***
Но через шесть часов ситуация нисколько не улучшилась. И даже наоборот — шторм по-прежнему продолжал плавно набирать силу. От кораблей конвоя начали поступать доклады о некритичных повреждениях и поломках, которые пока устранялись своими силами, но больше всего командование AJ-71 тревожили три корабля с беженцами. Качка действовала на них сильнее; вдобавок, что-то явно неладное творилось с их двигателями, что сильно сказывалось на скорости хода. И тогда конвой, меняя генеральный курс, повернул на север, к центру урагана и в сторону предполагаемого затишья. Сначала все шло вроде бы хорошо — уже через несколько часов сила ветра, нагонявшего штормовые волны, заметно снизилась, что позволило наконец прибавить хода, а посланные в дальнюю разведку две тройки канмусу доложили об обнаружении границы «глаза» урагана, за которой волнение не превышало шести баллов. Прошедшие еще дальше эсминки доложили, что там и вовсе не более пяти. Но на этом хорошие новости и закончились... В зоне затишья были Глубинные. Не беспечно-игривые, прыгающие и резвящиеся — как часто описывали их поведение в зоне штормов, — но и не в режиме агрессивного поиска, как в обычном спокойном море. Обладавшая все же немного более чуткой сенсорикой, чем у многих Глубинных, канмусу эскадренного миноносца «Фоксхаунд» засекла неподвижно зависшие на небольшой глубине не менее трех десятков эсминцев, расположившиеся широким веером, и с ними четыре Старшие особи. Складывалось такое впечатление, что эта вроде бы впавшая в оцепенение стая просто висела в толще воды, не предпринимая никаких действий. И такое, по докладам и рассказам опытных канмусу, тоже иногда бывало. В подобной ситуации самым разумным поступком было тихо обойти «спящих» по максимально широкой дуге. Вот только не в этом случае. И если шторм опять усилится — то конвою все же придется туда войти, и тогда... Посоветовавшись с командирами канмусу-эскортниц и приданной группы усиления, Генри Морган, Валери Киммел и Рене Магритт решили все же подстраховаться, и направили две группы во главе с самой «Норфолк» на дополнительную разведку. И ту весть, что она принесла, девушка предпочла доложить лично. — Сэр! Дело очень серьезное... — произнесла брюнетка в мокром гидрокомбинезоне, в спешке лишь снявшая обвес, «ледорубы», и с до сих пор болтающейся на шее прозрачной лицевой маской. — То, что мы приняли за стаю, оказалось лишь передовым отрядом. Сама стая гораздо больше, минимум раз в шесть. — Под две сотни примитивов, и три десятка Старших? — сузила глаза стоящая тут же канмусу французского линкора. Из не до конца закрытого створа ангара долетали резкие порывы влажного и холодного ветра, ерошащего сейчас ее короткие темные волосы. — Как минимум, — подтвердила Киммел. — Но и это еще не все: там у Глубинных во главе — или флагманская особь, или молодая Они. — Твою-то мать!.. Я поняла, Валери. — Они так и остались неподвижны — похоже, что нас не засекли. Но если конвою придется войти в зону затишья... Бой будет без вариантов. — Что потребуется от нас и конвоя? — задал вопрос командир «Артемис». Девушка на это лишь качнула головой и слегка пожала плечами. — Уплотнить строй кораблей до возможного максимума. Защищать будет легче. Ну и обеспечить прием девчонок на перезарядку, маневр силами, подход подкреплений и эвакуацию раненых. Вымпелов у нас в этом походе достаточно много, так что с маху нас точно не сомнут... — Ясно, — сжал зубы Дрейк. — Тогда пока отдыхайте, время еще есть. — Ну что, «Дабл Ди», в этот раз нам что-то сильно не везет. Как думаешь, каковы наши шансы? — отстраненно отметил командир, когда девушки отошли. — Смотря что будем делать... — прищурился Дилан Дрейк. Он ходил по морю с Генри Морганом уже не первый год и знал, что если тот вспоминает его лейтенантскую кличку, о которой он однажды проговорился в баре... То значит, он предельно серьезен. — А что еще остается? Болтаемся тут, ждем и надеемся до последнего, что шторм все же пойдет на спад. Если же нет — тихо заходим в область «глаза», возле самого края, и молимся всем богам, чтобы нас не заметили. А если заметят — чтобы у наших девчонок хватило сил разобраться с Глубинными. Чтоб на шум не приплыли новые… Сплошные, черти бы их душу взяли, молитвы! Хоть штатного капеллана на борт принимай, в пару к нашей Жаклин!.. Но лезть обратно в волны будет настоящим самоубийством, особенно когда у этих сраных «клиперов» движки еле дышат. Может ли кто еще из наших быть поблизости? — Не знаю. Навигация лежит наглухо, но по подсчетам мы прошли где-то половину пути, и вскоре должны будем находиться довольно недалеко от Уэйка. Раньше можно было запросить помощи с Тиниана — он ближе всего, — но, как назло, Третий флот потерял его пару недель назад. Да и чтобы дойти до нас, им бы теперь пришлось пройти «Арлин» почти насквозь. — Да, не успели бы. А если бы и дошли, то измочаленные, как тряпки. Но думаю, что все равно будет нелишне покричать о помощи. Вдруг кто-то все же есть неподалеку? Да и Брисбен, так или иначе, но будет в курсе ситуации. — Согласен. Пойду, оформлю сообщение, а ребята пусть выдвигают пусковую трубу. — Я распоряжусь. Заглянув по пути к штурманам, старпом прошел в радиорубку и плотно закрыл за собой дверь. — Так, Вилли, — обратился он к повернувшемуся связисту. — Бери чистый аудиомодуль для радиобуя, и надиктуй на него вот это. Запись поставь на кольцо. И Дрейк протянул парню блокнот. Пробежав глазами по тексту, тот слегка оторопело вскинул на старшего помощника глаза. — Сэр... Все так плохо? — Бывало и хуже. Это так, подстраховка, — старпом ободрительно сжал плечо связиста. — Работай. Тот негромко вздохнул, вставил серебристый небольшой цилиндр в гнездо аппаратуры, подключил гарнитуру, прокашлялся и не торопясь, отчетливо заговорил в микрофон: — Внимание! На связи конвой AJ 71-12. Код — «Чарли-Эхо-Индия», «Папа-Браво-Чарли». Координаты... Выйдя из узла связи, располагающегося на второй палубе, мужчина поднялся на первую. В отгороженном закутке сразу за ходовым мостиком, сквозь который, увитая многочисленными кабелями, проходила «главная мачта» корабля, возились двое техников. Медленно и с трудом заново обучаясь морскому делу, и платя за пробы и ошибки дорогую цену, люди все же сумели как понять для себя границы действия авиации Глубинных, так и найти наиболее простой способ связаться в случае острой необходимости с Большой Землей, минуя воздействие Глубины и Темных Циклонов. Пусть даже такая связь и была односторонней, и не давала гарантий немедленной доставки сообщения; но, тем не менее, она была, — и значит, это того стоило. И вот теперь один из них заканчивал проверку и подготовку укрепленного на станине запускаемого радиобуя. Ему старпом и подал небольшой контейнер с записью сообщения. А второй проверял крепления к палубе вставшей параллельно мачте толстой металлической трубы, чуть вздрагивающей от порывов ветра снаружи. Эта стартовая «минометная» труба для запускаемых радиобуев на кораблях серии HSV уже давно стала штатным оборудованием, позволяющим буквально выстреливать метеозонды, высотные ретрансляторы и прочие источники радиосигнала на удаление, недоступное летающим посланцам Глубины. И самое главное — делала это быстро. Поначалу для этих целей пытались использовать классические зонды, с надуваемым прямо на борту гелием или водородом шаром, несущим полезный груз. Но даже наполненные самыми легкими газами, зонды взлетали недостаточно быстро, источником сигнала сразу привлекали внимание — и оказывались сбиты Глубинными. Сейчас же запускаемый аппарат представлял собой сигарообразный контейнер всего полметра в длину и пятнадцать сантиметров в диаметре, содержавший свернутый шар с патроном автоматического надува, аккумулятор и блок радиостанции с подключаемым внешним носителем данных. А поднимал все это на необходимую высоту простейший твердотопливный реактивный двигатель, — или даже допотопный авиационный пороховой ускоритель. Которые были способны надежно стартовать либо от пьезозапуска, либо вовсе от банального запального шнура. Дрейк повернулся к моряку, закончившему герметизировать контейнер. Тот уже откинул «зарядную камору» у стартовой трубы, в которой завывал ветер и стекали струйки залетевшего дождя, и вложил туда готовый к запуску радиобуй. Защелкнув механизм, повернул рукоять, — и, положив палец на гашетку спуска, вопросительно посмотрел на старпома. — Ну, с богом... — кивнул тот. И в трубе резко хлопнуло, сменившись коротким, шипящим свистом. Вылетевшую через пусковую трубу ракету вполне ожидаемо слегка снесло ветром, однако работавший на полную двигатель, пусть и по пологой дуге, но всего через несколько секунд привычно вынес ее на высоту свыше двух километров. И уже где-то там, в свинцовой непроглядной тьме непогоды, сильно полегчавший за счет выгоревшего пиропатрона зонд выбросил и за считанные мгновения наполнил гелием несущий шар. Который, подхваченный ветром, с набором высоты полетел прочь от конвоя, неся с собой радиобуй, успевший развернуть ажурный «воротник» антенны и начавший свою бесконечную передачу на нескольких основных частотах…***
Чудес не бывает. И любое чудо, произошедшее на наших глазах, всегда можно объяснить с помощью логики и законов Природы. Однако все же иногда они случаются. Как и сейчас: когда всего через несколько минут этот слабый сигнал был принят экипажем уходящего на высоте тридцать семь тысяч футов в сторону экватора одинокого «Airbus» A330-343 авиакомпании «Air China», выполнявшего свой ежемесячный пассажирский рейс CСA173 по маршруту Пекин-Сидней. После появления Глубинных, и последовавшего за этим обрушения мировых платежных систем все коммерческие полеты на другой континент стали чрезвычайно дорогим удовольствием — и теперь, ввиду иссякшего пассажиропотока, выполнялись очень и очень редко. По некогда оживленным транснациональным маршрутам сейчас летали все больше дипломатические и военные борта, да и те делали это довольно нечасто. Небо над океанами отныне стало куда как менее оживленным местом, чем в прежние времена. И ничем иным, кроме как вмешательством неких Высших Сил или чьим-то сумасшедшим везением, у штабных офицеров связи базы Боронгана не получилось объяснить то, что именно этот борт и в эти самые минуты еще не успел уйти от благополучно обойденного им обширного циклонического вихря над северной частью Тихого Океана слишком далеко, нырнув за линию горизонта — и потому сумел через визг и грохот помех принять прерывающийся сигнал аварийного буя. Записав и ретранслировав его сперва для всех, кто был бы способен услышать — пусть и без особой надежды на успех, ввиду близости источника сильных атмосферных помех. А чуть позже — продублировав его и австралийским наземным службам, когда пересек экватор и оказался в зоне досягаемости центра связи и слежения в Нануме.***
— Профессор! Мистер Боун! — Да, Джим, что такое?.. — спавший до этого на кушетке в комнате отдыха метеоролог разлепил глаза, и начал нашаривать очки на тумбочке. Изрядно уставший за десять часов непрерывной работы, Бэзил Боун в итоге решил остаться ночевать на метеостанции, наказав дежурящему ассистенту немедленно его будить в случае каких-либо серьезных изменений с объектом их пристального внимания — ураганом «Арлин». Джим исправно выполнил просимое, и теперь толком не выспавшийся профессор, наскоро умывшись в крохотной ванной комнате и застегивая на ходу мятую рубашку, быстро вошел в операционный зал. Сев за мониторы и отследив прошедшие изменения погоды, он сгорбился в кресле и с силой потер рукой еще влажный лоб. — Черт, как паршиво ощущать себя пророком, Джим... Происходит именно то, чего я и боялся: двадцать пять процентов отрицательной вероятности и Закон Мерфи сыграли свою роль — «Арлин» изменила свое движение. И все же втянула в себя вторичный, малый циклон, следовавший за ней и забиравший часть ее мощи. При этом усилившись за его счет и теперь, наконец получив в свое распоряжение все теплые воздушные потоки от экватора и морских течений, двинулась на столкновение с китайским погодным фронтом у Филиппин. Это их слияние уже, по сути, началось — но то, что будет дальше... А что с конвоем? — Это вторая причина, почему я вас разбудил, — и молодой человек положил перед Боуном текст полученной радиограммы. — Святый Боже... — пробормотал бледнеющий Бэзил, прочтя короткий текст. — Сколько времени прошло?! Мне нужно срочно связаться с коммодором Риддом! И ученый снял трубку с заваленного распечатками телефонного аппарата. — Боун! Как вы собираетесь объяснять происходящее?! Вы же обещали, что ураган донесет конвой до Японии, как легкий попутный ветерок! — голос Кевина Ридда во время разговора постоянно срывался на яростный шепот. — Вы же давали гарантию!.. — Я? Гарантию?.. — слегка опешил профессор. — Я озвучил вам прогнозы и проценты вероятностей, основанные на имеющихся у меня на руках данных! Причем весьма скудных данных — и об этом я не раз повторял! Апроксимация в данных условиях… — Не пытайтесь заговорить меня вашей научной заумью, профессор! — грубо перебил его коммодор. — Вам был задан прямой вопрос — и вы ответили положительно! — Я ответил, что вероятность благополучного прохода — семьдесят пять процентов! — тоже слегка повысил голос Бэзил. — Да, это много, но это вовсе не гарантия, как вы для себя решили!.. — Профессор, прекратите свои отговорки! И не надейтесь, что ваши ученые степени и словесная эквилибристика помогут вам выйти сухим из воды! От вас требовался прогноз? Вы его дали — и он оказался ошибочным! Что повлекло полную потерю генерального груза и многочисленные человеческие жертвы, в том числе среди гражданских! И именно так я и отражу всю ситуацию в докладе! Положив запищавшую коротким гудками трубку, Бэзил Боун отер ладонями покрытое испариной усталое лицо, и шумно вздохнул. — Похоже, наш дражайший коммодор уже определился, кого он назначит «козлом отпущения», — наконец, спустя несколько долгих секунд, философски отметил он. — Ну, что ж… Джим, будьте так добры, принесите мне кофе. — Но профессор, как же так?!.. — остался стоять на месте не менее пораженный ассистент. — Метеорология — такая наука, где даже при полном комплексе данных невозможны стопроцентные прогнозы! Тем более — таких масштабов и длительности! Это же ясно любому разумному человеку! — Вот только Ридд сейчас — не совсем разумный человек, а, скорее, до колик испуганный ответственностью флотский чиновник. И любые объяснения для него теперь… — Я слышал, профессор, — угрюмо произнес Джим, все же принеся кружку кофе. — И что теперь? Что будет дальше? — Ну, ничего действительно серьезного со мной сделать он не сможет. Все же на том совещании было достаточно много чинов, которые меня слышали… Однако, боюсь, у этой метеостанции вскоре появится новый ведущий специалист. Я после такого на этом месте вряд ли смогу остаться. Да и сам не захочу… — Я не про это, сэр, — тихо произнес ассистент. — Что будет с конвоем? — Не знаю, Джим… Просто не знаю, — покачал головой ученый. — Но, как и в метеорологии, тут еще ничего не определено…***
— Фрэнк! Фрэнк?!!.. Хвала всем святым, что ты еще здесь!.. — слегка полноватый сорокалетний мужчина латиноамериканской наружности с короткой испанской бородкой на лице, одетый в поношенный летный комбинезон, торопливо вбежал в ангар из рифленого железа, стоящий метрах в пятидесяти от длинного причала, у которого покачивались на водной зыби несколько разномастных гидросамолетов патрульно-спасательной службы базы ОФ Брисбен. И остановился, тяжело дыша и хватая воздух ртом. Комбез на его спине потемнел от пота, а черные волосы до плеч изрядно растрепались. — Ты опять забыл свой сотовый в кабине? — Похоже, что да... — тот, к кому обращались эти слова — коротко стриженый флегматичного вида европеец примерно тех же лет, сидящий на корточках и копавшийся в большом ящике с запасными частями, разложенными рядом, — похлопал себя по карманам почти такого же старого комбинезона, и чуть виновато улыбнулся. — А что случилось? — Ты должен это знать, амиго!.. — слегка отдышавшись, ответил бегун. — Да что такое, Анхель?! — Ты же помнишь, что на вспомогательном радиоузле у меня есть несколько приятелей? И вот один из них шепнул мне, что час назад они приняли сигнал от конвоя AJ-71… Они в беде, Фрэнк! — Что? Что с ним?! — Фрэнк резко встал, и улыбка исчезла с его лица, словно сдутая ветром. — Тише!.. Потом я побежал расспрашивать. Всегда же кто-то что-то знает или слышал? Так вот... Погода резко ухудшилась, шторм здорово превысил предполагаемую силу, — и конвой теперь то ли сам идет, то ли их несет штормом к центру урагана. А там… Сам знаешь, может произойти все, что угодно… Если уже не произошло. Но вот сигнал, что они передали… Это «C.E.I. — P.B.C.» — Проклятье… — Фрэнк вновь медленно сел на пустую пластиковую бочку, и нервно полез в карман за сигаретами. Сломав в дрогнувших пальцах первую, он достал еще одну — и торопливо прикурил от мельтешащего на сквозняке огонька зажигалки. — Я ведь сам, когда нам пришлось перелететь сюда, настаивал, чтобы Теана с детьми эвакуировалась с Соломоновых островов на континент!.. Она не хотела, — но я ее все же уговорил. Настоял, чтобы они присоединились к беженцам с Фиджи. А теперь получается, я сам их всех… послал на смерть? Погоди, но ведь твои тоже там... — Будто я не знаю!.. Роза с твоей Теаной подруги, за одной партой сидели. И ехать решили вместе. Но что ты несешь, Фрэнк?! Какая смерть? Madre de`l Dios, они еще живы! И могут спастись! — А они смогут? Ты сам знаешь, что сигнал «Прости-Прощай» не подают, попав в просто шторм… Там наверняка появились Глубинные. А мы ничего не сможем сделать, чтобы им помочь. Если приданных конвою сил канмусу не хватило, и они подали этот сигнал — значит, дело дрянь… И Фрэнк слегка вздрагивающими руками вновь поднес сигарету ко рту. — …А вот с этого момента поподробнее, господа! И уж извините, что невольно подслушала вас, — вклинился в напряженный разговор совершенно спокойный девичий голос с легким акцентом. Из тени, отбрасываемой воротами ангара, к мужчинам вышла девушка, одетая в повседневную тропическую форму личного состава базы, и нагрудным погоном с двумя звездочками. Чуть выше среднего роста, стройная, и с внешностью, характерной скорее для Северной Европы: не слишком загоревшая даже в тропиках кожа, волосы цвета соломы, стянутые в небрежный узел на затылке, и такие же белесые брови с ресницами. И бледно-голубые, почти прозрачные глаза. — Что за радиограмма? — внимательно уставилась она на летчиков. — Кто и где угодил в переплет? Сколько времени прошло? А тем временем вслед за первой в ангар вошла еще одна девушка: немного пониже ростом, рыжевато-русая, скуластая, заметно веснушчатая, и с желтоватыми рысьими глазами. Волосы у новенькой, молча вставшей за плечом блондинки, были заплетены в идущую по голове, как гребень, и спускающуюся на плечо короткую косу. Выслушав слегка сбивчивые ответы дона Анхеля, которому изредка вторил его явно угрюмый друг, первая из девушек наморщила лоб: — Да… Похоже, и впрямь знатная засада… Но, с другой стороны, кое-что все же можно предпринять, — и ее взгляд перешел на замусоленные шевроны комбинезонов обоих мужчин. — Вы же летчики вспомогательной морской авиации? Вольнонаемные, верно? — Да. — Отлично. Ну, тогда вы ведь сможете доставить нас туда? — как-то беззастенчиво, просто и без обиняков спросила блондинка. Вот только при этом в глазах обеих северянок полыхнул отблеск какого-то странного огня… — Куда это — «туда»? — не поняв, переспросил девицу слегка сбитый с толку Анхель. — К терпящему бедствие конвою AJ-71, — терпеливо уточнила та. И по-прежнему спокойно улыбнулась воззрившимся на нее двум взрослым мужчинам. — Поверьте, с нами их шансы на выживание очень сильно возрастут. — С вами? А вы, собственно, вообще кто?... — Ах да, я же не представилась… Я — Нирен Альтисдоттир, канмусу крейсера «Тре Крунур». И командир сводной эскадры канмусу SG-18. Слышали о нас? — Нет… — Что, правда? — искренне удивилась та. — Ну, надо же… — Но что именно вы хотите предпринять? — забыв о недокуренной сигарете, вдруг подался вперед Фрэнк с глазами человека, внезапно обретшего надежду. — Попасть к конвою, только и всего. Помочь сестрам. Защитить людей. Будьте уверены — это у нас хорошо получается. С вас — только доставка. Тем более, как я поняла, там сейчас ваши семьи? — Да… — начал было вновь отвечать Анхель, но Фрэнк остановил его нетерпеливым жестом: — Мы действительно можем полететь туда. Наша «птичка» — наша собственность, и запретить вылет никто не сможет. И ее дальности до указанных в радиограмме координат нам хватит с большим запасом. Но учитывая ваш вес в снаряжении… Сколько всего канмусу в вашем отряде? — Двенадцать, — ответила Нирен. — Три легких крейсера и девять эсминцев. — Так… Значит, ваш общий вес будет… — ушел в мысленные расчеты пилот. — Если максимально облегчить нашу «Кэт», и взять минимум топлива, плюс резерв на поиски… Долетим. Точно долетим. — Фрэнк, ты это что, — серьезно? Долетим — и что потом? — дон Анхель по-прежнему недоверчиво покосился на внезапно разговорившегося Фрэнка — Посадка в шторм?.. Ну, положим, мы справимся. Но учитывая, какое там волнение, у нас будет всего около минуты, прежде чем самолет перевернет волнами. — Не проблема. Главное — сядьте поближе к кораблям, — все так же благожелательно произнесла светловолосая северянка. — За минуту мы и сами выйдем на воду, и вас вытащим, если нужно будет. За шкирку. Потом закинем на корабль, к семьям, — а сами вместе с нашими сестрами будем вас защищать. Вас всех. Согласны? — Но… Но вы обещаете, что?.. — как-то сразу обмяк Анхель, все это время бодрившийся и гнавший от себя мысль, что его близкие почти обречены. — Вот что, летчик… — канмусу внезапно посерьезнела, и приблизилась почти вплотную. — Я могу обещать тебе только одно: пока хоть одна из нас будет жива, и там будет хоть один враг — к людям он не подойдет. А сейчас я иду на радиопост и в тактическую группу за уточнениями, и потом — к начальству. Ларре! — и Нирен повернула голову в сторону вскинувшей на нее взгляд молчуньи. — Извести наших, пусть начинают подготовку. Но без лишнего шума: вдруг «фуражки» заартачатся, и придется снова сваливать по-тихому... Поглядев вслед кивнувшей и убежавшей Деве Флота, светловолосая снова повернулась к пилотам. — Единственное, что я пока хочу знать: так нам рассчитывать на вас — или искать других смельчаков?..***
Но если эти двое пилотов, сейчас спешно направляющиеся к своему самолету и вызванивающие на ходу своего бортмеханика — такого же отчаянного сорвиголову, как и они сами — и впрямь не знали о том, кто такая мисс Альтисдоттир и ее подчиненные, то вот коммодор Кевин Ридд знал это прекрасно. И когда ему доложили, что канмусу «Тре Крунур» желает его видеть, у него от нехорошего предчувствия заломило виски и без того гудящей от последних новостей головы. И, признаться, действительно было — с чего. Сводная флотская группа SG-18 состояла из двенадцати канмусу шведских, норвежских, голландских и датских военных кораблей: легких крейсеров «Тре Крунур», «Тромп» и «Якоб ван Хеемскерк», и эсминцев: «Наяден», «Нимфен», «Драуг», «Гарм», «Аэгер», «Слейпнир», «Хвален», «Наксен» и «Хоген». Эта группа, члены которой как-то очень быстро притянулись и притерлись друг к другу всего за полгода, уже успела отметиться практически во всех громких сражениях с Глубинными в Старом Свете. И запомнилась, главным образом, своими боевыми успехами; однако, и весьма своеобразным отношением к понятию дисциплины. И к начальникам — тоже. Но это притом, что внутри самой группы порядок был на удивление железный. Нет, они вовсе не саботировали прямые приказы, и не нарушали субординацию и регламент Флота — по крайней мере, не демонстративно, и ненамного больше или чаще прочих канмусу. Наоборот, вместо этого они рьяно рвались в любые морские операции, где была хотя бы теоретическая возможность боя. Но уж если они до этого боя дорывались — тогда тошно становилось всем: и врагам, и рвущему на голове волосы начальству. Трактовать приказы в пользу своих действий они научились очень быстро, а на все претензии и обвинения, как правило, следовал лаконичный ответ: «Мы действовали по обстановке». Посланной в простой патруль, да по условно-безопасной зоне, — тогда еще девятке молоденьких девушек ничего не стоило, например, взорвать пару торпед для привлечения внимания Глубинных. После чего ввязаться с ними в драку — причем, в излюбленном ими ближнем бою, — шумом потасовки привлечь внимание еще большей стаи, и с радостным рёвом накинуться уже на нее. А уж сколько раз, получив информацию о терпящих бедствие в пределах их досягаемости кораблях, они самовольно срывались им на помощь — и буквально выдергивали бедолаг из пастей Глубинных, попутно порвав многие из них... И никакие последующие крики, разбирательства в высоких кабинетах и страшные угрозы от больших флотских шишек и не менее больших «звезд» их не волновали совершенно. Вдобавок, в тех арсеналах, к которым они были приписаны, отчего-то постоянно наблюдался подозрительный перерасход боеприпасов, как и наличие различного неучтенного оружия. В прежние времена любое другое флотское формирование за такие выходки давно бы затаскали по дисциплинарным комиссиям, а там и до трибунала было бы недалеко, — и кое-кто из адмиралтейства даже пытался что-то подобное провернуть. Но таким быстро напоминали, что это — не матросы, это — канмусу. И что методы, привычные для человеческого личного состава, тут, увы, никак не приемлемы. Списать двенадцать опытных канмусу на берег — когда тысячи агентов ОФ ищут по всей Земле девушек, откликнувшихся на Призыв?.. Для этого нужно иметь очень веские основания, или совершенно не понимать очевидного. А ведь у этих северянок, помимо жирного минуса в виде их несколько... выборочного понимания приказов, имелся и не менее жирный плюс. Канмусу из SG-18 отличались высокой слаженностью, упертой и упрямой, но от того не менее умелой агрессивностью в бою; и, самое главное — они обладали какой-то особой, граничащей с мистикой, поразительной везучестью. Они ухитрялись раз за разом ввязываться — и, что самое важное, неизменно выбираться живыми — из таких передряг, что хватило бы на девять кошачьих жизней для каждой из этих Дев Флота. Ранения, тяжелые ранения, потеря конечностей, возврат на базу на руках подруг в коматозном состоянии — но обратно возвращались всегда все и живые. И вскоре вновь становились в строй, — и снова ввязывались в какую-нибудь заваруху. Когда это стало повторяться как-то подозрительно часто, многие головы в штабах ОФ начали задумываться — откуда они вообще такие взялись? Служащие корпуса мониторинга, чуть не сломавшие мозги на этой «дикой дюжине», в качестве основной версии придерживались мнения, что эти воплощения боевых кораблей северных стран таким образом компенсировали тот факт, что во Вторую мировую фактически не воевали. И вот теперь пытаются взять реванш. А в качестве шутливой теории выдвигали мысль, что где-то, в высших — или наоборот, глубинных сферах: там, где определяется, кто и чьей аватарой должен стать, — что-то перепутали, и причем сильно. И в этих двенадцати девушках обрели новую жизнь вовсе не относительно современные эсминцы и крейсера, а духи древних драккаров викингов, бесстрашно бороздивших северные моря и имевших на борту в качестве главного калибра не пушки и торпеды, а ватаги здоровенных и свирепых мужиков с мечами и секирами, не боящихся ни врагов, ни чертей, ни богов. Чем, собственно, теперь и объясняется их столь своеобразное отношение и к службе, и к сражениям, и к дисциплине. Плохо управляемые, но крайне эффективные в бою северянки, тем не менее, достаточно долго кочевали по флотам, добавляя седых волос и испорченных нервов многим адмиралам, пока не осели в Австралии. Где командующий Четвертым флотом ОФ Бартон Д. Миллс все же как-то сумел найти к ним подход. Но теперь адмирал лежал в больничной палате — а светловолосая и отрешенно-спокойная командир SG-18 стояла перед коммодором Риддом. И буравила его твердым, нордическим взглядом. — Сэр, вы должны послать нас туда. К конвою. На помощь, — абсолютно спокойно, даже равнодушно произнесла Нирен Альтисдоттир: девушка из большой исландской семьи, эмигрировавшей в Швецию с приходом Глубины, и уже там однажды ставшая канмусу шведского крейсера. Это была ее вторая фраза. Первая же кратко оповещала коммодора о том, что им известно о радиограмме касаемо AJ-71. — Да вы хоть представляете, о чем говорите?! Для начала — мы не знаем их точных координат. Данные, переданные с их радиозонда, уже наверняка устарели! Да и потом — как вас доставить в район, где бушует ураган? — Это как раз не проблема. Те, от кого мы и узнали об этой ситуации, нас туда и доставят. — Что?.. Но — как?!.. Впрочем, не важно… В любом случае: отправлять вас туда — это только увеличивать потери! — Очень даже важно. Потому что мы в любом случае отправимся туда, по вашему распоряжению — или без него. — Вы!.. — казалось, коммодор не верил своим ушам. — Вы что, нарушите прямой приказ?! — Приказ «оставить конвой на верную гибель»? Нарушим — и легко. Потому что там — люди, которым мы можем помочь. И потому, что уже дали слово. И вообще: мы же все «сумасшедшие», «викингши», «отмороженные норды», «берсерки с сиськами»… Как там еще нас называют? Не помню уже всех кличек… — с ленцой почесала шею канмусу. — Так что нам ваш приказ? В любом случае дальше моря не пошлют... А вот у вас, коммодор, есть выбор: или официально отправить нас, как добровольцев, — или уже завтра заставить начальство сильно усомниться в вашей компетентности. Когда мы улетим сами. В довесок ко всем вашим прочим… проблемам. — Улетите?.. — слегка потерялся Ридд. — Нас доставит в район нахождения конвоя один из вольнонаемных экипажей дальнего авиапатруля. Семьи двоих из них как раз находятся на пассажирских судах, которые вошли в состав этого каравана. Так что им тем более плевать на любые ваши приказы и запреты. — Вы... вы!.. — Коммодор, — произнесла, не меняя тона, канмусу, лишь немного наклонившись вперед и взявшись пальцами за край стола... Совсем чуть-чуть взявшись, но неумолимо продавливаемое девичьими пальчиками толстое полированное дерево жалобно крякнуло и зазмеилось длинной трещиной. — Я успела тут порасспросить людей. Ведь это вы их туда послали. Торопились, боялись штрафов, — и отправили конвой «по нитке», не имея полной картины моря. Хотя вас предупреждали... Так не мешайте теперь нам помогать, и исправлять ваши ошибки. Девушка развернулась и, выходя, почти весело бросила через плечо: — Мы вылетаем через час. И не стоит звонить в комендатуру, поверьте. А еще лучше, чтоб к этому времени все нужные бумаги были оформлены. Или по возвращению — а вы ведь знаете, что мы всегда возвращаемся, — я первая пойду к вице-адмиралу Миллсу с докладом. Хотя терпеть не могу этого делать.***
…Возле притянутого поближе к пристани и качающегося на поплавках старого двухмоторного гидроплана PBY «Каталина» царило нездоровое оживление. Бортмеханик Билл Питерс и второй пилот Анхель Прадо, при содействии нескольких добровольных помощников из числа экипажей других самолетов, безжалостно потрошили сейчас свою «птичку». Демонтируя, а при сложности демонтажа — попросту отпиливая отрезной машинкой все, что не было критично для полета. Предположительно — в один конец. И сейчас гора разнообразных железяк на пристани росла, а процесс продолжался. Но требовалось не только освободиться от балласта: надо было еще разместить в фюзеляже больше десятка канмусу. Которые хоть и проходили по полетному весу вместе со снаряжением, но из-за специфики этого самого снаряжения становились весьма габаритным грузом. В итоге, вычистив почти «в ноль» внутренности фюзеляжа, экипаж принялся приваривать к днищу вытянутый каркас, подобный эдакой длиной лавке с перпендикулярными спинками-сиденьями. На которых канмусу в полете будут сидеть верхом друг за другом, как при езде на аттракционе «банан». Также, сразу за косыми стойками, крепящими крыло к фюзеляжу, был прорезан квадратный люк, позволяющий относительно свободно протиснуться канмусу в обвесе. — И как мы полетим — с такими вот воротами в борту? — сомнительно обозрел получившийся проем механик Питерс, меняя аккумулятор на отрезной машинке. — Закроем щитом из дюраля! Прихватим болтами — и на наш срок хватит. И что значит — «мы»? Зачем тебе-то совать голову в пасть дьяволу? Ты молодой, неженатый... Это у нас считай, нет выбора. Да и не нужен он нам... — Анхель, я сейчас надаю пинков по твоей толстой мексиканской заднице. Мы — экипаж, и это не обсуждается. Я с вами. Да и пропустить последний вылет на нашей «Кэт»? В жизни себе этого не прощу... — Уф-ф… Спасибо, Билл. Знаешь, без шуток. Но, может ты все же... — Цыц! Тема закрыта! Давай вон тот кусок обшивки — будем сиденья мастерить… Шипела сварка, взвизгивал резак, чертыхались помощники, затаскивающие внутрь металлический профиль и куски толстого пластика, — но работа шла. А через полчаса на стареньком «Форде»-заправщике подкатил и командир Фрэнк Боуг. — Топливо выбил — первый класс! — сообщил он своим, торопливо отойдя подальше от машины и вновь нервно закуривая. Хотя тот всплеск отчаяния, приключившийся с ним в ангаре, теперь ушел без следа, сменившись какой-то напряженной сосредоточенностью. — Сейчас залью баки на треть, а когда подойдут канмусу и станет известна взлетная масса — добьем до возможного максимума… Ага, а вот и они! И действительно: со стороны моря показалась группа скользящих по воде темных силуэтов. Быстро подойдя к месту стоянки гидросамолета, полностью снаряженные канмусу сдергивали с ног свои «коньки» и вставали полукругом на пристани у самолета и его экипажа, с любопытством их рассматривая. Выглядели они, как обычное подразделение канмусу, которыми в Брисбене было никого не удивить, разве что у многих на башнях красовались руны, стилизованные рисунки зверей и всяких мифологических тварей. — И вот на этой жужжалке мы и отправимся? — громко поинтересовалась одна из них. — Эта, как вы изволили сказать, «жужжалка» — таких как вы, мисс, не один десяток из моря вытащила, — несколько сварливо ответил ей бортмеханик. — И те, кому она не нравится, могут оставаться на базе. Ну или недовольных можно примотать снаружи к поплавкам — полетят с ветерком. Канмусу прыснули коротким смехом, а говорившая стрельнула глазами, и подошла поближе к Биллу Питерсу. Девушка была довольно высокой, гибкой, как хлыст, — впечатление чего только усиливал черный гидрокомбез. И несла на себе четыре двухорудийные башни, на которых было изображено несколько рун, и пару торпедных аппаратов. Склонив светлую голову с множеством заплетенных коротких косичек, она одобрительно усмехнулась: — Смелый, да?.. Это хорошо. А то с трусами у нас дела как-то не ладятся... Ну что, будем грузиться? — Погоди, Ингвильд, — остановила ее подошедшая последней командир группы: в полном снаряжении и потрепанном, местами залатанном черно-сером полосатом гидрокостюме. — Пилотам нужно узнать наш точный общий вес, а то не долетим. Сестры, а ну-ка все — через весы! Мистер Боуг, командуйте! Канмусу довольно быстро прошли через специально для этого привезенные на заправщике грузовые весы, и теперь терпеливо ждали, пока бортмеханик, произведя необходимые расчеты, доливал в «Каталину» авиационный бензин. — Я думал, вы будете тяжелее... — слегка повеселев, почесал затылок Фрэнк. — Мы и были бы тяжелее, — поморщилась Альтисдоттир, — если бы я не перетряхнула их еще в арсенале. У каждой даже с полуторным боекомплектом был перегруз от семидесяти до ста килограмм. Как услышали, куда летим — понабрали всего, как на Третью Мировую... — Командир! — тут же подали голос слышащие разговор канмусу. — Ты же сама говорила, что боеприпасов бывает или мало, или все равно мало, но больше уже просто не унести? — Глубинные бомбы можно было и не отбирать! И второй комплект торпед! — Я повторю — там, куда мы идем, есть целый HSV на разграбление. В боекомплекте нам точно не откажут. — О, да! Вот грабить — это по-нашему! — натурально захохотали северянки. — Жаль только, что оружие Глубинных нам не по руке — а то бы и на них набеги делали бы! — Это они у вас всегда такие? — удивленно поинтересовался подошедший Анхель, закончивший оборудовать посадочные места, и теперь вытирающий грязные руки ветошью. — Это SG-18, — флегматично пожала плечами Нирен. — К слову, пока я добывал горючее и утрясал прочие моменты: узнав, куда я лечу, на меня все смотрели, как на психа. И это как бы понятно... Но когда я говорил, кого именно мы туда везем — у многих забавно вытягивались лица. Это чем же вы так знамениты? И вот тут засмеялась уже исландка. — Долгий это будет разговор... Вот разберемся с конвоем — приходите, расскажем. О! — вскинула она голову. — А коммодор Ридд все-таки оказался не так глуп, и понял собственный интерес... Из подъехавшего «Ровера» с эмблемой Объединенного Флота на двери выскочил лейтенант, быстро подошел к двинувшейся ему навстречу Альтисдоттир. Поговорив около трех минут и достав несколько бумаг, в которых девушка расписалась, он уехал, а канмусу вернулась назад. — Ну, вот и все. Теперь мы все — официальный спасательный отряд из числа добровольцев!.. Вы, кстати, тоже. И по возвращению ОФ или компенсирует вам стоимость самолета, или предложит другой. — Это радует. Но главное, чтоб у нас получилось. У нас у всех. — Получится, не сомневайтесь. Боги не любят слабых духом, а это точно не про нас. В смысле — нас с вами. — Готово! — выкрикнул сидящий сверху на крыле «Каталины» Питерс, и задраил заправочную горловину. — Залил по максимуму. Можно взлетать! — Так! Все на погрузку! — тут же подхватилась Нирен, руководя своими. Размещение на местах не заняло много времени, и было признано канмусу даже вполне удобными, учитывая сроки изготовления. Последней была установлена и прикручена заглушка, закрывшая наспех проделанный люк, и на причале остался только Фрэнк Боуг. Который смолил последнюю перед стартом сигарету, и смотрел в низкое, и уже темное небо без звезд. — Ну что, ребята, нам пора... — докурив, махнул он рукой подошедшей и оставшейся стоять на пирсе небольшой летной братии, пришедшей проводить их в этот, мягко сказать, рискованный полет. — Давайте там, — и ладонь крепко впечаталась в ладонь. — Удачи! Большой удачи! — Вот, держи! Теперь ты должен мне десятку, Фрэнки! И только попробуй там сгинуть! — Спасибо, парни! Спасибо!.. Принимайте концы! И перепрыгнувший на фюзеляж летающей лодки Боуг отвязал швартовочные тросы. Через пару минут, чихая, завелся сперва один движок, затем второй, и «Каталина», поднимая ветер и морща воду залива, отошла дальше от берега, развернувшись на девяносто градусов. Закончив разворот, выполняя обязательные предполетные инструкции и гоняя двигатели на разных режимах, надевший гарнитуру Фрэнк спросил у своего второго пилота: — Что, Анхель: готов? Летим? — Да поможет нам Святая Дева Мария! — ответил тот, поцеловав носимый на шее маленький крестик. — Билл, ты как — не передумал? Бортмеханик, устроившийся в своем кресле в пилоне крыла над десантным отделением, — где гуськом, одна за другой, расположились то и дело с улыбками поглядывающие на него снизу канмусу, — лишь молча показал в ответ средний палец. — Ну, девушки, тогда — вперед! — перекрикивая шум, скомандовал Боуг. — Ver thik, her ek kom! — зычно заорала ему в ответ дюжина девичьих глоток, заглушив даже рокот авиационных движков, работавших на холостых. — На взлет! — и командир двинул вперед сдвоенный селектор тяги. И старая «Каталина», натужно звеня трехлопастными пропеллерами, с разгоном пошла вперед, окутываемая брызгами и выбиваемыми из-под днища и крыльевых поплавков потоками пены. Разбег получился чуть длиннее обычного: топлива все же взяли слегка в перегруз, но спокойное море защищенной бухты — это не взлетная полоса, закончится не скоро. И на скорости в восемьдесят восемь миль в час гидросамолет с ревом, полыхая в сумерках кольцами сиреневых язычков огня от выхлопа поршневых двигателей, оторвался от воды, тяжело пойдя в набор высоты и держа курс на скрытый во мгле горизонт.