Можно я умру вместо тебя?

У дома Хансона цвели белоснежные в редкую малиновую крапинку лилии. Иногда он срывал свежий распустившийся цветок, выходя на улицу погулять, загонял себе в волосы над ухом, улыбался, как котяра, объевшийся сметаны, и отправлялся гулять на базар. Ему нравилось проводить много времени в шумном, забитом людьми и разношерстным товаром, рынке. Он мог позволить себе заглянуть в таверну, чтобы отведать любимых пирожков и супа седовласой аджуммы, в публичный дом, чтобы отведать вина, купить любую понравившуюся красивую вещь с прилавка. А еще он мог совершенно случайно столкнуться с другом, который думал о том же самом и чуть-чуть о нем, о Хансоне. По правде, Ёуль думал о Хансоне гораздо чаще, чем тот в свою очередь. Было забавно следовать за ним по пятам, шаркая новенькими фиолетовыми ботиночками с расписными бежевыми розами. Он никого вокруг не замечал, если настроение у него было меланхолично-романтичное. Иногда он почти догадывался о моем незримом беззвучном присутствии, поворачивался на звук камешка, о который я могла так неловко споткнуться, или врезаться в кого-нибудь. Чудом мне удавалось улизнуть из его поля зрения, потому что мне хотелось созерцать. Я шла, почти наступая ему на пятки, но все равно не догоняя. Хансон чувствовал, что за ним следят, но не придавал виду, что замечает. Может быть, это не я играла с ним в кошки-мышки, а он со мной, но это было интересно. Так мы могли гулять весь день до самого вечера, пока не возвращался к себе домой. Чаще всего его просто где-нибудь на полянке или у источника находил Дансе, следящий за ним, как самка коршуна за своим младенцем. У них были странные братские отношения, я не вникала. Хансон был прямым наследником всего состояния, Дансе же был полукровкой и не считался в доме выше, чем за прислугу. Его функция, я полагала, состояла в том, чтобы охранять Хансона и в случае опасности жизнь за него отдать, но это было похоже на нечто иное. Дансе не заставлял себе охранять Хансона, хотя делал угрюмый и недовольный вид. Это было не из-за Хансона, который тянулся к старшему брату, а из-за отношения семьи к нему, и мне было искренне жаль Дансе. Он постоянно грубил и обижал своего младшего брата, но если тому угрожала опасность, всех готов был перерезать в радиусе десяти километров, чтобы ничего не угрожало Хансону. Спрятавшись за соседним домом помещения, в которое вошел мой объект преследования, я стала дожидаться, пока не услышу знакомые шаги и озорной смех. Это был особняк Ёуля, иногда посещаемый Хансоном ради долгого чаепития. Он умел смаковать чай, когда я в нем совершенно не разбиралась. Но меня это не сильно огорчало. Ноги порой затекали вот так вот ждать, пока Хансон двинется дальше. Пока у меня не было другого занятия, я мечтала о том, как Хансон взглянет на меня с нежностью и поведет на одну из своих любимых тайных полянок. Мы могли бы там часами валяться под звездным ночным небом и гадать, что означает упавшая звезда и почему солнце ночью прячется за луной. Хансон бы обязательно сказал, что самая красивая из всех звезд — я, и ему повезло, что я упала к нему в руки. Я бы долго смущалась, слушая его красивые и крайне сентиментальные речи, а потом решилась бы его поцеловать в самые губы. Иногда я задерживала свой взгляд на его губах и думала, какие они на вкус. Может быть, только в особенную звездную ночь я бы решилась целовать такие губы. В остальное время мы с Хансоном были как солнце и луна — никогда не могли светить вместе. — Попалась! Я не успела бы даже подумать, как и всегда, потому что Хансон, прикидывающийся дурачком Хансон всегда был на шаг впереди меня. В него верили чисто из принципа верить в светлых позитивных людей, но немногие знали, что образ простачка — не все, что скрывается за милым личиком и безоблачной улыбкой. Больше всего на свете невыносимо было знать, что Хансону тоже бывает больно, видеть, как он мучается и не знать, как ему помочь. Одной из таких проблем для нас стала внезапная моя помолвка со вторым принцем после Сам Мэкджона. Властной королеве не было дело до чувств других людей, она не щадила и сына, что вот-вот должен был вступить на престол. А я была из знатной семьи чиновника Ли, ближайшего советника королевы, а потому видной кандидаткой в принцессы. Учитывалось ли в наше время личное мнение? Смехота. Конечно же, нет. — Угрюмая Ли Нуан опять меня игнорирует! Плохая и злая девчонка! У нас с Хансоном были хорошие родословные. Его дедушка, господин Сок, тоже был не последним человеком в государстве. Но он был на целый ранг ниже меня, а это, увы, значило много. Хотела ли я быть принцессой? Да ни в жизнь! Постоянные дворцовые интриги и опасность, никогда не минующая королевскую семью, особенно самых ближайших родственников монарха. Мне было даже страшно, несмотря на то, что мой телохранитель и слуга Ён долгое время обучал меня некоторым приемам самозащиты. Я не была обычной дворянкой — не умела вышивать, не любила сидеть на месте и умела драться, что не пристало приличным девушкам в нашем обществе. Но ведь зачастую это было столь необходимо для выживания! Поэтому мы и сошлись характерами с Хансоном, едва встретились у дома Хваранов. Я была хорошей знакомой наследной принцессы. Хотя мы друг с другом общались нечасто, в доме Хваранов я стала популярной и завидной красавицей. Меня, наверное, недолюбливал только сам принц, которому по слову королевы я должна была быть отдана в жены. Но это, слава богам, было взаимно. — Вас ищет Её величество и господин Сок, госпожа Ли, — одернул меня Ён, едва я переплела пальцы с Хансоном, вышедшим вместе с Ёулем из дома последнего. Мы синхронно переглянулись, чувствуя неладное, но избежать судьбы вряд ли можно, поэтому двинулись к его дому. — Скажем сегодня, Хансон, — твердо обратилась к возлюбленному я, — нет больше сил тянуть и обманывать. — Скажем, — чуть более расслабленно, чем я, ответил мне он, скрывая за щенячьей улыбкой свое волнение. Мой храбрый Хансон, на самом деле он был вовсе не трус. Но его не интересовали политические дела его деда, он хотел жить, занимаясь искусством и ремеслом, жить вдалеке от города на природе, родить со мной много детишек и няньчиться. Он очень любил детей. Однажды он хотел предложить мне сбежать, но я была скованна обязательствами гораздо большими, чем он. Могла ли я так просто покинуть столицу, навсегда отказываясь жить как принцесса? Моя семья возлагала на меня огромные надежды. Как и семья Хансона на него, впрочем. У ворот нас встретил хмурый Дансе. Хансон все крепче сжимал мою руку. Мы вошли несколько помпезно для события, которое еще не случилось. Признаться, я боялась его дедушки, он был жестоким и его трудно было в чем-то переубедить. Но еще больше я боялась необъятного гнева королевы, ведь одно ее слово могло стоить нам жизней. Разве это преступление — родиться с титулом принцессы, который едва у тебя в руках, но любить парня, младшего тебя по статусу? Любила ли я так сильно Хансона? Боже, конечно же, я любила. Так сильно, что вряд ли смогла бы описать любовь словами — их было бы недостаточно. — Внук… Рядом с пожилым хозяином дома стояла безупречно молодая, хоть и уставшая, но все такая же красивая королева. Знавшая наперед нас гораздо больше, она смотрела на нас, как на глупых детишек, не знающих, что для них будет хорошо, а что плохо. Может мы и не знали еще многого, но я точно знала, с кем мне будет хорошо. Это был человек в единственном числе, в неповторимом экземпляре, никого другого быть рядом не могло. Я готова была настаивать и сражаться ради нашего счастья. — Ваше Величество, — мы одновременно поклонились вместе со стоящими позади нас Ёулем и Дансе. Это утро начиналось необыкновенно хорошо. Оно не предвещало ничего серьезного. Я ни к чему не готовилась. Но жизнь внутри дворца была именно такая — непредсказуемая. В одночасье все могло перемениться и разрушиться, а я не была готова жить в таких напряженных условиях. По этой причине мне было жаль короля и королеву, их детей и ближайших родственников. Жизнь в постоянном страхе, что сегодня все гладко, а завтра — вооруженное восстание и огромные потери, ничем не восполнимые. Часто даже отсупать было некуда. Множество людей жертвовало ради главы государства свои жизни. Это было жестоко и очень больно, и это был мир не для меня. Все, что мне было нужно — тишина и спокойствие рядом с Хансоном. — Ваше Величество, — подал смиренный голос Хансон, притупив взгляд, — что привело вас к нам? — Господин Сок, — слегка надменно обратилась к главе семейства королева, — вы не говорили мне, что ваш внук влюблен в мою племянницу. Между прочим, она почти помолвленная с принцем девушка. — Ваше Величество! — воскликнула я, не давая ни тому, ни другому Соку и слова вставить в свое оправдание. — Прекратите сводить нас с Кэсэ… то есть с принцем. Прекратите давить на меня! Мой отец дал мне свободу распоряжаться моей жизнью так, как я захочу! — Все уже решено! — Еще ничего не решено! — Как ты смеешь мне перечить? — Умоляю вас, Ваше Величество… — Мне нужно идти на крайние меры? — строго взглянула она на меня. — Мне нужно начать угрожать, чтобы ты поняла, что я не шучу? Все уже решено между нашими семьями, и твое противоборство только показывает, как ты еще глупа и ничего не понимаешь. Я здесь, чтобы вразумить тебя. О, я не сразу заметила двух воинов, что пришли вместе с королевой. — Я пришла предупредить господина Сока, что если ты и его внук не одумаетесь, я буду вынуждена идти на крайние меры. — О чем вы? — прошептал сзади Ёуль. — Неужели ты хочешь подвергнуть опасности жизнь своего возлюбленного? Я ужаснулась, не ожидая, что королева пойдет на такое, чтобы заставить меня выйти замуж за ее племянника. — Вы не можете! — Могу, еще как! Одумайся, пока не поздно. Моя рука в руке Хансона задрожала. Я боялась поднять глаза и посмотреть на него. Ведь это утро, пока я гуляла, преследуя его, было удивительным. Именно об этом я говорила — я ненавидела, когда все так стремительно менялось. Когда что-нибудь да портило наши планы. Когда нельзя было жить без лишних глаз, следящих за тобой, за каждым твоим неверным шагом. О ужас, родиться в знатной семье порой было наказанием большим, чем простым безродным крестьянином на севере. — Все хорошо, Нуан. Тебе не нужно так волноваться. Я преградила путь Хансону, едва не подавшемуся вперед, прикрывая его собственной грудью от черных глаз королевы. Его дедушка был ошеломлен и испуган не меньше, но на нем оковы висели больше. Одно неповиновение — и он будет вышвырнут с поста, его обвинят в том, чего он не совершал, и посадят в тюрьму, а пострадает при этом именно Хансон. Молчите, дедушка Сок, я возьму всю вину на себя. Мой ранг выше, я сумею спасти хотя бы Хансона. Я вышла вперед. Королева округлила глаза. — Давайте. Что вы намерены делать? — Что ты творишь? — процедила она, явно не ожидая от меня следующего хода. Хансон сзади стоял, готовый вот-вот перетасоваться со мной. — Не делай глупостей, Нуан. — Не заставляйте меня выбирать, Ваше Величество, — я знала, почему королева поступает так жестоко. Королевской семье нужны были связи со знатными семьями, и я была как никогда выгодной кандидатурой, чтобы посредством нашего с Кэсэ брака завязалось крепкое сотрудничество и помощь. У нас много золота, много земли в наших владениях. Я была нужна лишь для этого. — Я выберу его. Я никогда не выберу быть с другим, кем бы он ни был. — Ты слишком много себе позволяешь! Да, я шла наперекор королевской власти. Я хотела защитить нашу с Хансоном любовь любыми средствами. — Нуан, пожалуйста… — прошептал Хансон умоляюще. — Ну, тогда и меня убейте, если собираетесь тронуть Хансона, — я в немом ужасе уставилась на Ёуля. — Ты куда лезешь! — взмолился Хансон. Дансе молча встал рядом, хмуро глядя исподлобья на королеву. — Ну почему все хотят защитить меня, когда надо защищать ее?! — Хансон, — я обернулась к нему с самой нежной улыбкой, — меня не тронут. Обещаю. Меня не могут тронуть, я нужна им, а ты — мое слабое место, потому ты должен быть защищен. — Убейте Сок Хансона, — медленно процедила королева, и я молниеносно обернулась, пожалев о том, что сказала это вслух. — Нет! — Остановитесь! Меч, направленный на Хансона, прикрытого мной, остановился тогда, когда уже едва оказался в моем животе, раня меня неглубоко. Острой болью пронзило тело, желто-розовое платье посередине тут же стало окрашиваться в цвет крови. Я задержала дыхание, надеясь, что если и буду ранена, умру быстро, но этому было не суждено случиться, потому что меч едва пронзил меня. Я покачнулась, стремительно теряя равновесие, и упала в руки Хансону. Позади нас вскрикнул Ёуль, но я услышала облегчение в его возгласе. Я знала, что они защитят Хансона, если меня вдруг не станет. Королева опоздала, останавливая своего подчиненного, и теперь направлялась к нам. — Позовите дворцового лекаря немедленно! Она опустилась рядом со мной, смотря на меня с ненавистью и безысходностью. — Что ты наделала? — Это должен был быть я! — у Хансона проступили слезы, и мне хотелось вытереть их рукой, но он крепко обнимал меня, сжимая место ранения. — Зачем ты это сделала? Но я даже не успела подумать, зачем. Просто сделала и все. — Можно я умру вместо тебя? — ласково, но очень тихо сказала я. — Я не смогу смотреть на твою смерть. Я буду защищать тебя любыми способами. — Защищать должен я, Нуан, — сдерживаясь, ответил Хансон. — Ты не умрешь. Рана неглубокая. Тебя вылечат. — Тогда и поговорим насчет этого, — я повернулась к королеве. — Что же вы скажете моему отцу? — Упрямая девчонка, — я поняла, что на ее лице отразилось то, что было мне нужно — она смирялась с моим решением. Я улыбнулась, поворачиваясь обратно к Хансону. У меня вообще повод жить только Хансон. В моей реальности он не умирает от яда на мече, предназначавшегося Кэсэ, не оставляет меня одну, а мы умираем когда-нибудь лет через восемьдесят, дряхлые и старые, в своем доме в окружении кучи детей и внуков. В моей реальности Хансон, мое солнышко, мое сокровище, мой храбрый и добрый Хансон не отдает свою жизнь так глупо мечу Дансе за Кэсэ, который этого не заслуживает. Мой теплый, мой любимый Хансон все такой же улыбчивый каждый день, с каждым днем все лучше сражается на мечах и все больше подкалывает Ёуля, который в нем души не чает. Он все так же стесняется меня целовать и порой даже боится смутить, взяв за руку, но не перестает рассказывать о звездах и грезить о будущем, в котором я — его жена и мать его детей. В моей реальности Хансон не умирает. Но моя реальность отличается от той, которая бьет по щекам и лезвием по сердцу. В настоящей реальности я сижу рядом с его могилой с целым букетом белых лилий, сорванных все до единого около его двора, переданных Дансе. Ему все еще стыдно сюда идти, ему наверняка гораздо больнее, чем мне, он так же потерял самого близкого человека, как и я. Но в отличие от него я не могу находиться вдали от Хансона, я до сих пор тянусь и хочу быть рядом, говорить и смеяться, даже если он мне не отвечает. В моей памяти стоит его образ — безмятежное бледное лицо, освобожденное от мук и страданий, облаченное в одежду хваранов с раненными ладонями, еще не остывшими. Если бы я встретила его на десять минут раньше, я бы сказала «Можно я умру вместо тебя?», не дожидаясь ответа, и непременно так бы и сделала, зная, что ответно получу отказ. Я бы умерла вместо него, потому что для меня Хансон — все, и в то, что его больше нет, я не смогу поверить. В моей реальности расцветают белые лилии во дворе Хансона, он рассказывает мне про звезды, мы держимся за руки, а я все же решаюсь целовать его в губы. Да, в самые теплые и желанные губы. И Хансон это знает. Знает как никто другой.