Кем я был До...

Я уже давно не могу выразить своих чувств. Кроме того, я не умею разговаривать, используя различные интонации для того, чтобы заставить собеседника бояться, радоваться или испытывать злость. Вы наверняка удивитесь, но я даже не умею смотреть. Мои глаза – две чёрные дыры чуть ниже лобной кости. Впрочем, я не вызываю трепетного страха у гостей моего хозяина. Этот страх мой хозяин вполне способен вызвать без моего содействия. Итак, прекратим же разглагольствовать, ведь Вам уже стало интересно, кем я являюсь на самом деле, не правда ли? Я – череп, чьё законное место на каминной полке в гостиной дома на Бейкер-стрит. Я – череп, принадлежащий Великому детективу современности мистеру Шерлоку Холмсу. Я – череп, главный и порой единственный собеседник этого заносчивого мужчины. У меня слишком много преимуществ и практически нет недостатков. Я не привередлив в еде и уходе, молчалив и спокоен, чтобы ни происходило вокруг, я не совершаю лишних движений и не требую внимания. Мой единственный недостаток – всё возрастающая популярность среди фанатов Шерлока Холмса. Прошлой ночью из квартиры пропал его шарф и халат. Возможно… я следующий. Но такая участь меня не страшит. Я бесстрашен, словно лев, и хитёр, как лисица. На самом же деле, мне просто известно, что Шерлок Холмс не даст мне пропасть. Быть бесстрашным при таком раскладе дел не так уж и сложно. Но, спросите Вы, как мне удаётся оставаться таким спокойным, когда наше скромное жилище изо дня в день посещают эти угрюмые создания с уровнем IQ на уровне посетителя детского сада? Я закрываю глаза и возвращаюсь в прошлое. Я вижу себя, живого человека из плоти и крови. Я помню, кем я был до… - Пожалуйста, я прошу Вас… Не трогайте меня… Я никому не скажу ни слова… Я буду молчать…- последние слова девушки превратились в сдавленный хрип. Её шею украшал железный ошейник, цепь от которого вела к противоположной стене. Там же стоял диван с деревянными подлокотниками и единственный источник света в комнате – лампа на высокой ножке, светившая в лицо измученной пленницы. Отдышавшись и, наконец, прекратив издавать противное хрипение, девушка подняла голову, глядя в глаза своему мучителю. Едва ли она могла рассмотреть черты его лица, но чётко видела его глаза, похожие на две чёрные дыры. - Ты в любом случае ничего никому не скажешь, девочка. Я лишь не помню момента своего появления в доме хозяина. Встретились ли мы до того, как он поселился на Бейкер-стрит или же я появился там раньше него, зная, что вскоре он придёт. Впрочем, это не имеет особого значения. Значение имеют лишь посетители, лица которых мне приходится запоминать из-за превышающей норму частоты их визитов. Первым таким визитёром стал Джон Ватсон. Не запомнить его лицо было выше моих сил: его силуэт то и дело ежедневно мелькал на Бейкер-стрит, перемещался из угла в угол, занимал место в кресле у камина, на стуле у письменного стола, за которым доктор строчил истории для своего блога. За последние несколько лет кардинальных изменений с доктором не произошло. Разве что он перестал пользоваться тростью и услугами мозгоправов. (После истории с невероятной сестрой Холмсов это и не удивительно) Но я забыл упомянуть главное изменение в жизни доктора – усы. Их появление и стремительное исчезновение разбили мне сердце. Дважды. Но о «дважды» мы поговорим позже. Особого внимания достойна Она - Мэри Морстен. Я видел путь, который ей пришлось пройти от киллера-фрилансера до любящей жены и матери. У неё были светлые волосы и голубые глаза, но я видел, как они могут превращаться в чёрные омуты. Белая фата так контрастировала с её неудержимым характером и ослепительной своенравностью. Она была такой светлой… но в ней было что-то от Дьявола. Возможно, сила и непоколебимость. - Вы ведь понимаете, что полиция уже близко. Я не первая жертва. И не последняя. Однажды Вы споткнётесь, и тогда падение будет слишком болезненным. Лучше остановиться сейчас и сдаться правосудию. Теперь её шею обхватывала широкая полоса кожи. Тонкая цепь вела всё по тому же пути: от ритмично подрагивающей артерии на её шее к противоположной стене, красному дивану и белой лампе. - Наказание мне - смертная казнь. Так почему бы не воспользоваться отведённым мне временем и не забрать за собой в Ад ещё пару таких же распущенных девиц, как ты, моя девочка? Однажды, когда мой хозяин был в достаточно хорошем расположении духа, в нашей гостиной собралось много народу. Это было Рождество. Тогда я увидел Молли Хуппер. Она была растерянна, а впоследствии даже огорчена поведением мистера Холмса. Он не смог вовремя остановиться и причинил ей боль. Хотя, пожалуй, тот краткий поцелуй смог улучшить её испортившееся настроение. Это всё, что он мог для неё сделать. Ещё одной женщиной, достойной внимания моего хозяина, оказалась домохоз… домовладелица. Миссис Хадсон готовит чудесные черничные кексы и заваривает крепкий чай с двумя ложками сахара. Она бесстрашна, не имеет близких родственников (не считая младшего брата. К слову, возмжна ли разница в вовзрасте между братом и сестрой в шестьдесят лет?) и обладает ещё целым списком неоспоримых достоинств. Но черничные кексы всегда занимают одну из лидирующих позиций. Как оказалось чуть позднее, одними кексами мистер Холмс сыт не был. Я видел в нашей гостиной ещё одну женщину. Её хрупкий силуэт всегда поворачивался ко мне спиной, я почти не мог разглядеть её лица. Но в глаза бросались алые губы. Впрочем, совсем скоро они становились бледно-розовыми. Встречи моего хозяина и Этой женщины всегда проходили в тайне от Джона Ватсона и миссис Хадсон. Она появлялась из ниоткуда и растворялась в темноте ночи, после того как Шерлок Холмс оставлял на её плече прощальный поцелуй. Я мог легко предугадать, когда она вновь переступит порог нашей гостиной. Её появлению предшествовала старая знакомая детектива – скука. Эта Женщина появлялась на Бейкер-стрит, когда скука становилась невыносимой, обволакивала всё вокруг, сжимала лёгкие детектива своими холодными пальцами, не давая сделать ни единого вдоха. Эта Женщина появлялась из ниоткуда и вырывала мистера Холмса из забытья. Когда она появлялась, я закрывал глаза. Когда она появлялась, мистер Холмс становился человеком. Когда она появлялась, мне начинало казаться, будто бы мне нужно срочно удалиться, ведь встречи их были чем-то слишком интимным, даже когда она развлекала его партией в шахматы. Что уж говорить о тех встречах, когда мой хозяин был безжалостен к ним обоим. Он стирал с её губ алую помаду, на них гораздо лучше смотрелись капли алой крови, когда Эта Женщина кусала губы, глядя ему в глаза. Он срывал с неё платья, которые она так тщательно подбирала для каждой встречи, гораздо красивее она смотрелась обнажённой на синих простынях. Он мучил её, пока последние силы не покидали её и она не отдавалась ему на милость, прекрасная в своей слабости, научившаяся доверять. Я слышал, как она собирала разбросанные по комнате вещи, одевалась, протягивала мистеру Холмсу пачку сигарет и покидала Бейкер-стрит. Он доставал одну сигарету, вертел её в пальцах несколько секунд, после чего она вместе с измятой пачкой летела от дивана к двери. После встреч с Этой Женщиной Шерлоку Холмсу не требовались ни сигареты, ни стимуляторы. Последней женщиной, а точнее особью женского пола, ещё не доросшей до гордого звания «женщина», но уже успевшей подпортить нервы мистеру Холмсу, стала Розамунд Ватсон. Это создание в розовом платье и белоснежном чепчике превратило Бейкер-стрит в… А, собственно, что изменилось? В нашей гостиной появились игрушки, погремушки и бутылочки с молочными смесями. Я впервые увидел, как Шерлок Холмс кормит ребёнка, укладывает его спать и… читает информацию о новых делах. Он наверняка взращивал себе ещё одну помощницу. Иногда на помощь Шерлоку Холмсу приходил Майкрофт Холмс. Порой он был невыносим, вёл себя слишком грубо и резко, но я-то точно знал: мистер Холмс-старший – человек, а не рептилия. Чего не скажешь обо мне… Я не рептилия, я всего лишь череп, но и не человек. Если бы Вы встретили меня при жизни, Вы бы всё равно не смогли назвать меня человеком. Та девушка, которая сидела в подвале на цепи, не смогла бы назвать меня даже рептилией. Она стонала, плакала, после чего злилась и кричала. В свои последние дни она молчала, а, засыпая, противно хрипела. Вы можете назвать меня монстром. На самом же деле я всего лишь череп, некогда бывший человеком и носивший имя Джек. Я не ненавидел женщин, не ненавидел проституток, я всего лишь делал этот мир чище. Иногда мне искренне жаль, что мы с моим хозяином жили в разные эпохи. Я был бы не против стать главной целью мистера Холмса, но, увы… Теперь я всего лишь череп, стоящий на каминной полке. P.S. Интересно, догадывается ли мистер Холмс, кому я принадлежу на самом деле?...