Узы

Земли коснулись первые золотистые лучи рассвета, а Хината так и не смогла заснуть. Слова брата, сказанные накануне, никак не покидали мыслей. В голове всё спуталось, скрутилось в хаотичный ком. Он любит её. Всю жизнь любил. Любил её настолько сильно, что даже мощная неизвестная Хинате техника не смогла эту любовь искоренить окончательно. Внезапно Хината вспомнила, как Неджи с самого раннего детства защищал её то от соседских мальчишек-хулиганов, то от пронзительно холодного взгляда отца, а когда стал взрослым, то стал защищать от врагов деревни, тренируясь с кузиной и всегда оказываясь рядом, когда угрожала опасность. Сейчас же Неджи защищал Хинату от самого себя. Хьюга понимала, какой груз на сердце носит её брат, как тяжело ему даётся общение с ней, после пережитого, как он винит себя за всё, что случилось, как ему кажется, лишь по одной его вине, и наверняка он считал, что глубоко в душе сестра всё равно его ненавидит и не сможет простить и забыть всю боль. Но Хината не ненавидела и не винила его. Лишь себя за то, что не поняла обмана раньше. Ну и, конечно же, того человека из деревни Облака, что устроил в их жизнях переполох. Дни один за другим проходят в томительном тяжелом молчании. Хината не может найти слов, которые бы помогли донести до Неджи её мысли по поводу последних событий и мыслей по поводу её отношения к нему. Она хотела сказать, каждый раз сталкиваясь взглядами, что он дорог ей как никогда, что она уважает его чувства, его поступки, что ей не хочется отпускать его, но каждый раз вместо слов с её губ срывался нервный вздох, и Неджи, молча отводя глаза, уходил, то посвящать себя полностью изнурительным тренировкам, то просто погулять. В давящем безмолвии прошла целая неделя. Хината вышла из дома к полудню, держа путь в дом отца. Неджи ей застать не удалось, и девушка боялась, что брат уже мог уйти, чтобы решить с Хиаши вопрос о разводе. Хината не желала, чтобы это осуществилось. Больше нет. Возможно, она последнее, что осталось у Неджи, и он не заслуживал потерять то единственное, что могло помешать его одиночеству и медленному погружению во тьму. Слишком много боли было в его жизни, в их с ней жизнях. Мягко ступая по вымощенной камнем узкой дорожке, Хината думала, что если и есть кто-то, кто способен прервать бесконечный поток ненависти и боли, то это она сама. — Хината! Эй, Хината! – Хьюга не сразу поняла, что кто-то её окликнул. Слишком сложно было выйти из омута рассуждений. Обернувшись, Хината увидела знакомую оранжевую куртку и взъерошенные светлые волосы. — Наруто-кун? Что ты здесь делаешь? — Я слышал, что Неджи сильно досталось на последней миссии, да и тебе тоже. Как вы? Ты-то, я гляжу, в полном порядке, Хината-чан, – Наруто по-доброму улыбнулся. – А как там Неджи? Я вообще шёл к вам в гости. Извини, что так рано, просто сам едва вернулся в деревню, услышал вашу историю от бабули и сразу пошёл. — Неджи уже полностью здоров, не успел оклематься, как тут же приступил к тренировкам, – Хината не хотела, чтобы в её голосе звучала грусть, но скрыть эти нотки совсем не получилось. – Я иду к своему отцу, у меня есть важное дело. И Неджи, к сожалению, тоже ушёл рано утром. Прости, Наруто-кун, что не смогли принять тебя у себя в гостях должным образом... — Да всё в порядке! – Узумаки нервно помахал руками перед собой, изобразив нелепую улыбку. – Извинения ни к чему, вы ведь не знали о моём визите. Я бы мог зайти вечером или завтра, пока не покинул деревню. — Ты снова уходишь на миссию? — Нет... – Наруто потупил взгляд голубых глаз, перемялся пару раз не месте с ноги на ногу и густо покраснел. – Я... Это... В общем, не помню, рассказывал я тебе или нет, но у меня появилась девушка. Она не из нашей деревни, но я надеюсь перевезти её сюда в скором времени. — Вот как... – выдохнула Хината почти беззвучно. Она всегда считала, что если когда-нибудь она услышит от Наруто подобные слова, её сердце сожмется от боли, а потом рассыпется в крошку. Но сердце в её груди билось с привычным ритмом, не пропустило ни одного удара. Ни грусти, ни ревности, ни злости. Вообще ничего. – Я так рада за тебя, Наруто-кун. Надеюсь, что твоя девушка просто потрясающая, и вы будете счастливы вместе, – она едва улыбнулась, взглянув на собеседника из-под кромки пушистых полуопущенных ресниц. – Я бы с радостью поболтала с тобой ещё, но у меня, правда, дела. Ты заходи к нам обязательно, пока ещё есть время. — Конечно, зайду! Извини, что отвлёк тебя, увидимся ещё! – Узумаки взмахнул рукой и, развернувшись, пошёл в обратную от Хинаты сторону. Хьюга лишь мельком окинула взглядом некогда до дрожи любимого человека и поняла, что больше рядом с ним она не дрожит и не теряет дар речи, пряча за маленькими ладошками красное лицо. Она столько лет мечтала, что однажды Наруто заметит её, поймёт, как сильно она его любит, и у него просто не останется другого варианта, кроме как полюбить в ответ. Хината была маленькой и наивной, не зная, что альтернативный выбор есть всегда, несмотря на чьи-либо чувства. Теперь же, повзрослев, она осознала, что Узумаки никогда её не любил и не полюбил бы. Его сердце всегда принадлежало кому угодно, только не ей, но не взирая на всё, хитрая судьба зачем-то ведь столкнула их вместе, заставив Хинату влюбиться, а Наруто сцепила с ней крепкими дружескими узами. Возможно, лишь благодаря тому тёплому и ласковому свету, что всегда исходил от парня, благодаря его упрямости и стремлениям доказать всем, что он на равных с каждым жителем деревни, Хината никогда не опускала руки, боролась и стала той, кто она сейчас. Возможно, благодаря её неощутимой для него любви, но столь важной искренней поддержке, и он стал именно таким Наруто, каким его все знают. Хината не могла знать, специально ли судьба ввела те повороты в её жизнь, или же никакой судьбы вовсе нет, но девушка знала одно: сейчас тонкая незримая нить уз вела её к совсем другому человеку. *** В главном доме всегда чисто и тихо, Хината ещё не забыла, как порой эта тишина давила на уши. Прислуга никогда не смела вести разговоры в доме в полный голос, Хиаши не любил бабскую болтовню и, вероятно, считал, что здесь повышать голос имеет право только он. Сколько раз он орал на Хината за провинности, сколько яростных ударов мощного кулака выдержал тяжёлый стол его кабинета? Не сосчитать. Хината не любила отцовский кабинет, как и важные разговоры с ним, всегда тряслась, цепляясь тонкими пальцами за края своей одежды, теряла цепочку мыслей, из-за чего часто не могла выдавить внятного слова. А отец только сильнее орал, видя в ней не ребёнка, не дочь, а лишь наследницу клана, воина, что будет прославлять имя Хьюга. Со временем Хиаши понял, что воином Хинате не стать, и только поэтому они с Неджи женаты. Если бы ещё пару недель назад кто-то сказал ей, что она сама пойдёт к отцу и будет просить о том, чтобы и дальше оставаться женой кузена, она бы подумала, что этот человек безумец. Подойдя совсем близко, Хината услышала знакомый ровный голос, принадлежавший Неджи, и застыла от волнения, будто мраморная скульптура. Неужели брат на самом деле ушёл утром из дома именно для разговора с Хиаши? Может, всё уже решилось без её участия, может зря она вообще пытается переубедить Неджи не расторгать этот брак? Что, если ему только так станет по-настоящему легче, а она из-за собственного эгоизма не даёт кузену отпустить гнетущее прошлое и забыться? Почему-то Хината спешно гнала эти мысли. Ей очень хотелось быть правой в том, что она всё делает правильно. Неуверенным лёгким хватом Хьюга сдвинула в сторону перегородку сëдзи, шагнула вперед и столкнулась с удивлённым взглядом светлых глаз без зрачков. Неджи застыл с чуть приоткрытым ртом, из которого так и не было доказано последнее слово их с Хиаши разговора. Отец же не сразу понял, что Хината стала виновницей этой паузы – он слишком был увлечён свитками, и когда племянник замолчал с почти одновременным шелестом перегородки сëдзи, Хиаши решил, что пришла прислуга с чаем, который глава клана всегда просит принести в свой кабинет. — Хината, ты что-то хотела? – без присущей ему строгости в голосе спросил отец, оторвав взор от свитка на своём столе. — Неджи, я не хочу, чтобы ты делал это, – после глубокого вдоха, собрав всю смелость, произнесла девушка, будто не слыша отцовского вопроса, не видя его фигуры. – Я знаю, что тебе очень тяжело, я всё понимаю, и мне не просто, поверь, но... Я чувствую, что мы должны сохранить нашу семью, не отпускать друг друга. — Хината-сама, мы с вашим отцом изучали клановые свитки, после недавнего инцидента нужно наложить на них новые печати, чтобы предотвратить новые попытки краж, – Хината хоть и сгорала со стыда после услышанного, хоть биение сердца и раздавалось гулом в висках, но она не могла не заметить, как после сказанной абсолютно спокойно фразы Неджи почти неуловимо улыбнулся, всего на секунду, и тут же спрятал улыбку. — Извини, я... Подумала, что ты пришёл сюда, чтобы нас развели... — Сходи пообщайся с Ханаби, Хината, – и снова без намёка на строгость обратился к ней Хиаши. Так непривычно, чуждо. – Мы с Неджи скоро закончим, а пока подожди. Ответив что-то невнятное, девушка неуклюже развернулась к выходу, пошла по коридору, забыв закрыть сëдзи, так же неуклюже вернулась, чтобы исправить этот недочёт. Она ощущала себя такой глупой и одновременно такой... счастливой? За оживлённой болтовнёй с Ханаби следующий час пролетел как одно мгновение. Неджи молча подошёл ко входу внутреннего дворика дома, где отдыхали девушки; без жестов, без слов Хината поняла, что им пора уходить. Чем меньше шагов оставалось для преодоления расстояния между ней и Неджи, тем сильнее слабели ноги. Оказавшись всего в метре от парня, Хината запнулась о садовый камень и, испуганно охнув, полетела вниз, выставив вперёд руки, которыми она планировала упереться в густую ровно остриженную траву, а упёрлась в крепкий мужской торс. — Вы не ушиблись, Хината-сама? – Неджи держал её крепко, но осторожно, положив широкие горячие ладони на хрупкую, чуть взмокшую холодным потом под лёгкой тканью одежды, спину. – Не ушиблись? – он тщательно пытался прятать эмоции, но Хината чувствовала, как разогналось сердце в его груди и мелко-мелко дрожали руки. — Не зови меня больше Хината-сама, – неторопливо выскальзывая из случайных объятий, обиженно пробормотала Хината. — Извини, я привыкну. *** Хината лежала на кровати в их с Неджи спальне и потухшим взглядом смотрела в окно, не задернутое плотными шторами. Небосвод давно залили тёмные густые краски, местами сквозь плотное облачное полотно мерцали крошечные точки-звезды и мелькал овал Луны. Легкий порыв ветра распахнул чуть приоткрытую створку шире, пролетел по шероховатому ковролину на полу и лёг Хинате на плечи. Хьюга вздрогнула от окутавшей её тело прохлады и залезла под мягкое одеяло почти с головой, перевернулась со спины на бок и поджала колени к груди. В почти кромешной тишине девушка сразу услышала скрип ступенек за дверью спальни. Хината чуть расслабилась, слегка откинула одеяло и продолжила тихо лежать, зная, что сегодня ночной посетитель не причинит ей вреда. Никогда больше не причинит. Хината остро чувствовала, как ладонь Неджи ложится на блестящую ручку двери, с аккуратным нажимом открывает её; неуверенный шаг заставил парня войти в пределы спальни. Хината безо всякого бьякугана могла видеть своим шестым чувством, как брат жмётся на месте, неотрывно смотрит на неё, никак не решаясь позвать или подойти ближе. В какой-то момент, кажется, Неджи решил, что Хината крепко спит, и слегка расслабился. Негнущиеся ноги шаг за шагом несли его к их брачному ложу, на которое он был готов лечь впервые после своего возвращения из страны Молний. Тяжёлое юношеское тело вдавило матрас с другого конца кровати, крепкие руки нащупали одеяло, сдвинули в сторону. Неджи лёг набок, повернувшись лицом к сестре. Хината чувствовала, что его взгляд не отвлёкся от неё ни на секунду, а в данный момент – сверлил оголённое плечо, где свободно повисла тонкая бретелька ночнушки. — Нии-сан... – прошептала Хината, а Неджи громко втянул воздух ртом, испугавшись внезапного зова. – Обними меня. Она перекатилась на спину, а затем на другой бок, чтобы видеть лицо кузена, чтобы уловить в его взгляде необходимое ей тепло. Но едва она взглянула на него, как Неджи исполнил просьбу, обхватив руками изящное, хрупкое, будто хрусталь, тело. Его лицо, находящееся на одном уровне с лицом Хинаты, через мгновение оказалось ниже. Парень жадно вдохнул запах лавандового мыла с её шеи, уткнулся носом, пару раз обрывисто провёл раскрытыми губами по выпирающей ключице и вздрогнул, издав сдавленный сиплый звук. — Прости меня! – Хината не помнила, чтобы ей доводилось видеть слезы кузена. Всегда он был спокойным, достаточно хладнокровным и уравновешенным. А сейчас его горячие слëзы размазывались по её груди, а руки, поражённые мелкой дрожью, сжимали девушку так крепко, будто сбавь он хватку – и её образ растворится в ночной тишине. – Пожалуйста... Я себя никогда не прощу за твою боль, но если ты это можешь, то прости! — Неджи... – лёгкий всхлип после его имени, несглатываемый комок в горле. – Это ведь был не ты, мне прощать тебя не за что. Но и Неджи рядом с ней уже не был тем человеком, которого Хината знала всю жизнь. Он другой, навсегда, как и она сама, изменившийся. Девичьи пухлые губы скользнули по шершавому подбородку с пробивающейся щетиной, добрались до мужских пересохших губ, даруя влажное нежное прикосновение. Неджи на несколько секунд окаменел всем телом, не мечтая о таких откликах со стороны кузины, но чуть позже ответил ей, пропихнув язык в чужой рот, прижав ближе к себе родное тело. — Хината, я люблю тебя. Спасибо за всё... Своё заветное "люблю" в ответ Неджи услышит чуть позже.