Любовь Булла: люди и собратья

Какаши вышел из госпиталя, грузно плюхнулся на лавку, обещая себе посидеть совсем немного и пойти домой. Пять минут, десять минут, полчаса, а скверное состояние никуда не девалось. Не было отсроченных ядов, не было каких-то техник, но почему-то все время подташнивало и тянуло свернуться в клубок, — вот уж глупость для здорового лба двадцати лет. Депрессия, отчаянье — что это было, в конце концов? Почему хочется выть на луну, хотя полдень на улице? А еще спать все время хотелось. Вздохнув напоследок, Какаши поднялся с лавки, осознавая истину: нужно сходить к сенсорам, раз медики ничего не нашли. Визит к сенсорам Какаши отложил на завтра, потом еще на завтра и на послепослезавтра, и дело было отнюдь не в безответственности, просто… признать, что «сгорел», довольно трудно, и нужно хотя бы чуть-чуть с этим свыкнуться. Хорошо хоть миссий не было. А после-после-после-послезавтра в дверь постучали, при этом очень настойчиво. Какаши вытянул себя из кровати и дверь открыл: за ней был Умино Ирука, новичок из штаба, с пылающими глазами, улыбкой во весь рот и жарко ему что-то говорящий. Что именно, Какаши с первого раза не понял, потряс головой, вернулся в реальность и переспросил: — Вы что-то сказали? — Да! Сказал! — вдруг рявкнул Ирука, отчего Какаши аж сделал шаг назад, не ожидая такой смены настроения. — Это очень важное дело! Ребенку нужна помощь, а вы! — Какому ребенку? — изумился Какаши. — Вам? — Вот ему! — Ирука ткнул пальцем вниз лестницы. Там с ноги на ногу переминался пацаненок лет шести. — Так я ж помогу… так я ж никогда… — забормотал Какаши. — А что делать-то нужно? — У меня есть деньги, — закричал мальчик снизу, — я заплачу за миссию. Ирука улыбаясь, почти не разжимая губ, прошипел как змея: — Только попробуй сказать ему, что две монеты мало, придушу! Тут Какаши изумился во второй раз: этот чунин ему угрожает? Ранг получил месяц назад и уже крут как Хокаге? Впрочем, предпочел обратиться к мелкому: — Оплата достаточная, что там у тебя? — У меня собака умирает, — мальчишка шмыгнул носом и весь сразу поник. — Это тебе к Инузукам надо, — Какаши говорил спокойно, но внутренне дико обрадовался, что все это можно спихнуть на других и вернуться в кровать. — Я Инузука, Киба Инузука, — мальчик еще больше расстроился. — Меня оставили за старшего, а я напортачил. Тут отмер Ирука, опять шепча, но уже не агрессивно, а просительно: — Цуме и Хана на миссии. Наверное, недели две не будет дома. Из собачников в деревне только вы. Помогите ему, прошу, если вам нужна большая оплата, я доплачу. Какаши не остался в долгу: — Всю жизнь мечтал отнять копилку у ребенка. Идемте. *** В человеческий мир Булла не призывали несколько месяцев, и естество брало свое, а тренировочные бои уже давно не остужали пыл. В конце концов, Булл в самом расцвете. Он сильный, крупный, серьезный, ответственный, но почему-то девочки это не ценили. Буллу было обидно, хоть он об этом и не распространялся. Возможно, это все из-за того, что он не умеет разговаривать на людском языке или не следит за собой так, как Паккун: не красит шерсть и не стрижет когти. «А может постричь? — мелькнула шальная мысль. — Не-е-ет, это будет слишком». Шрамы и легкая небрежность должны украшать мужчину. Булл вздохнул, зализывая глубокую рану на боку. Конечно, он не пах шампунями и отдушками, но и не вонял, псом он был чистоплотным. «Ладно, — вдруг мелькнула вторая шальная мысль, — может, оценят не здесь? Может, стоит попробовать в людском мире, раз дома такая безнадега?» Мысль была не такая уж шальная, всего ничего надо! Снять хитай и жилетку, просто выйти громадным сильным псом. И пусть ошейник будет — это придаст некую сексуальность. Выйти без свитка призыва в людской мир было проблемой, но Булл справился. Для его габаритов подходило всего лишь три норы, одна из которых рядом с Конохой. Туда и пошел. Все-таки знакомые места, если вдруг что… да выпутается, он что, щенок? Да и если быть предельно откровенным, то еще раньше Булл видел там пару прелестных девочек. Одну из простых, а вторая — это, конечно, было слишком смело, но вдруг — сучка Ханы Инузука. Ох, это была самая красивая сучка, которую Булл когда-либо встречал в своей жизни. Белая шерстка светилась на солнце, голубые глаза сияли небесным светом, и главное — загнутый кольцом пушистый хвост. За этот хвост Булл готов был удавиться на своем ошейнике. В общем, надо было идти в Коноху и вынюхивать ее следы, той самой, прекрасной, вожделенной, недоступной и такой роскошной. Однако реальность оказалась сильнее, вынюхивая следы, Булл уткнулся в маленького мальчика, лет шести, наверное, но он пах его мечтой! — Ты кто? Ты ранен? — мальчишка деловито щупал бока Булла. — Ранен, — констатировал он. — Пойдем! Пойдем со мной! И приподнявшись на цыпочки, взял Булла за ошейник. Булл никогда бы не позволил так с собой обращаться, но от мальчишки пахло той самой, той единственной, — и громадный пес, наклонившись, послушно пошел, лелея надежду, а вдруг… там… По дороге мальчик сетовал на жестоких людей, которые ранят псов, которым надо запретить, хлюпал носом и в целом был очень ответственным, но если честно, Буллу это было не интересно. Еще издалека он узнал дом в конце улице — тот самый дом, где жила его единственная! Едва удержался, чтобы не заскулить довольно, когда они вошли именно туда. И только, только поэтому, позволил загнать себя в клетку, все надеясь, что она окажется рядом, ну, или можно будет побродить по двору, когда мальчишка уйдет. Пусть Булл и не умеет говорить, но взгляд и движения должны объяснить ей, что он лучше всех окружающих ее, тем более она тоже не умела разговаривать. Возникнуть могла только одна проблема — Куромару-сан, но Булл постарается! Мальчик ушел, а выйти из клетки Буллу не удалось, что было странно. *** Эта миссия, этот вызов, или как еще происходящее назвать — была полным дурдомом! Какаши вовсе не ветеринар. Вот придет он сейчас, и кто знает, что там с собакой, и что он скажет этому мальчику? Да еще рядом этот чунин пыхтит. До дома Инузука добрались довольно быстро, а вот там Какаши был просто ошеломлен. Меньше всего в клановом загоне Инузука, созданным для удержания опасных призывных, он рассчитывал узнать причину своего скверного состояния — увидеть Булла. — Гав, — слабо сказал Булл. — Я кормлю его, — отчитался Киба, — и воду меняю три раза в день, а он не пьет и не ест. — Неудивительно, — покивал головой Какаши. — Ты хоть видел, в какой загон его посадил? — В большой, — уверенно ответил мальчик, — он ведь большой пес. И потом, он ранен был. Какаши посмотрел на Булла, тот отвел виноватый взгляд: — Заскучал? — Булл в ответ тяжело вздохнул. — Так вы его знаете? — обрадовался Киба. — Знаете, кто его хозяин? Он плохой, он собаку покалечил! — Ну, вообще-то, — Какаши отвел взгляд не хуже Булла, — он собаку не калечил. — Я минуточку внимания попрошу, — поднял палец вверх Ирука. — Могу я что-то спросить? — Можете, — обреченно отозвался Какаши. — Впрочем, предупреждая вопросы — это моя собака. Он призывной. Покалечил его не я, а плохо ему из-за печатей, которыми обвешана эта клетка. — Так давайте снимем! — тут же предложил Ирука. — Нельзя! — заорал Киба. — Мама говорила, что ни в коем случае нельзя. — Тогда давайте просто выпустим, — улыбнулся Ирука. Киба охотно открыл дверь, но лежащий на полу Булл только тяжело вздохнул. — Плохо, — резюмировал Какаши, — он уже подняться не может. Киба, принеси-ка еще воды. — Много? — Ведерка хватит, — только мальчишка скрылся в доме, Какаши заговорил: — Я никогда не стал бы так откровенничать, но, похоже, дело дрянь. Вы в курсе про дзюцу призыва? Мой пес здесь уже несколько дней, пятый, если быть точнее. Внутрь я войти не могу, потому что он мой и печати меня не пустят. Что будет, если их сорвать, даже боюсь представить, хорошо, если горстка пепла от Булла останется. Он тянет с меня чакру, как дееспособная единица я практически на нуле. Нам нужно позвать кого-то. — Думаю, обойдемся, — опять улыбнулся Ирука и шагнул в вольер. — Стой! — вскинулся Какаши, но не успел остановить Ируку. — Что? — Ты не думал о том, что выйти оттуда не сможешь? — Неа. У меня нет контрактов, а Цуме не оставила бы без личного присмотра печати, способные навредить человеку. Надо просто попробовать вынести, а если не получится, то думать дальше, — Ирука, взвалив немаленькую тушу себе на плечо и придерживая ее за задние лапы, выбрался наружу. — Вот, — спокойно заявил он, сгружая у ног собаку. — С ума сойти, — пробормотал Какаши, — это дзюцу или… — Это называется взаимовыручка, — припечатал Ирука и подоспевшему Кибе посоветовал: — А вот воду лей ему на голову. *** Пару дней спустя на стол штабного чунина запрыгнул мопс, в жилетке и с хитаем Конохи: — Здравствуйте, — удивленно поприветствовал его Ирука. — Привет, — отозвался пес и, кажется, улыбнулся, во всяком случае, зубы показал. — Я тут принес деньги за миссию. — Какую? — Изумился Ирука. — Ну, эту, с Буллом. Скажем откровенно, от босса было пользы ноль, — пес подтолкнул две монеты, потом брякнули еще две, — да, так я о чем, у меня тут новая миссия для тебя есть. — За две монеты? — уточнил Ирука. — За четыре, — гордо уведомил пес, — только еще две после выполнения. — Кхе, — Ирука откашлялся, — да-а, двойная оплата. И что я должен сделать? — Ну, — пес тоже начал откашливаться и, кажется, даже смутился. — В общем, это Булл. Он у нас парень видный, крупный, сильный, ты видел, но вот только… — мопс почесал себя за ухом, — одинокий, да? Я, в общем, что тебе говорю, человек, тут в этой вашей деревне есть у него зазноба. Белая такая, глаза синие, во-о-он в том доме живет, — указал он лапой на окно. — Инузука, — догадался Ирука. — А нам фамилии без разницы, мы за титулами не гонимся. Если приглянулась, то пусть хоть на одной площадке погуляют, может, снюхаются. Я ж тебя придерживать не прошу. Ирука опять закашлялся, такой откровенности от собаки он не ожидал: — А что Какаши не попросил? — Разве ему такое деликатное дело поручить можно? — мопс посмотрел с упреком. — Что, ко мне отправил? — Ну, да, — признался пес, — сказал, что ты лучший. Так ты миссию берешь? — Беру, — отозвался Ирука, — но не обещаю ее успешного выполнения. — Вечно у вас так, — проворчал мопс. — Ответ передай через Какаши — он тебе остальное заплатит. И да, с Куромару-саном там поосторожнее. — Почему? — удивился Ирука. Но пес уже растворился в дымке перемещения. *** Какаши прислушался к весьма настойчивому стуку в дверь: «Дежавю», — мысленно отметил он и пошел открывать. И это точно было дежавю, потому что на пороге снова стоял штабной чунин Умино Ирука, правда, выглядел в этот раз несколько иначе. Во-первых, не улыбался, во-вторых, был изрядно потрепан: правая штанина такого аккуратного в прошлый раз чунина висела клочьями, да и в целом выглядел он так, словно по кустам от кого удирал. Долго. А когда тот заговорил, Какаши почему-то уверился, что Умино Ирука поставил целью своей жизни взрывать ему мозг, потому что он сказал: — Я пришел за оплатой! — За что? — тупо спросил Какаши. — За миссию, — уверенно пояснил Ирука. — Выполнена успешно. Отчет сдам лично в зубы, если ваша собака читать умеет. — Который? — Какаши по-прежнему пытался вникнуть в суть разговора. — Небольшой, мопс. И тут Какаши осенило. Пару дней назад он беседовал с Паккуном, откровенно говоря, отчитывал его за поведение Булла. Его могли поймать чужие, он на пять дней исчез из поля зрения вожака, а ему, Какаши, никто ничего не сказал. Паккуну настолько наплевать на собственную команду? А мопс, огрызаясь в ответ, сообщил Какаши, что это ему наплевать на собственную «команду», его не интересуют ни желания, ни потребности тех, кто с ним работает. Вот он, Какаши, хоть дал себе труд подумать, почему Булл это сделал? Да, конечно, здоровяк не разговорчив, но есть некоторые базовые физиологические данные для псов и для людей, кстати, тоже. — Ты о чем? — удивился Какаши. — Ты, — Паккун обвиняющее ткнул в него лапой, — не пес, и не человек, похоже, тоже. Совсем не соображаешь? Любовь, романтика, все дела. — У Булла? — вырвалось у Какаши. Паккун недовольно засопел, и собрался было разразиться гневной тирадой, но Какаши его опередил: — Так у него любовь здесь что ли, в Конохе? — Здесь, — проворчал мопс, — и, между прочим, ты как наш босс должен был этим озаботиться. На какие-то доли секунды Какаши представил себя собачьей свахой, Булла в смокинге и неизвестную невесту в фате. Картинка была дикой. Какаши помотал головой, стряхивая наваждение: — Нет, а что я, по-твоему, должен делать? — обратился он к Паккуну. — Как что? — вскинулся тот. — Сходи к ним в дом, поговори с семьей. Пускай они встретятся. Не пойдет, так не пойдет, Булл гордый — навязываться не будет. — И куда я должен пойти? Картинка с собачьей свадьбой упрямо возвращалась в голову. — А к этим, к Инузукам вашим. Беленькая такая там есть. Картинка свадьбы слегка видоизменилась, Какаши увидел себя, объясняющим Цуме цель своего визита. Это было не просто дико, это уже было за гранью, но Паккун смотрел настойчиво и выжидательно. — Знаешь что, — решительно начал Какаши, — вы сами уже не щенки, и устраивать ваши любовные дела я не собираюсь. Ты, — ткнул он пальцем в пса, — умеешь разговаривать, так сходи и поговори, а с меня вполне хватит того бреда, в котором я участвовал сегодня: пришел, постоял, послушал лекцию о взаимовыручке от штабного чунина, получил две монеты, просто вершина моей карьеры. — А штабной, между прочим, вытащил Булла, — ехидно заметил Паккун, — а ты две монеты не заработал. — Да? — фыркнул Какаши, — ну так иди к этому герою-спасителю, предложи ему эту опаснейшую миссию. Паккун фыркнул в ответ и испарился. И вот теперь в квартире Какаши Умино Ирука требовал оплату. Кажется, шутка вылезла боком. Какаши поскреб затылок: — Так вы взяли миссию у моей собаки? — Почему нет? — пожал плечами Ирука. — Он сформулировал задание, внес предоплату. Миссия успешно завершена, я пришел получить остаток. — И сколько я вам должен? — Две монеты, — спокойно проинформировал Ирука. Какаши послушно протянул деньги и все же не удержался от вопроса: — Я, конечно, прошу меня извинить, но судя по вашему виду, оплата низковата. — А нет, нормально, — отмахнулся Ирука, пряча деньги в карман, — это просто родительские инстинкты. Вот тут Какаши стало по-настоящему любопытно. — Опять-таки извиняюсь, — снова осторожно начал он, — подробности миссии разглашать нельзя? — Да нет, — беспечно ответил Ирука, — теперь, наверное, можно. Обещание хранить тайну с меня не брали — это Куромару-сан. — Подождите, подождите, давайте-ка я призову вашего заказчика. — О! Это будет замечательно, — оживился Ирука. — Отчет у меня с собой. Мгновение спустя в квартире появился Паккун. — Привет, человек, — сходу взял в свои лапы инициативу он. — Привет, — отозвался Ирука. Какаши с удивлением отметил, что его призывной общается со штабным чунином словно старые знакомые. — Вот отчет, — Ирука протянул свиток. — Ай, брось, что там? — Ну, что, — Ирука потянулся, — совместную прогулку я им организовал. Паккун осмотрел Ируку: — Похоже, были сложности? — Были, — кивнул головой чунин. — Но все удалось решить. Паккун уселся на задницу: — Ты давай в подробностях. Какаши, сам себе не отдавая отчета, присел на кровать и тоже навострил уши. — С Цуме договориться было довольно легко: она ни в какой мере не ограничивает свободу собак своей дочери, вот проблемы возникли с Куромару-саном. Ты знаешь, что Лайки его дочка? И поначалу он был очень и очень против. Я пытался его убеждать, но… — Он психанул? — сделал вывод Паккун. — Не совсем, — поправил его Ирука. — На деревьях скорость у него падает, так что в итоге получилось добиться конструктивного диалога. Ты не подумай, что он какой-то там тиран и самодур или что он имеет что-то против Булла. Его просто, — Ирука замялся и покосился на Какаши, тот немедленно отвернулся, делая вид, что занят изучением противоположной стены, а Ирука продолжил на полтона ниже, наклонившись к Паккуну, — его смущало то, что Булл призывной. Побудет немного в нашем мире и исчезает, а, мол, девочка будет страдать, ждать, но я его убедил. Куромару-сан же умеет разговаривать. Он может поговорить с Цуме или вон напрямую с Хатаке-саном, так что любая трудная ситуация разрешима. В общем, передавай Буллу: завтра в шесть утра за пятым полигоном. И да, она будет с папой, так что пусть себя держит в руках. — Отлично, человек, — просиял пес, — пойду расскажу ему. Ей, — это уже было обращено к Какаши, — слышал? Полшестого призови, не проспи! — Я проконтролирую, — вклинился Ирука. — Вы не против, если я к вам завтра зайду в полшестого? Какаши подпер подбородок рукой, разглядывая «сладкую» парочку: — Так вам, Умино-сан, может никуда и не уходить, — протянул он с сарказмом, — второй час ночи, зачем вам по деревне бегать? — Ну, если вы настаиваете, — Ирука завертел головой, — а где мне лечь? — Да вот со мной и ложитесь, — не сбавляя язвительности тона, ответил Какаши. — Хорошо, — Ирука жизнерадостно кивнул головой, — пойду умоюсь, у вас есть лишнее полотенце? И не дожидаясь ответа, прошел в ванную. Зашумела вода. Если бы Паккун мог ржать как лошадь, то квартира Какаши напоминала бы стойло, но поскольку лошадью он не был, то, тихо похрюкивая, сообщил: — С тебя… я еще не решил что. — За что? — слабо попытался отбрыкнуться Какаши. — И ты меня спрашиваешь? Шастаешь тут бедный, несчастный, одинокий, а я тебе такого кадра подогнал, вон даже на ночевку остается. — А с чего ты взял, что он?.. — Какаши напряженно прислушивался к звукам в ванной. — А кое-кто говорил, — ехидно напомнил Паккун, — не щенки, сами разберетесь, — и испарился. — Не щенки, — Какаши сидел и лихорадочно соображал, что сказать вышедшему из душа Ируке. Прошло пять минут, потом десять, на пятнадцатой минуте Какаши забеспокоился и осторожно постучал в дверь. — Умино-сан, у вас все в порядке? Кроме шума воды не было слышно ничего. — Умино-сан? — Какаши постучал настойчивее. Никаких посторонних звуков, кроме шума воды. В конце концов, Какаши решительно рванул дверь, мало ли что там произошло? В окутанной клубами пара ванной было пусто, а вот над зеркалом сюрикеном была пришпилена записка: «Зайду в пять тридцать», — и улыбающаяся рожица. — Дразнишь, значит? — Какаши скомкал записку. — Ладно, утром поговорим, — и хищно улыбнулся.