Стежки.

Вдруг показалось, что за окном дождь. Она буквально слышала, как тяжелые капли, слишком быстро падающие с небес, разбиваются о листья деревьев. Было просто дорисовать все остальное: потеки воды на окнах, грязные лужи, серое небо, затянутое пеленой тучных облаков. Очнись, Юля. На улице февраль. За окном -20. Все белое, но глаза уже давно не режет от слишком резкого контраста. Вдыхает, мысленно считая до десяти. Раз, два, три... Он никогда не видел нашу весну. ... четыре, пять, шесть... И зиму тоже. ... семь, восемь, девять... И не увидит. ... десять. Мысли в голове путаются, мелькают какие-то образы, картинки, звуки, люди. Кажется, это ее жизнь. Ужасно спутанная, пестрая, короткая. Но на фоне всей этой нелепицы виднеется лишь одно лицо. Он по-прежнему был здесь, в грубых стежках на шелковом полотне ее воспоминаний. Только вот сейчас все они вдруг распустились, оставив после лишь местами мятую ткань и потерю сознания вместе с частью себя. Юля приподнимается на локтях, обнаруживая себя лежащей на полу. В горле пересохло, а в голове что-то непонятно-неприятное. Кисть руки вдруг обжигает, и она переводит взгляд. На запястье отчетливо виднеется опоясывающий след, местами кровоточащий из-за содранной кожи. Только от чего он? Не помнит. Оглядывает комнату, поднимается, садится за стол. Не отдавая себе отчета, рисует что-то на первом попавшемся листе, стараясь уловить ускользающую иллюзорную нить. Зажмуривает глаза, игнорируя вспыхивающие под веками яркие пятна, стараясь сосредоточиться на чем-то (или ком-то?)... важном? Открывает глаза и смотрит на лист. Силуэт, очертание, набросок - ничего толком не ясно. Кажется, это мужчина. С каждой секундой этот размытый образ в голове становится все призрачнее, и она, косясь на рисунок, задается вопросом: а был ли он вообще? И тут внутри что-то щелкает. Она по-прежнему ничего не помнит, но знает, на инстинктивном уровне знает, что он - не просто местоимение. Он - что-то важное, значимое, ценное, необходимое. Вот только кроме этого "он" у нее ничего нет. На утро это уже не кажется таким глобальным, а через месяц и вовсе забывается, уходит на второй план, в долгий ящик. Она, как-никак, взрослая, а у взрослых не принято забивать голову всякой чепухой, когда нужно еще сдать зачет, написать реферат и убраться в квартире. Через пару лет, когда Юля идет по улице, ее неожиданно останавливает незнакомец. - Простите? - она заглядывает ему в глаза, и это чувство, красиво названное французами Déjá vu, накрывает её с головой. На пару секунд. А потом уходит, подгоняемое холодным осенним ветром. - Извините, я обознался, - незнакомец улыбается ей очень странно и глупо. Лебедева продолжает шагать по тротуару, но слышит в спину тихое "У вас на Земле очень красивая осень" и замирает, широко распахнув глаза. Стежки снова возвращаются на струящийся меж пальцами шелк.