Опьянен тобою

Он любил его руки, все эти кольца, чётки, кожаные браслеты, любил до безумия. Он любил его улыбку, полную чертиков, когда его что-то веселит. Будь то импровизация в шоу или тупой анекдот Сереги. Он любил его запах, всегда один и тот же одеколон, отдающий мускатом, который мешался с запахом его шампуня. Арсений любил Антона. Любил его и ненавидел себя за это. Отвратительно, мерзко, безобразно и совершенно непонятно — вот то, что думал Арс ещё пару месяцев назад о людях с другой ориентацией. А теперь что, он стал таким же? Ведь то, что он чувствовал не назовёшь дружеской симпатией, конечно нет. Это была мальчишеская влюблённость, глупая и несуразная, но такая искренняя. И пусть все так и продолжается, невзаимность лучше, чем отвержение и потеря того, что уже имеешь, правда? *** После съёмок все четверо ребят, как и всегда собрались в гримерке, бурно обсуждая очередную сценку под названием «Меняй», где сегодня играли Арсений и Антон, изображая неопытного молодого врача и его наставника. Если быть честным, этот момент казался уж очень тесным для парней, они сами не заметили как в один момент рука Попова оказалась на талии Шаста, а тот легонько накрыл ее своей ладонью. И они не меняли положение очень долго, слишком долго, пожалуй. В тот момент это как будто было в норме вещей, так что они понадеялись, что это скоро забудется. И сейчас Серёжа с Димой решили постебать друзей, изображая одного из них: — Скальпель. — Меняй. — Зажим. — Меняй! — Скальпель! — Да харош, парни, ну я не медик, да! — Воскликнул Шастун, вызывая очередной приступ всеобщего смеха. — Да мы заметили, — хмыкнул Матвиенко, — ладно, а теперь, по традиции, в клубешник на всю ночь?! — ДАА! — Раздался гул голосов, а именно трёх голосов. Весь материал на сегодня отснят, можно с чистой совестью отдыхать ближайшие дни, так что хоть и уставшие, они были веселы, словно и не уходили со сцены. Что не скажешь про Арсения, уже вторую неделю он словно сам не свой: пропускает тусовки каста в клубах, даже на домашние посиделки с пивком у Сереги — и на те забивает! Его коллеги уже было начали надумывать все самое плохое, мало ли что, но однажды Попов все-таки решил расставить все точки над «i» — он развёлся с женой. Пару месяцев назад правда, но говорит, что до сих пор переживает. Они поверили, конечно, куда же деваться, но беспокоиться не перестали. Особенно это касалось Антона, которому выпала участь делить со страдающим жилплощадь. Да, они снимали вместе довольно просторную трешку, не так уж далеко от студии, которую в одиночку никто бы из них не осилил. У Позова жена с дочерью, а Серега убежденный холостяк, с которым уживаться довольно проблематично, так что «крайние парни на А» решили все-таки платить аренду только вдвоём. И это оказалось не самой плохой затеей, ведь каждое утро Антон стряпал (на удивление) вкусную яичницу, даже иногда готовил обед и ужин, если был в настроении, а Арс занимался уборкой. Такой негласный договор выполнял каждый из них, нарушая только в крайних случаях. Правда, естественно, были и минусы; Попов любил громко слушать музыку и долго не спать по ночам, а Антон… А Антон водил баб. Сначала осторожно, приводил какую-нибудь легкодоступную девушку из клуба раз в месяц и запирался с ней в своей комнате. Дальше — чаще, бывало даже не по одной, бывало даже пару дней подряд, а на утро их и дух простывал. Так что редко выходило, что Арс знакомился с пассиями друга, может из-за того, что он долго спит? И он был рад этому, хоть не так больно. У парня бывали депрессии по этому поводу, ведь по началу он не понимал, что вообще происходит, но когда догадался, что-то, что он ощущает называется именно чувствами, его словно переклинило. Арсений закрылся, перестал гулять с друзьями, веселым становился только на съёмках, а потом все возвращалось на круги своя. Ребята волновались, Антон тоже, пытался говорить с ним, но все бестолку. Не говорить же ему: «Я, кажется, безумно влюблён в тебя и совершенно не понимаю, что теперь делать». Сразу обматерит и уйдёт, может вообще в «импровизации» сниматься перестанет, кто знает. Отмазка с женой работала, и ладно. Он и в правду развёлся, но не то чтобы действительно так переживал по этому поводу, у них уже давно не было чувств друг к другу. Антон тоже стал куда реже приводить пьяных девушек, то ли из сочувствия к другу, то ли он завёл себе нормальные, среднестатистические отношения. Попов молился чтобы первое. — Что, Арс, я надеюсь ты с нами? — Дима кинул полный надежды взгляд на потерянного Арсения, заранее зная ответ. — Не ребят, давайте в этот раз без меня, подустал что-то… — Ну да, как и в другие разы, уставший наш, — вздохнул Матвиенко и махнул рукой, показывая, что на большее и не надеялся. Молчал только Шастун, не слишком увлечённо листая ленту инстаграма, он делал вид, словно его не волнует идёт куда-то Арсений или нет. «Да и пожалуйста, только выбери сегодня не слишком громкую девку, я и в правду устал», — мысленно проворчал брюнет и первым выскочил из гримерки, кинув напоследок что-то типа «удачно надраться!», громко хлопая дверью. — Что-то с ним не то сегодня… — Да с ним всегда что-то не то, Поз, — Антон наконец поднял голову и оглянулся, словно ожидая того, что Арсений притаился в углу, — я уже привык. *** Антона нет уже очень давно, время около трёх часов ночи. А если уточнить, то три часа ночи и двадцать одна минута. Арсений не может заснуть, он просто лежит в темноте, на пустой холодной постели и переживает за человека, за которого переживать-то, собственно, не должен. Шастун возвращался и позднее, бывало даже с рассветом, но черт тебя дери, Тох, что за дела? Никогда ещё парень так за него не переживал, просто было чувство, что что-то нет так. Это его безразличие сегодня, поначалу Попова это просто разозлило, но потом он понял, что это странно. Раньше Антон был первым, кто спросит у него что случилось, а тут на тебе, полное игнорирование. Может у него действительно завелась девушка, у которой он как раз и остался? «Завелась… Как блохи какие-то…», — усмехнулся про себя Арс, ещё сильнее кутаясь в одеяло. Он бы так лежал ещё очень долго, стараясь поспать хоть чуть-чуть, если бы не тот самый звук ключа, открывающего замок, скрип двери, тяжелые шаги и сбивчивое дыхание — пришёл-таки. Брюнет лежал тихо, прикрыв глаза и вслушиваясь в копошение в коридоре. Он знал, что этот пьянчуга все равно бы его не услышал, даже если бы он тут разыгрывал сценку «громкий разговор» с самим собой, Шастун был настолько пьян. Да и комнаты у них довольно далеко друг от друга, может он вырубится в гостиной? Ведь женских голосов Арс не приметил, только тихий мат парня, когда тот, видимо, ударился о тумбу. Снял куртку, шарф, отбросил обувь, идёт по коридору, сейчас зайдёт в большую комнату и разляжется на диване, шаги, шаги… или нет? Судя по звукам он прошёл мимо, стремясь попасть в спальню к себе. «Значит не настолько пьян, хорошо, хоть не придётся гостиную по полдня проветривать от перегара», — опять мысли и легкая усмешка, совсем немного грустная. Шаги, и, вдруг, тишина, Антон замер перед спальней друга. «Что за?!», — он даже подумать это не успел, как дверь тихонько приоткрылось и Шастун вошёл туда. Ни секунды не медля он просто подошёл к кровати, сел на свободный край и положил руку на прикрытое одеялом плечо импровизатора. Арсений перестал дышать. Он лежал, зажмурив глаза, так сильно, как только мог и, казалось, даже задержал дыхание. «Он просто перепутал комнаты», — как молитву он повторял это про себя, отмечая всю глупость мысли. Перепутал спальни, и, в тоже время, смотрел на «спящего» Попова не отводя глаз. Нет, он пришёл сюда намеренно, только вот зачем? Спустя секунд десять, не больше, Антон убрал руку, заставляя Арсения думать, что это все, и сейчас он уйдёт, и все будет как раньше. Вместо этого шатен лёг к нему в кровать. Он. Просто. Лёг. Рядом. У Арсения бешено стучало сердце. «Зачем он это сделал? Что он хочет? Может просто замёрз и хочет спать в тепле?..со мной?» — Арс… Арс, ты спишь? Черт! — Уже нет. — Арс, ты можешь быть сейчас… откровенным со мной?.. — Ты пьян, Тох, спи уж, раз пришёл. — Нет… Я не хочу… Ты можешь ответить или как? — Несмотря на прилично выпитое, Антон говорил довольно связно, подолгу подбирая слова, даже создавалось ощущение, что он понимает, что делает. — Ладно, я отвечу на любой твой пьяный вопрос, только если после этого ты замолчишь и заснёшь, — Попов уже начал расходиться, его немного бесила вся эта ситуация, кому понравится когда играют с его чувствами, — какие у тебя вообще могут быть воп… — Ты влюблён в меня? Блять… Арсений забыл как дышать, как разговаривать, как жить, он просто все забыл и лежал, не открывая глаз, надеясь что это просто сон, дурацкий, глупый сон. Сейчас он проснется и ничего этого не будет, пожалуйста. — Арс? — Ау? — Ты не ответил. — Антон, ты пьяный, спи. — А ты нет, так что отвечай, — Шастун приподнялся на локтях, пытаясь заглянуть в лицо парню, — Арсений, ты влюблён в меня? Ответа опять не последовало, вместо этого, брюнет наконец перевернулся на другой бок, встречаясь с Антоном взглядами. Там он не увидел насмешки, пьяного тумана, только умоляющие глаза, не пойми зачем вытаскивающие его душу наружу. — Да. — Да… — Шастун, прошу тебя, засыпай уже, чтобы побыстрее настало утро, и ты все это забыл к чертовой матери! И он повиновался, кладя голову на подушку и моментально вырубаясь, перед этим лишь пошептав что-то нечленораздельное. Как глупо, глупо, глупо! Арсений ругал себя, зачем он это сказал? Идиот, боже, какой идиот! Поддался эмоциям, а что если его память хороша и наутро он сбежит, не оставляя следов? «Что я наделал?!», после всех проклятий, парень решил, что раз уж все настолько плохо, то хуже уже быть не может, так что сделал то, чего хотел сделать последний месяц. Положив ладонь на щеку спящему импровизатору, Арсений медленно притянулся к его лицу и легонько коснулся его губ своими. Такие невзаимные, как и всегда, но такие прекрасные, эти ощущения, когда целуешь человека, которого любишь, они незабываемы. Пусть он забудет на утро, и все будет как раньше, хочет, пусть сбегает, но Арс сделал то, чего желал, и пошло оно все куда подальше… Они проспали всю ночь на одной постели, Антон по-хозяйски закинул свою руку на талию брюнета, вызывая у того заалевшие щеки. На утро, которое было уже скорее днём, Попов проснулся один, и единственное упоминание о ночи была лишь смятая на месте, где лежал Антон, простыня. Улыбнувшись уголками губ, Арсений сел, протирая заспанные глаза. Интересно, он сбежал? Вопросы, сплошные вопросы, кто их вообще придумал? Вдруг, сквозь полудрему, он услышал звук упавшего столового прибора и отборный мат Шастуна, видимо вилка приземлилась ему на ногу. Значит не сбежал. Значит забыл. Ну оно и к лучшему… Наверное… Кое-как подняв свой зад с кровати, брюнет нехотя поплёлся на кухню, где его уже ждала та самая яичница, самая вкусная на свете. — Ты в порядке, я слышал как тебя вилка атаковала? — рукой зачесывая назад растрёпанные тёмные волосы, с милым следом от подушки, он выглядел так по-домашнему, красиво. — Да, да, все хорошо, — быстро проговорил Антон, перекладывая блюдо на тарелку и отдавая ее другу. А они до сих пор друзья? — И как тебе моя кровать? — Арсений начал осторожно, давая понять, что неудобств он ему не причинил своим присутствием, все понял и простил. — О, отлично, — легкий смешок так украсил его лицо, что брюнет позволил себе пару секунд засмотреться, но тут же себя одернул, — извини, я был немного… не в себе… Ну да… Конечно… — Ничего, все в порядке, Тох, — сказал Арс, положил приборы на стол и развернулся лицом к парню, который оказался как-то неожиданно близко, — эй, ты чего? — Знаешь, а воровство наказуемо. — Чт… Что, какое воровство? Не отошёл ещё что-ли?! — брюнет начал пятиться назад, пока не упёрся бёдрами в стол, тупик. — Ты своровал у меня, Арсений, думал я не замечу? — а тот двигался на него, сокращая расстояние. Да что происходит?! — Что я у тебя своровал? — Поцелуй. И я хочу вернуть его назад. После этого губы Антона накрыли его собственные. Вспышка. Волнение, страх, все уходит на второй план, когда они двигаются так сладко, тянуче, медленно и непривычно. Неторопливо переходя от верхней губы к нижней, Арсений не мог поверить, что это правда, что это все происходит с ним, сейчас и что он счастлив. Антон Шастун действительно целует его, приобнимая за талию, чтобы ещё сильнее прижать к себе. Невероятно, и как же он надеется, что это по-настоящему. Нехотя отстраняясь от нехватки воздуха, все что смог выдавить из себя теперь-счастливый-импровизатор это: — Ты что, не был пьян? — Был, ещё как, — быстрый поцелуй, вызывающий приятное покалывание, — я был вдребезги пьян тобой.