Выдох

И, слоняясь среди монотонных и одинаковых не-таких-как-все, я все еще ищу в толпе твои глаза. И вечерами (а бывает и под утро, или холодной ночью, и, случается, забитыми-забытыми-заботами полуднями) я вдруг утопаю во внезапных кратких вспышках воспоминаний о прошлом, о счастье, в котором был ты (которым был ты). И страшно всплывать, дышать страшно, вдруг спугну, и все потухнет, и не выдыхаю, чтобы не выпустить твой образ вместе с воздухом из своих легких (сомневаюсь, что это случится). И замираю, закрывая глаза; А в ушах колокольный звон, ультразвук и твой смех, и перед глазами твоя улыбка, и рука уже чувствует тепло твоей ладони, и щеку легко царапает (оказывается, так приятно) двухдневная щетина на твоем лице, и я злюсь на тебя, потому что ты колючий, и говорю, чтобы побрился, и запрещаю меня целовать, и все еще злюсь (так глупо). А ты «Завтра побреюсь, сегодня уже поздно», ты «Ну прости меня, я так хочу тебя целовать», и «Хорошо, хорошо, не буду лезть, только не злись, малыш». Что ж. Теперь не злюсь. Только мысли в голове, знаешь, без спроса перепрограммируются на тебя вместо работы и «всяких нужных» [не мне] дел. И хочу к тебе, знаешь, и думаю, как добраться до тебя, как встретить тебя еще раз, хоть минуту побыть рядом, и потом, желательно, остаться навсегда. Но все, что меня ждет дальше — это одно большое и беспросветное «не ты». Холодные утра не с твоей сонной улыбкой и прищуренными от света глазами, что не до конца еще разлепились после долгого сна; не твое довольное «Доброе утро»; не твой взгляд, когда ты смотришь на меня, будто я — твое все. Теплые и не очень (и очень не-) дни, в которые я не буду больше ждать тебя с работы и следить за каждым звуком телефона, чтобы не пропустить твой звонок. Темные вечера с закатами без тебя, и ужин с не-тобой. И без долгого томного поцелуя перед сном, и не твое такое тихое и искреннее «Я так люблю тебя», то самое «Боже, так люблю тебя», отчаянное «Так сильно». И не руки твои крепкие вокруг талии, и не щека (с любимой ненавистной двухдневной щетиной), прижатая к моей груди, и не дыхание, щекочущее кожу. И каждую ночь пустая твоя сторона кровати (все еще твоя).

***

А потом я встречу тебя однажды, где-то на старой ничем не примечательной улице незнакомого мне доселе города, в который меня отправят, наверное, по работе (скучной и никому не нужной), чтобы подписать пару бумаг и поговорить насчет чего-то чрезвычайно важного с безликими (с которыми я никогда не соглашусь говорить вне работы) людьми. Тогда, после подписей-разговоров-соглашений, я буду нести свое тело в неизвестном направлении, оправдываясь, что нужно отдохнуть после проделанной «работы» (не устаю уже пару лет, но выработалась отличная привычка себя обманывать); и уже не буду проваливаться в омут памяти, где властвуешь ты, ведь за столько времени твои черты расплылись у меня в голове, линии стали нечеткими, а твой образ стал похож на едва различимую в темноте тень, будто от почти полностью зашедшего солнца, когда вечер уже вступил в свои права; и воспоминания о тебе размыты и почти прозрачны. И я буду брести и не думать о том, что я тебя уже и не помню почти (потому что уже не так важно), и как хорошо было не помню, и твой смех, и руки, и губы твои, и, кажется, даже глаза (только не глаза, нет) (или да?). Да. И мою грудь наконец будет заполнять чувство счастья, которое было так несправедливо забыто (не стану даже вспоминать почему). И я увижу тебя выходящего, из-за угла старого, не отличающегося от других жилого дома, и ты будешь есть сэндвич на ходу, идя неторопливым размеренным шагом (ты, кажется, говорил, что любишь перекусы во время прогулки. Или не говорил. Не помню). Ты будешь щурить глаза от солнца и пару раз легко улыбнешься, увидев радостного ребенка, что неподалеку играет со своей собакой и громко смеется (это и вправду забавно выглядит). Ты, как и я, ничем не будешь выделяться (разве что, может, глазами? Пожалуй, тоже нет) среди снующих по делу и без существ. И все же среди них ты почему-то заметишь меня, и долго не оторвешь от меня глаз, и я почувствую это. И тогда, возможно, мой взгляд случайно (совершенно мимолетно) зацепится за твою фигуру, может, даже смутно припоминая что-то. Я отведу глаза, продолжая так же идти и не сбиваясь с намеченного пути (который, на самом деле, не намечен). Ты будешь зачем-то (зачем?) продолжать смотреть мне вслед, будто хотел бы что-то сказать, окликнуть, остановить, задержать. Но я тебя не узнаю.