Баллада Синего Края

      - Ай! - Есенин с шипением отскочил к краю тропинки, потирая кровоточащую лодыжку. - Ненавижу эти кустарники! Вспоминая все самые пикантные слова и словосочетания, которые он почерпнул из своего разнообразного окружения, он пошёл в сторону замка. Кровь остановилась, но щипало неприятно. Около входа для прислуги он увидел Майкла, садовника, сидящего на скамье и чистящего садовые ножницы от сока листьев. - Майка! - глаза принца полыхали праведным гневом. - Ну я же просил! Просил! Темнокожий ровесник недоуменно поднял сонный взгляд на корчащегося в мнимой агонии Есенина. На его крепкой шее блестел пот. - В чем дело, мой принц? - Я просил убирать колючки от тропинок в саду, да и я не понимаю, что они вообще тут делают?! - тот устало плюхнулся рядом с ним на скамью. - Вот. Оцарапался. Король опять... Майка усмехнулся. - Ты же больше переживаешь из-за реакции короля, нежели из-за боли? Есь сконфуженно потупил взгляд. - Опять будет ругать меня, и тебя, и... Лучший друг ободряюще потрепал принца по белокурой шевелюре: - Ты же знаешь, что все его понимают. Он - родитель. Волнуется за тебя. - Но переживать из-за дурацкой царапины! - Есь забыл, что она только что саднила и раздосадованно похлопал по ней рукой, даже не поморщившись. Майкл, поняв, что минуту назад перед ним разыгрывался спектакль, иронично поднял брови. - Есенин, все прекрасно знают, чем могут обернуться для тебя простые царапины! Ты постоянно где-то травмируешься, а тот случай... Его друг скривился, вспомнив происшествие годичной давности, когда он по невнимательности слишком сильно хлестнул лошадь. Она выкинула его из седла, а Есенин, зацепившись ногой за стремя, проехался головой по земле несколько метров, пока лошадь не остановил конюх. Он, как учитель принца по верховой езде, возмущался из-за его мечтательности во время занятий, и, конечно же, в тот момент терпение лопнуло и он побежал докладывать королю. Есенина к лошади не подпускали полгода, пока он клятвенно не пообещал Максу, что будет смотреть в оба на занятиях. - Чёрт. Совсем забыл... - Не ругайся, ты знаешь, как он к этому относится! - Но друг уже не слушал Майкла а бежал, путаясь в ногах, к лестнице для прислуги. Через пять минут был обед с отцом, а этого он никак не мог пропустить, так как тот считал, что семейные трапезы - важнейшее составляющее их с Есем жизни.       Майкл был, пожалуй, самым близким другом принца. Они были вместе почти с самого рождения, мальчишка родился в замке и, несмотря на внешне спокойный характер, был невероятно харизматичным чернокожим альфой. Дружба с ним была почти тайной самого Есенина, ведь принцу не пристало носиться по двору и окрестным полям с сыном придворного портного, но парни были до того неразлучны, что и король, и все остальные, закрывали на это глаза. Некоторые открыто признавали, что такому искреннему и верному товариществу всякий может позавидовать, и, пока сыновья высокопоставленных лиц пытались влиться в доверие мальчика, он набивал первые шишки с сумасшедшим заводилой,не представлявшим свою жизнь без садовых ножниц и леек.       Пять минут, чтобы переодеться и спрятать ногу. - Доброго дня, папа! - принц вошёл в обеденную залу, изо всех сил расправив плечи, что давалось трудновато. Он любил расслабленность и свободу во всем - в позах, в словоизречениях, в одежде и поведении, а прямая осанка к этому не относилась. Король сдержанно улыбнулся сыну и жестом пригласил его за стол. - Надо же, сын. Почти не опоздал! - в глазах Макса, едва тронутых морщинками, заиграла неподдельная любовь. Все знали, что у Горького в жизни существует только одна слабость, настоящая - его белокурый сын-раздолбай. Сын же, сдержанно улыбнувшись, чинно прошествовал к месту за длинным столом, не забыв запнуться о ножку. Поняв, что актёр из него снова не очень, Есь плюхнулся на стул рядом с отцом, за секунду растеряв все свое изящество. Поблагодарив богов, монархи молча приступили к трапезе. Парню хватило пяти минут, чтобы слопать свой суп и запить его водой, Максим же ел медленно, явно наслаждаясь едой. Оставшись без дела, Есь заерзал на месте, испытующе буравя взглядом короля. Этот взгляд он явно получил по наследству. Того же это нисколько не смущало - его никогда не смущало в сыне ничего. Он был для него целым миром. Даже его возлюбленный Гамлет - отец-омега мальчишки - явно проигрывал сыну в негласных соревнованиях. - Чем ты занимался сегодня? - мужчина отложил приборы в сторону и взялся за бокал с вином. - Хороша ли погода за окном? Как дела у легионеров? - Погода отличная, - с воодушевлением принялся рассказывать Есенин. - У Драйзера снова течёт палатка, и... - Поняв, что прокололся, он густо покраснел, поймав жёсткий взгляд Максима. - Я... Я только заглянул... Хотел поболтать с Джеком... - Сын! - Король вскочил, сильно стукнув кулаками по дубовой столешнице. - Мы не раз говорили об этом! В лагерь тебе ход заказан! Никаких Драйзеров! Джеков! Туда нельзя! Губы парня предательски задрожали. Он ненавидел показывать кому-то свои слёзы, но эмоции порой были сильнее. - Но у меня там друзья! Я - будущий омега-король! Я хочу защ... - Твоё место не среди мужланов с мечами! Это дело альф и низкородных омег! Твоё место на троне рядом с мужем! Есенин...- Тяжко выдохнув, мужчина опустился на стул. - Есенин, ты не создан для меча. Пожалуйста, признай уже это. Ты невнимателен. И стратегия, ты еле управляешься с шахматами! Есенин... Он обнял сына, крепко прижав к себе. Тот уже вовсю рыдал, зацепившись тонкими пальцами за его плащ. - Я хочу быть воином... Т-там мои друзья... И Майка... Соб-бирается идти в пехоту-у-у... Он тихонько взвыл, всхлипывая. Король понимающе гладил его по голове. - Твоё дело, Есенин - выполнить долг перед королевством. Подарить ему наследников, таких же прекрасных, как ты. И бесстрашных, - он улыбнулся, а принц поднял на него глаза, полные слез. - Будь достаточно сильным, чтобы вдохновить своих подданных на подвиги ради тебя и твоих детей. Лирик кивнул, уставившись на дрожащие руки. - Хорошо, пап. Но легион... Они скоро отправляются на задание, а Майка уже зачислен в пехотицы. Я могу хотя бы попрощаться с ними? Кто-то из них наверняка не вернётся, - Принц умоляюще смотрел на отца, и, кажется, был вот-вот готов снова разреветься. - Пожа-а.. - Хорошо, - Макс кивнул, отведя взгляд от мальчика. Только, пожалуйста, будь осторожен с ними. Они - воины, а, значит, жестокие и сильные люди. У них нет принципов, даже относительно монарха, стоящего перед ними. Не дав ничего ответить Есенину, Максим развернулся на каблуках и вышел из зала, все ещё стараясь не смотреть на него. Это казалось Есю весьма странным, так как он очень хорошо знал отца, и знал, что когда он прячет свой взгляд, это означает лишь одно - он что-то недоговаривал.       - Отпусти, - низкий голос, прорычав, раскатисто отразился от каменных стен подземелья. - Мы должны договориться, парень, - хрупкая, низкорослая фигура в темных одеждах пропела слова словно древнюю балладу на неведомом никому языке, но все же они отдавали пугающим равнодушием. – Я расскажу тебе кое-что. Одну славную легенду… - Я не буду договариваться с жалкой подстилкой! – Пленник попытался встать, но оковы на руках жалобно звякнули, и огромного мускулистого мужчину словно отбросило назад, к стене. – Я уже много лет ни с кем не находился в альянсе. Я оставил сотрудничество с короной! Я – свободный наемник! - Ты думаешь - это ниже тебя? – Обладатель магического голоса начал прогулку по каменному полу взад-вперед. – Помнишь, когда мы были друзьями… - Мы БЫЛИ друзьями! – Взревел альфа, снова подавшись вперед. Его бы воля - и от собеседника остались бы клочья. – Но я не собираюсь снова заводить с тобой дружбу, сука! - Тише, - из-под плаща высунулась рука в длинной перчатке, и из его рта теперь мог вырываться один лишь хрип. – Помолчи, милый. Когда мы были друзьями, - он резко присел на пол прямо напротив пленника. – Я рассказывал тебе про то, что нашел дневник своего очень давнего родственника. Помнишь? Глаза того яростно сверкнули. - Как в старых добрых сказках – история о великой любви и двух королях, создавших великую империю. И жили они долго и счастливо, но это, на мой взгляд, слишком скучно. Почему-то ты решил, что это пророчество, и обязательно – про тебя, - раздался нервный смешок, но голос вновь стал серьезным. – Это не так. Я думаю, что один из главных героев этой истории – я, а максимум, на который ты можешь рассчитывать, жалкий оборванец – годное место при дворе. Я знаю, что для такой собаки свобода - превыше всего. Эти оковы скреплены сильнейшей древней магией и создана специально для таких, как ты. Ни за что и вовек не выберешься отсюда. Твоя семья уже и так опозорена дальше некуда, может, пора что-то делать со своей жизнью? Тишина длилась больше минуты и нарушалась лишь хриплым, тяжелым дыханием скованного альфы. После чего он кивнул, больше не поднимая взгляд на ненавистного им похитителя. - Вот и славно, - казалось, голос стал ласковым. – Твоя задача, Жуков – сделать все, чтобы Синий край пал. И поверь, на данный момент это – твой самый главный и значимый интерес. Поднявшись по винтовой лестнице, Бальзак скинул с себя плащ и вышел из подземелья в длинные коридоры небывалого по величию и богатству дворца. Проходя мимо стражника, он бросил ему: - Передай его Высочеству, что я выполнил свое дело. Маршал наш. Дальше он все сделает сам. Наша задача сейчас – взрастить в его сердце ненависть к этой семейке. После можете освободить его, он не опасен. Ослушание в его случае – значит смерть…       - Мой принц, Вы сегодня просто баснословно жестоки! - Майкл, смеясь, увернулся от выпада друга, через секунду снова парировав его удар. - Вообще-то я даже не стараюсь, - хмыкнув, Есенин снова бросился в атаку, уворачиваясь от умелой руки друга. Парень знал, что очень опасно уходить в свои мысли во время боя, но в этот раз совсем ничего не мог с собой поделать. В последнее время поведение короля казалось ему подозрительным. Нет, он, конечно, всегда запрещал ему связываться с военными, заниматься играми альф и в принципе слишком сильно опекал его, но в этот раз было что-то другое. Был какой-то секрет, от которого принца в очередной раз пытались уберечь. Будучи в своих размышлениях, Есенин то и дело получал тычки деревянным мечом, адресованные приятелем. - Ай! - Рассерженно вскрикнул он, почувствовав весьма ощутимый укол в бедро. - Соберись! Не быть тебе воином! - Майка все сильнее наносил удары. Наконец принца это достало, и он, рассердившись, вышел из своих дум и с яростью принял бой. Движения стали быстрыми, как ветер, а его друг удивлённо вытаращил глаза, едва успевая парировать. - Дружище...Есь! - увернувшись от клинка, он зло сверкнул глазами. - Да что с тобой?! Ты теряешь контроль. В бою нужен холодный ум, а не эмоции! С таким раскладом тебе место в снабженцах! Лирик замер, устало опустив меч. Голова немного кружилась после драки. - Майка, пошли в лагерь? - угрюмо сказал он. Тот кивнул, и, сложив мечи на траву, друзья направились к выходу из королевского сада.        Горький сидел за огромным столом из красного дерева, заполняя бумаги. Из окна с левой стороны идеально падал солнечный свет, так что свечи приходилось зажигать только вечером. Королю нравилось быть предусмотрительным. Однако, стук в окно прервал его дела. Он хмуро поднял голову, с удовольствием отмечая про себя, что в луче яркого света не плавает ни одиной пылинки, а потом увидел почтового голубя, настойчиво стучавшего в стекло. Никаких идиотских витражей. Обычное прозрачное стекло. Когда голубя впустили, он влетел, и, суетливо хлопая крыльями и разгоняя потоками воздуха пергамент, уселся на стол. Макс, не меняя выражения лица, забрал из его лап письмо и прогнал птицу. На бумаге стояла печать королевского войска, так что письмо мог прислать только один человек. "Дорогой Макс! Мы все ещё в землях соседнего королевства. Я думаю, наша полугодовая разведочная экспедиция прошла в конечном счете успешно, и после моего похода мы сможем пойти в атаку. Я не буду пускаться в подробности тут, так как птица - вещь ненадёжная. Но у меня просто ошеломительные новости! Я везу человека. Нашёл его посреди поля боя, когда войско Гюго пыталось добить последний жалкий лагерек королевства на юге. Я думаю, он нам пригодится. Кстати, в победе, которая принесёт нам объединение с Красными землями, нет никаких сомнений, поэтому рассчитываю, что ты сдержишь своё слово. Твой и т.д." Прочтя письмо, король дрожащими руками положил письмо на стол. Постояв около минуты, он передумал, и, резко схватив несчастный клочок бумаги, швырнул его в незажженный камин, после чего растопил его. Он не знал, чего в нем сейчас больше - радости за предстоящую победу или страха, что придётся выполнить договоренность.       - Хэ-э-эй! Малой! Огромная ладонь упала на хрупкий позвоночник юноши. Тот подпрыгнул от неожиданности, развернувшись аж почти на триста шестьдесят градусов, и это выглядело настолько смешно, что всех легионеров, видевших это, прямо-таки разорвало от смеха. Лирик, залившись краской, зашипел на высокого рыжего парня крепкого телосложения, смеявшегося громче всех. - Дон! Ты...! - Прости, я не хотел напугать тебя, - тот примирительно поднял руки. - Как поживаете, Вашество? Обида забылась мгновенно, и парень увлечённо вступил в беседу с товарищем. Майкл присоединился к ним после короткого обмена приветствий со снабженцами, расположившимися неподалёку от капитанской палатки. - Скоро возвращается Штирлиц, - парень отпил горячий чай из походной жестяной кружки. В воздухе приятно пахло травами, но откуда-то с запада лагеря веяло конюшней, нарушая чайную симфонию вокруг костра. Конечно, это не смущало ни вояк, ни принца, проводившего с лошадьми приличное количество времени. - Говорят, они были во дворце Наполеона. Пробрались туда глубокой ночью, даже Баль не услышал! - с довольным выражением лица Дон взъерошил волосы себе на затылке. - Они подняли все записи и письма, вся стратегия войска у нас на руках! Есенин с нескрываемым восторгом слушал друга. И бесконечно завидовал тем, кто забрался в замок, тем, кто находился в этом лагере и имел полное право владеть оружием и выходить на поле боя. Он был в полной уверенности, что отдал бы за такую возможность все. - За нашу победу! - За победу! - кружки с чаем, ромом и прочими жидкостями поднялись вверх. Омега замешкался на мгновение, стоит ли присоединяться к тосту, но тут же твёрдо решил - стоит. Раздался весёлый смех и клацанье металла, все были в предвкушении, ведь на стороне их государства стояли лучшие светила военных наук. Сам король был стратегом, каких не сыскать, а уж с такими генералами и капитанами, как Драйзер и Штирлиц, у войск противника не было ни малейшего шанса. Провожая друзей на задание, Есенин чуть не плакал. Особенно тяжело далось прощание с Майкой, Джеком и Доном, как с самыми близкими. Последние двое были в конной пехоте на переднем фронте, и сердце болезненно сжималось при мысли, что там обычно происходит во время боя. Войско должно было двинуться к северу Красных земель и принять бой пограничного отряда Наполеона. После разгрома они должны были повернуть назад и восстановить свои силы, дожидаясь Штирлица, пока их атаку будут продолжать два других наемных легиона. Принц не понимал, зачем нужны были такие странные крюки для их войска, ведь северная граница К. была неблизко от их дворца, рядом с которым сейчас находился лагерь. Следуя этой мысли, в наступление могли пойти наёмники, а королевский отряд подоспел бы при необходимости... Все это выглядело действительно подозрительным.       Последние снабженцы скрылись в клубах дорожной пыли за поворотом и Лирик со вздохом отворил маленькую еле заметную калитку в дворцовый сад. Он сделал её своими собственными руками для того, чтобы незамеченным проходить в лагерь. Конечно, кузнец, у которого он украл на время инвентарь, поймал его и чуть не сдал отцу, но сжалился, лишь увидев мешочек золотых монет, который мальчик достал и покрутил перед самым его носом. Молот был отдан с поклоном, но принц, конечно, вернул его обратно через неделю работы. В голове роились невеселые мысли, на сердце было тяжело. Он пытался гнаться за своей мечтой, но понимал, что она ему не по зубам. Даже если каким-то чудом ему удастся очутиться на поле боя, то, скорее всего, он только и будет делать, что путаться под ногами других бойцов. И кем он прослывет? Горе-королем с мечом в трясущихся руках? Тем, кто перед лицом врага споткнется о собственную ногу? Нет, отец прав. Ему просто нужно быть лицом. Красивым лицом, сидящем на троне и качающим детей. Хорошо хоть, что "семеро по лавкам" будет не про него.       Едва его ноги коснулись каменного порога дворца, как издали зазвучали звуки трубы. Замок словно ожил, засветился, слуги забегали туда-сюда, каждому нашлось какое-то дело. Есенин схватил за руку кухонного мальчишку, пробегавшего мимо с корзиной, полной хлеба: - Что за суета? - Что? Ваше Высочество, Вы разве не в курсе? - мальчик округлил глаза и поклонился. Принц скривился, не перенося этих формальностей. - Генерал Штирлиц возвращается! Есенин поперхнулся воздухом. Так рано! Отец ничего не сказал! Выскочив из замка, он помчался к парадному выходу, спотыкаясь и грозя своему носу встречей с рыхлыми тропинками королевского сада. Выбежав за ворота, он увидел небольшую группу людей на лошадях и повозку, приближающуюся к замку. Впереди всех ехали двое - высокий, красивый альфа на пегой лошади и другой, на лошади чуть поменьше, серой масти, да и сам он был меньше, чем его спутник. Черты лица первого всадника были прекрасны, но черезчур уж строги, хотя, по мнению Есенина, это его ничуть не портило. Волосы второго были почти седыми, что представлялось весьма странным для юноши его лет. В отличие от мужчины на пегой лошади, он не был одет в доспехи, на нём была простая туника и холщовый плащ, а лицо омеги представляло собой.. "Свет, добро, любовь, ходячая мешанина положительных качеств." – пронеслась в голове принца слегка язвительная мысль, оглядев новоприбывших. Увидев парня, альфа широко улыбнулся, и, спешившись, заключил его в объятья. - Давно не виделись с тобой, мой юный друг, - он нежно погладил его по голове, заставляя от этого Есенина краснеть. - Я скучал по тебе. - Здравствуйте, Штирлиц, - улыбнувшись, Есенин помог спешиться омеге, протянув ему руку и крепко обняв его. - Привет, Дост. Группа конников устало прошествовала в направлении замка, не дожидаясь приказа генерала, а он и не спешил распоряжаться. Все его внимание было приковано к Есенину. - Ты подрос, - он подмигнул, положив руку ему на плечо. - Когда я уезжал... - Господин, это было всего полгода назад! - рассмеялся Лирик, и, развернувшись, они все вместе пошли в замок. Максим, казалось бы, не обрадовался появлению генерала. Хотя он и старательно делал вид, что находится на вершине счастья от того, что вылазка завершилась успешно, он явно нервничал. За ужином его глаза бегали из стороны в сторону, постоянно натыкаясь на сына, а пальцы нервно отбивали барабанную дробь по столешнице.       - В конечном счёте, - Штирлиц водил указательным пальцем по куску карты, разложенной на столе. - Они собираются вести войска за пределы границы рядом с бродом Монахов, там с тыла подойдут к столице… Принц старался внимательно вслушиваться во вражескую стратегию, но напряжение, витавшее в воздухе, не давало ему покоя. Что-то подсказывало ему... - Кстати! - Макс подскочил, всплеснув руками. - Ты писал мне, что везешь нам гостя! Генерал в изумлении поднял бровь. Он не привык, чтобы его кто-то перебивал, даже если это был король. Тем более, они вели не просто светскую беседу, а обсуждали результат ежедневного риска жизнью его самого и лучших разведчиков страны - а Максу вздумалось тотчас посмотреть на пленника? Тем не менее, королю перечить он не мог, поэтому кивком отправил Достоевского доложить стражников о том, чтобы они привели несчастный груз. Тот удалился из залы с лёгким кивком. Воцарилась секундная пауза и генерал продолжил объяснять стратегию врага. Чем дольше Есенин слушал эту ахинею, тем больше понимал, что стратег из него был действительно никакой. Он слышал то, что говорит Штирлиц, но не мог сопоставить одно с другим, не понимал, почему их пехота должна пойти так, если вражеский фронт пойдёт по-другому. Это навевало тоску и разочарование в собственном уме. С мечом он справлялся несколько лучше, небеса наградили его хорошей реакцией. Камин ласково потрескивал поленьями, и, расслабившись в тепле, Есенин начал проваливаться внутрь себя.       Внезапно в коридоре послышалась возня. Удары, ругательства, оскорбления и крики. Макс и Штирлиц выскочили, положив руки на рукояти мечей, а дверь распахнулась, грохнув о стену затворами. - Проклятые псы! Ур-р-роды! Я вас всех найду, всех и каждого! - Держи его крепче! Четверо стражников как могли крепко держали огромного альфу. Тот вырывался из последних сил, пуская в ход ноги и корпус, руки его были связаны. Несколько раз он попробовал ударить головой державшего, но тот успел увернуться. Парень рычал от бессилия и готов был бороться за свою свободу до самого конца. Тихо ахнув, принц опустился обратно на кресло. Запах... Кажется, на его реакцию никто не обратил внимания, потому что оно было приковано к пленному. Тот, отплевываясь от собственной крови, готовился к новой попытке стряхнуть с себя стражу. Не убирая с рукояти руки, Максим медленно подошёл к нему, внимательно вглядываясь в его лицо - словно пытаясь что-то вспомнить. Мало кто выдерживал его взгляд, но этот парень был не из простых - он с вызовом уставился в лицо королю. Изо рта стекала струйка свежей крови, бровь была рассечена, рубаха изодрана. Они буравили друг друга взглядом несколько минут, но гробовая тишина была прервана стуком закрывшейся двери. Есенин выбежал из зала, на что король с генералом недоуменно переглянулись. - Кто это? - Максим обошел парня ровно на три шага и развернулся в сторону Штира. - Это Жуков. - Жуков? - мужчина пожал плечами. - Какое мне может быть до него дело? - О, тебе будет до него дело, мой король. Когда ты узнаешь...       Есенин захлопнул за собой дверь и забился в изголовье кровати. Что-то происходило. Низ живота дико свело, как будто туда кто-то долго бил кулаком. Сознание помутнилось, мир перед глазами поплыл, конечности стали ватными. В голове гудела кровь и юноша слышал стук собственного сердца, который казался таким быстрым и мощным. Из его рта вырвался тихий стон, но звук казался чужим, издалека, не его. В голове стоял гул... Он свернулся калачиком под одеялом и заскулил от беспомощности. Где-то послышался глухой удар, видимо, открыли дверь, кто-то взял его за плечи и встряхнул, но резко замер. Есенин услышал что-то, напоминающее шумный вдох носом, кто-то словно принюхивался. - Есь... - Голос, который он знал с детства. Голос того, кому всегда можно было доверять. Голос того, чьи руки откинули одеяло и оказались у него на бедрах. - НЕТ!!! Штирлиц застыл. Крик принца эхом отражался у него в голове. Он не должен был делать этого, не сейчас, не в такой момент, воспользоваться слабостью того, кого нужно защищать мечом и сердцем. - Штирлиц... Генерал... - Омега резко протрезвел и отодвинулся от альфы, ища глазами пути отступления. - Зачем?.. Рыдания подбирались к горлу, руки тряслись и глаза предательски щипало. Детство закончилось. - Прости. Я.. Боже, прости, малыш, - Штирлиц обхватил голову руками и сел на краю кровати. - Я не знаю, как так вышло, твой запах... - Он разочарованно застонал. - Ты пойми, я... Я никогда так не поступаю. - Генерал, я считал Вас за родного, - севшим голосом прошептал Лирик, едва шевеля губами. - А Вы приняли меня за лагерную шлюху?! Сжав губы так, что они побелели, он выскочил из кровати и побежал вниз по винтовой лестнице. С отцом Есенин разминулся, тот вошёл в комнату принца пять минут спустя. Штирлиц сидел в той же отчаянной позе и тихо скулил. - Штирлиц? - Голос Макса был пугающе ледяной. Сулило недоброе. - Прости, прости меня, друг. - То есть это то, о чем я подумал? Генерал безвольно кивнул, сжав пальцами волосы на висках. Горький, словно ветер, в одну секунду оказался рядом с ним. - Если бы вы не были обручены, - он наклонился к лицу мужчины настолько близко, что их носы почти соприкасались. Его голос сочился ядом. - Если бы вы двое не были наречёнными друг другу, ты болтался бы в паре-тройке сантиметров над эшафотом. Каким бы! - длинный тонкий палец упёрся в грудь генерала. - Каким бы ты ни был семи пядей во лбу воеводой. За своего сына я способен уничтожить мир. Так что теперь, если он не перестанет бояться тебя - твоей свадьбе не бывать.