Мир, в котором возможно всё, стоит лишь захотеть…
Шестнадцатый день рождения The Afters — Light Up the Sky
Александр Гидеон Лайтвуд был старшим сыном в семье Мариз и Роберта Лайтвудов. Тихий, скромный мальчишка, не лезущий за словом в карман, начитанный, рассудительный — первенец, коего ставили в пример младшим брату и сестре. Не сказать, что он был от этого в восторге. Родители всегда ждали от него наилучших результатов, за что бы тот не брался. Лучший во всём и всегда, даже без малюсенького намёка на какой-либо «дефект». Идеальный наследник, с возложенными на него надеждами. Был только один момент — самого Александра это мало интересовало. Реальному общению и молодёжным развлечениям парень предпочитал книги. Новые истории, новые миры, новые знакомства. Возможность безграничного путешествия к самым потаённым уголкам фантазии захватывала дух и будоражила до кончиков пальцев. Александр был из тех детей, которым найти друзей было проще в книгах, нежели в реальности. Единственными настоящими друзьями в свои почти шестнадцать лет он считал своих младших сестру и сводного брата. Только с ними он мог чувствовать себя комфортно и уютно.When I’m feeling all alone With so far to go The signs are no where on this road Guiding me home When the night is closing in Is falling on my skin Oh God will You come close?
— Большой брат! — прокричала брюнетка, без стука вломившись в комнату, и рухнула на кровать рядом с братом. — Иззи, — обречённый стон Алека можно было бы услышать даже на улице и немного посочувствовать парню, — я привык к тому, что в нашей семье понятие «личное пространство» отсутствует напрочь, но ты могла хотя бы постучаться? Алек демонстративно перевернул страницу книги, продолжая вчитываться в текст в надежде, что до сестры дойдёт намёк о нежелании поддерживать беседу. Тем более он прекрасно понимал, о чём пойдёт речь. Он был готов поставить двадцатку на то, что Изабель закрутит шарманку о его завтрашнем дне рождения. — Братишка? — Иззи перевернулась на живот, продолжая пристально буравить брата взглядом. — Тебе завтра исполняется шестнадцать. Чистое попадание! Трибуны ликуют! — И что? — Предлагаю отправиться в какой-нибудь клуб, — хитрая улыбка не сходила с лица брюнетки, но Алек старался не поддаваться её природным чарам и сильнее вчитывался в чёрные закарючки на чуть пожелтевшей от старости бумаге. — Ты совсем мозгом поехала? — спокойный тон, присущий Лайтвудам в критических ситуациях, видимо, передавался с генами. — Мне только шестнадцать исполнится, вам с Джейсом и того меньше. — Знаешь, рано или поздно, я научу тебя получать выгоду от того, что предки на твою днюху всегда уезжают в командировку, — фыркнула девушка. — Конечно, а потом мы будем звонить мистеру Старквезеру, чтобы он вызволил нас из обезьянника и при этом не говорил ничего нашим родителям. Я так и вижу, как… Ауч! — Твой сарказм не уместен, — Иззи весьма болезненно ущипнула брата за плечо, довольно улыбаясь. — Очень уместен, — Алек захлопнул книгу прямо перед носом сестры, — ты только недавно лифчики стала носить, а уже в клуб рвёшься. — Во время я зашёл, — усмехнулся Джейс, показав свою золотистую шевелюру из-за двери, — о чём речь? Кроме обсуждения нижнего белья моей, хоть и не по крови, но всё же сестры. — Думаем, как отпраздновать шестнадцатилетие этого угрюмого милашки. — «Таки»? — Отлично! — сразу же подхватил Алек, чтобы у Изабель не было ни одного шанса убедить Джейса в чём-то другом. — «Таки»? — скривилась девушка. — Пицца и коктейли? Вам по десять лет что ли? — Нет, но и пиво нам никто не продаст, — пожал плечами Джейс. — Ладно, «Таки» значит «Таки». Вы оба торчите мне своё совершеннолетие, — Иззи рухнула обратно на постель, ударяясь головой о переплёт «Таинственного острова»*. — Зараза! Алек и Джейс переглянулись, даря друг другу победные улыбки и предвкушая завтрашнюю пиццу. Ребята может и не всегда сходились во мнениях, но они всегда были неразлучной командой. Всегда вместе, всегда рядом, всегда поддержат друг друга и при необходимости вправят мозги. Из-за постоянного отсутствия родителей дома, им пришлось стать взрослее гораздо раньше, заботиться друг о друге, оберегать, но они всё равно оставались детьми. Сидеть в комнате Алека, есть китайскую еду из коробок на вынос и играть в настольные игры, или смотреть очередной ужастик в гостиной с миской чипсов и поп-корна на коленях — подростковые радости, которыми нужно успеть вдоволь насладиться, пока на плечи не рухнули взрослые проблемы и все не разъехались устраивать свои собственные жизни, сводя встречи с родными и телефонные звонки к минимуму. Александр Лайтвуд к своему дню рождения относился спокойно, даже, можно сказать, безразлично. Лишь из любви к Изабель и Джейсу он праздновал этот день, знал, как это важно для брата и сестры, любящих его всем сердцем. Для Алека возраст был всего лишь цифрой в документах, и он просто не понимал, почему все придают этому огромное значение. Несомненно, у каждого свои причины радоваться этому дню или грустить. У Алека их просто не было. Перед сном приняв душ и почистив зубы, запрыгнув в пижамные штаны, он просто забрался под одеяло. Завтрашний день должен был стать просто очередным из огромного списка ещё предстоящих, новый день, новые дела, всё как обычно… Вам знакомо чувство, когда просыпаешься от того, что упал, хотя на самом деле всё так же лежишь в своей тёплой постельке? Обычный защитный механизм, но такой забавный, не правда ли? Лёгкое волнение, дрожь, тяжёлое дыхание, сердце заходится бешено-бешено, чувствуешь себя птицей, бьющейся в клетке. А потом спокойствие, лёгкость, чувство безопасности и защищённости, и ты уверен, что ни один монстр, прячущийся под кроватью, тебя не обидит. Алек проснулся именно от этого — быстрое падение и резкое пробуждение. Но, открыв глаза, он не увидел привычной обстановки своей комнаты. Вместо безвкусных, по словам Иззи, стен вокруг, куда ни глянь, расстелилась сочная зелень: земля, словно застеленная пушистым малахитовым ковром с непривычки резала глаза; густая листва высоченных деревьев, чьи нефритовые макушки скрывались за пушистыми облаками, приглашала под своё крыло, манила укрыться в прохладной тени. Здесь можно было найти все оттенки зелёного: изумрудный, хвойно-зелёный, зелёная мята, виридиан, фисташковый, даже маленький цветок, отдалённо напоминавший одуванчик, пестрил шартрезовой яркостью.Light light light up the sky You light up the sky to show me You are with me I I I can’t deny No I can’t deny that You are right here with me
Очарованный волшебной красотой Алек сделал неуверенный шаг в сторону леса. Волнение, смешанное с любопытством, заставляло делать шаг за шагом, каждый увереннее предыдущего, пока они и вовсе не превратились в бег. Быстрый, воздушный, казалось, подпрыгни и сможешь полететь, парить над землёй. Тёплый воздух пробирался между чёрными прядями, легонько массируя кожу головы, навстречу попадались маленькие мошки, которые норовили пощекотать лицо. Необычные, разноцветные, блестящие, словно блёстки, высыпанные из баночки. Алек ещё никогда таких не видел. Парень увлекался не только художественной литературой, но и научной. Уже в семь лет Алек знал многие виды и подвиды животных и насекомых, даже их названия на латыни. Поэтому видеть всё, что его окружало, было просто удивительно. Лайтвуд машинально залез в карманы пижамных штанов, чтобы достать мобильный телефон и хотя бы на его камеру запечатлеть всю красоту, и лишь тогда его осенило, что всё это обычный сон. Просто сон и ничего больше. Но здесь всё ощущалось настолько реально, что иногда даже закрадывались сомнения. Обычно во сне человек не помнит предыдущие события, как всё началось, как он пришёл в определённое место, некоторые говорили, что во сне даже невозможно по памяти прочитать стихотворение, но Алек мог прекрасно построить логическую цепочку, что за чем следовало, как сюда пришёл, что было десять минут назад. Или не десять? Даже время ощущалось совершенно по другому, словно замерло и капризно отказывалось двигаться дальше. А может просто надо меньше читать перед сном? В любом случае деваться было некуда. И даже если это просто сон, то просыпаться вовсе не хотелось. Босыми ногами Алек шлёпал по брусчатой тропинке, широко улыбаясь из-за параллели с «Удивительным волшебником из страны Оз».** Вдоль дороги шла высокая полуразваленная каменная стена, по которой в разные стороны расползался пушистый мох, и это выглядело настолько красиво, что стоять с закрытым ртом было просто невозможно. Наверняка у этой стены, у каждого камня, есть какая-то удивительная история, которая растрогала бы даже самую чёрствую душу. Дороге, казалось, не было ни конца, ни края. Алек откровенно наслаждался каждой секундой, дышал полной грудью, старался запомнить каждое мгновение. — Твою ж… — вскрикнул Алек и отпрыгнул в сторону, когда заметил, что рядом с ним шустро топает маленький зверёк. Фиолетовая пушистая шёрстка, острые ушки, длинный хвостик, не иначе как семейство кошачьих или беличьих. Вдоль спины шли две белые полосочки, как у бурундука, а между ними такие же белые точечки. Большие оранжевые (!) глаза искрились неподдельным интересом и полным отсутствием страха перед спутником. Но стоило Алеку протянуть чуть вспотевшую от испуга руку, как зверёк ловко нырнул в гущу леса, не поддаваясь на предложенные ласки. Алек даже не подумал о том, что может встретить здесь какую-нибудь живность. И не факт, что все такие же дружелюбно-пугливые, как это маленькое фиолетовое пушистое чудо. Поэтому дальше Лайтвуд двигался более настороженно, пусть это и сон, но лишними нервные клетки не будут, тем более умереть во сне от сердечного приступа — идея так себе. Если всё, что Алек видел до этого момента, ещё хоть как-то поддавалось логическому объяснению и банальным законам природы, то увидеть парящие в воздухе маленькие острова он был не готов. Выйдя из леса, он оказался у простого обрыва, но уходящего не в недра земли, нет. Под ногами оказалось простое небо. Сделай один шаг и упадёшь прямо в небеса. Между островками кружились плотные потоки воздуха, которые можно было заметить невооружённым глазом, и Алек предположил, что по ним вполне можно перебираться с одного на другой. Вдохнув побольше воздуха и сжав руки в кулаки, Алек неуверенно ступил на один из потоков и моментально был поднят выше. Можно было отдать должное занятиям по стрельбе из лука, которые выработали в нем шикарную координацию, очень пригодившуюся в этой ситуации. Балансируя на одной ноге, Алек ступил на следующий поток и быстро перепрыгнул на островок. С него открывался восхитительный вид, всё было как на ладони, но казалось безграничным, непостижимым, неподвластным. Ветер гулял в волосах, ероша и без того непослушные волосы, солнечные лучи ласкали своей теплотой. Свобода — первое, о чём подумалось на такой высоте. Наловчившись, Алек перепрыгивал с одного участка на другой. Они не особо отличались друг от друга — маленький кусочек земли с цветами, кустами, небольшими деревьями, это было похоже на аттракцион, где нужно было добраться до самой вершины, где ожидает приз. Но в один момент, уже изрядно подустав, Алек пытался перепрыгнуть на очередной островок и, не рассчитав силу прыжка, не смог допрыгнуть до заветного кусочка земли. Доля секунды, а показалось, что прошла вечность. Алек уже был готов упасть, зажмурил глаза и задержал дыхание, чтобы не закричать, но сильная хватка на запястье привела его в чувство. Алек не думал, что встретит ещё кого-то, но был безумно благодарен своему спасителю, тянувшего его сейчас вверх. — Спасибо, — прошептал Алек, валяясь на траве, глубоко вдыхая запах травы и земли. Отдышавшись, он поднялся на ноги, отряхивая колени, и встретился взглядом со своим спасителем. Выразительные раскосые глаза смотрели с добротой и нежностью, а приветливая улыбка просто вынуждала улыбнуться в ответ.You’ve opened my eyes So I can see You all around me Light light light up the sky You light up the sky to show me That You are with me
— С-спасибо… спасибо большое, — поражённый красотой парня Алек с трудом вернул себе голос. Он уже давно понял, что мужской пол привлекал его больше женского, но даже самому себе он признался в этом совсем недавно. Поэтому в мужской красоте Алек разбирался получше того же Джейса, а стоящий перед ним юноша был поистине, просто до грешного красив. — Да собственно не за что, — пожал плечами парень. — Ты мне жизнь спас. — Ну, ты бы в любом случае не умер, но спасти тебя показалось мне… ммм… — Романтичным? — Героическим. — Да… Да, так звучит лучше, — смутился Алек, чувствуя, как щёки покрываются лёгким, но ощутимым румянцем. — Я Алек. — Я Магнус. Ты новенький? — Новенький? — Я тебя раньше не встречал здесь. — Так тут ещё кто-то есть? Я думал, что нахожусь здесь один, это ведь мой сон. Звонкий, заливистый смех разлетелся по воздуху, норовя добраться до каждого тёмного уголка этого таинственного места, чем смутил и без того смущенного Лайтвуда. Магнус схватился за живот, стараясь успокоиться, но получалось у него это не особо. Даже Алек уже расплылся в улыбке. — Что я такого смешного сказал? — Ничего, — сквозь чуть стихший смех прошептал Магнус, — ничего, просто… фууух… — Что? — Ты как тут оказался помнишь? — Ну… Я просто уснул у себя в спальне, а очнулся уже здесь. — Понятно, — Магнус, уже полностью успокоившись, пристально смотрел на Алека, прикусив нижнюю губу. — Пошли со мной. Магнус обхватил Алека вокруг талии, сильно прижав к себе. Они оказались одинакового роста, но Алек был чуть более щуплый и смотрелся в объятиях нового знакомого очень гармонично. — Обхвати меня посильнее и просто доверься, — прошептал Магнус на ухо, подходя к самому краю. После возможного падения в «бездну» и пережитого спасения Алек решил не спорить и вцепился в футболку парня с такой силой, что даже сквозь тонкую ткань ощущал короткие ногти на своей ладони. От Магнуса приятно пахло сандаловым деревом, и удержаться от того, чтобы прильнуть к манящей шее и как можно глубже вдохнуть его запах, помогло только ощущение резкого толчка. Алек, подстёгиваемый страхом, зажмурился до белых пятен перед глазами и дал себе команду — не отпускать Магнуса до тех пор, пока ноги не коснутся какой-либо поверхности. Но ощущение полёта в обнимку с практически незнакомцем было непередаваемым. Хотелось довериться этому человеку целиком и полностью. Может потому что он просто спас его от неизбежного падения? Но навязчивая идея — остаться в этих объятиях навечно — казалась очень даже заманчивой. Открыл Алек глаза только тогда, когда понял, что они уже какое-то время шагают по вытоптанной тропинке, а на его ногах красуются весьма удобные кроссовки. — Я подумал, что идти босиком не очень удобно, — сказал Магнус, заметив замешательство спутника. — Но как ты… — Это необычное место, как ты уже мог понять, здесь возможно всё, — перебил Магнус и повернул голову в сторону, встречаясь со взглядом Алека, с которым всё ещё шёл в обнимку, и после наклонился ещё ниже, — стоит лишь захотеть. — И спустились мы так же? Ты просто захотел полететь? — Алек отпустил новоиспечённого друга и размял пальцы, потому что от той силы, с которой он в него вцепился пальцы, практически свело судорогой. — Я много тренировался, дорогой. — Так ты давно здесь? Магнус пожал плечами. — В этом месте время течёт по другому. Например, я здесь ни разу не видел ночи. Здесь не хочется спать, кушать, пить. Ты здесь просто… есть. — И как же мне вернуться обратно? В смысле, я теперь останусь здесь навсегда? — осознание того, что он больше никогда не вернётся в реальный мир, никогда не увидит свою семью, парализовало и тело и разум. Будь он маленьким мальчиком, то уже ревел бы в голос от безысходности, страха и банального непонимания всего происходящего. — Успокойся, сладкий, — усмехнулся Магнус, — в основном все приходят и уходят, больше никогда не возвращаясь. Я знаю лишь единицы тех, кто остался здесь. Например, Рагнор. — Сладкий? — прошептал Алек, скорее спрашивая у самого себя. За милой беседой Алек и не заметил, как они подошли к разрушенной башне с часами. Она была невысокой, из деревянных досок, которые в некоторых местах прогнили, а некоторые и вовсе висели на гвоздике, из последних сил стараясь остаться на своём законном месте. На самом верху сидел парень и старательно пытался залатать крышу. Стук молотка о маленькие гвоздики разлетался повсюду. Казалось, что любой звук проникал сквозь само пространство. А ещё казалось, что у парня, сидящего на крыше, кожа отливала зелёным цветом… Наверное, из-за листвы близ растущих деревьев. — Как твои успехи, Раг? — крикнул Магнус, не скрывая в своём голосе усмешку. — Ты передумал и хочешь подняться и помочь мне, занудный выскочка? — Сколько его знаю, он пытается починить эту дурацкую башню, — обратился Магнус к Алеку, пожимая плечами. — Сам давай, у меня есть дела поважнее! — Конечно, смотреть на корабли, парящие в небе. Что может быть важнее, дружище? — Корабли в небе? — Пошли покажу, — широкая улыбка озарила лицо юноши, а глаза засверкали неподдельной радостью. Наверное, это самое красивое, что когда-либо видел Лайтвуд. Он бежал вслед за Магнусом, стараясь не отставать, но того, будто сломя голову, куда-то гнали черти, будто земля под его ногами превратилась в горящие угли и вот вот опалит ему пятки. Алек не замечал вокруг ничего, кроме фигуры парня, бегущего впереди него. Алек мог поклясться чем угодно, что его глаза сами всё время устремляли взгляд на ягодицы Магнуса, а язык сам облизывал губы, стараясь хоть как-то их увлажнить. Что это вообще? Запоздавшее половое созревание? Или полное признание себя и своей природы? Или Магнус на самом деле страшная ведьма, которая заколдовала его и теперь ведёт к своему пряничному домику? В этом мире возможно всё и удивляться чему-либо бессмысленно в принципе. Парни выбежали на широкую поляну, похожую на ту, где впервые оказался Алек, но было в этом месте какое-то отличие, которое Алек не мог понять. Магнус упал на траву, раскинув руки и ноги в разные стороны по типу «звёздочки», и пригласил брюнета присоединиться. Усмехнувшись такому детскому поведению парня, который по возрасту был похож на самого Лайтвуда, он прилёг рядом, устремив взгляд на небо, и тут же замер. Вот оно отличие, вот чего не было на той поляне. В небе, рассекая лазурную гладь, плыли небольшие кораблики, на подобие тех, которые делают маленькие дети, играясь в лужах. Из картона или плотной бумаги, протыкая их палочкой с маленьким листиком в виде паруса. Завораживающее зрелище. Не каждый день увидишь в небе, среди пушистых невесомых облаков, бумажные кораблики, беззаботно плывущие сами не зная куда. Одни быстрее, другие медленнее, пытаясь обогнать друг дружку в борьбе за первенство. В глазах Магнуса Алек увидел восторг, тот самый детский восторг, но было также место и грусти. Его глазам она не шла. — Всё в порядке? — спросил Алек, ведомый любопытством и беспокойством. — Почему ты так любишь сюда приходить? — Всё хорошо, Александр, правда, — повернулся Магнус на бок, укладывая голову на руку, — я люблю это место, потому что в детстве делал такие же кораблики. Они напоминают мне о том, что когда-то было, и помогают не терять надежду на то, что однажды я тоже вернусь. «Александр»… Алек не любил, когда его называли полным именем, потому что обычно это делали родители, когда хотели его в чём-то упрекнуть либо приказать. Именно приказать, потому что их «просьбы» никогда не обговаривались. Но из уст Магнуса это звучало так нежно, мягко, ласково, что казалось в душе разливалось тёплое парное молоко. — Почему Рагнор хочет починить ту башню с часами? — постарался сменить тему Лайтвуд, понимая, что предыдущий разговор очень личный и навряд ли Магнус захотел бы обсуждать её с кем-то малознакомым. — Хм, надо же здесь чем-то заниматься. — Ты же говорил, что здесь возможно всё, стоит лишь этого захотеть? Почему он не починит её таким образом? — В том то и дело, сахарок, — улыбнулся Магнус, — он этого не хочет. И почему за эту улыбку Алек уже был готов остаться здесь навсегда? Он с упоением слушал истории Магнуса о том, на что можно наткнуться в этом мире, какие животные здесь водятся, какие растения и цветы можно найти. Магнус пообещал, что обязательно покажет ему дождь, капающий вверх, познакомит со странной подругой, которая зачем-то собирает разнообразные растения и делает ароматные крема, проведёт его по мосту, вокруг которого летают разноцветные воздушные шарики и никто не знает зачем… Алек улёгся поудобнее, не сводя глаз с Магнуса, стараясь запомнить каждую чёрточку, каждый изгиб, запомнить его голос. Ведь у него появился новый друг, пусть и вдали от реального мира. И больше всего Алек боялся надолго закрыть глаза. Ведь, открыв их, он мог больше не увидеть Магнуса. И он не прогадал в своём страхе. Перед ним снова была его спальня, он снова был в своей постели, а вокруг были безвкусные, по словам Иззи, стены.When stars are hiding in the clouds I don’t feel them shining When I can’t see You beyond my doubt The silver lining When I’ve almost reached the end Like a flood You’re rushing in Your love is rushing in
Таким бодрым, свежим, отдохнувшим Алек не просыпался ещё никогда. Хотелось подорваться с кровати и носиться по дому, как ошпаренному, словно в него влили бочонок крепкого чёрного кофе, который бодрит похлеще амфетамина. Хотелось открыть окно и закричать до срыва голосовых связок, поучаствовать в марафоне, биатлоне, триатлоне, не важно, главное — выплеснуть всю эту энергию хоть во что-нибудь. В голове отчётливо засели воспоминания прошедшего сна, волшебный мир, сказочная страна, прекрасный незнакомец… Жаль, что это был всего лишь сон…Семнадцатый день рождения Tenth Avenue North — On and On
Весь следующий год оказался не таким радужным, как его пребывание в таинственном, но бесподобном и дивном месте. Алек всё чаще погружался в себя, свои мысли, даже написал парочку небольших рассказов, опираясь на то, что увидел тогда во сне. Иззи и Джейс даже уговорили его, чтобы он им прочитал свои истории, и слушали они его с раскрытыми ртами. Он рассказал им о том, что ему приснилось: о летающих маленьких островах, о странных зверях, о кораблях летающих в небе, о Магнусе… Сначала Джейс рассмеялся, но увидев взгляд, с которым Алек рассказывал об этом, понял, что его брат не просто попал и поехал крышей, а что он изменился, расцвёл, даже улыбаться стал намного чаще. У Алека и до этого с фантазией было всё в полном порядке, но теперь ей просто не было границ. Видеть бывшего тихоню таким открытым было намного важнее, чем шутить дурацкие шутки. Выпускной класс, выбор университета, подготовка к экзаменам и поступлению на первый курс стали отнимать очень много времени и сил. Алек проживал день за днём, изредка возвращаясь воспоминаниями к Магнусу, вспоминая его озорной взгляд, непринуждённость и красоту. Не сказать, что он умудрился влюбиться в несуществующее видение, но безумно хотелось, чтобы он оказался реальным. Алек уже давно признался самому себе, что скучал по тому миру. Он каждую ночь мечтал снова вернуться туда, снова ощутить босыми ногами мягкость травы, поймать ветер в волосах, нежится под ярким солнцем, лёжа на поляне и считая проплывающие в небе корабли. В течение года Алек набрался смелости и признался сестре в своей ориентации, а после и Джейсу. Оба его приняли и сказали, что это ничего не меняет в их отношении к нему. Словно камень с души, дышать стало намного легче, свободнее двигаться и жить. Жаль, что он не предугадал реакцию родителей. Они собирались в очередную командировку перед его днём рождения и за обеденным столом подняли тему, которая повергла всех в шок. Мариз и Роберт планировали слияние с одной известной и успешной фирмой и не очень прозрачно намекнули на то, что Алек любыми средствами и способами должен сойтись с дочерью директора этой фирмы. Проще говоря — постараться влюбить девушку в себя и в конечном итоге жениться. Алек наивно полагал, что договорные браки остались в прошлом, но, видимо, не угадал. И открытие своей гомосексуальной принадлежности перед родителями прошло не в самой благополучной семейной атмосфере. Прямым доказательством тому оказался перевёрнутый обеденный стол и рассечённая губа Алека. Игнорирование со стороны родителей не оказалось чем-то новым, но презрительные взгляды полные отвращения были просто вишенкой на праздничном торте с семнадцатью свечками. Единственные, кто остался у Алека — Иззи и Джейс, чья поддержка оказалось незаменимой и такой необходимой, когда жизнь полетела под откос. Но чего действительно желал Алек, это снова оказаться в мире, где возможно всё… стоит лишь захотеть…Love, I have waited for you And love, I was wounded for you Won’t you look into my eyes Through the pain and through your pride And find I am true You’re the one I can’t deny And I’ll never leave your side I gave my life for you So what are you waiting for?
Открыв глаза, Алек тут же вскочил на ноги и старался успокоить бешено бьющееся сердце. Он снова здесь, он вернулся. Лучшего подарка на день рождения невозможно было придумать. В небе, среди белоснежных облаков всё также плыли кораблики, деревья всё также росли ввысь, пряча свои макушки… Стоп, если он оказался на любимой поляне Магнуса, значит… — Привет, красавчик, — послышалось за спиной, и Алек резко развернулся, встречаясь со злато-зелёными глазами, — ты вернулся. — Да, — широкая улыбка отказывалась сходить с лица, заставляя щёки болезненно ныть, но Лайтвуд не мог сопротивляться рвущимся наружу эмоциям, — видимо, я могу сюда попасть только перед своим днём рождения. — И сколько же тебе исполняется? — Будет семнадцать. — Вау, большой мальчик, — отметил Магнус с еле заметной грустью в голосе, — получается, в твоём мире прошёл целый год, а мне казалось, ты только недавно здесь был. А что с губой? — Я, — Алек машинально облизнул маленькую ранку, не успевшую ещё зарасти, — поругался с родителями и… Магнус подошёл вплотную и притронулся к ранке, пуская по коже лёгкое приятное покалывание. — Что же ты натворил, негодник? — продолжая колдовать, поинтересовался Магнус всё с той весёлостью в голосе, что и был в их предыдущую встречу. — Признался в том, что я гей, — усмехнулся Алек, сразу же всматриваясь в глаза друга, чтобы понять его отношение к этой новости, но не увидел ничего кроме той же нежности, что и была раньше. — Вот, так то лучше, — улыбнулся Магнус, довольный проделанной работой, — снова спасаю тебя, точнее в этот раз твоё очаровательное личико. Алек снова облизнул губу, поражаясь тому, что та оказалась зажившей, и поймал Магнуса на том, как он проследил за движением его языка. Смущённый таким откровением Алек опустил голову, стараясь скрыть розовые щёки, рассматривая бархатистую траву под ногами. Ему хотелось так много сказать Магнусу, но слова совершенно не хотели слетать с языка, рой мыслей кружился в голове в хаотичном порядке и отказывался складываться в логичные предложения. Напряжение, царившее между парнями, казалось, смущало только Александра, потому что Магнус, абсолютно не стесняясь, подхватил брюнета под руку и потащил куда-то в сторону. — В прошлый раз ты так неожиданно исчез, поэтому, я думаю, не стоит зря тратить предоставленное нам время, — сказал Магнус, ведя юношу за холм, — не хочешь прокатиться? Перед Лайтвудом предстала картина, словно нарисованная безумно талантливым художником: растянувшаяся равнина пестрела сочной зеленью и под лучами солнца блестела, словно была усыпана маленькими бриллиантами, а по ней, совершенно свободно, не боясь абсолютно ничего и никого, разгуливали дикие лошади. Но они были немного больше тех, что привык видеть Александр. Шелковистая грива разлеталась в разные стороны от малейшего дуновения тёплого ветерка, литые мышцы перекатывались под кожей, покрытой блестящей шерстью, а массивные копыта излучали силу и мощь, коей еще никто не видывал. Аккуратно подойдя к лошади, Алек провёл ладонью по носу, ощущая её влажность и холод. Он двигался медленно, бережно оглаживая за ухом, и спустился к бокам. Шерсть казалась нежнее подтаявшего масла, бархатная, мягкая. Магнус помог Алеку забраться верхом, а сам уселся позади, плотно прижимаясь к спине. — Ты немного изменился, — прошептал Магнус на ухо, еле касаясь подкачанных рук и талии, на которых даже под футболкой отчётливо ощущались напряжённые мышцы, — подрос, возмужал, ты теперь даже выше меня. Мне нравится. — Я… кхм… оно само как-то так вышло. — Держись крепче, — горячее дыхание опалило шею, когда Магнус чуть наклонился вперёд, наваливаясь на юношу, отчего маленькие волоски встали дыбом, как иголки у крохотного ёжика. Алек никогда ещё не катался верхом на лошади, тем более таких внушительных размеров, и этот опыт оказался таким волнительным, немного пугающим, восхитительным. Нестись куда-то вдаль, разрезая собой воздух, слышать, как в ушах свистит ветер, как сзади всё сильнее прижимается дорогой тебе человек. Назовите Алека романтиком, потому что он сам не мог подобрать другого слова. Всё было настолько волшебно, что иногда даже не хотелось в это верить, а ещё больше не хотелось, чтобы это прекращалось, не хотелось даже думать о том, что рано или поздно Алеку придётся вернуться в реальность. Откинув печальные мысли в сторону, Алек сосредоточился на том, как вокруг его талии обвились чужие руки, как чужое дыхание щекотало кожу, как двусмысленно толкался позади него Магнус, заставляя в голове всплывать неподобающие их короткому знакомству картинки. Всё происходящее дурманило разум покрепче белладонны, глаза закрывались сами собой, предлагая обострить другие чувства и наслаждаться предоставленным временем.On and on we go Come love take my hand On and on we go Time and time again On and on we go Back to where this all began Come love take my hand
Мимо проносились разнообразные пейзажи, будто сошедшие с полотен и решившие жить собственной жизнью. Целое буйство красок проникало в каждый уголок, прогоняя любою темноту и скверну. Казалось, что в этом волшебном, до сих пор непонятном мире, вовсе нет места чему-то плохому. Словно здесь никогда не существовало даже самого понятия печали и грусти, тоски и уныния. Всё было настолько восхитительно, что ни для чего другого просто не хватало пространства. Алек никак не мог привыкнуть к тому, каким образом они оказывались в том или ином месте. Вот они мчались по полям, взбираясь на холмы, а в другую секунду уже неслись вдоль широкого ручья, окружённого лесом. Мимо пролетали неведанные ранее птицы с длинными хвостами, необычным оперением, в такие моменты Алек жалел, что не умел рисовать, потому что о такой красоте хотелось рассказать всему миру, показать во всех красках, указать на то, как слепы взрослые к тому, что подвластно детскому воображению. — Мы на месте, — подал голос Магнус, останавливая скакуна и вдыхая полной грудью, чтобы набрать в лёгкие как можно больше аромата этого леса. Парни остановились рядом с небольшим домиком, у основания покрытого тоненькой плёночкой мха. Всё вокруг пестрило миром флоры. Деревья, кусты, цветы всевозможных расцветок и форм. Кора некоторых деревьев напоминала чешую, оберегая их своей стальной твёрдостью, а некоторые были покрыты самым что ни наесть настоящим пушком, словно цыплята в плетёной корзинке. Такого точно не увидишь в учебниках биологии и природоведения. Цветы, похожие на колокольчики, были самыми настоящими колокольчиками. Стоило маленькому бутону слегка колыхнуться, как тут же повсюду разлетался тихий звон. Если бы Алек не почувствовал знакомое объятие в районе талии, то так бы и остался стоять с открытым ртом и любовался бы представшим перед ним великолепием. — Пойдём, сладкий. Познакомлю тебя с Катариной. — Девушка, что собирает растения? — догадался Алек, что было, в принципе, не сложно. — Она забавная, — усмехнулся Магнус, открывая дверь и пропуская спутника вперёд. И Магнус оказался прав. Повсюду были расставлены баночки с ароматными кремами и жидкостями, подсушенные букетики трав висели на верёвочках, шурша из-за лёгкого ветерка, проникавшего в дом через открытое окно. Дом был обставлен так, будто в нём жил дедушка-знахарь, лечащий людей травами и настойками, ярый фанат нетрадиционной медицины, но уж точно не миловидная девушка с выбеленными волосами. — Катарина, конфетка моя, — звонко прокричал Магнус, подходя к девушке, которая ловко орудовала толкушкой, размельчая какие-то травы, — ты как всегда вся в делах? — Здравствуй, Магнус, — улыбкой и красотой девушка не уступала своему другу, такой же озорной взгляд, — ты с другом? — Да, познакомьтесь. Это Алек — парень, что появляется, то исчезает из моей жизни. Алек, это Катарина — самая большая фанатка различной флоры. — Он преувеличивает, — фыркнула на Магнуса девушка, — так ты один из тех, кто может отсюда сбежать? Повезло. — А ты… ты давно здесь? — Я всегда сплю, — девушка пожала плечами, настолько бледными, что казалось кожа её отливает голубизной. — Я хотел показать Александру твой сад, не возражаешь? — Конечно, наслаждайтесь, — подмигнула девушка и протянула Алеку баночку с мазью, приятно пахнущей лавандой, — сувенир на память. Парни вышли на улицу и обошли дом, оказываясь на заднем дворе. Украшенные клумбы собирали цветы в небольшие группки, создавая разнообразные композиции, достойные самых роскошных журналов по ландшафтному дизайну. Но апогеем всего этого великолепия стали небольшие кустики, чьи сочные красные плоды росли вверх и дрожали так, словно стремились оторваться и улететь в небеса. Листья некоторых растений были будто сбрызнуты краской, маленькие крапинки казались объёмными, словно эту краску листья выделяли самостоятельно. Алек медленно обходил каждую клумбу, рассматривая и стараясь запомнить всё, что попадалось на глаза. Всё-таки стоит научиться рисовать. Увлечённый окружающими красотами Алек обратил внимание на Магнуса только тогда, когда тот заправил ему прядь волос за ухо, просунув между ними небольшой сверкающий цветок. — Это тебе, — протянул Магнус букет цветов, перевязанный атласной ленточкой. — Цветы? — Да, — пожал плечами Магнус, — на свидании принято дарить цветы, насколько мне известно. — Так мы на свидании? — Алек принял букет и вдохнул его аромат, пряча покрасневшие щёки в красивых бутонах. — А ты против? Алек лишь покачал головой, стараясь сдержать внутри ту бурю эмоций, что рвалась наружу и желала смести всё на своём пути. Показаться сопливой девчонкой сейчас хотелось меньше всего. Отправляясь в свою комнату спать, Алек мечтал снова оказаться здесь, снова встретиться с парнем из своих снов, но он даже не смел подумать, что будет вот так лежать рядом с Магнусом, уложив свою голову тому на колени, что ловкие длинные пальцы будут перебирать пряди волос, что они вдвоём буду болтать обо всём на свете, мечтать, представлять, как встретятся в реальном мире. Хотелось задержать этот момент как можно дольше, замереть в нём, погрузиться в сон как можно глубже, чтобы провести время рядом ещё чуть-чуть побольше. Быть уверенным в том, что, открыв глаза, снова увидишь эту улыбку, снова почувствуешь тепло, исходящее от любимого человека, и будешь точно знать, что поцелуй, оставленный на щеке ласковыми мягкими губами, не разбушевавшаяся фантазия, не воображение влюблённого человека, а самая что ни на есть реальность…Life is waiting for you And life I have given to you Tell me what else can I do What more have I left to prove? That I am what you need Still I will hold on to your heart Through the chaos and the dark When your eyes fail to see So what are you waiting for?
Проснувшись в своей комнате, Алек понял для себя одну простую истину… Как же он попал… Окончательно и бесповоротно все мысли занял только один человек, больше не нужен был никто. Но, видимо, судьба оказалась той ещё злодейкой, если позволяла их встречи лишь один раз в год. Вот история достойная Диснея… Осталось прожить ещё один год в ожидании, чтобы снова вернуться к человеку, без которого Алек уже не представлял своего существования. Но никто не говорил, что это будет так легко и просто. Изо дня в день, зачёркивая дни в календаре, Лайтвуд ждал своего следующего дня рождения с маниакальной зависимостью. Думать о чём-либо другом было просто невозможно. Быть в разлуке с тем, кого желаешь всем сердцем, тем, кто занимает все мысли и забирает себе твою душу просто невмоготу. Влюбиться оказалось намного проще.Восемнадцатый день рождения Quietdrive — Until The End
Словно чувствуя, где сейчас находится Магнус, Алек оказался прямо напротив него, стоило только закрыть уставшие от учёбы глаза. Парень сидел на скамейке и вглядывался куда-то вдаль, о чём-то раздумывая. В предыдущие разы, когда Лайтвуд появлялся в этом мире, всё пестрело яркими красками, светило приветливое солнце, тепло и уют ощущались на каждом шагу. Сейчас же вокруг была одна лишь серость с разнообразием в виде таких же оттенков. Небо заволокло грозовыми тучами, а вместо мягкой манящей травы — потрескавшийся асфальт с неглубокими маленькими ямами. Грусть, печаль и уныние — вот первые три слова, что приходили на ум. Какая-то гнетущая тоска пробиралась под кожу, заполняла поры и оседала на языке, даря привкус тлена. От этого места хотелось бежать со всех ног не оглядываясь, как можно дальше, постараться забыть и никогда не возвращаться. — Магнус, — прошептал Алек, боясь спугнуть задумчивого друга, но тот всё же вздрогнул даже от шёпота. — Александр, — слабая, но искренняя улыбка осветила его лицо, — я рад, что ты вернулся. Смутившись от того, каким взглядом одарил его Магнус, Алек присел рядом, бёдрами ощущая пронизывающий холод дерева. За сеткой-рабица, чуть накренившейся, виднелась самая настоящая свалка. Огромные горы никому не нужного барахла расстилались, казалось, на целые километры. Как и цветочным полям, которые так полюбились Лайтвуду, этой груде мусора не было видно конца. Ветер уныло свистел, гуляя между старыми обломками, старыми грязными игрушками, поднимал в воздух сухую листву и какие-то бумажки, пробирал до дрожи и жутко пугал. — Что ты здесь делаешь? — робко спросил Алек, аккуратно придвинувшись ближе, надеясь, что парень не заметил. — Видишь там вдалеке парень? — указал Магнус пальцем на одну из небольших куч, — это мой друг Рафаэль Сантьяго. Он появился здесь недавно и всё время их ищет. — Кого? — Воспоминания.When I am gone I hope that you’ll stay Keep me close in memory You can move on With your promise of new I’ll be right here waiting for you
— То есть как воспоминания? — удивился Алек, пытаясь разглядеть, что именно спрятано на свалке. — Понимаешь, Александр, — вздохнул Магнус, — это место куда отправляется всё, что выброшено за ненадобностью или просто забыто. Вещи, мечты, воспоминания. Всё, от чего отказались. — Это как-то грустно. — Да уж, весёлого мало. Когда я встретил Рафаэля, он сказал, что ничего не помнит, что в голове одна лишь пустота. Поэтому я привёл его сюда в надежде, что он сможет отыскать то, что когда-то потерял. С тех пор он здесь, а я прихожу время от времени и просто наблюдаю, и знаешь, каждый раз, когда я сюда иду, я лелею надежду на то, что не увижу его, что он нашёл то, что так отчаянно ищет и наконец-то обрёл покой. — Эй, — Алек придвинулся совсем близко и обхватил Магнуса со спины, впиваясь пальцами в плечо, а ладонь второй руки положил на щёку, повернув к себе лицом, — Магнус… — Всё порядке, дорогой, — Магнус обхватил пальцами запястье и придвинул руку ближе к губам, даря лёгкий поцелуй каждой костяшке. Такой, казалось бы, невинный жест перехватил у Алека дыхание, всё это время он старался не дышать, не моргать и вообще не двигаться, — пойдём отсюда. Магнус так и не отпустил его руки, наоборот, ещё крепче вцепился, переплетая пальцы и шёл не просто абы куда, а целенаправленно вёл Алека к определённому месту. Долгое время они просто шли молча, наслаждаясь компанией друг друга, тишиной, подозрительным спокойствием. Всё было настолько идеальным, что, казалось, вот-вот взорвётся и разлетится мелкими ошмётками в разные стороны. Невысказанные слова висели в воздухе и давили на барабанные перепонки, словно вокруг резко понизилось давление. Сердце бешено заходилось от тех крошечных прикосновений, которые они успели подарить друг другу, просто держась за руки.To the end of the world And back Until the end of time No one can stop me If they tried The darkest days The darkest nights I won’t stop until the Day I die Until the end of the world My love To the end of time
— Как твои отношения с родителями? — поинтересовался Магнус, идя плечом к плечу с Алеком по узкому длинному мосту, нависшему над бездонным морем. Вокруг летали цветные воздушные шарики, как в магазине игрушек во время какой-нибудь праздничной акции или фееричном открытии самого магазина. Даже Магнус не знал, почему именно воздушные шарики, почему именно здесь и почему, как ни старайся, до них не дотянуться. А ведь так хотелось хоть раз утащить с собой в реальный мир хоть малюсенький трофей, крохотное материальное воспоминание. Небо всё также висело тяжёлым грузом, будто из последних сил стараясь не рухнуть парням на головы. Серые разводы со светло-голубыми переливами распластались по всему периметру, запрещая хоть одному лучику солнца пробираться сквозь этот замысловатый барьер. — И хорошо и плохо, — признался Лайтвуд, крепче сжимая тёплую ладонь, — мама вроде бы смирилась, отношения потихоньку налаживаются, но отец со мной так и не разговаривает. Грозился лишить меня наследства, но меня это как-то мало волнует, главное, что теперь меня никто не заставляет ни на ком жениться. — Не переживай. Не стоит недооценивать родительскую любовь, хотя… Мне ли об этом говорить? Последнее, что я помню, как мой отец пытался меня утопить. Алек резко остановился и молча смотрел на Магнуса круглыми, как монеты глазами, которые рисковали просто вылезти из орбит. — Сладкий, — усмехнулся парень, — расслабься. Я давно смирился с этим. Магнус дёрнул Алека за собой, продолжив путь. — Последнее, что я помню, как отец привёл меня на озеро, сказав, что хочет научить меня рыбачить. Но, как оказалось, он узнал, что я его не родной сын, что моя мать изменила ему. Он кричал мне это всё в лицо, а после толкнул в озеро, навалившись сверху. Я до сих пор помню вкус той воды, вкус слабости и бессилия, вкус медленно приближающейся смерти. Магнус рассказывал о трагедии своей жизни с каменным лицом, словно его это вовсе не волновало, словно он просто вычитал это из книги, которая не тронула его ни одной строкой. Однако, Алек находился в откровенном шоке и не мог произнести ни слова. Узнать, что человеку, которого ты любишь, причинили такую боль, заставили страдать и… Он просто не хотел продолжать эту цепочку отвратительных предположений… Парни дошли до вершины холма, с которого открывался поистине роскошный вид. Внизу расстилался густой лес, судя по тому, как из-под густого белоснежного тумана выглядывали макушки деревьев, сверху же, стоило поднять руки вверх, можно было рассечь небеса. От всего это просто захватывало дух, в прямом смысле этого слова. Дышать было очень трудно, то ли от высоты, то ли от красоты, то ли от того, как руки Магнуса обвились вокруг талии, прижимая Алека к себе как можно ближе. — Почему ты рассказываешь это мне? — Потому что я хочу, чтобы ты об этом знал. Хочу, чтобы ты знал, что я доверяю тебе, что ты мне очень нравишься, Александр. Я буду безумно по тебе скучать. — Ты тоже мне очень нравишься, Магнус, — дрожащим, чуть охрипшим голосом прошептал Алек, прислонившись лбом ко лбу любимого, — и я тоже буду по тебе безумно скучать, но ведь я вернусь. Как и всегда до этого возвращался. Это для меня пройдёт целый год, для тебя же это будет мгновением. Алек старался приободрить Магнуса, тем более после того, что они вот легко признались друг другу в чувствах, но недосказанность всё равно окутывала их с ног до головы, казалось, что Магнус иного мнения. — Сколько тебе завтра исполнится? — Восемнадцать. Магнус грустно улыбнулся и прикрыл глаза, стараясь спрятать рвущиеся наружу слёзы. Он то открывал, то закрывал рот, стараясь что-то сказать, но видимо никак не мог подобрать подходящих слов. Поэтому, глубоко вздохнув, он набрался смелости сказать всё, глядя прямо в глаза. Прекрасные глаза, которые никогда не забудет. — Я не встречал здесь никого, кто был бы старше семнадцати лет, Александр. Это наша последняя встреча здесь. И я обещал показать тебе дождь, идущий снизу вверх, поэтому я и привёл тебя сюда. — Нет… Нет, нет, нет, Магнус, — голос Лайтвуда просто сквозил паникой и отчаянием, — не говори так. Это не правда. — Прости… — Может тебе просто не встречались совершеннолетние, откуда ты знаешь? — Мир взрослых людей слишком ограничен, чтобы… Магнус не любил, когда его перебивали, но если Алек будет всегда делать это именно так, накрывая его губы своими, то он готов молчать всю оставшуюся жизнь, лишь бы этот поцелуй никогда не прекращался. Мягкие, тёплые, чуть дрожащие от нахлынувших эмоций губы настойчиво впивались друг в друга, стараясь приглушить боль, идущую прямо из сердца, разрывающую душу острыми когтями, не дать отчаянному крику вырваться на свободу. Не могло всё закончиться вот так. Слишком быстро. Слишком грубо. Слишком слишком. Из нервного и пугающего поцелуй плавно перешёл в нежный, томный, успокаивающий. Первый поцелуй. Немного неловкий, неумелый, но такой мучительно прекрасный. Сказать, что их губы подходили друг другу идеально, было бы таким банальным клише, но от правды редко удаётся сбежать, особенно, когда этого делать абсолютно не хочется. Магнус приоткрыл рот, чтобы позволить языкам соприкоснуться, и когда это произошло, по позвоночнику словно пробежался электрический разряд и оба парня не смогли сдержать тихий стон. Божественно. Непередаваемо. На грани… Оторвались парни друг от друга только тогда, когда почувствовали, как по щекам снизу вверх катятся маленькие капельки, как медленно намокает одежда, как замерзают щёки и кончик носа. Вокруг благоухало свежестью и прохладой. И тишина. Лишь шум дождя. Разорвав объятия, Алек подошёл к краю холма, чтобы как можно ближе оказаться к туману внизу. Непередаваемый восторг, казалось, тёк прямо по венам, распространяясь по всему организму, по коже бежали мурашки от вида того, как из-под белой дымки вырывались прозрачные капли, стремительно направляясь к небу и прячась за тяжёлыми облаками. Алек поднял руку вверх и улыбнулся, наблюдая, как по руке вверх скользит дождь, срываясь с кончиков пальцев и продолжая дальше свою путь. Даже из-под земли, задевая травинки, вверх поднимались капли, обволакивая их тела. Одежда была мокрой насквозь, но как же сейчас было плевать на испорченную ткань белья. Алек подбежал к Магнусу, стоявшему чуть поодаль и с искренней улыбкой наблюдавшему за ним, и снова заключил в объятия, пряча лицо в изгибе шеи. Он дрожал, но не от холода, не от влажности одежды, прилипшей к коже. От слёз, которые больше невозможно было сдерживать, которые, словно вместе с собой с корнем вырывали частички души. — Я люблю тебя, — прошептал Алек, не поднимая головы и чувствуя, как Магнус обнял его ещё сильнее, боясь, что тот исчезнет в любой момент, — люблю… — Я тоже тебя люблю, Александр, — Магнус чуть оттолкнул парня от себя, чтобы посмотреть ему в глаза, — безумно люблю. Я найду тебя, обещаю. Я выберусь отсюда и найду тебя, чего бы мне это не стоило. Обещай, что будешь ждать меня. — Обещаю… По бледным щекам текли обжигающие слёзы, и Магнус не смог удержаться, чтобы не стереть их. Они цеплялись друг за друга, как за спасательный круг, способный удержать их рядом, вместе, навсегда. Солёные от слёз губы столкнулись в последнем поцелуе…Eternity is so beautifully cold I wonder if angels ever feel old I’m lost in your eyes I’m stranded at sea You know you’re everything to me Don’t forget me my love My love I won’t forget you my love My love
Проснулся Алек с опухшими красными глазами и чувством, что вовсе и не спал. Мокрые щёки щипало из-за солёных пролитых во сне слёз, усталость ломала кости, и двигаться абсолютно не хотелось. Хотелось лишь одного — вернуться к любимому человеку, снова почувствовать его объятия, его поцелуи, ощутить на коже его горячее дыхание. Алек подпрыгнул от неожиданности, когда в комнату с криками о поздравлении вломились Иззи и Джейс. Разноцветные воздушные шарики, праздничные дудки с отвратительным пищащим звуком, хлопушки с конфетти — абсолютно всё указывало на то, что нужно радоваться новому дню, своему совершеннолетию, празднику, но хотелось лишь свернуться калачиком и реветь в голос, как маленькому ребёнку, которого обделили конфетой. Теперь остались лишь воспоминания, дыра в груди и тихая блёклая надежда на то, что ему удастся вернуться к Магнусу за день до следующего дня рождения.Девятнадцатый день рождения Switchfoot — Only Hope
Год прошёл под девизом «погрузись как можно глубже во что угодно, лишь бы быстрее один день сменял другой». Алек с отличием закончил школу, поступил в университет на факультет психологии с углубленным изучением сна, сновидений, сомнологии, гипнологии, онейрологии. Всё, что было так или иначе связано с мозгом во время сна, стало навязчивой идеей, манией. Изабель и Джейс первое время даже боялись как его помешательства, так и за само психическое здоровье брата. И без того не особо общительный юноша стал абсолютно нелюдимым, погружённым в свои мысли, даже грубым. Иззи и Джейс даже удивились, когда узнали, что Алек умудрился подружиться с неким Саймоном. Парень учился на одном потоке с Лайтвудом и видимо взял его общими интересами, другого объяснения ребята не смогли найти. Со временем совместными усилиями ребята смогли вернуть брата, такого каким он был раньше. Который улыбался, даже шутил, ругал их за беспечность и легкомысленность, за любовь к постоянным вечеринкам, даже за то, что всё так же без стука вламывались к нему в комнату. Прежний Алек Лайтвуд, только с тоской и грустью во взгляде. Прежний Алек Лайтвуд, только словно чего-то не хватало, маленькой детали с раскосыми глазами.There’s a song that’s inside of my soul It’s the one that I’ve tried to write over and over again. I’m awaken in the infinite cold But you sing to me over and over and over again
Своего дня рождения Алек ждал как никогда, надеясь на то, что закрыв глаза, снова погрузится в прекрасный волшебный мир, в котором однажды нашёл того, без кого теперь не представлял жизни. Один крохотный сон стоил того, чтобы снова кинуться в объятия, снова быть рядом, найти способ быть вместе. Сославшись на плохое самочувствие, Алек ещё в девять вечера сбежал от сестры и брата, в очередной раз обсуждающих празднование девятнадцатилетия своего «надзирателя». Открыв окно, чтобы запустить побольше свежего воздуха, Лайтвуд укутался в одеяло, как в кокон, словно старался отстраниться от этого мира. Но сон, как назло, обходил его стороной. Перекатываясь с бока на бок, накрывая голову подушкой, комкая это уже ненавистное одеяло, Алек чуть ли не выл от безысходности и противно скрипел зубами. Он уже был готов на всё, лишь бы впасть в долгожданный сон. Он уже серьёзно задумывался над тем, чтобы попросить Изабель заехать ему по голове сковородой. Как он заснул, Алек не заметил. Просто в один момент он открыл глаза от того, что прямо на лицо падали утренние солнечные лучи, словно хотели успокоить, приободрить, придать сил встать с кровати и жить дальше. Обычный сон, как множество предыдущих. Те же руки, те же губы, те же озорные глаза, но лишь иллюзия, обман, фантазия. Магнус оказался прав…So I lay my head back down And I lift my hands and pray To be only yours I pray To be only yours I know now You’re my only hope
Студенческий кафетерий был похож на пчелиный рой — суета, разговоры, звонкие выкрики. Постоянное жужжание над ухом и мельтешение перед глазами, но Алек, казалось, не замечал вокруг абсолютно ничего. Пустота. Первый день девятнадцатилетия стал самым огромным разочарованием в его жизни. Телефон разрывался от звонков и сообщений, но принимать поздравления совершенно не хотелось. Единственное, чего требовала душа — изоляция, единственное, чего требовало сердце — Магнус. Ковыряя пластмассовой вилкой в тарелке с овощным салатом, Лайтвуд позволил себе вернуться воспоминаниями в то время, когда каждый день рождения был действительно праздником. С замиранием сердца он ждал ночи, когда перешагнёт очередной возрастной порог. Снова увидит эти зелёные глаза, в которых, словно песчинки золота, нашли своё пристанище маленькие крапинки. Снова услышит полюбившийся голос; голос, который обволакивал всё тело теплотой. Воспоминания, как пирамидка, одно за другим складывались в целую историю, цеплялись друг за друга, дополняли… — Привет, чувак! — рядом с Алеком приземлился чужой рюкзак, прерывая его размышления. — Слышал новость? — И тебе привет, Саймон. Что за новость? — голос брюнета звучал так, словно он пережил самую большую утрату в своей жизни, потерял основу своего существования, причину, смысл. — Прикинь, на наш факультет, на первый курс поступил парень, но в чём фишка? Чувак четыре года провалялся в коме, а потом ещё год восстанавливался. Жесть. Саймон распаковал ароматную булочку и одним махом откусил почти половину под пристальным взглядом Алека. — Да, не повезло парню, — вздохнул брюнет, думая о том, что новости к и без того отвратительному настроению могли бы быть и получше. — А то. Говорят, что его отец пытался утопить. Утопить! Господи, как таких вообще земля носит? Сердце пропустило удар. Всего один, но было так ощутимо. Нельзя цепляться за вероятное совпадение. — Но ты представь, — продолжил Саймон, жуя своё лакомство, — какой он должен быть мозговитый, что за год наверстал школьную программу, да ещё и в универ умудрился поступить? Пять лет в коме — это же ума лишиться можно! — Да уж. Слушай, прикрой меня на следующей паре, мне нужно… Я должен идти. Пока! Схватив свои вещи и даже не дождавшись ответа от друга, Алек постарался как можно быстрее ретироваться, да подальше. Лайтвуд сразу вспомнил, как Магнус рассказывал ему свои последние воспоминания. Как больно ему было тогда за друга. Но сейчас страшнее всего было прорастить надежду на то, что этот новый студент и есть его Магнус. Даже если выяснить его расписание и просто взглянуть издалека. Он обещал вернуться, обещал найти, обещал, что они будут вместе. Но что, если это не он… Как смириться?Sing to me the song of the stars Of the galaxy dancing and laughing and laughing again When it feels like my dreams are so far Sing to me of the plans that you have for me over again.
Ноги просто на автомате привели Алека в парк, где он очень любил читать или же выполнять какие-нибудь задания по учёбе. Любимая скамейка была свободна и рюкзак с учебниками моментально приземлился на ней. Скрываемая с одной стороны размашистыми ветвями дерева, а с другой пригреваемая приветливым и заботливым солнцем, она была идеальна. И так похожа на то место, где они с Магнусом виделись последний раз. Тёплый осенний ветер задувал под джинсовую куртку, нежно лаская кожу сквозь несколько слоёв одежды, путался в волосах, аккуратно перебирая пряди, прямо как Магнус когда-то. В далёкой-далёкой неведанной стране, в которую нет больше доступа. Взрослые слишком ограничены в своих снах, чтобы иметь возможность путешествовать так далеко. Прошёл год с тех пор как Алек последний раз видел Магнуса, но он всё это время отчётливо помнил каждое прикосновение, последнее объятие, первый поцелуй. Теплота и мягкость чужих губ отпечатались в памяти и преследовали ежесекундно, даря одновременно и наслаждение и адские муки. Магнус обещал вернуться в реальный мир и найти его, но каждый день надежда на долгожданную встречу всё бледнела, грозясь со временем и вовсе исчезнуть, раствориться, умереть… И больше всего Алек боялся, что рано или поздно забудет даже ощущение того, как тонкие пальцы дарили тепло его порозовевшим щекам, скользили по тонкой коже на шее, как крепко он его обнимал перед прощанием. От этой безысходности и бессилия на глаза наворачивались предательские слёзы, ведь до этого дня была хотя бы надежда на то, что он сможет вернуться, но теперь… Теперь не осталось ничего кроме воспоминаний и дыры в груди там, где должно было биться сердце. Алек не следил за временем, наслаждаясь каждой строчкой, каждой буквой, каждой новой главой. Бледные лучи осеннего солнца освещали страницы, ласкали руки и лицо, но уже вовсе не пригревали, старались хоть как-то позаботиться, подарить остатки своего тепла, но тщетно. Полностью поглощённый новой историей, новым миром, Алек не замечал вокруг ничего и никого. Вернуть его обратно в реальный мир смогла лишь тень, упавшая на белые страницы и на него самого. А может быть дело было вовсе не в этом. Может быть отвлечь его и подарить новую надежду смог до боли знакомый бархатный голос, тот самый, с лёгкой хрипотцой, от которого подгибались колени, а кожа покрывалась множеством вредных мурашек. Голос, который он всё время слышал во снах… — Александр…I give you my destiny I’m giving you all of me I want your symphony Singing in all that I am At the top of my lungs I’m giving Him all I have