Алоэ

Был день, как день. Один из таких, когда в твоей жизни что-то случается и переворачивает твой рассудок с ног на голову. И кажется, что он стал целой вечностью покрытой мраком. Но даже после стихийного бедствия наступает затишье. Всё проходит, и только нам решать, как реагировать на это. А что вообще могло случиться? Как говорится, хуже не бывает. Я уже здесь, а это, уж поверьте, ад в мире человеческих душ или, точнее говоря, тюрьма наших мыслей, которые вырываются и заполняют собой тела. Наши суждения делают из нас человека, чувства заставляют думать. Но мысли вовсе не вынуждают ощущать что-то. В тот день, как многие из нас еще говорят: «Великий День», произошла наша первая встреча, разговор. Я вспоминаю все в деталях, но не помню ничего. Мои воспоминания, как опухшая мозоль в головном мозге. Люди просто умеют все забывать. Причем это касается хороших моментов жизни, приятных эмоций, а все плохое остаётся с нами навеки. Ну, знаете как бывает: мы просто завели разговор, заговорили так, как будто давно знаем друг друга. Казалось, что я еще до нашей встречи её знала. Как говорится, мы любим только тех, кого сами создали в своем воображении. Может и так. Такое чувство, что мне чего-то не хватало, а она это заполнила своим голосом. Я помню атмосферу нашего знакомства, эмоции и больше ничего. Но, если быть честным, то это не столь важно. Имеет ценность только то, что сейчас творится. Эти пять лет моего пребывания здесь изменили меня вкрай, а добило то, что я познакомилась с ней. Меня посещают двуликие мысли: она мне нравится, но так не должно быть. Мироздание, в которое я верила -рушится. Оно было моей точкой опоры, чтобы не сойти с ума здесь. Но как один человек может так влиять на другого? Он же просто человек. Безнравственное, банальное существо. Мы все одинаковые, каста за кастой, друг за другом. И это держится на том, что есть главарь, и принадлежащая ему масса безликих существ. Это существование нашего мира, где нет личности — есть только гражданский долг. Вначале, когда я сюда попала, то я не выполняла правила, билась в истерике, хотела домой. Но это бесполезно, получилось только хуже, наказание жестокое. Здесь даже если ты умрешь — будет все равно, главное, что всё входило в принятые нормы. Нас могли бить, не кормить — и только тогда, когда мы оказываемся в полуживом состоянии — нас прощали. Идти одному против системы — то же самое, что ловить рыбу в пруду при шторме. После того, как объявили, что пора идти, я неохотно приподнялась и, шарпая ногами, пошла в нужное мне направление. В мед корпусе, постоянно много людей, просто всегда. Это напоминает маршрутки в час пик, но мы, увы, не в маршрутке, и мы никуда, никогда не уедем. Я не понимала, да и не понимаю, зачем все эти тесты, как будто что-то изменилось. Я такая, какой и была, с этим ничего уже не поделать. Дойдя до нужного кабинета, я ввалилась внутрь помещения. Белые стены, пол и конечно, мебель — все, как всегда, белое до ужаса. Считалось, что этот цвет успокаивает и настраивает на нужный лад. Но знаете, ничего подобного, он только раздражает. Зайдя, я села на диван, где уже итак находились юные души. Мне хотелось каждую из них задушить. Испачкать этот белоснежный цвет их внутренностями. Вот с такими мыслями я ожидала своего врача с его проныристыми вопросами. Долго ждать, конечно, не пришлось. Спустя, от силы пять минут, он пришёл. — Добрый день, Агнелия. — произнёс почтительно молодой человек. В его словах чувствовался дух глубоко образованного человека или очень глупого. Он был одет, как и всё это, в белое. Его бледное лицо сливалось с окружающим миром, а ярко-чёрные волосы казались в какой-то мере обвораживающими. — Здравствуйте, Виктор Мэнгалич. — промолвила я тихо, наблюдая за девушками и пытаясь выкинуть эти мысли из головы, но мой мозг решил наоборот, он рисовал красочность ко всему этому. — Агни, прошу вас не отвлекаться, — сказал мой собеседник более сурово, и вскоре его голос смягчился. Напоминал он мне чем-то мою родную мать. Тоже такую суровую, но добрую до глубины души.