После полуночи (дополнение к Федерации чтения)

Вдруг неожиданно он наклонился, схватил Аду на руки и понёс её, визжащую и кричащую, по коридору. Эми ахнула. Оглушительные вопли становились всё тише, потому что они отходили всё дальше и дальше; она услышала грохот голоса Шелдона, а потом захлопнулась дверь в спальню Ады. Эми сделала пару неуверенных шагов в сторону гостиной, когда Шелдон свернул с коридора. - Что это было? – спросила она. - Я решил, что уже хватит. Игнорирование не работает. Она должна научиться понимать, что её действия несут последствия. Я сказал ей, что если она не научится контролировать себя, то ляжет спать без истории. – Он начал свои объяснения спокойным тоном, но постепенно его голос начал подрагивать. К концу своей речи он лишь податливо пожал плечами.       Она не понимала. Ей всегда было весело делать фигурки с папой. Она любила фигурки с папой. Почему она должна остановиться и лечь спать? Она не устала. Фигурки с папой были интереснее. Она просто хотела дать понять маме и папе, что фигурки для неё лучше. Но потом папа поднял её и понёс в комнату. Он сказал ей, что если она не может себя контролировать, то останется без истории. Но она любила истории! Это было её любимое занятие! Почему она не может делать фигурки с папой и слушать истории одновременно? Этот вопрос было очень непросто задать, когда она плакала. Папа сказал, что «контролировать себя» не значит кричать, плакать и пинаться, а использовать слова. Если бы она использовала её слова, мама и папа бы её поняли. Он сказал, что мама и папа не разговаривают, крича. Потом он сказал, что оставит её одну, чтобы подумать.       Ада не хотела заставить папу злиться. Она всегда знала, когда он злился. У него был злой голос, глубже, чем обычно. Мама хмурилась, когда злилась, но иногда она пыталась это скрыть, поэтому было тяжело что-то сказать.       Может папа злился из-за Графика. Папа любил График. График всегда был. Ада не понимала почему, но её тоже нравился График. График был комфортным, словно её любимая футболка с единорогом. График был ритмичным. График помогал ей заснуть. График говорил ей, когда она сможет поесть. График говорил, когда время историй. История была лучшей частью дня.       Прямо сейчас история была долгая. Она была про девочку по имени Лаура, которая жила в маленьком домике в большом лесу. История не закончилась перед сном. Мама сказала, что это была лишь глава в истории, одной из её любимых. Ада чуть не плакала в первую ночь, потому что она не понимала, потому что ей хотелось, чтобы история была закончена. Но мама сказала нет, каждую ночь будет новая глава. Затем папа сказал ей своим злым голосом не ныть, и что это научит её терпению. Ада повторила это слово, «терпение», потому что она его не понимала, и она хотела, чтобы папа пояснил. Ей нравилось, когда папа о чём-то говорил. Потом мама и папа улыбнулись, но это была та улыбка, которой они делятся только друг с другом. И затем папа сказал, что терпением является выносливость в трудных обстоятельствах. Она не поняла, что и это означало, но злой папин голос всё затихал, так как ей очень хотелось спать…       Аде хотелось узнать, что случилось с девочкой по имени Лаура. Они только что закололи свинью, чтобы её съесть. Ада уже знала об этом, потому что в школе они говорили о фермах и пели песню про то, как у старого Макдональда появилась ферма. В школе её учитель по-прежнему читал книжки с картинками. В истории про Лауру было всего несколько картинок. Аде нравилась история про Лауру, но ей также хотелось увидеть в ней больше картинок. Её любимыми книгами были те, где есть и слова, и картинки.       Иногда папа брал её с собой, чтобы показать, где работает дядя Стюарт. Папа сказал, что работа – это как школа, только для взрослых. Там тоже были книги, но не такие, которые мама любит читать. В этих книжках были и слова, и картинки. Папа любил эти книги, он их читал ей иногда. Он даже одну из них купил ей. И почему картинки и слова не всегда идут вместе?       Но вот что смущало Аду. Джейкоб как-то сказал, что её книжки с картинками для детей. Но папе нравились книги с картинками. Почему ей они не могут нравятся? Джейкоб был забавным, ей нравилось с ним играть. Но иногда он был груб и говорил ей, что она ещё слишком маленькая. Но она знала, что такое слишком маленький, это как Фенни или Люси. А она не слишком маленькая. Она знала это, потому что мама как-то ей сказала, что если она сама научится пользоваться горшочком, даже посреди ночи, то она будет большой девочкой. И она делала это на протяжении долгого времени. Мама и папа даже подарили ей кровать для большой девочки.       Последний раз, когда она видела Джейкоба, он был слишком грубым и властным. Он сказал ей, что все мозаики были для детей. Ада сказала, что это не так! Джейкоб сказал, что у них будет соревнование, и тот, кто закончит последним, будет считаться ребёнком. Он выбрал себе мозаику с обезьянками, а ей дал мозаику с роботами. Он высыпал все кусочки и перемешал на полу. «На старт, внимание, марш!»       Ада закончила собирать свою мозаику первой, но потом она не поняла, что произошло. Джейкоб начал плакать, и тётя Бернадетт забрала его. Все её дяди и тёти перестали разговаривать и просто уставились на свою еду. Они должно быть были очень голодными, что не понимала Ада, ведь они ели уже на протяжении долгого времени. Потом тётя Бернадетт сказала Джейкобу, что это было не настоящее соревнование.       - Это было настоящее соревнование! Я выиграла! – сказала Ада. Она не понимала, и, казалось, будто она снова хочет кинуться на пол и брыкаться, чтобы показать всем, что она не понимает.       Но потом мама подняла её и прошептала:       - Не сейчас, милая. Джейкобу грустно, и мы не заставляем людей грустить ещё больше, чем сейчас.       Мама крепко её сжала, и Аде нравилось, когда мама прижимала её к себе. Мама была мягкой и тёплой. Она не понимала, почему мама не хотела говорит о том, как она сделала, чтобы ей больше не захотелось кинуться на пол и брыкаться. Но тогда папа подмигнул ей через плечо мамы, и тогда она поняла, что это и правда было настоящее соревнование, и она знала, что выиграла, и что она не маленький ребёнок.       Папа. Папа поднял её, но было слишком тяжело открыть глаза и посмотреть на него. Затем она опять вернулась в кроватку, но стало теплее. Папа накрыл её одеялом. От папы пахло мылом.       Затем она ехала верхом на единороге через большой лес, и Чудо-девочка была с ней и все деревья выглядели как те фигуры, которым её учил папа, и ей очень нравились эти фигуры, и она была очень счастлива…

***

      Ада ничего не будет помнить из этого. Как её мама как-то отметила, её гиппокамп и миндалевидное тело не будут полностью сформированы, по крайней мере, ещё год, а эти части мозга являются значительными для памяти.       Однако её первое впечатление останутся с ней навсегда. Что-то смутное, короткое, интенсивное, больше похожее на чувства, чем события. Поле белое. На нём лишь фигуры. Она знает названия этих фигур. Папа разговаривает. Мама улыбается. Есть чувство. Чувство, подобное Графику, которое всегда было с ней. Она любима.