Черный, два кусочка сахара, пожалуйста

      Редкий выходной. На крайность спокойный и тихий. Разве что… Одинокий. Насквозь пропитанный пустотой, к которой она так и не привыкла, хотя силилась и каждый раз, стоило ей забрезжить на горизонте, обещала: «В этот раз всё будет непременно иначе». Но всякий раз, открывая глаза в один из таких пустых дней Молли Хупер понимала, что не сможет выиграть неравный бой со своими чувствами.       Скромно обставленная квартирка в светлых тонах казалась единственным убежищем, в котором мысли приводились в порядок. Но стоило хозяйке дома вновь отправиться на работу, как защита родных стен давала сбой. Она не распространялась на людные улицы столицы туманного Альбиона. Дождь в соединении с серыми облаками выливался в морось, глубоко проникающую в душу и цепляющую самое сокровенное, переворачивая с ног на голову спокойствие, заменяя его волнением и дрожью. Предательская память прокручивала в голове картинки – особо запечатлённые кадры кинохроники жизни Молли Хупер, то, что она силилась забыть или же глубоко запрятать внутри себя, заперев на сотни замков, а затем и на сто первый, только бы не открылся вновь этот ларец с воспоминаниями о взгляде цвета морской волны.       Молли вздрогнула, вырываясь из воспоминаний, отгоняя призраки будущего, которые, как она знала, непременно придут завтра, когда ключ, несколько раз повернувшись в замке, закроет дверь и окажется спрятан далеко в сумке, вернее снова на самом дне, запутавшись в шёлковой подкладке. Потом, придя домой, девушка отвлечётся на поиски «маленького железного паршивца», и мысли будут совершенно о другом, а потом, перешагнув порог, окажется в убежище, прижимаясь затылком к двери, невольно радуясь тому, что стены становятся преградой к мыслям.       Звуковой сигнал возвестил о том, что чайник вскипел. Белая кружка без каких-либо узоров и лишних декораторский решений покоилась слева от руки хозяйки кухни. Молли открыла навесной шкафчик, протянув руку к железной коробочке любимого сорта зелёного листового чая. Всё ещё поглощённая мыслями, девушка повернула крышку, машинально опуская ложку внутрь, а затем, вынимая последнюю, высыпала содержимое в наполненную горячей водой чашку. Баночка оказалась отставлена в сторону, когда Молли, придерживая пальцами лимон, взялась за нож. Острое лезвие с лёгкостью пронзило жёлтую кожуру, выпуская следом облачко цитрусовой пыли, а затем уже и мякоть выпустила сок. Тонкие пальцы подняли ломтик вверх и с силой надавили на мякоть, готовясь выжать кислые капельки.       Что-то было не так.       Молли нахмурилась, пытаясь осознать несоответствие. До усиленного обоняния донёсся терпкий запах. ЕГО запах. Крепкий, с секундными нотками мягкости только для своих – тех, кто непременно сможет понять. Горький с паутинками сладости, когда прерывался.       Молли бросила беглый взгляд на баночку, затем на кружку.       Кофе.       То самое, что она не любила, но силилась полюбить, потому что ОН его любит.       Точное такое же.       Она оставила этот любимый им сорт на тот случай, если Шерлоку понадобится убежище. Если вдруг он придёт к ней в гости просто так. Если вдруг ему некуда будет идти, и в поисках помощи он случайно забредёт в этот район и постучится в её двери. А она, удивившись, без притворства откроет ему дверь и впустит внутрь, отодвинется в сторону, разрешая пройти в свой уголок, стать частью её маленькой любимой квартирки. И тогда она почувствует, что наконец-то дом наполнился до краёв счастьем и тем, кого она так давно мечтала здесь увидеть. Может, в тот момент Шерлок поймёт или хотя бы почувствует, что сам находится дома, там, где его всегда ждут.       Тогда она без лишних слов пройдёт на кухню, поставит чайник и наполнит две кружки до краёв напитком, который когда-то послужил началом истории. Она улыбнётся, претворяя рецепт счастья в жизнь, как и сейчас. Ведь непременно нужно учиться и попробовать:       «Черный, два кусочка сахара, пожалуйста, я буду наверху...»