***
За десять минут до назначенного времени парни уже сидели в абсолютно пустом зале драмтеатра и выслушивали последние инструкции. Организаторы мероприятия давали им наставления, напоминали критерии оценок, а ассистенты наносили на звёздные мордашки тонны пудры, завершая приготовления к съёмкам. И вот весь персонал вышел из зала, оставляя ведущих лицезреть красный занавес на сцене. Техники последний раз проверили камеры, включая запись, а осветители приглушили верхний свет, направляя белый столб света прожектора в центр сцены. Фоном играла ненавязчивая музыка, которую при сведении наверняка заменят на что-то более пафосное и цепляющее внимание. — Надеюсь, нам в голову придёт дельная мысль, пока мы будем тут тратить время на ерунду, — шепнул Ричи Джеймсу, почти касаясь губами его уха. Бордовый занавес медленно раздвинулся, и на сцену вышел ведущий, который тут же начал что-то занудно вещать. Мэй медленно потянулся к своей сумке, лежащей на соседнем кресле. Ближе концу произнесённого ведущим вступления запах виски можно было почувствовать даже в самом укромном уголке зала. -…поэтому приглашаем вас присоединиться к вип-кастингу и не переключать канал, а так же посетить грядущий конкурс топ-моделей, на который смогут попасть уже не только несколько счастливчиков, а любой желающий… — конферансье сделал паузу, пошатнувшись и промакивая лоб белоснежным платочком — тяжелый запах алкоголя в воздухе вызывал у него головокружение, — А теперь мы начинаем! — с большим усилием закончил он, удаляясь со сцены. Пространство между слегка раздвинутыми тяжёлыми бархатными занавесами осветило сразу несколько разноцветных прожекторов. На сцену одна за другой начали выходить модели в роскошных платьях. Ведущие в зале откровенно скучали, калякая на бланках для оценки девушек кривые рожицы. Ричи, высунув язык, старательно подрисовывал мохню на шаровидной части ранее нарисованного мужского полового органа, периодически отпивая из позаимствованной в закромах Мэя бутылки… пока на сцену не вышла она… На девушке было роскошное зелёное платье с треугольным вырезом, в котором заинтересованным личностям и рассматривать-то было нечего, кроме подвески с логотипом Альфа Ромео, волнистые каштановые волосы были собраны в высокий хвост, а на бедре к платью был приколот картонный кружок с её номером. Мисс Альфа Ромео была тринадцатой. — Ебать мой хуй! — выкрикнул Джереми, вскакивая со своего места. — И как мне прикажете за Э Т О голосовать?! У неё даже сисек нет! Вы вообще уверены, что это девушка? Первое время модель старалась держать лицо, игнорируя слова звёздного ведущего, и, к её чести, ей это удавалось весьма неплохо на протяжении долгого времени, но Джереми продолжил выкрикивать оскорбления, и девушка заплакала, окончательно сдаваясь и скрываясь под защиту занавеса, все же не позволяя эмоциям отразиться на её походке, шагая всё так же изящно и гордо. Следующей была Мисс Феррари в традиционно алом платье, на котором был вышит золотыми нитями её номер. Смуглая кожа девушки и вьющиеся волосы цвета воронова крыла скорее выдавали в ней испанку, но, видимо, менеждеры по подбору моделей на роль Мисс Феррари решили, что фирменный цвет компании будет отлично гармонировать с внешностью красавицы, и были абсолютно правы. Джеймс Мэй, уже порядком пьяный и подающий слабые признаки грядущего дебоша застыл с открытым ртом. Когда же модель дошла до края сцены и развернулась, чтобы вернуться за кулисы, рты открыли и остальные ведущие — на спине платья девушки красовался вырез в виде логотипа знаменитых суперкаров. Можно только догадываться, что, скорее всего, края ткани в вырезе были хитроумно зафиксированы невидимыми силиконовыми нитями, чтобы он держал форму и красиво лежал на коже, словно это было совершенно естественно. Остаток кастинга прошёл как в тумане. Порядком накидавшийся Мэй напоил до беспамятства Хаммонда так, что сам Ричард едва ли понял, как дошёл до того состояния, когда уже не понимал, что творит, отвечая на поцелуи Джеймса, а Джеймс со своих губ поил коллегу виски, надеясь, что завтра на них обоих как снег на голову свалится амнезия и они не вспомнят этого вечера. Кларксон, позавидовав обжимающимся соведущим, пересел так, чтобы Ричи сидел между ним и Мэем, и нагло поглаживал коленку Хаммонда, запустив другую руку под смокинг и устраивая её на пояснице парня. Хамстера не хило так растащило с алкогольных поцелуев не менее пьяного коллеги, посему он нежился под прикосновениями двух мужчин, не в состоянии даже ощущать тяжесть внизу живота — настолько он был пьян. Наконец вышла последняя, двадцатая девушка и Ричи даже показалось, что он протрезвел. Модель была в белоснежном платье с золотой и красной полосками слева, идущими вертикально вниз от плеча. Её платиновые светлые волосы были собраны в нарочно-небрежный лохматый пучок на затылке. Девушка подошла к самому краю сцены, наклонившись, взглянула в глаза ошеломлённому Хаммонду, доставая прямо из декольте слегка помятую белую салфетку, и, поцеловав ее, протянула ведущему, нехотя разрывая зрительныфй контакт. Дрожащими от волнения пальцами Ричард развернул сложенную салфетку. Iʼm your beautiful disaster. If you want me, call 911. Pamela. — Джеймс, — шепнул наиболее трезво мыслящий Джереми (он, в отличии от товарищей, не потерял способности соображать), — Как только этот баклан объявит конец кастинга и даст отмашку видео-операторам, хватаем Ричи и бежим. У центрального выхода нас ждёт мой личный механик. Я просил его арендовать самую просторную и быструю тачку. Мы сможем переодеться прямо в ней, а он постарается доставить нас до пункта назначения как можно быстрее. Мэй лишь кивнул, приобнимая за талию засыпающего Хамстера, случайно касаясь рукой руки Кларксона уже давно покоящейся на пояснице Ричарда, который окончательно расслабился в руках друзей, крепко заснув. Его кулак разжался, и на пол выскользнула записка от топ-модели. Джереми и Джеймс переглянулись, надолго задерживая взгляды друг на друге, переживая внутреннюю борьбу, а затем кивнули друг другу и Кларксон нехотя наклонился, поднимая бумажку с пола и вкладывая её в нагрудный какрман смокинга коллеги. Не сговариваясь, словно читая мысли друг друга, они синхронно закинули руки Хаммонда себе на плечи и встали. Конферансье монотонно бубнил, улыбаясь и раскланиваясь камерам. Минута до старта.***
— Что за… — Джереми растерянно смотрел на припаркованный у входа пикап Toyota. — Извини, Джезза, — механик растерянно переминался с ноги на ногу. — Это единственное, что мне удалось достать. — Да как, чёрт подери, такое вообще возможно, Фрэнк? Я же за неделю тебе это поручил! Сказал сделать предварительную бронь, денег дал на стопроцентную предоплату! — Я и арендовал, — продолжал оправдываться бедняга, — Сегодня приехал за машиной, но это единственное, что у них осталось. Я бронировал большой универсал, клянусь… В тот момент никому из четырёх взрослых мужиков даже в голову не могло придти, что это еще не конец, а только начало. И конечно же, они и подумать не могли, что это всё — часть одного большого заговора. Тем не менее они взяли протянутые Фрэнком сумки с одеждой и полезли в кузов пикапа. Как только автомобиль тронулся, мужчины стащили смокинги и открыли сумки. И каково же было их удивление, когда они обнаружили, что вместо стильной вечерней одежды сумки набиты огромным количеством фаллоимитаторов всех размеров и форм. Автомобиль резко набрал скорость, стараясь доставить своих пассажиров к нужному месту в срок, а их наспех снятые смокинги прощально махали им краями ткани, унесённые ветром. Три пары глаз уставились на быстро остающуюся позади одежду с самой невероятной смесью эмоций. Первым опомнился Джеймс. — Итак, господа, что мы будем делать? — На счету секунды, за смокингами уже некогда возвращаться. Да если даже и вернемся, это нам ничего не даст, по ним уже проехала целая колонна автомобилей, — «оптимистично» заметил Джезза. — Я нашёл кое-что, что может нам немного помочь, — все обернулись на Ричарда, державшего в руке средних размеров полотенце с надписью Good Luck, — Этот шутник оставил, — пояснил он, — мы можем по очереди засветиться на вечеринке, прикрывшись этим полотенцем. Как раз на вилле есть бассейн. Нужно просто ошиваться рядом с ним, это сто процентов прокатит. Тем временем пикап подъехал к вилле, где должна была проводиться вечеринка. Путём голосования было установлено, что Джереми возьмёт полотенце и отправится разведать обстановку, а также по возможности раздобудет какой-нибудь одежды. Остальные залегли на дно пикапа, накрывшись тентом. Кларксон сразу же отправился к черному входу, минуя парадный, где собралась целая толпа папарацци. Он осторожно заглянул в окно, и заметив, что все гости стоят к нему спиной, разглядывая знаменитостей, то и дело появлявшихся из-за дверей того самого парадного входа, который Джереми в силу определённых обстоятельств проигнорировал, он словно истинный шпион тихо открыл дверь, проскользнул в дом и начал подниматься по лестнице, располагавшейся практически у черного входа, однако здесь его ждала небольшая неудача. В полумраке даже ступеньки были едва видны, не говоря уже о старинной напольной вазе, которую наш герой и задел, пытаясь незаметно пробраться на второй этаж, где находились спальни. Но небеса благоволили ему: звон разбитого стекла потонул в щелчках затворов и вспышек — в особняк пожаловал Дэвид Бэкхэм. Джереми облегчённо выдохнул и направился наверх. А на стоянке роскошной виллы из кузова припаркованного пикапа раздавался громкий раздражённый шёпот. — Джеймс, тебе не кажется, что это немного странно, что два взрослых мужика лежат голые, накрывшись чёрт знает чем и перешёптываясь как подростки? — На мне хотя бы есть нижнее бельё. Этот случай очень явственно показал, что зря ты им пренебрегаешь, Ричард. Хаммонд недовольно фыркнул и хотел было отвернуться, но именно в этот момент подошедший Джереми приподнял тент. Джеймс и Ричард высунули головы, разглядывая его новый прикид. А разглядывать было что. На Кларксоне были надеты светлые пляжные шорты и гавайская рубашка, Мэю он протянул небольшой свёрток, где тот обнаружил классические черные брюки и белую рубашку. — Слегка расстегнешь верх — и будет тебе стильный прикид, — пояснил Джезза, на что великий эстет лишь поморщился. — А мне ты что-нибудь принёс? — спросил Хаммонд. — Ох, детка, прости, в доме не нашлось одежды твоего размера, я перерыл весь кукольный домик хозяйской дочки, прикинул в уме и решил, что всё это будет для тебя слишком велико, — Джереми и Джеймс изо всех сил старались сохранять серьёзные выражения лиц, однако удавалось им это из рук вон плохо, — Ну, у тебя есть полотенчико, — глядя на взбешённое лицо Ричарда, мужчины уже не могли сдержать смех, — Смотрите, бешеный хомяк, спасайся кто может! Джеймс уже успел надеть брюки и рубашку, и они с Джереми пошли к парадному входу. Кларксону пришлось выслушивать негодования своего коллеги с завышенным чувством прекрасного по поводу адского сочетания строгих туфель — единственного, что уцелело после поездки в пикапе — пляжных шорт и яркой цветастой рубашки, в то время как у Ричарда была более насущная проблема — ему было необходимо практически обнажённым пробраться на вечеринку. Хорошенько всё обдумав, он решил лезть через забор. Попросив Фрэнка подогнать пикап к той части ограждения, рядом с которой находился бассейн, Ричи взобрался на высокую отвесную бетонную стену и оглядел местность. Он мгновенно отметил, что на такой высоте достаточно сильный ветер, и если не придерживать полотенце, то его постигнет участь смокингов, а также, что, вопреки его ожиданиям, забор и бассейн вовсе не разделяют деревья или кусты. Всё это означало, что есть лишь один единственно-возможный вариант, и Ричи всенепременно им воспользовался. Он завязал полотенчико покрепче на талии и, сгруппировавшись, прыгнул вниз, прямо в бассейн, надеясь лишь, что оно не развяжется в самый ответственный момент. Тем временем Джереми и Джеймс взяли по бокалу виски и, неспешно прогуливаясь во дворе, раздавали автографы, давали краткие комментарии журналистам и приветствовали хозяев особняка. Кларксон усиленно притворялся пьяным, дабы у всех окружающих не возникло вопросов по поводу, как ранее выразился Мэй, «адского сочетания» предметов его одежды. Однако в этом не было совершенно никакой необходимости, так как пока вышеупомянутые господа решали вопрос с одеждой, гости уже успели, так сказать, «дойти до кондиции». Но были и трезвые гости. К Джеймсу подошла тёмненькая девушка с аккредитационным удостоверением прессы на шее и сходу начала задавать вопросы, которых друзья так старались избежать, не давая возможности на них ответить. — Джеймс, как вы можете прокомментировать наряд вашего друга? Почему Ричарда нет с вами на вечеринке? Вы тоже одеты слегка неподобающе случаю, вы можете это прокомментировать? Как долго вы планируете… Поток вопросов прервал громкий всплеск, раздавшийся со стороны бассейна. Джеймс, Джереми и журналистка обернулись и увидели Ричарда, выходившего из бассейна в мокром полотенце. Да, к слову, он совершил ошибку, за которую теперь расплачивался, но его за это винить нельзя. Да, возможно, он мог бы сначала бросить полотенце рядом с бассейном, оно осталось бы сухим, но тогда ему пришлось бы прыгать обнажённым, либо он мог поступить, как и поступил в итоге — прыгнуть прямо в полотенце, и в худшем случае просто выглядеть нелепо, плавая в нем в воде. Из двух зол Ричард выбрал меньшее. И всё же он не учёл одного факта, который, собственно, сейчас и осознал. Полотенце промокло насквозь и весьма компрометирующе облегало его бёдра. — Ричард, смотрю, вы хорошо проводите время? Как вы считаете, ваши друзья настолько же пьяны, как и вы? — набросилась журналистка. — Эээ… Нас… Нас… Настасья… — уцепившись за слова журналистки, Хаммонд выбрал единственно возможную модель поведения: притвориться пьяным. — Какая приятная встреча… Эээ… Я пожалуй… ик… оставлю ваш вопрос без… этого… как его… ответа! Да, точно… Без… ответа… Мы тут как бы… ну… ик… отдыхаем, да… все вопросы завтра на… чёрт возьми… Джереми! — Ричард, покачиваясь, огляделся, ища глазами коллегу. — Пресс-конференции! — крикнул Джереми с того конца бассейна, искренне потешаясь над другом. — Именно! Пресс… чёрт возьми… забыл… Джереми! Девушке начал надоедать этот фарс, учитывая, что за весь вечер ей так и не удалось найти подходящего материала для завтрашней статьи в Times — все знаменитости были до ужаса скучны, отвечали на вопросы стандартными заученными фразами и совершенно не выдавали никакой сенсации, на которой так сильно настаивал её начальник. И она решила сделать единственное, что, по её мнению, могло хоть как-то спасти ситуацию. — Ричард, позвольте вас проводить до дивана, кажется, вы немного перебрали. Наш герой по наивности своей, конечно же, снова не заметил подвоха, не связал в уме череду событий (а скорее даже несчастий), преследовавших сегодня его и его драгоценнейших коллег, и уж наверняка не мог знать, что ключевую роль во всём этом играет та самая тёмненькая журналистка, ведущая его под руку в главное здание. А посему он продолжал играть свою роль, периодически пытаясь выдать пьяную тираду, запинаясь и покачиваясь. И когда они уже приближались к зданию, Ричард заметил большое скопление людей. Журналистка же ускорила шаг, направляясь к самому большому скоплению народа. Хаммонд понял, что это не самая удачная идея — пройти через толпу народа в одном единственном мокром полотенце, но что-либо предпринимать было уже поздно. Журналистка за руку тащила его мимо девушек в коктейльных платьях и стильно одетых парней с бокалами шампанского в руках. Пытаясь протиснуться через особенно плотное скопление народа, она сильнее приобняла Ричи за талию, словно для того, чтобы толпа случайно не разъединила их, а на деле же просто сдёрнула с него полотенце. Вокруг них сразу же образовалось так необходимое буквально несколько минут назад свободное пространство, откуда ни возьмись появился фотограф, который, как потом выяснилось, был коллегой «помощницы» Ричарда, а потом с поразительной скоростью, присущей, наверное, только прессе и бабулькам в автобусах, подтянулись и остальные журналисты. Это был полный провал. На этом месте, думаю, нужно оставить наших героев решать свои насущные проблемы. Стоит однако добавить, что и Джереми, и Джеймс, и Ричард основательно, как говорится, «получили по башке» за, как выразилось их начальство, «такую вопиющую безответственность», хоть, как мы знаем, в сложившейся ситуации и не было их вины. Тем не менее руководству удалось замять скандал, а фотографии и все их копии были выкуплены и уничтожены, что, несомненно, стало великой потерей для культурной сферы.