Shy

Ньютон стоял перед оставшимся из группы провожающих его американцев и сгорал со стыда. Не. Смотреть. В. Глаза. Ньют отвернулся. Руки дрожали и быль студёными, как лёд; правда, на этот раз — не от благоговейного ужаса. Зоолог спрятал их в карманы, отчего ссутулился и приобрёл стыдливо-жалкий вид. Тяжёлый плащ отчего-то отказывался их греть. Не. Смотреть. — Спасибо за помощь, мистер Скамандер. Ньют дёрнулся, взглянул на собеседника — и вперил взгляд в свои ботинки. Чёрт.  — Да… Не за что, особо-то…  — Ваша помощь была неоценима. Возможно, я не восхищаюсь, а кое-где — и порицаю ваши методы, но без вас всё зашло бы намного дальше. Персиваль протянул руку для рукопожатия, и парень ещё больше сжался. Он мало кому позволял так вторгнуться в своё личное пространство, а тут ещё и… он… Успокоить дрожь. Расслабиться. И. Не. Смотреть. В. Глаза. Ладонь Ньюта, хрупкая и карикатурно-длинная, легла в протянутую широкую ладонь аврора. Обоих обожгло контрастом температур. Ньют зацепился взглядом за скрепку для галстука на Грейвзе и решил смотреть только на неё. Обычно на деловое благодарственное рукопожатие уходило три секунды. Порой они длились вечно, особенно если приходилось жать длани некоторым противным особам вроде таможенников или охотников. «Три, две, одна,» — посчитал про себя Скамандер и уж было разжал пальцы, но почувствовал, что мужчина не отпустил его. Чё-ё-ёрт. Взгляд оторвался от скрепки и заметался по костюму, вдоль швов, по линии кроя, уткнулся в ворот. Не. Поднимай. Взгляд. — Ньют, я должен сказать кое-что. Пробежать глазами по плечу, отсчитать ворсинки (одна-две-три-четыре-пять-шесть), нет-нет-нет, только не воротник, не смотри выше, не смотри…  — Ньют, с тобой всё в порядке?  — Да-да, конечно, всё совершенно в порядке, всё замечательно! — «чёрт, не тараторь, как школьница, глупый, глупый, глупый Ньют, хватит так себя вести, а то он обо всём догадается, он же не такой тупой, как ты, простофиля деревенский…»  — Ньют, посмотри на меня. Парень уставился на до сих пор греющую его ладонь и нервно сглотнул. Выдохнул. И поднял взгляд. Чёёёёёёёёёёёёрт.  — Не знаю, о чём ты сейчас думаешь, но ты явно очень волнуешься. Прости, я, наверное, задерживаю тебя, но… я не могу не поблагодарить тебя лично за то, что ты помог мне выстоять против… гхм… — Да, я понял, можете не продолжать. Это моя работа… да… Скамандер на секунду огляделся — вокруг было столько народу, что на них вряд ли кто-то обратил внимание, — и снова уставился в серо-зелёные глаза Грейвза. Как же они гипнотизировали, похлеще, чем перламутровый взор опаловоглазого антипода. Сердце колотилось, как африканский барабан. Тепло от широкой, укрытой шрамами ладони Грейвза подступало, казалось, аж к горлу, душащим комком.  — Надеюсь, ты ещё вернёшься.  — Конечно. Персиваль легонько и бережно сжал пальцы Ньюта, и тёплый комок в горле внезапно взорвался, будто гейзер, ударив в мозг. Парень снова воровато оглянулся и, резко приблизившись, коснулся горячими губами иссиня выбритой щеки Грейвза. Тот прикрыл глаза и улыбнулся, чем поверг юношу в новую удушающую волну смущения; затем аврор дёрнул парня на себя — тот почти упал ему на грудь — и прошептал на ухо: «Приезжай, мы обязательно со всем разберёмся. А твоё смущение очень тебе к лицу». Ньютон воззрился на своего собеседника, удивлённо отстранившись и приоткрыв рот. Грейвз усмехнулся, похлопал парня по плечу, развернулся и ушёл, обернувшись через несколько шагов, чтобы проследить взглядом за улепётывающим Скамандером и тихо хихикнуть. Жизнь, кажется, начинала налаживаться. По крайней мере, Персиваль Грейвз начинал в это верить.