Начать сначала.

Тсуне идёт сигарета. Она делает весь его образ немного порочным. Та самая капля дёгтя, которая отнюдь не портит бочку мёда. Просто делает его терпимым. Не таким идеальным. Не таким сладким. Чуточку испорченным. Все смотрят на Десятого босса с высокомерной, мелочной, малодушной радостью. Наконец-то, они могут окунуть его в тоже дерьмо, в котором барахтаются сами. Теперь они могут тыкать в него пальцем и пафосно потрясать кулаками. Могут плюнуть ему вслед, не боясь порицания. Сегодня самый счастливый день в их жизни. Тсуна курит с наслаждением и выдыхает дым медленно и вдумчиво, чуть улыбаясь краешком губ. Словно это его последняя сигарета. Словно он не сидит под прицелом взглядов десятков обвинителей, давно приговоривших его. Им давно пора перейти к вынесению решения, но ещё не все выступили. А, как оказалось, каждому есть что сказать. Кто-то просто разводит бессмысленную демагогию о неподобающем поведении, роняющем честь донов Мафии. Кто-то действительно беспокоится о судьбе Альянса. Кто-то просто не может поверить в происходящее. К последним Дино относит и себя. Ему хочется выпить чего-нибудь крепкого и лечь спать. Только не дома. Потому что дома его ждёт замечательная, понимающая жена и двое уже совсем взрослых детей. Не хочется заглянуть им в глаза и понять, что в голове начинают роиться идиотские мысли, которые ты похоронил давным-давно. Очень хочется взять машину и поехать в пригород Палермо к Хибари, который опять наговорит ему кучу гадостей. Но обязательно пустит, нальёт выпить и выслушает, холодно уставившись в пустоту и чуть склонив голову, будто ему всё равно. И оставит ночевать. Хотя Дино уснуть не сможет. Никогда не мог. Слишком близко – кожа будет гореть, а в голове опять зашевелятся мысли. Нет, к Хибари ехать нельзя. - Поэтому я требую, чтобы дон Савада сложил с себя полномочия! – провозглашает глава Альянса, дон Мирзетто, глава старейшего клана, немного потерявшего свои позиции, но всё ещё очень уважаемого. Да и сам дон Мирзетто отличный политик и дипломат, не лишённый обаяния и деловой хватки, к которой добавляется отличное чувство юмора и добрая душа. Он в принципе нравился Дино. Пока не высказал то, что понимали все уже давно. Тсуна глубоко затягивается, не торопясь возражать и отстаивать свою позицию. Он ведь может. Ему нет равных в ведении переговоров. Тсуна бывает жёстким, когда нужно. На каждого у него тонна компромата и ни единой причины не утопить весь совет вместе с собой. Но Тсуна дурашливо выпускает дым через ноздри и улыбается – тепло и радостно. Значит, ему как обычно всё равно, что скажут про него. Что сделают и чем это может кончиться. - А что касательно семьи Шимон и Козато в частности? – подаёт голос дон Спирро. Он выглядит очень раздосадованным и даже где-то подавленным. Ему тоже не нравится вся эта ситуация. Только вот причины у него свои. - Семья Шимон не входит в состав Альянса уже давно, - резко бросает Дино, надеясь пресечь назревающий крестовый поход. Им не нужна новая война семей. - Если здесь присутствует кто-то считающий, что у него есть какие-то неоплаченные счета к семье Шимон, то я мог бы обсудить это от лица дона Козато, - Тсуна не выглядит раздражённым и в голосе его неслышно угрозы, но атмосфера в комнате сразу становится прохладной. Он обводит взглядом помещение и с интересом всматривается в лица присутствующих, будто видит их впервые. Странно, но даже Дино вспоминает, сколько тёмных делишек в случае необходимости можно предъявить ему. Да и хранители Тсуны считаются лучшими киллерами Италии, главным отличительным качеством которых является преданность лично дону Саваде. - Жаль, что вы не дали мне высказаться первым, - вздыхает Тсуна, вынимая из кармана сложенный вчетверо листок бумаги. Он разворачивает его под пристальным вниманием двенадцати пар глаз. Поведение Десятого Вонголы кажется странным. И не сулящим ничего хорошего. А у них ведь у каждого ревматизм и внуки. Кроме разве что Дино, который вообще чувствует себя тут не к месту. Уже почти двадцать лет прошло, как он занял своё кресло, но всё ещё «новичок». Раньше расстраивался, теперь рад. Тсуна кладёт лист бумаги на стол, и брови дона Мирзетто и дона Кальди ползут вверх явно против их воли. Они сидят справа и слева от Вонголы и могут прочесть содержимое документа. - Сегодня утром я передал все дела семьи своему старшему сыну. Дон Канге вступил в свои права три часа назад, что было засвидетельствовано семёркой Аркобалено, - голос звучит настолько звонко, словно перед Дино сейчас снова сидит восемнадцатилетний мальчишка, каким Тсуна попал сюда когда-то. - Но… - пытается возражать дон Спирро, просто помешанный на соблюдении традиций и правил, изумлённо хлопая глазами. - Мой наследник уже достиг восемнадцати лет. Неделю назад, собственно, - как бы между прочим замечает Тсуна. Он просто ставит в известность Альянс. Из вежливости. И для спокойствия Вонголы. Всё верно. Как раз неделю назад и стало обо всём известно. Хотя упорные слухи, на которые никто не обращал внимания, ходили уйму времени. Дино ухмыльнулся куда-то в пол и отвернулся к окну. Значит, Тсуна всё это спланировал давно. От этого становилось не так тревожно, но и радости понимание не принесло. - Не скажу, что мне нравилось с вами работать… Но вы оказались куда лучше, чем я думал в юности, - сообщает Тсуна, отдавая бумагу - нотариально заверенную доверенность на имя Савады Канге. Он обменивается крепкими рукопожатиями с покрасневшим от собственной смелости доном Мирзетто и заскучавшим доном Альвадо. Только сейчас Дино замечает, что кольца Вонголы на руке Тсуны уже нет. Белая полоска кожи привлекает внимание гораздо сильнее, чем та, что осталась от обручального кольца, которое он тоже снял. Остальные просматривают бумагу, в которой и читать-то нечего – жалкие десять строчек. Но каждый свербит её взглядом минут по пять. И кажется, когда доверенность пройдёт первый круг по рукам, то они примутся изучать документ вторично. Дино поспешно сдёргивает плащ с вешалки, пока его не втянули в эти бюрократические гляделки, и исчезает за дверью вслед за Тсуной, рассчитывая перекинуться парой слов. Бывший Десятый босс семьи Вонгола стоит у окна, держа пачку сигарет в руках. Теперь-то видно, что и ему это совещание далось нелегко. - Мне тоже, - говорит Дино, протягивая руку за сигаретой. Тсуна кивает и отдаёт всю пачку целиком: - Я обещал кое-кому бросить. А то говорят, с курящим целоваться, будто пепельницу облизать. Дино давится от неожиданности дымом и отводит взгляд. Конечно, имя не прозвучало, но и так понятно, ради кого Тсуна решился бросить курить. Дино когда-то и сам выслушал сотню упрёков от своей жены. Но бросил, только когда Хибари пригрозил больше не пускать его на порог. - Мне очень жаль, - слова даются легко. Но в них нет искренности. Дело не в том, что он согласен с кем-то из донов. Ему и правда плевать, с кем Тсуна спит. Ему просто немного завидно. - Мне тоже очень жаль, что я потерял столько лет, - признаётся Тсуна. И не выдержав, ухмыляется. Он никогда не любил долго и пафосно говорить. Всегда умел это делать, но до сих пор смущается. - Я кстати переехал, - добавляет Тсуна, провожая облачко дыма взглядом. Дино не уточняет куда. Вряд ли в ближайшее время он наберётся смелости для визита. Когда станет в самый раз, Тсуна сам позвонит. - А остальные как? – нарушая повисшее молчание, спрашивает Дино. - Такеши недавно записал сына в бейсбольную команду. Гокудера вовсю муштрует Канге. Бедный Хаято, сначала мне сопли утирал, теперь вот с сыном моим возиться приходится, - смеётся Тсуна, выглядывая в окно. – Хибари, кстати, разводится. Немного жаль, но Хроме вроде нормально держится. Они вряд ли были особенно близки. Никогда не понимал, зачем вообще эти двое поженились. Как будто для галочки в списке того, что должны делать нормальные люди. Наивные. Разве можно кого-то из нас назвать нормальным? Дино усмехается, оценив шутку, и затягивается поглубже, стараясь не смотреть на Тсуну. Потому что иначе он поймёт. Заглянет в его глаза и сразу увидит самое главное. - Ты не вздумай надумать чего-то, Дино, - рука Тсуны, стискивает его плечо, заставляя вздрогнуть от неожиданности. – Я так рад, что уже всё. Хорошо, что для счастья никогда не поздно. Тсуна поправляет галстук, бросает последний взгляд на здание резиденции Альянса, в котором случалось столько всего, что сегодняшнюю историю вряд ли можно назвать чем-то из ряда вон. Но нет, Дино мысленно сам признаёт свою неправоту, никогда снова из этих стен не выйдет человек, который может быть счастливым, отдав всё на откуп чужой глупости, ханжеству и предрассудкам. «Для счастья никогда не поздно», - эти слова стучат в голове Дино, когда он пулей вылетает на стоянку, путаясь в собственных ногах и каждую секунду норовя запнуться на ровном месте. Если сейчас взять машину и гнать без остановок, то до Палермо всего несколько часов.