы меня точно прихлопнул, — с облегчением выдавил из себя Стоулл, растягиваясь прямо на траве. — Не за что. — Нико оглядел парня. Ему конкретно досталось. Бровь была рассечена, на щеке красовалась длинная царапина, а два пальца левой руки выгнулись под неестественным углом. — Пойдем, тебе нужно в лазарет.       Нико протянул ему руку и помог встать. Тревис зашипел от боли. — Надеюсь, это просто вывих. Не хочу мучиться со сломанной ногой, — проворчал он. — Чувак, поможешь доковылять до лазарета, а то сам я туда год ползти буду. — Конечно, — коротко ответил Нико и позволил ему опереться на себя. — Хорошо, что Уилл такой хороший целитель. Через пару дней буду снова здоров, — размышлял Тревис. И его будто совсем не смущало то, что он находится так близко к странному сынку Аида. — Хотя, честно признаюсь, я этот лазарет уже видеть не могу. — Слишком часто в нем бывал? — решил поддержать разговор Нико. — Спрашиваешь! — восклицает Тревис. — Чаще меня и Коннора там вряд ли кто-то бывал, — парень усмехнулся. — Когда зайдем в лазарет, внимательно наблюдай за лицом Уилла. Оно тут же вытянется и примет выражение «да как же ты меня задолбал, Стоулл». Это выглядит очень забавно, на самом деле. Я каждый раз хочу взять с собой камеру и запечатлеть это его лицо, но все как-то руки не доходят. Он постоянно грозится, что лечит меня в последний раз. Вот увидишь, сегодня он снова так скажет. Но это он так, для приличия ворчит. Все знают, что он трясется над здоровьем каждого, как наседка над цыплятами. Хотя кому я рассказываю, ты-то об этом должен знать побольше моего. — Ты о чем? — хмурит брови Нико, глядя на Тревиса. — Ну, вы же в последнее время не отлипаете друг от друга. За завтраком, на тренировках, за обедом, на захвате флага, за ужином, у вечернего костра… Постоянно вместе. Я думал, ты за это время понял, что из себя представляет Уилл, — пояснил Тревис.       Нико не нашел, что на это ответить, и промолчал. «Черт, сначала Джейсон с Перси, теперь Стоулл. Неужто все замечают, что я постоянно с Уиллом?» — думал он, помогая Тревису подняться по ступенькам. — Солас, к тебе пришел твой любимый больной! — радостно прокричал Тревис, за что получил испепеляющий взгляд от Уилла, который сидел, склонившись к руке той самой девочки.       Нико подвел Стоулла к кровати и усадил его. К нему тут же подбежал Коннор в сопровождении одной из сестер Уилла. Кажется, ее звали Джейн. Нико все еще не запомнил всех жителей Лагеря. Он оставил Стоулла ее заботам. Краем глаза он увидел того самого сатира, что привел девочку, спокойно посапывающего на кровати. Нико подошел к кровати, на которой сидела та девочка. На вид ей было не больше десяти лет. Ее рыжевато-каштановые волосы спутались, бледное лицо было залито потом и кровью, а большие глаза были наполнены слезами, готовыми в любую минуту стечь по впалым щекам. Нико приблизился и еле удержал свой завтрак в желудке. Уилл зашивал длинную глубокую рану на руке девочки, бормоча под нос гимны Аполлону и одновременно шепча успокаивающие слова. Нико понял, что только из-за этого девчонка еще не разразилась рыданиями. — Не волнуйся, Уилл у нас самый лучший целитель на свете. Однажды он пришил обратно одному мальчику его руки. А с такой пустяковой царапиной как у тебя, он справится в два счета, — зачем-то сказал Нико.       Но его слова отвлекли девочку от созерцания своей раны. Она перевела взгляд на него. — Он правда пришил руки обратно этому мальчику? — спросила она, глядя на него своими зелеными глазищами. — Конечно, правда. Его зовут Паоло, можешь позже познакомиться с ним, — кивнул Нико, радуясь тому, что девочка отвлеклась. — Как тебя зовут? — Оливия. Оливия Вуд, — девочка нахмурилась. — Именно Оливия. Никаких Ливви, Лив, Ливвс и прочих сокращений. Мне мама не для этого имя давала, чтобы кто-то его коверкал.       Уилл прыснул от смеха. Нико тоже не смог сдержать улыбки. — А девчонка-то с характером. Нам такие нужны, — одобрительно сказал Тревис со своей койки. — Хорошо, Оливия Вуд. А я Нико ди Анджело. — Ди Анджело, она назвала тебе свое полное имя, — Уилл ни на секунду не отрывался от своего занятия, но умудрялся поддеть его. — Оливия, его зовут Николас ди Анджело. — А этого придурка зовут Уильям Солас, и ему не следует отвлекаться от своего важного дела, — огрызнулся Нико. — Как скажешь, Темный Лорд, — съехидничал Уилл, но дальше паясничать не стал.       Несколько минут в лазарете царила тишина, нарушаемая только хныканьем Тревиса, которому Джейн вправляла вывихнутую ногу, и тяжелым дыханием Оливии. — Фуф, все, — Уилл отложил иглу и встал, аккуратно разминая затекшую шею. — Осталось только обработать мелкие порезы и царапины. — Пойду, принесу тебе поесть, — Нико направился к выходу. — Нико, прихвати и мне что-нибудь, а то я с утра не ел, — попросил его Тревис. — Нико, не приноси ничего Тревису, ты только мне можешь носить еду! — отозвался Уилл.       Это было глупо, но Солас хотел, чтобы Нико заботился только о нем. Ему не хотелось делить его внимание ни с кем. — Да ладно тебе, Уилл, принесу и ему, не развалюсь, — донеслось уже с улицы. — А кто-то говорил, что это я слишком добрый, — недовольно пробормотал Уилл, склонившись над Оливией и аккуратно вытирая ее лицо тряпкой, смоченной в теплой воде. — У вас всегда так весело? — спросила она. — Ага, почти всегда, — рассеянно ответил Уилл, а после тяжело осел на кровать. — Чёрт. — Что-то случилось? Тебе плохо? — взволнованно спросила девочка. — Нет. Небольшая слабость, — улыбнулся он. — А сейчас, Оливия, немножечко пощиплет.       Девочка страдальчески скривила губы и приготовилась к новой порции боли.       Нико медленно шел к лазарету, пытаясь не навернуться, держа в одной руке поднос, нагруженный едой, а в другой — связку банок с колой. Преодолев, наконец, злосчастные ступеньки, он уже собирался войти, как был остановлен тихим пением. Это была простая мелодия без слов, но от этого пение не становилось менее волшебным.       Нико так и остался стоять в дверном проёме, вслушиваясь. Это совершенно точно пел Уилл. Только его голос мог быть таким теплым и мягким, как лучи утреннего солнца, ласкающие кожу.       Уилл сидел все на том же стуле у кровати Оливии, откинув голову на спинку. Его глаза были закрыты, а руки сложены на груди. Как и всегда после лечения пациентов он был бледен и обессилен, но упрямо продолжал петь. Мелодия становилась все тише и медленнее, пока Уилл вовсе не замолчал. Он тяжело вздохнул. Нико подошел к нему и поставил поднос на тумбочку, а колу — на пол. — Я не знал, что ты поешь. Есть хоть что-то, чего ты не умеешь? — спросил Нико, протягивая ему теплый хот-дог. — Да я много чего не умею. Танцевать, нормально стрелять, а еще корчить такие же милые рожицы, как ты, ди Анджело, — он взял хот-дог и за раз откусил половину. — Какие к черту милые рожицы? — скривился Нико. — Вот эти самые, — улыбнулся Уилл с набитым ртом. — Спасибо за заботу, кстати. — Всегда пожалуйста, — буркнул Нико, подтащил стул и уселся рядом с Уиллом. — Это у тебя от папы — покровителя искусств? — Что? — Ну, любовь к пению. — Аааа. Не думаю. У меня мама в молодости была инди-певицей. Вот и мне привила любовь к пению, — пояснил Уилл. — Ты поешь, когда устаешь? — спрашивает Нико. — Нет, сейчас я пел, потому что Оливия попросила. Она же еще ребенок. Видимо, ее мать пела ей колыбельные. Вот она меня и попросила, — улыбнулся Уилл, открывая банку колы. — А Тревис и Коннор за компанию с ней уснули? — Нико кивнул головой в сторону братьев, которые счастливо похрапывали на соседних койках. — Да этим двоим только дай головой о подушку приложиться — уснут как убитые. Хотя, я не отрицаю, что мой чарующий голос тоже сыграл в этом свою роль. — Ты всегда такой скромный? — Нико не сдержался и улыбнулся. — Нет, только по средам и только после того, как наложу тридцать восемь швов на руку девятилетней девочке, — с ухмылкой ответил Уилл. — Хочешь, и тебе колыбельную спою на ночь? — Сейчас всего десять утра, Солас. И я не хочу спать, — быстро ответил Нико, хотя в голове мелькнула мысль о том, что ему хотелось бы послушать колыбельную в исполнении Уилла. — А кто сказал, что я собираюсь тебе сейчас петь? Я к тебе ночью в домик приду. Как раз увижу кровати-гробы, над которыми так трудился домик Ареса, — подмигнул Уилл, и Нико почувствовал, как его щеки загораются румянцем. — Не боишься, что Хирон накажет? — тихо спросил сын Аида. — А кто сказал, что он узнает? — Уилл подсел к нему так близко, что он чувствовал его теплое дыхание на своей и без этого горящей щеке. — К тому же, наедине в одном домике нельзя оставаться парню и девушке. Разговора о двух парнях не было.       Нико отодвинулся, мелко и часто дыша. Он помотал головой, отгоняя мысли о том, чтобы заснуть рядом с Уиллом под его волшебный голос. Нет, такого он не выдержит. «А ведь так хочется», — шепчет ехидный голосок внутри. — Нико, ты выглядишь так, будто я предложил тебе подсматривать за купающимися дочками Афродиты, — Уилл обеспокоенно посмотрел на друга. — Не хочешь, чтобы я пел, так и скажи. Я же не буду насильно тебя заставлять меня слушать. — Дело не в том, что я не хочу. Просто… — Нико глубоко вздохнул. — Я чувствую себя неловко. — Из-за того, что мы можем остаться наедине в твоем домике? — спросил Уилл. — Прости, не хотел ставить тебя в неудобное положение. — Нет, ты не виноват. Это просто мои тараканы, — бессильно ответил Нико и закрыл лицо руками, откидываясь на спинку стула. — В твоем случае не тараканы, а скелеты тараканов, ди Анджело, — широко улыбнулся Уилл. — Может, настала пора с ними бороться. — Ладно, Солас, уговорил. Послушаю я твою колыбельную, — Нико угрожающе оскалил зубы. — Но если об этом узнает хоть одна душа, завтра на нашем кладбище появится еще одна могила. А я скажу, что ничего не знаю и вообще все так и было всегда. — Умеешь ты уговаривать, Нико. Мое желание спеть тебе еще больше. Опасность лишь подстегивает меня, — уверенно произнес Уилл.       От дальнейших препираний их отвлекло свечение, возникшее над головой спящей Оливии. Голограмма кадуцея провисела несколько секунд и исчезла. — Значит, Тревис и Коннор задницами рисковали ради сестры, — констатировал Нико. — Нет, это значит, что у меня появился еще один постоянный посетитель лазарета. Чертовы дети Гермеса, — раздраженно поправил его Уилл.       Нико в ответ громко рассмеялся.