delusion; falling for you

Когда Тэхен переезжает в Сеул, то он как-то сразу для себя решает – город ему не нравится. Не так, чтобы прямо в истерике биться на полу новенькой квартирки (она, как раз Тэхена более чем устраивает – пусть крошечная, но совершенно своя) и каждые два дня собирать чемодан, намереваясь умотать в родной Тэгу. Нет, Сеул классный – тут куча крутых мест, куда можно завалиться или просто гулять, если погода не дерьмовая; ну, и конечно, тут есть совершенно и абсолютно своя жилплощадь, и нет родителей. Нет, Тэхен не был неблагодарным сыном, который изнывал от чрезмерной опеки. На самом деле, родители у него классные – никогда особо не стремились делать из Тэхена тепличное растение, всегда старались поддерживать; вот – даже квартиру сняли в столице, после того, как Тэхен перевелся в Сеульский Университет прямо на третьем курсе в середине семестра. Причиной тому послужило преждевременное возвращение родителей Тэхена от их друзей, которые застукали своего сына вжимающим какого-то паренька в диван их гостиной. Спасибо стерве-карме, что хоть не разделись тогда (ну, почти не разделись). Конечно, родители не стали выгонять радужного сына из дома, даже лекций особо не читали; но с тех самых пор Тэхен чувствовал себя настолько неуютно в родном доме, что за каких-то полтора месяца умудрился перевестись в универ в другом городе. Родители на новость о переезде отреагировали более чем спокойно – правда мама сильно переживала, зато отец поддержал, сняв старшему сыну квартирку, даже не на окраине города. Вот только после прибытия в столицу, Тэхен понимает, что ему как-то не так. Вроде, все должно быть невероятно круто – у него есть собственное жилье, что-то типа подработки, интересные курсы на весь семестр и целая куча свободного времени, но… Что-то было определенно не так. Некое предчувствие дикого пиздеца – вот, это, наверное, было бы самым точным определением к тому, что ежедневно чувствовал Тэхен, поднимаясь уже вторую неделю в новой кровати, в новой квартире и новом городе. В универе это чувство немного притуплялось, потому что ему повезло познакомиться с забавным пареньком, который ходил почти на те же курсы предметов, что и сам Тэхен. Чонгук, конечно был той еще задницей, и за две недели общения успел наподъебывать Тэхена лет на пять вперед, но зависать с ним было более чем классно. Тем более, что у него были охеренные друзья, с охотой впустившие Тэхена в свой круг, после чего парень уже не чувствовал себя настолько одиноким в чужом городе. – А чо Чим хен с нами не зависает-то? – Хлюпает лапшой Чонгук, и вообще, по его виду так особо и не скажешь, что он переживает за отсутствие какого-то там Чим хена. Тэхен это имя вообще впервые слышит за те две недели, что тусуется с этими парнями. – Да он бегал документы оформлял – хотел в штаты перевестись, поближе к Юнги, – монотонно объясняет Хосок не отрываясь от своего смартфона. Он прикольный хен – тощий, вертлявый и до безумия шумный; хорошо, что его бешеной энергии хватает максимум на двадцать минут. И, конечно, все и всегда про всех знает. – А наш дедуля сегодня утром заявил ему, чтобы не приезжал – мол, все равно он в начале следующего семестра возвращается. – Чо-о-о?! – Плюется едой Сокджин, и Тэхену кажется, что он стал свидетелем чуда – чтобы старший, да выплюнул свою еду? Наверное, случилось что-то реально страшное. – Подожди, подожди, – Сокджин промакивает губы салфеткой и, отложив ее в сторону, смотрит на увлеченно листающего ленту Инстаграма Хосока, – ты хочешь сказать, что Мин Юнги, который целый год морозил бедного Чимин-и, обещая, что приедет через «пару недель», и который потом соизволил пригласить-таки его к себе, теперь воротит свою морду? Намджун! – Немного истерично и повышая голос на последнем слоге, зовет Сокджин, недовольно поворачиваясь к светловолосому парню, что лишь слегка поморщился при звуке своего имени. – Твой друг настоящее чмо! – А я-то здесь причем? – Тихонько возмущается парень, разводя руки в стороны. – Я что, заставлять его должен? Он же по жизни похуист! – Ты бы мог как-нибудь намекнуть, или посоветовать или… У тебя своих мозгов, что ли нет? У тебя айкью выше ста пятидесяти! Придумал бы! – Ага, больше ста пятидесяти, – бубнит под нос Намджун, накручивая на палочки лапшу. – После вас там и пятидесяти не наберется… – Что ты сказал? – Говорю, что Мин – упрямый баран, и даже твой дар убеждения был бы бессилен, – вымученно улыбается Намджун, коротко целуя Сокджина в щеку, и быстро запихивает ему в рот лапшу, – ты доел? Вот, кушай мою – а то остынет. Тэхен просто молча наблюдает за всем этим цирком и ставит в мыслях галочку – спросить Чонгука поподробнее обо всей этой ситуации после столовой. Однако шанса так и не предоставляется – стоит только Тэхену подняться из-за стола, как след Чонгука простывает так же бесследно, как и деньги, одолженные ему самим Тэхеном на прошлой неделе. Парень недовольно качает головой и, направляясь на последнюю на сегодня пару, ведет сам с собой беседу о меркантильности некоторых личностей из своего окружения, как вдруг поток мыслей прерывает рыжий ураган, что на всех парах мчится по полу пустому холлу универа, и со всей силой своего не слишком большого тельца, врезается в Тэхена, роняя и его и себя на холодный кафельный пол. – Какого хрена?! – Глаза открывай блять! – Почти одновременно срывается с губ Тэхена, когда он недовольно смотрит на хмурого рыжего парня напротив, что как-то по-детски дует пухлые губы и пытается неловко встать. – Блин, – тянет он, откидывая свою пушистую и лезущую в глаза челку, – сорян, окей? Я действительно не видел, куда шел – деканат сейчас уже закроется, а мне… – Будто мне не пофиг, – усмехается Тэхен. – Ладно, чего уж там – не убил же. Беги в свой деканат, а то и правда закроются. На губах рыжего вдруг расцветает озорная улыбка, и Тэхен чувствует странные мурашки на своей шее – ох, не к добру это. – Ну, окей, – он чуть цепляет нижнюю губу зубами, слегка прищурив глаза. – Пересечемся еще как-нибудь. Конечно, последние слова – просто формальность, которая и не сбудется скорее всего, но только Тэхен почему-то оборачивается спешащему к лестнице парню вслед. И когда тот начинает подниматься, то он невольно думает, что с такой вот задницей он бы определенно пересекся. Стерва-карма предоставляет подобный случай до неожиданного быстро, а Тэхен настороженно думает, чем же это ему аукнется. Хотя бы потому, что вся вселенная препятствовала его появлению на вечеринке в каком-то стремном клубе – он пока собирался на вечеринку по поводу – на самом деле он как-то не очень уловил, что же за повод, но Намджун очень просил приехать – умудрился потерять все вещи по очереди, ждал такси гораздо больше положенного, которое в итоге заблудилось по пути на окраину города; а когда Тэхен наконец оказался около обшарпанного кирпичного здания, больше похожего на склад, чем на любимый клуб Намджуна – именно он и был инициатором этой самой вечеринки, то ему стало как-то не по себе. Как только он толкает тяжелую дверь и погружается в хреново освещенный мир низких битов, Тэхен сразу движется по направлению в барной стойке – должна же хоть какая-то польза быть от сегодняшнего вечера. У стойки обнаруживаются Намджун с Сокджином, и последнему явно не нравится здешняя атмосфера – по одному мученическому лицу Намджуна понятно, что ему сейчас, прорываясь прямо через всю оглушающую музыку, с особой дотошностью, как умеет только ворчливый Сокджин, имеют мозг. Тэхен даже успел поинтересоваться как-то у Намджуна, как он такое терпит – конечно поинтересовался он очень быстро и еле слышно, пока Сокджина в радиусе пятидесяти метров не было. Намджун тогда ничего толком и не объяснил, пожал плечами только и бросил что-то типа: «Влюбился, наверное.» Тэхен такого не понимает – ему странно, как это можно, любить человека настолько, что принимаешь его целиком, со всеми тараканами и закидонами. Хотя, в этот вечер, Тэхен чувствует, что его тараканы как нельзя больше солидарны с сокджиновыми – хочется поскорее закинуться парой шотов чего-нибудь, и умотать домой, пока не нашелся какой-нибудь деятельный Хосок, и не втянул в какое-нибудь дерьмо. Вот только Тэхен забывает, что карма у него стерва, и порцию отборного дерьма всегда заботливо прибережет. Вспоминает он об этом, когда к его спине нехило прикладываются, пока он пытается пробраться к относительно спокойным диванчикам, где уже устроил свою ленивую задницу Чонгук. Тэхен чувствует, как тонкую футболку пропитывает что-то липкое, и недовольно поворачивается к рукожопу, различая подозрительно знакомый голос: – Теперь ты мне должен коктейль, верзила, блять! Тэхен опять видит перед собой по-детски надутые губы и пламя рыжих волос, что так классно подсвечены красным освещением забитого людьми клуба. – А больше ты ничего не хочешь? – Усмехается он, скользя насмешливым взглядом по красивому лицу напротив. Рыжик недоуменно хмурится, вглядываясь в глаза Тэхена, а потом по его пухлым губам расползается дразнящая улыбка. – А-а-а, – тянет он, пропуская свои усеянные массивными кольцами пальчики сквозь огненную шевелюру; и хрен знает, чего Тэхен акцентирует внимание на такой херне. – Снова ты. В таком случае, нам стоит познакомится? Тэхен молча протягивает рыжему свой Карибу Лоу, но тот качает головой и, мягко обогнув парня, немного неровной походкой направляется в сторону бара. У Тэхена странное чувство дежа вю, и он ловит себя на мысли, что любуется изящной спиной, которую рыжик держит слишком прямо (брехня, конечно – потому что ахуенная задница рыжего в этих гребанных кожаных штанах откровенно толкает на грех; Тэхен думает о том, как здорово, что он в Бога не верит). Они не пересекаются лично ни разу за все то время, что Тэхен торчит в этом гребанном клубе, методично ужираясь на пару с Чонгуком, из которого, к слову, собутыльник так себе. Клуб, кстати, не кажется таким уж и дерьмовым – музыка вставляет не хуже крепких напитков, а греховная задница рыжего, мелькающая то тут, то там, поднимает не только настроение. Тэхен только к четырем часам вспоминает, что надо бы собраться домой; лекции, что должны начаться примерно через пять часов, благополучно посылаются на хрен. Он зовет Чонгука с собой – парень почти уже отрубается на потрепанном диванчике – но тот вяло отнекивается: – Мне надо сначала Хоби-хена найти, я сегодня у него кантуюсь. – Да в жопу его – я тебе на диване постелю. Даже подушку дам, – на самом деле Тэхен ссыт, что отрубится в такси, после чего его отвезут в лес, надругаются над его телом и закопают. А что? Тэхен красивый; и смотрит много второсортных триллеров. – Не-е-е, – качает головой младший. – У нас с Хоби-хеном миссия – не выпустить Чим хена из клуба с кем-нибудь – он и так уже половину клуба своей задницей обтер, и доставить его домой. А то Юнги нас всех прикончит. Тэхен шлет в жопу всех этих придурков с их вечными Санта Барбарами и нетвердой походной направляется к выходу из клуба. Он ждет такси минут пятнадцать и, на улице не сказать, что шибко тепло – помогает немного протрезветь и прогоняет сонливость. Поэтому, когда подъезжает машина, Тэхен уже не так обеспокоен сохранностью своей жизни – ехать минут двадцать, вроде уснуть не должен. Перед тем, как машина трогается, в дверцу рядом с Тэхеном что-то врезается и судорожно дергает ручку. Ничего не понимающий Тэхен бездумно открывает дверь, и через мгновение на его колени падает полуживая тушка, решившая прямо по нему перелезть на свободное место. Тэхен почти не удивляется, когда в темноте салона мелькают рыжие волосы. – Поехали, ачжощщи! – Во всю веселится рыжик, облокачиваясь на Тэхена и устраивая у него на плече свою дурную голову. Он поднимает свое лицо, оказываясь слишком близко к Тэхену – дыхание щекочет подбородок – и заявляет, – из-за тебя мне пришлось брать другой коктейль – гораздо крепче того, что я пью обычно! Возьми ответственность! Пару секунд он забавно хмурит брови, после чего заливается пьяным смехом, еще ближе прижимаясь горячим телом к Тэхену и закидывая ноги на сидение. Тэхен лишь качает головой, усмехаясь, и называет свой адрес. К счастью, рыжий довольно быстро вырубается, и Тэхену не приходится терпеть ни его пьяных приставаний, ни осуждающих взглядов водителя. Он слишком занят разглядыванием соблазнительной шеи, которую теперь благодаря откинутой назад голове, не скрывала красная бандана, повязаная углом. Может быть, это совершенно неправильно, и потом Тэхену за это обязательно зачтется, но сейчас он ничего не может поделать со своим не до конца протрезвевшим разумом, и он просовывает руку рыжему под голову, облокачивая его на себя и приобнимая поперек пояса. К тому моменту, как они подъезжают к дому Тэхена, рыжий совершенно незаметно умудряется почти перебраться к Тэхену на колени и уткнуться своим замерзшим носом ему в шею. Осуждающим взглядом их, конечно одаривают, но Тэхен вдруг решает, что ему совершенно похер. Тяжесть чужого тела на коленях приятно давит, а чужое дыхание гоняет по плечам и спине щекотные мурашки, которые скапливаются в тугой узел возбуждения внизу живота; а еще счетчик насчитал не такую уж и большую сумму – вполне хватит на пачку презервативов. Вытянутый из теплого салона и облокоченный на такси рыжий недовольно ежится от ночной прохлады, обхватив себя обеими руками, и немного капризно просит Тэхена поспешить. Тот фыркает и, запихивая сдачу в задний карман, тянет невысокого парня за собой. В лифте Тэхен наконец может полностью разглядеть рыжего парня – беспорядочные огненные вихры, наверное, уложенные в начале вечера, сейчас торчат в разные стороны; на щеках играет пьяный румянец, едва различимый из-за теней опущенных ресниц; острые голые плечи покрыты россыпью трогательных мурашек, и Тэхен невольно ругает себя за то, что не додумался взять хоть какое-то подобие куртки. Однако забота о рыжем отступает на задний план, стоит его взгляду опуститься на шикарные бедра парня, обтянутые кожаными штанами. Домогательство откладывает звоночек лифта, сообщающий о прибытии на нужный этаж. Тэхен выходит первым и ругает себя за свои мысли, одновременно пытаясь оправдаться – рыжий самый настоящий грех, в худшем своем проявлении, а у Тэхена давно никого не было; тем более – он же не силком его тащит. Мысли прерывает сильный толчок сзади – Тэхен и не заметил, как открыл дверь, подвиснув на пороге. Зато заметил рыжий, которому стало скучно и холодно пялить в широкую спину. Аккуратно переступая через порог и закрывая за собой дверь, он развратно улыбается, одаривая охреневшего с такой резвости Тэхена, и интересуется с издевкой: – Ты всегда такой тормоз, или это только иногда проявляется? – Он прислоняется спиной к двери, сгибая ногу в колене, и вызывающе приподнимает подбородок. Тэхен чувствует, как ушах стучит кровь, а штаны становятся уже, когда рыжий издевательски тянет, – я, знаешь ли, не очень люблю разводить в постели ванильные сопли. Последние слова он выдыхает уже в губы Тэхена, что жестко вцепляется в пухлые губы рыжего, от чего тот ударяется затылком о твердую поверхность, и стонет от боли. Тэхен пользуется случаем, переплетая их языки, и подхватывает парня за его ляжки, приподнимая и заставляя обхватить себя за пояс. Тот довольно урчит в поцелуй, чувствуя твердое возбужденное тело совсем близко, и запускает свои украшенные массивными кольцами пальцы Тэхену в волосы, оттягивая пряди. Тэхен недовольно мычит в поцелуй, едва не прикусывая чужой язык, потому что кольца больно цепляют несколько волосков. Он нехотя отрывается от чужих губ и тянется своими руками к маленьким ручкам рыжего, выпутывая их из своих волос и прижимая к двери над рыжими вихрами. Своим телом прижимает чужое, чуть подрагивающее тело к двери еще плотнее, срывая с пухлых губ довольный стон. Дрожащими пальцами он срывает тяжелые кольца, позволяя им с легким звоном ударяться об пол. Рыжий лишь усмехается, гипнотизируя Тэхена взглядом темных блестящих в темноте глаз, и ничего не говорит. Тэхен дает себе пару секунд, прежде чем вновь врезаться в припухшие от горячих поцелуев губы рыжего своими. Он немигающим взглядом смотрит прямо в темные глаза напротив, чувствуя, всей своей душой чувствуя, каким пиздецом может обернуться этот сумасбродный поступок; каким пиздецом может обернуться этот сумасбродный поступок, если Тэхен позволит себе утонуть в парализирующем взгляде, что не обещает ни одного шанса на спасение. Одна секунда. Вторая… Тэхен посылает к чертям все мысли о своей карме, впервые в жизни понимая, что горячие губы парня напротив определенно стоят всех неприятных последствий; ровно как и сгорающее от возбуждения податливое тело под его ладонями. Они в считанные мгновения перемещаются на диван – ближайшую мало-мальски удобную горизонтальную поверхность, и Тэхен хвалит себя за то, что ничего не разбил по пути на своих не совсем трезвых ногах, ровно как не убил ни обо что рыжего парня. Не проходит и секунды, как тот стонет от боли – Тэхен неосторожно роняет слабо соображающее тело на диван, от чего парень ударяется затылком о подлокотник, заваливаясь сверху и подминая под себя. Выпутываться из одежды безумно неудобно – оба торопятся и, словно не желают отрываться друг от друга надолго. – Сука, – недовольно рычит Тэхен, пытаясь стянуть раздражающие теперь штаны с шикарных бедер. – Ты их с мылом натягиваешь, что ли? Рыжий заливается смехом, откидывая голову назад, а Тэхен решает, что тот слишком уж веселится, когда Тэхен тут, между прочим, прилагает все усилия, чтобы не испортить еще одну вещь парня – домой то ему надо будет в чем-то топать, и с силой смыкает зубы на так удачно подставленной шее, тут же зализывая укус. – Какого хрена, блять! – Ругается рыжий и снова смеется. Он резко поднимает голову и со всей силы впечатывается в лоб Тэхена, который все еще возится с этими гребаными штанами. Он впивается пальцами в широкие плечи, ногами пытаясь стащить до конца приспущенные джинсы Тэхена вместе с бельем, что ему удается гораздо быстрее недовольного ситуацией Тэхена. – Что?! Что ты все бубнишь, тормоз? Между прочим, ты первый, кто жалуется на эти охуенные штаны, понятно? – Понятно, блять, – выводит Тэхен зубами по нежной коже шеи, что уже через каких-то пару часов расцветет красивыми лилово-красными пятнами, и с силой тянет бесячие штаны вниз, стаскивая их до колен. Его руки касаются горячей и гладкой кожи сильных бедер, и он ошалело поднимает взгляд на хитрющего рыжего, – какого… Кто в своем уме будет носить подобное без белья?! – Знаю, – довольно тянет рыжий, в два счета расправляясь со своими штанами и отпинывая их в сторону. – Ну разве я не классный? Счастливый смех во всю веселящегося парня Тэхен прерывает жестким поцелуем, думая о том, что рыжий наржал тут уже трехлетнюю норму. – Ты уже задрал ржать, – выдыхает Тэхен парню на ухо, руками широко разводя ноги лежащего под ним парня, и прижимается к нему своим телом, срывая с вдруг пересохших губ грудной стон. – Так гораздо лучше. Рыжий смотрит на него снизу совершенно непередаваемым взглядом, который не обещает ничего хорошего, и вдруг вытягивает свою руку вверх, цепляясь ею за спинку дивана, и подается наверх, смещая не ожидающего такого маневра Тэхена. Тот чувствует прохладную обивку дивана своей спиной и контрастирующий жар парня, что устроился на нем сверху. – А ты, – насмешливо начинает он, подаваясь вперед бедрами, от чего у Тэхена сбивается дыхание, – уже задрал болтать. Этот парень определенно Тэхена бесит; особенно, когда открывает свой прелестный рот – надо бы ему найти более полезное применение. Но Тэхену уже не до каких-то прелюдий – зажатый между разгоряченными телами член пульсирует, и мозг отключается полностью от крышесносного создания, сидящего на его коленях и так по-блядски растягивающего свои губы в усмешке. Руки, словно двигающиеся по чьему-то приказу, с нажимом скользят по спине, до самых ягодиц, и прижимают к себе еще ближе, увеличивая силу трения между телами и добавляя ощущений в тот водоворот, что уже нещадно топит Тэхена с головой. Рыжий тихо стонет Тэхену в губы, нехотя отрываясь от поцелуя, и нервно оглядывает погруженную в полутьму комнату. Его взгляд натыкается на небольшую корзинку с каким-то пробниками, что Тэхену вручили при его последнем походе в один из крутых молов в центре города, и он тянется к ней, немного отклоняясь в бок. – Айщ, – шипит он, выронив из корзинки половину маленьких тюбиков, дернув укушенным плечом. – Ты заебал кусаться! Тэхен лишь скалится в ответ и ловит своими губами возмущенно надутые губы рыжего, затягивая его в новый поцелуй. Он слышит, как парень на ощупь вытаскивает какой-то из пробников, в душе надеясь, что это не какой-нибудь ядерный гель для душа или что-то с экстрактом красного перца – все же, Тэхен довольно консервативен в плане секса. За исключением того, что предпочитает секс с мальчиками. Особенно с такими – с охеренными задницами и немного вредным характером. Корзинка летит вниз, и пробники рассыпаются по полу – скорее всего, какие-то из них в процессе падения открылись и запачкали Тэхену ковер, что бы он определенно предъявил этому рыжему наглецу, если бы не его горячие губы и крепкая хватка за шею, не позволяющая отстранится ни на миллиметр; будто бы Тэхен намеревался. Он слишком увлечен жарким поцелуем и податливым, дурманящим разум телом, по которому больше чем приятно скользить ладонями; по чувствительной шее, ниже, до плеч, что покрываются мурашками от удовольствия, затем еще ниже, до грудной клетки, где о ребра больно бьется чужое сердце, вторя собственному и отставая всего на такт; а Тэхен просто в восторге от этого музыкального несоответствия – он обязательно заставит сердце рыжего колотиться гораздо быстрее. Вот только, рыжий снова умудряется немного обскакать Тэхена – тот замечает, как у парня подскакивают вверх плечи, а с губ срывается неровный выдох. Он отрывается от искусанных губ, приоткрытых в немом стоне, недоуменно глядя на подрагивающие ресницы. Когда парень вновь рвано втягивает воздух и закусывает нижнюю губу, откидывая голову назад, до Тэхена наконец доходит – он касается своими вдруг пересохшими губами так удачно подставленной шеи, одновременно ведя своими пальцами по руке рыжего, заведенной ему за спину. Он заставляет парня убрать свою руку, заменяя его пальцы своими, и резко толкается ими в тугую тесноту, вырывая из его легких громкий стон и вынуждая податься вперед, ухватиться обеими руками за свою шею и еще сильнее прогнуться в спине. Тэхен растягивает его быстро и почти небрежно; особое проявление грубой нежности, которая заставляет рыжего с ума сходить в его, тэхеновых, руках и сбивающимся голосом умолять его трахнуть, наконец. Он с силой стискивает пальцы на шикарных бедрах, наперед зная, что на нежной коже останутся синяки, помогая рыжему насаживаться на себя. Тот в ответ, сжимает свои дрожащие руки на плечах Тэхена с почти равной силой и тяжело дышит, медленно принимая в себя всю длину, останавливаясь на пару мгновений, чтобы привыкнуть к ощущению наполненности. Тэхен прижимает чуть подрагивающее тело к себе, кончиками пальцев едва касается напряженной спины, ведет ими до ягодиц, чуть сжимая, оглаживает твердые мышцы охуенных ляжек, и наконец, накрывает ладонью его стоящий член. Он покрывает мягкими поцелуями алеющие и горячие щеки, слушая чужое прерывистое дыхание, и невольно подается вперед, виновато улыбаясь тихому вскрику, что срывается с губ рыжего парня. Тот перемещает свою руку Тэхену на затылок, вцепляясь своими пальчиками ему в волосы и заставляя откинуть голову назад. Как только он получает доступ к тэхеновой шее, он впивается в нее зубами, совсем рядом с сонной артерией, одновременно начиная двигаться. Тэхену кажется, что в следующую секунду он просто подохнет нахрен. Потому что не может быть одному человеку настолько классно и наяву. В голове все звенит и кружится, только он уверен, что алкоголь здесь совершенно не причем – просто рыжий слишком нереальный, и хочется затолкать его обратно в ту порнуху, из которой он вылез. Тэхен уверен, что таких людей просто не должно существовать – они сжигают, сжигают одной мыслью о возможности обладать ими; заставляют хотеть настолько сильно, что против воли приходится сжимать пальцы на нежной коже, чтобы оставить следы своего присутствия – заставляют хотеть обладать. Рыжий стонет совершенно замечательно – хотя соседи вряд ли оценят его вокальные данные; зато Тэхена просто уносит. Он упивается этими стонами, желая слышать их еще чаще и еще громче; он впивается в бедро парня, помогая ему двигаться, и толкается навстречу, свободной рукой надрачивая ему в такт движениям. Рыжему, очевидно, сносит крышу не хуже самого Тэхена – он двигается слишком резко и быстро, откинув голову назад и издавая совершенно невероятные по своей красоте стоны, а Тэхен понимает вдруг, что ему мало. Ему мало одного перепиха под градусом на диване. Он хочет рыжего в своей постели, хочет в своей ванной и даже на своей крошечной кухоньке; он хочет смотреть вместе с ним тупые и пошлые американские комедии и нихера не понятное артхаусное кино, хочет, чтобы тот мешал ему готовиться к экзаменам, хочет мешать ему готовиться к экзаменам, хочет с ним просыпаться. Он хочет не только плавить его в своих руках, вырывая из груди стоны, а хочет согревать его и засыпать рядом, утыкаясь носом в пережженные рыжей краской волосы. Тэхену страшно от подобных мыслей. А рыжий, словно чувствуя, о чем Тэхен думает, вдруг замедляет движения, насаживаясь реже, но гораздо глубже, от чего у Тэхена перед глазами темнеет и в ушах стучит собственный пульс. Парень ловит его взгляд своим и не отпускает, двигаясь восхитительно медленно, и меняет громкость своих стонов, словно угадывая, что еле слышные, больше похожие на всхлипы, они вставляют Тэхену круче бешеной погони за ослепляющим удовольствием. Тэхену хотелось бы продолжать такой медленный и ленивый секс как можно дольше, но они оба изрядно выпили и его разум рвет на мелкие кусочки только-только зарождающиеся странные мысли, поэтому он сокращает расстояние между их губами, втягивая рыжего в очередной поцелуй, и начинается толкаться наверх быстрее. Рыжий кончает первым, пачкая руку и живот Тэхена, и громко стонет в его губы, вынуждая его последовать за собой, и Тэхен изливается в прерывисто дышащего парня. Он теряет ощущение времени с концами, настолько классно ему ощущать чужое тепло на своих коленях, а чужое щекотное дыхание – на шее. То, как сильно прижимается к нему рыжий сейчас, прильнув всем телом и обвив шею руками, кажется Тэхену невероятно трогательным и забавным, если учесть, что он даже имени рыжего так не удосужился узнать. Когда до Тэхена доходит эта мысль, его пробирает на смех. Рыжий недовольно поднимается и недовольно смотрит на хихикающего Тэхена, типа, какого хрена ты опять гиенишься? – Ты позволил натянуть себя даже без резинки, – сквозь смех выдавливает Тэхен, – не зная меня от слова совсем. Не боишься? Рыжий понимающе усмехается и закатывает глаза, наверное, думая о том, что переспал с каким-то чудиком, раз его забавляют подобные вещи. – Чего боятся? – Рыжий осторожно приподнимается, слезая с чужого члена, – что ты заразный? – Теперь уже коротко хихикает он сам. – Я, все же, кое-что о тебе знаю, Тэхен-и. Тэхен даже не успевает охренеть как следует, как рыжий толкает его на диван, укладываясь рядом, у спинки, и просит Тэхена оставить все разговоры на утро, потому что у него перед глазами звезды пляшут и, вообще, он устал. Через пару мгновений, он уже дрыхнет, закинув на Тэхена ногу и руку, и удобно устроив щеку на его костлявом плече. Тэхен лишь может стащить плед с соседнего кресла, укрывая их обоих, и поворачивается немного на бок, утыкаясь носом в рыжие волосы. Он улыбается – как и думал, пережженные краской, но почему-то, все еще мягкие. Просыпается он непозволительно рано для такой веселой ночки – в начале девятого – от неприятного ощущения утренней прохлады на обнаженной коже. Он недовольно хмурится, натягивая сбившийся в ноги плед, и отворачивается к спинке дивана, вжимаясь в угол. Через пару минут до него доходит, и он резко садится, недоуменно оглядывает внезапно кажущуюся пустой комнату. Он усмехается, прикрывая глаза рукой, а затем проводит ей по длинной челке, откидывая ее назад. Конечно, а что еще следовало от этого рыжего ожидать? От него же за километр несет чем-то, что явно не похоже на: “предпочитаю находить серьезные отношения, чтобы прямо на всю жизнь, в состоянии алкогольного помешательства.” Тэхен думает, что он просто полный идиот, что ведет себя, словно ученица средней школы, который не перезвонил самый популярный парень в классе, несмотря на то, что взял номер, когда он слышит плеск воды в ванной. Нет. Нет, нет. Это уже не входит ни в один из возможных сценариев сегодняшнего утра; Тэхен должен был помучаться пару часов от осознания, что его просто попользовали и кинули, должен был добраться до стадии, где повесит на рыжего ярлык тупой шлюшки, а потом должен был выкинуть его из головы и сесть за курсовую работу. Как-то он упустил тот момент, что рыжий может остаться в его квартире; может не убежать. В голове атомными взрывами проносятся совершенно невозможные мысли и картинки, от которых немного неловко и хочется самому себе пинков надавать за такие розовые сопли. Тэхен выпутывается из пледа, понимая, что беспокойные мысли заснуть не дадут, и, отыскав на полу трусы с футболкой, натягивает их на себя, направляясь на кухню. Сейчас ему точно не помешает пара затяжек – может хоть сумеет затуманить такие не подходящие моменту мысли. Он приоткрывает скрипучее окно, впуская в небольшое помещение прохладный запах раннего весеннего утра, вместе с шумом только-только просыпающегося города, и прикуривает сигарету, выпуская сизый дым в его серость. Далеким и чужим звукам города вторит уютное и домашнее урчание закипающего электрического чайника, когда Тэхен запоздало вспоминает, что у него кончился чай. От мыслей об отсутствующем чае отвлекают мягкие шаги за спиной, но Тэхен не спешит поворачиваться к вошедшему на кухню, зажав сигарету между губ и создавая какую-то видимость деятельности вдруг ставшими неловкими руками. Сигарету неожиданно и бесцеремонно выхватывают прямо из его губ, и он резко поворачивается к довольно ухмыляющемуся рыжему, что устраивается на подоконнике и нагло затягивается тэхеновой сигаретой, выпуская дым ему прямо в лицо: – Доброе утро. Тэхен себя ненавидит. Ненавидит, потому что ему нравится такое утро – необычно холодное и серое, с отсутствующим чаем и утащенной у него сигаретой – и одеждой тоже; видно рыжий не постеснялся порыться в его шкафу – растянутая в вороте футболка открывает отличный обзор на раскрашенную тэхеновыми отметками шею. Тэхен бы половину жизни отдал за то, чтобы такое утро повторялось изо дня в день; и это бесит, если честно. – Доброе, – все же улыбается он в ответ, подходя к рыжему вплотную, и устраивает свои ладони на шикарных ляжках, мягко оглаживая. Рыжий улыбается в ответ, обвивая шею Тэхена обеими руками и осторожно касается его губ своими. Тэхен отвечает на поцелуй, неосторожно подаваясь вперед, от чего рыжий долбится затылком об стекло и шипит возмущенно: – Я из-за тебя уже шишку набил, идиот! – Говоришь так, – издевательски тянет Тэхен, покрывая щеки рыжего еле ощутимыми поцелуями, – будто тебя что-то не устраивает. Рыжий коротко хохочет в ответ, затягиваясь последний раз, после чего выкидывает сигарету в окно, и выпускает дым вверх, подставляя под неторопливые поцелуи свою шею. – Стой, стой, – отталкивает его от себя рыжий, когда Тэхен прихватывает зубами кожу на плече. – Мне вообще-то бежать нужно. – Оу, – хлопает ресницами Тэхен, отступая от парня и предоставляя возможность спрыгнуть с подоконника. Тот спускается, но не спешит покидать кухню; подходит к Тэхену близко и смотрит снизу вверх. А у Тэхена от такого взгляда вселенная внутри вдруг останавливает свое размеренное вращение, начиная двигаться в обратную сторону. – Чимин, – мягко выдыхает рыжий, чуть приподняв уголки губ. – Меня зовут Пак Чимин, и мы с тобой на одном курсе учимся. Давай пересечемся еще как-нибудь? Тэхен не успевает ничего ответить, потому что рыжий – Пак Чимин – привстает на носочки и быстро чмокает его в щеку, спешно удаляясь в комнату, чтобы, видимо, собрать свои вещи. Когда дверь в его квартиру хлопает, Тэхен ощущает себя полным придурком. Он влюбился в этого рыжего. В Пак Чимина. В университет он все же решает сходить. Конечно не к первой, и даже, не к третьей паре – он заявляется к самому началу длинного обеденного перерыва, сразу направляясь в столовую, намереваясь там отловить мелкую-задницу-Чонгука и похвастаться событиями прошедшей ночи; тем более, мелкий может знать, где можно найти этого рыжего Пак Чимина. Однако, его радужное настроение разбивается о обжигающий лед атмосферы, что царит над столиком, где они всегда заседали. Молчат абсолютно все – хосоковский телефон, совершенно забытый хозяином, лежит вниз экраном, а сам его хозяин уныло тыкает палочками в плошку с рисом; Намджун молчит как обычно, но не светит своими очаровательными ямочками, а Чонгук не язвит через каждые две минуты. Даже Сокджин притих – Намджуна не пилит и не чавкает едой на пол столовой – сегодня на его подносе сиротливо ютится только баночка питьевого йогурта. Тэхен думает, что наступил какой-то невиданный пиздец. Но эти мысли отодвигает почти ощутимое тепло от кольца на мизинце – он нашел рядом с дверью сегодня утром и посчитал это знаком. Вообще, за такие вещи, Тэхен бы на смех поднял и стебал месяц; но сейчас почему-то улыбается довольно и постоянно колечко трогает. Чуть позже, когда они с Чонгуком идут на общий курс английского, Тэхен интересуется внезапной переменой общего настроения. – Юнги хен неожиданно приехал, – тяжело вздыхая, начинает Чонгук. – А Чим хен сегодня в универ приперся весь в засосах и чуть прихрамывающий... Под разнос попали все. – Я все не пойму, – хмурится Тэхен, – че это за ситуация такая? – Да тут все просто, – пожимает плечами Чонгук. – У них отношения. Были. Пока Юнги хен не свалил в Америку и не начал мариновать Чим хена и кормить его ‘завтраками’. Чим хен все ждал, ждал, а потом у него бомбануло – начал крутить своей задницей направо и налево, но у него дальше флирта никогда не заходило... А вчера вот, зашло. А сегодня Юнги хен приехал, сюрпризом. И его тут ждал еще один сюрприз... Господи, хотел бы я понять, что творится в этой идиотской рыжей бошке Чим хена... – Стой! – Вдруг останавливается Тэхен, чувствуя, как сердце заходится в бешеном ритме; в мысли закрадываются мысли о том самом нереальном пиздеце, что Тэхен ждал уже недели три как. – Стой, стой. Этого твоего хена вертлявого, рыжего, зовут не Пак Чимин, случайно? – Откуда... – А ну-ка, стой на месте, сука! Оба парня оборачиваются на низкий, прокуренный голос, и Тэхен встречается взглядом со злым невысоким парнем с мятно-зелеными волосами. Тот в считанные секунды оказывается рядом, и, ни слова не говоря, хватает Тэхена за грудки одной рукой, а кулак второй отправляет на знакомство с щекой Тэхена. Тэхен слышит сквозь шум в ушах просьбы Чонгука прекратить, но сознание неумолимо темнеет. Прежде, чем отрубиться, Тэхен различает знакомый высокий голос и осторожные прикосновения к своему лицу. В груди вдруг становится горячо и тесно; а еще – очень больно. Когда он в следующий раз открывает глаза, то видит лишь белый потолок и слышит раздражающий звук тикающих в тишине часов. Он осторожно поворачивает голову в сторону и видит склонившагося над телефоном Чонгука. От движения лицо ноет, а ребра отдают тупой болью. – Н-да, – тянет Чонгук, не отрываясь от телефона. – Хорошо же Юнги хен тебя отмудохал. Тэхен осторожно проверяет сохранность носа – кажется не сломан, и заваливается обратно на подушку, не удостаивая младшего ответом. – Я вот только не могу понять, – продолжает рассуждать тот, – почему из всех людей, именно тебе повезло зависнуть с Чим хеном? Ты просто гребаный кармический лошара, понимаешь? – Знаю, – начинает Тэхен, но его прерывает открывающаяся дверь в палату. У него замирает сердце, а грудную клетку сдавливает изнутри. – Я зайду? – Рыжий неловко мнется на пороге, не решаясь войти. – Да заходи, заходи, – ворчит Чонгук. – Ты заварил эту хуйню, тебе и разгребать. Он звучит очень взросло, если сравнивать с пристыженным Чимином. Когда дверь в университетский медпункт захлопывается с тихим хлопком, оставляя Тэхена наедине с его рыжим наваждением, он вдруг понимает, что ему совершенно нечем дышать. А Чимин ситуацию совершенно не спасает – подходит слишком близко, осторожно устраиваясь на краешке кровати, и смотрит слишком взволнованным взглядом. – Очень больно? – Тэхену хочется рассмеяться в ответ на такой тупой вопрос. Получить по морде за то, что подпортил чужое – не очень, в принципе; вдруг осознать, что возможное ‘свое’ оказалось до обидного чужим – пиздецки больно. Гораздо больнее разбитых в кровь губ и наливающейся гематомы. – Не сдохну, – ‘а хотелось бы, если честно’. Особенно после этого утра, когда глупый Тэхен нарисовал себе глупых картинок; черт возьми, он ведь даже уже успел представить себе их гребанную свадьбу в каком-нибудь Лас-Вегасе, с трансексуалом вместо пастора! – Прости, – просто выдыхает Чимин, и поднимает взгляд на Тэхена, добивая. Это виноватое ‘прости’ и быстрый взгляд из-под ресниц бьют под дых гораздо сильнее быстрых и точных ударов того самого Юнги. – Да забей, – хмыкает Тэхен, когда отчаянно хочется сорваться на ванильную поеботу, типа ‘ты стоишь и разбитого лица, и сломанных ребер, Чимин-а’. – Я... – Начинает рыжий, крепко сцепляя свои пальчики, украшенные кольцами, и тэхенову руку вдруг обдает жаром. Он кряхтит от боли, приподнимаясь и облокачиваясь на подушки, и стаскивает со своего пальца чужое кольцо, протягивая владельцу. – Нашел у двери, – объясняет Тэхен, наблюдая за тем, как рыжий натягивает кольцо на безымянный палец. – И подумал, что оно твое. – Да, спасибо, – растерянно благодарит Чимин. Немного помолчав, он тихо тянет, – Тэхен-а... Я... Не думал, что вот так вот получится... Надеюсь, синяки быстро пройдут. – Может даже быстрее твоих засосов, – бьет в ответ Тэхен, а рыжий вздрагивает, не ожидая такого холодного голоса, невольно протягивая руку к шее. – Ну, да, – кивает Чимин, поднимаясь с кровати. – Я... Пойду тогда? – Конечно, – ‘нет, блять, не уходи’. – Прости, еще раз, я не хотел... – Да все окей, не забивайся, – ‘останься, останься здесь со мной’. – Выздоравливай скорее, – ‘нет, а где же твое “пересечемся еще”?’ Чимин выходит из комнаты, не оборачиваясь, но Тэхен на всякий случай натягивает на губы отстраненную улыбку, на случай, если рыжий все же обернется – Тэхен просто не может показать, что вселенная внутри разлагается до элементарных составляющих. Когда Чонгук заходит в мед пункт парой минут позднее и видит эту отрешенную улыбку, то лишь качает головой, кидая в Тэхена упаковку обезболивающих и говорит, что довезет до дома. Тэхен думает о том, поможет ли обезболивающее при масштабе внутренних разрушений, что болят гораздо сильнее сломанных ребер, и сомневается. Очень сильно сомневается. Через четыре дня, которые Тэхен благополучно просиживает дома, подлечивая синяки и ребра – ну, и жалея себя, конечно – в его дверь настойчиво стучат. Он недовольно открывает, сталкиваясь с огненными вихрами, алеющими щеками и взволнованным блестящим взглядом. Чимин, совершенно реальный и до боли очаровательный, вытягивает перед собой руку с пакетом, и сбивчиво объясняет: – У тебя же чая не было, правильно? Я... Я подумал, что ты так и не успел его купить, и... Пришел. Тэхен переводит взгляд с пакета на горящие от волнения глаза, а потом просто тянет рыжего на себя, крепко обнимая, и чувствуя, как его обнимают в ответ. Он улыбается, чувствуя, как его внутренняя вселенная взрывается, перерождаясь, и думает о том, где его загран паспорт. А еще о том, где бы достать приличную сумму денег – кажется, курс доллара опять поднялся, а билеты до Лос-Анджелеса – дорогое удовольствие. a/n: здравствуй, новый фандом? как-то совершенно неожиданно в мою вселенную ворвалась бтсня, а вимины просто взяли и распидорасили бедное шипперское сердечко... ахахаха огромное спасибо каждому, дочитавшему работу до конца ღ