Жаркая пятница пьяного мая

Лу Хань очень пьяный, очень одинокий и чертовски сексуальный, тащится лениво по какой-то-там-стрит. Любимая футболка с принтом «Футурамы» давно заношена и из заявленной сексуальности в раскрасневшемся алкаше только желание кому-нибудь присунуть, да и то, связанно между собой все это очень косвенно. В голове навязчиво крутится пластинка Боба Дилана с его бессмертным «Come gather 'round people wherever you roam» и не то чтобы уже настало время пересматривать «Хранителей». Чужой город манит дешевым транспортом и отталкивает дорогим кофе, олдскульные неоновые вывески баров и клубов притягивают взгляд, а дешевое светодиодное мракобесие, с невероятной скоростью мелькающее на уровне глаз кислотной радугой, вызывает эпилепсию, желание проблеваться хорошенько всей недавно выпитой текилой и — ну серьезно, вырубите эту херню. Наличие в чужом городе кроме номера в хостеле еще и друзей друзей — отличный бонус, когда ты пропил все деньги в одиночестве и нуждаешься в компании хотя бы сейчас. Исин отвечает не сразу, толком не слушает и говорит, что дверь открыта. Там на фоне многообещающе шумно, поэтому Лу Хань просит координаты смской и сбрасывает, чтобы поскорее словить такси. В прихожей обувь стоит на обуви и жутко воняет, но у них есть вино и анти-фолк, и люди, и что ещё надо для счастья. Все сидят на кухне, дымят и хрустят яблоками, а Лу Хань врезается ногой в пирамиду из пластиковых пакетов сока, и его сразу все ненавидят, только ему не очень сейчас до этого — вокруг народ, пять их, что ли, или шесть, и знать бы, кто из них Исин, потому что на профиле в фейсбуке у него стоит фото какого-то попугая и вот вряд ли это совпадает с реальностью даже частично. За окном жаркая пятница пьяного мая медленно угасает розовым и желтым, с Лу Ханем делятся обещанным вином в щербатой чашке, и он сразу ранит об эту выбоину губу, неопознанный Исин опознается — он занимает один из двух стульев за столом и часто чешет лоб под спортивной повязкой. Там криво вышито «Reebook» и Ханю кажется, что это прекрасная художественная самодеятельность. Какой-то Чондэ заново строит пирамиду, а сидящая рядом девушка-длинные-ноги любезно держит ему сигарету и стряхивает пепел. Она просит Лу Ханя рассказать о себе, но Хань ее не слушает, и не слушает никого, потому что он сидит на полу возле прохладной духовки, а прямо напротив на столе сидит Минсок. Он нагло рассматривает в ответ, лениво жует зубочистку и медленно моргает. Хань мысленно называет его «человек-еб-твою-мать». Внутри все бьет тревогу, но толку-то, когда «ты в дерьме» — неоспоримый факт, мол, ну, случилось вот как-то, обстоятельства и все такое. Делай теперь, что хочешь, прости, время на подумать уже истекло, ха-ха. Именно так у Лу Ханя все системы и работают. Так невероятно хуево. Господь говорит: «Не лезь, блять, дебил, сука, ебаный», но у человека-еб-твою-мать красивые круглые очки в тонкой оправе, а у Ханя глупый партак с кривыми кактусами и пошляцкой надписью на предплечье и если это не созданный на небесах союз, то вы, наверное, шутите. Соседи снизу стучат по трубе — Лу Хань думал, что такое бывает только в фильмах, но Исин берет ложку и стучит в ответ, а Минсок шутливо кричит: «Открыто», а потом говорит девушке-длинные-ноги перестать подпевать песням и вообще заткнуться. Вывод, что Хань попал в прекрасное место, очевиден даже на пьяную голову. Минсок практикующий психолог без лицензии, но это не страшно, потому что всем плевать, а Чондэ — юрист без диплома, и они в общем и целом замечательные коллеги. У человека-еб-твою-мать короткая мальчишеская стрижка и Лу Ханю совершенно не хочется сейчас с ним прощаться. Поэтому он идет следом, когда Минсок спрыгивает со стола и шагает на выход. В зале Исин и Чондэ, преисполненные серьезности, воодушевленно танцуют твист под какую-то совершенно неподходящую музыку и Лу Хань недоумевает, потому что, в действительности, вина не было _настолько_ много. У Чондэ в зубах зажата очередная сигарета, повязка Исина нелепо болтается на его шее, Минсок усмехается: — Лучше бы просто потрахались. И Хань ловит себя на мысли, что все это внезапно довольно притягательно. Господь говорит: «Ну вот зачем ты меня расстроил, чего ты, блять, добился?» и громко хлопает дверью где-то в своей небесной канцелярии, но они все равно уходят вместе и идут нога в ногу где-то, и Минсок жалуется, что на улицах куча пластика, люди полны сарказма, а вся его еда заморожена и ее надо размораживать, пока Лу Хань пытается не ляпнуть в ответ какой-нибудь тупой херни. Но в конце концов, когда они выходят на главную улицу и Хань ловит такси, он все-таки это делает — ляпает херню. Он говорит Минсоку: «Ты прелесть», ерошит его волосы и прячется в машине, забыв сказать «до свиданья». И когда дверь плотно закрыта, а машина еще не отъехала, Лу Хань находит силы посмотреть в окно и видит, что Минсок счастливо улыбается и машет ему рукой.