***
Оно не уходит. Сколько бы Марибель ни пыталась убедить себя, что она в помещении одна, ощущение чьего-то неотрывного взгляда никуда не девалось. Она постоянно чувствовала, что на неё смотрят. Как назло ей в соседки досталась одна из тех девушек, которые любят ночью погулять. Раньше Марибель воспринимала это как благодать и большую свободу личного пространства — теперь же она молилась, чтобы соседке как можно чаще хотелось сидеть в своей комнате в общежитии. "Иначе зачем она тебе, если ты тут практически не бываешь? — мучительно спрашивала Марибель в размышлениях. — Лучше отдай её тому, кому она действительно нужна!" В последнее время Марибель как никогда боялась одиночества. Ей было страшно оставаться без компании. Она чувствовала, что тому, кто за ней следит, свободнее дышится при отсутствии людей рядом с ней. Марибель была жертвой, и в такие моменты она явственно ощущала, что осталась один на один со своим страхом. Беззащитна перед мучителем, кем бы он ни был. Едва ключ повернулся в замке её комнаты общежития, Марибель ощутила тревогу, никак не желающую уходить. В последние несколько недель обжитая комната стала будто чужой. Везде: на полу, на стенах, на книгах, на кровати, на одежде, на тетрадях, на канцелярских принадлежностях — везде ощущалось чьё-то незримое присутствие. Марибель знала, что кто-то чужой побывал здесь; знала, что он трогал её вещи, что оставил на них свой след. Комната, в которой она прожила столько времени, уже не была спасительным островком; нет, теперь это вольер. Марибель, словно зверь в зоопарке, постоянно находится под чьим-то наблюдением. У стен есть уши. У стен есть глаза. Марибель с отвращением оглядывала знакомую обстановку. Пусть внешне ничего в ней не изменилось, атмосфера вокруг всего резко стала враждебной. Марибель не хотела дотрагиваться до чего-либо, зная, что этого уже касалась рука какого-то одержимого психопата. Ей казалось, что всё здесь осквернено, и часть этой скверны обязательно загрязнит её. Однако как-то жить здесь ей приходилось. Ложась в кровать, Марибель почти физически ощущала прилипающую к телу микроскопическую грязь. Ей хотелось просто пойти в душ и соскоблить эту грязь вместе с кожей. Её сводило с ума чувство, что она нечиста. При этом умом она прекрасно осознавала, что, в общем-то, вряд ли психопат оставил ощутимые следы, но ничего не могла с собой поделать. Марибель выключила светильник на тумбочке и, плотно закутавшись в одеяло, устремила болезненный лихорадочный взгляд во тьму. Она никогда не отворачивалась сразу к стене, боясь, что из теней к ней подкрадётся некто и сделает с ней что-нибудь ужасное. В голове рисовались различные картины, но каждая вызывала у Марибель ужас. Ей было страшно уже от одной мысли, что кто-нибудь просто остановится посреди комнаты и будет неотрывно смотреть. Страх. Липкий, сковывающий страх стал постоянным ночным гостем в её обители. Казалось, будто это само воплощение страха следит за ней. Чудовище, подпитываемое её ужасом. Внутри всё холодело от пугающих мыслей, в то время как тело, укутанное одеялом, покрывалось горячим липким потом. Её колотило, её лихорадило. Дыхание перехватывало. Марибель боялась пошевелиться, боялась, что это привлечёт внимание её истязателя, что это даст ему сигнал действовать. Мысли сводили с ума. Марибель виделись какие-то силуэты во тьме. Какие-то огоньки сверкали по полу, словно кто-то прошёл мимо окна, чтобы лишний раз взглянуть на неё, дрожащую, напуганную, обезумевшую от ужаса. И самым страшным было то, что к ней настолько близко подобрался человек. Не существо из иного мира, а обычный реальный человек, который живёт в том же мире, что и она, дышит тем же воздухом, питается той же пищей... возможно, даже учится в том же университете. ...Кто наблюдает за ней? Марибель много раз задавалась этим вопросом. Она высказывала множество различных догадок, но ни одну не могла подтвердить. Может, сталкер — прохожий, с которым она всего однажды встретилась взглядом? А может, это какая-то на первый взгляд глупая однокурсница? Или же ей не повезло стать объектом интереса кого-то из слишком внимательных к студенткам профессоров? Насколько близко они знакомы в действительности? Случайно столкнулись на улице? Пару раз побеседовали о ничего не значащих вещах? Или же она видит этого человека каждый день, разговаривает с ним, а потом он исчезает из её поля зрения — но не она из его? Он всегда смотрит. От мыслей кипела голова. Они изводили Марибель, мучили её, разрывали изнутри. Ей хотелось схватиться за голову и старательно вытрясти все эти тревоги. Ей хотелось кричать, плакать, рвать и метать. Они сводили с ума, морально ломали. ("Всё это из-за тебя!") Но Марибель не могла сделать решительно ничего. Для полиции не было доказательств, да и для самой себя ни одной ниточки, ведущей к истязателю. Она не могла никому довериться, никому раскрыть душу. Никому, кроме Ренко. Но чем может помочь Ренко? Выследит этого психопата? Без единой зацепки? Конечно, Ренко — умная девушка, но Ренко не телепат и не чудотворец. Нельзя найти того, кто не оставляет реальных следов. Ренко должна это понимать. Даже Марибель, при всей своей вере в соответствие субъективного восприятия реальности, понимает. Всё это было слишком для Марибель. Она не могла больше водить лихорадочным взглядом по тёмной комнате (и почему только в общежитии запрещено оставлять свет!) и по-детски накрылась одеялом с головой. Словно это должно было защитить её ото всех напастей, Марибель спряталась за пуховым щитом, сжимая пальцами ткань пододеяльника. И совершенно по-детски Марибель зажмурилась, сжалась в комочек, словно стремясь стать маленькой-маленькой и в конце концов исчезнуть из этого жуткого места. "Спасите меня... — мысленно воззвала она, взмолилась высшим силам. На глаза навернулись слёзы, и Марибель жалобно всхлипнула, всё ещё ощущая на себе неотрывный взгляд. — Спаси меня, Ренко..."***
Нечестно. "А-а, всё это так нечестно!" Нечестно по отношению к Марибель. "Но ведь она тоже в этом виновата? Верно? Да?!" Жертва практически никогда не виновата. Она хорошо это понимала. Понимала, что вины Марибель тут нет. "Каким образом она может быть виновата в том, что сейчас происходит? Может, это она сделала из тебя помешанную на исследованиях психопатку? — Саркастическая усмешка. — Не-ет, во всём виновата только ты. Ты, ты, и ещё раз ты! Я..." Прерывистое дыхание. Телефон в руках дрожит. На экране изображение Марибель. Она напугана, она в ужасе, страх сводит её с ума, мучает. Она ощущает на себе чей-то взгляд. "Мой взгляд. Мой, мой, мой..." Экран погас, и рука с телефоном бессильно повисла вдоль тела. Сталкер с тяжёлым вздохом откинулась на подушках и возвела глаза к потолку. На её лице было сосредоточенное выражение, но взгляд, напротив, рассеянный. Именно эти глаза наблюдали за Марибель Хан. Именно они уже столько времени сводят её с ума. Девушка всего несколько мгновений находилась в полулежачем положении в кровати съёмной комнаты. Затем она вновь почувствовала его — острое желание видеть, что происходит в комнате Марибель. Против воли она поднесла телефон к глазам и открыла заветное приложение. Тут же на экране появилось изображение со скрытой камеры, которую она пару недель назад своими руками установила в комнате жертвы. Хищный взгляд впивался в фигуру, укутанную в одеяло. Она знала, о чём думает Марибель, она буквально физически ощущала её ужас, и это приводило её в невыносимый, мучительный восторг. "Боже мой, что же я делаю? — мысленно спросила она себя и насмешливо заметила: — Я словно наркоман". — Прости, Мери... — прошептали губы Ренко. — Я знаю, насколько ужасна, но ничего не могу с собой поделать. Да, Усами Ренко — наркоман. Только её наркотик — не психотропные вещества, не лекарства, а информация. Информация о Марибель Хан, её лучшей подруге. Всё это началось пару недель назад, когда Ренко спросила у Марибель о какой-то мелочи, кажется, о чём она думает, но та не ответила. И после Ренко, к своему шоку и ужасу, уже не смогла выбросить это из головы. "Почему она мне не сказала? — спросила себя Ренко. — Она мне не доверяет? Но я хочу знать!" Эта мысль постепенно развилась в нечто более пугающее. Ренко постоянно думала, что может скрывать Марибель. Чего она не знает о подруге? "Мери ведь такая интересная... Я хочу знать про неё всё". В какой-то момент это превратилось в идею-фикс. Ренко всё время пыталась понять по лицу подруги, о чём та думает, прочитать все её переживания. Потом ей и этого стало мало. Ей нужно было постоянно видеть Марибель. Ренко собирала информацию о ней по крупицам. Она расставила камеры во всех возможных и доступных (а иногда и не доступных) ей местах, лишь чтобы наблюдать за поведением Марибель в разных ситуациях. В подкладке сумки Марибель был зашит маленький диктофон, и Ренко ночами слушала через наушники записи с него, жадно ловя среди прочих голос подруги и раздражённо морща лоб при звуке всех остальных. Наконец, Ренко преследовала Марибель на улицах города. Сначала Ренко хотелось просто проникнуть в мысли и чувства Марибель. В конце концов она уже жаждала знать о ней любую мелкую деталь. Тембр голоса. Жесты. Походка. Отпечатки пальцев. Форма глаз. Код ДНК. Что угодно, что утолит ненасытную жажду хоть ненадолго. Что-нибудь, временно ослабляющее мучительное желание знать. Дошло до того, что Ренко начинала считать день бессмысленным, если не узнала за него хоть мало-мальски новый факт о Марибель. Именно поэтому каждый вечер Ренко, возвращаясь в квартиру, комнату в которой она снимала со значительной скидкой у знакомых своих родителей, запирала дверь на ключ, забиралась в кровать, брала в руки телефон и открывала одно из приложений, связывающих её с Марибель. Если ей по каким-то причинам это не удавалось, у неё практически начиналась ломка. Руки дрожали, в горле пересыхало. Она не могла больше думать ни о чём, кроме дозы. Дозы визуальной информации о Марибель. Вот и сейчас Ренко не отрывала взгляда от маленького экрана мобильника, наблюдая за напуганной Марибель. "Я просто отвратительна..." — подумала она с горькой усмешкой. Она не могла не испытывать жалость к подруге, которую сама же доводила до состояния истерики, и в то же время чувствовала, что остановить это — выше её сил. "Этот порочный круг закончится лишь тогда, когда мы обе окончательно свихнёмся..." — думала Ренко, с тяжёлым вздохом нажимая на кнопку телефона, вводя его в спящий режим. Прямо как Марибель, которая, несмотря на все свои переживания, уснула тревожным сном. Ренко некоторое время держала телефон в руках, лежа на спине с закрытыми глазами. Внезапно ей почудилось, что в помещении кто-то есть. Ренко распахнула глаза. "Хозяева?!" — испуганно подумала она, резко вздрогнув и торопливо пряча заблокированный телефон с открытым приложением под одеяло. Только после этого она принялась лихорадочно озираться в поисках нарушителя своего спокойствия. Однако комната была пуста. Ренко несколько минут подозрительно оглядывала её, но не обнаружила ничего необычного. — М-м, показалось? — спросила себя она. "Да уж, с этой слежкой я превращаюсь в параноика..." — досадливо подумала она.***
День выдался на редкость солнечным для сезона дождей. Небо радовало своей голубизной, и даже множество небольших облаков на нём не могло испортить впечатления. Пригревало. Впрочем, сырость всё равно никуда не делась: она пропитала буквально каждую молекулу воздуха, каждую поверхность, так что было довольно душно. Влагой дышали многочисленные гортензии, которые росли буквально везде, куда только падал глаз. Залитый солнцем парк практически тонул в их голубизне. Несмотря на спешку, взгляд Марибель невольно задерживался на шапочках этих цветов, и ей становилось радостнее от царящей вокруг красоты. Впрочем, всё это были лишь проблески светлого настроения. Сейчас мысли Марибель больше занимали две проблемы. Первая, естественно, её сталкер. Как ни прискорбно было это признавать, это была уже стабильная тревога. А что до второй проблемы... Сказать, что Марибель не любила опаздывать, — значит, не сказать ничего. Она всегда ощущала неловкость перед теми, кому приходилось ждать её, чувствовала стыд за отнятое у них время. Марибель никогда не понимала людей, которые регулярно приходили позже назначенного часа. Правда, сейчас ей очень хотелось, чтобы одна такая персона не изменила своей привычке опаздывать на их встречи. "А то получится, что я постоянно ругаю её за опоздания, а сама заставляю ждать..." — с досадой думала Марибель, спеша по дорожкам парка к месту встречи. Конечно же, по закону подлости Ренко должна была прийти вовремя именно тогда, когда Марибель опоздала практически на пятнадцать минут. Марибель сконфузилась, издалека заметив среди голубого моря знакомый силуэт. На этот раз духота заставила Ренко изменить любимой шляпе, и место головного убора занял белый ободок. Чем ближе подходила Марибель, тем больше черт подруги могла разглядеть. Ренко сидела на скамейке, закинув ногу на ногу. Сегодня она была одета в белую блузку с коротким рукавом и чёрную юбку до колена. Марибель заметила, что Ренко листает какой-то блокнот, сосредоточенно вчитываясь в написанное в нём. Она была настолько поглощена этим занятием, что обратила внимание на приближение подруги лишь тогда, когда та оказалась буквально в двух шагах. При виде Марибель Ренко вздрогнула и торопливо захлопнула блокнот. На приветственную улыбку она также улыбнулась. Марибель присела рядом и смущённо проговорила: — Извини за опоздание... Ренко усмехнулась и покачала головой. — Ничего страшного, — ответила она, убирая блокнот в сумку. Марибель обратила внимание на его обложку: её украшали тёмно-фиолетовые лилии. Тем временем Ренко серьёзно взглянула ей в лицо и обеспокоенно поинтересовалась: — Гораздо важнее, есть ли какие-то новости по твоему сталкеру? Марибель тяжело вздохнула. — К сожалению, у меня всё ещё нет зацепок, — призналась она. — Более того, я просто не представляю, с чего начать его вычисление. Он ни разу не оставил никаких конкретных следов... — Может, тогда надо найти кого-нибудь, кто будет постоянно рядом с тобой, чтобы следить за всякими ошивающимися рядом подозрительными лицами, а затем выявить среди них сталкера? — задумчиво проговорила Ренко. Марибель скептически взглянула на неё. — То есть, ты предлагаешь приставить ко мне нового сталкера, чтобы он нашёл первого? — с кривой ухмылкой поинтересовалась она. — И кто же подойдёт на эту роль? Ты, что ли? Ренко усмехнулась. — Да хоть бы я, — беззаботно заявила она и тут же с энтузиазмом продолжила: — Или можно найти в твоём окружении какого-нибудь человека, обработать его и уговорить помочь. Например, тот парень, который на апрельской конференции читал доклад про связь снов человека и его характера — чем не кандидат? Он, к тому же, вроде, твой одногруппник, если я ничего не путаю... Марибель невольно поддалась беззаботному настроению и хихикнула. — Надо же, как тебя впечатлило его выступление, что ты его уже на роль нашего сподвижника предлагаешь... — лукаво заметила она. Затем она вновь усмехнулась и покачала головой. Внезапно Марибель застыла, и на её лице отразилось выражение осознания. Она буквально подскочила на месте и, резко развернувшись к заинтересованной Ренко, торопливо выпалила: — А ведь всё-таки кое-какое наблюдение насчёт сталкера у меня есть! — Есть? — Ренко подалась вперёд, готовясь слушать. Марибель кивнула. Она поманила подругу рукой, и та послушно приблизилась к ней. Убедившись, что эту важную информацию не услышит никто посторонний, Марибель торжественным шёпотом объявила: — Я заметила, что не ощущаю на себе этого взгляда, когда рядом ты. Глаза Ренко расширились в удивлении. Несколько секунд она хлопала ресницами, осознавая полученную информацию. Наконец, она в сомнении нахмурилась и неверяще переспросила: — Да ну? — Да-да, — уверенно закивала Марибель. — Теперь, когда я думаю об этом, я понимаю, что в твоей компании не чувствую, будто за мной кто-то наблюдает. Сейчас у меня нет этого отвратительного ощущения слежки. Кажется, сталкер по какой-то причине тебя боится, — задумчиво добавила она, возведя глаза к небу и приложив палец к губам. Ренко отстранилась и криво ухмыльнулась. — Да уж, не думала, что меня будут бояться психопаты с одержимостью другим человеком... — пробормотала она. Марибель явно собиралась сказать что-то ещё, но в этот момент солнце вдруг закрыла туча. В парке резко потемнело, и лишь ярко-голубые гортензии теперь напоминали о ясном светлом небе. Ренко зажмурилась, почувствовав, как о её плечо разбилась холодная капля. — Дождь начинается... — констатировала она, недовольно морщась и параллельно нашаривая в сумке складной зонтик. Марибель также стала искать в своей этот незаменимый в сезон дождей аксессуар под ворчание Ренко на тему переменчивости погоды. Из-за чуть более насущной проблемы разговор придётся отложить. По крайней мере, до того момента, как они обнаружат подходящее укрытие от дождя.***
"Значит, сталкер меня боится? Что ж, пожалуй, так и есть. Вся эта ситуация меня действительно пугает". Так думала Ренко, сидя в аудитории и вполуха слушая лекцию. В воздухе висела сонливость: из окна лился тусклый серый свет, по стеклу барабанили капли дождя, лектор монотонно читал материал. Неудивительно, что в такой обстановке многие откровенно сопели; те же, кто всё-таки не уснул, также преимущественно занимались своими делами, не особенно заинтересованные в формулах и зависимостях. Ренко тоже предпочла погрузиться в собственные мысли. Их уже традиционно занимала Марибель. "Мери... Ты ведь достаточно проницательна. Это всего лишь вопрос времени, когда ты раскроешь меня, как бы я ни шифровалась. Вот уже заметила, что мне нет нужды следить за тобой, когда я рядом..." Ренко опёрлась подбородком на сцепленные в замок руки и чуть слышно вздохнула, рассеянно глядя поверх преподавателя. Тот, похоже, тоже поддался всеобщей сонливости и читал лекцию, не поднимая от своих материалов глаз и явно не горя желанием торомошить спящих студентов. Взгляд Ренко совсем ненадолго задержался на нём. "Разноимённо заряженные тела притягиваются. А что именно притягивает меня к Мери? — задалась вопросом Ренко, лениво скосив глаза в сторону окна. За стеклом был унылый пейзаж дождливого университетского двора. Ренко вздохнула и продолжила размышления: — В первую очередь, научный интерес. Да, именно так. Несомненно, в способностях Мери скрыта связь с иными мирами, и я хочу знать всё то, что доступно ей. Именно из-за этого я увлеклась наблюдениями за Мери — в попытке понять всё то, что творится в её голове". "...Тогда почему меня так волнует и внешняя сторона? — продолжала Ренко, хмурясь. — Может быть, мой научный интерес развился во что-то иное?.. Ну, то, что я делаю, как минимум не совсем здоровое поведение". Она не сдержала кривой ухмылки, вспоминая многочисленные способы наблюдения за Марибель. Камеры, прослушивающие устройства, ради установки которых она нелегально пробиралась в закрытые помещения. Дубликат ключа, ради которого она похитила оригинал прямо из сумки подруги, а затем так же незаметно вернула. Постоянные преследования на улицах города, в подворотнях, лишь бы видеть знакомую до мельчайших деталей фигуру как можно дольше. "Может, это любовь? — вдруг предположила Ренко, и хмурая складка между её бровей стала ещё глубже. — Да нет, не должно быть... — неуверенно подумала она. — Не могла же я влюбиться в другую девушку, да ещё и в свою лучшую подругу! Нет-нет-нет!" На этих мыслях Ренко едва приметно мотнула головой, и на её щеках чуть заалел румянец смущения. Такие предположения казались ей совсем не приятными. Однако в душу к ней всё-таки закралось сомнение. Оно грызло её мозг, словно червь яблоко, делая существование просто невыносимым. Наконец, Ренко выпрямилась, откинулась на своём месте, скрестила руки на груди и на мгновение прикрыла глаза. "Есть только один способ сейчас это проверить!" — подумала она, и её пальцы невольно сжались на рукавах в нервном жесте. Она представила себя с Марибель на месте какой-нибудь влюблённой парочки. Со всеми двусмысленными прикосновениями, с нежными держаниями за ручки, со страстными объятиями, с горячими поцелуями... даже со всем большим. В её сердце ничего не ёкнуло. Ренко открыла глаза и спокойно оглядела аудиторию. Она размяла затёкшую шею, а затем взяла со стола ручку и записала несколько слов из заунывной речи лектора. Однако, несмотря на внешнее спокойствие, внутри у неё бушевали сильные эмоции. От предыдущих мыслей её объяло напряжение, а от осознания, что эти самые мысли не возбуждают её так, как положено мыслям такого рода возбуждать страсти влюблённой девушки, её тело тут же потяжелело, а на коже она ощутила прохладу. "Значит, мои чувства к Мери — не просто физическое влечение, — с облегчением подумала Ренко. — Ну, или по крайней мере, оно не преобладает". Да, мысли о физической близости, невинной или более интимной, не приводили Ренко в восторг настолько, насколько это делали мысли об информации. Факты, сведения, детали, знания — всё это настолько будоражило воображение, что практически сводило с ума. Её дыхание сбивалось, ей хотелось радостно смеяться, в груди появлялось ощущения сладостного томления, руки тут же потели. Вот и сейчас, едва она задумалась об этом, ручка скользнула в её ладони. Ренко недовольно поморщилась. Она уже некоторое время писала что-то на автомате, совершенно не осознавая получаемой информации, и теперь, перехватив писчую принадлежность поудобнее, абсолютно новым взглядом оглядела свой конспект. От того, что она в нём увидела, её глаза в удивлении распахнулись. "Да уж, моё подсознание выдаёт фокусы..." — рассеянно подумала она. Между строк в тетради красовался бледный вопрос: "Кто есть Мери для меня?"***
Город заволокло туманной дымкой. Косые полосы дождя понижали видимость вдвое, так что некогда знакомые места приобретали таинственный вид, размытые ливнем: вывески магазинов превратились в загадочные цветные пятна, витрины — в мутноватые жёлтые огни, а здания — в монолитную серую глыбу. Дождь стучал по крышам, по стенам, по окнам, заглушая хлюпающие звуки шагов по лужам, сейчас больше напоминающим полноценные маленькие озёра. "Ничего, я всё равно тебя вижу". Марибель и не сомневалась, что тот, кто сейчас преследует её, думает именно так. Она знала, что его глаза без труда выхватят в толпе её яркий зонтик, и уже мысленно проклинала его кричащий цвет. Преследователь-то наверняка более неприметен: пару раз Марибель казалось, что среди размытых в дожде фигур она уже не впервые видит силуэт в чёрном. Сталкер не носит зонта — он предпочитает тёмный дождевик. Он облачён в чёрное, словно сама смерть, и так же бесшумно преследует её, как смерть преследует свою жертву. Он хорошо играет в эту игру, он знает все правила назубок. Он следует тенью, выслеживает добычу, подобно охотнику. Он умеет скрывать своё присутствие... впрочем, это уже перестало ему помогать. Марибель давно научилась чувствовать, когда он рядом. Она ловила на себе его взгляд и старалась найти его по этой незримой нити в ответ — в конце концов, это единственный способ раскрыть его личность. Однако каждый раз, когда Марибель ухватывала нить, та неизбежно обрывалась, и силуэт всегда растворялся в толпе, как призрак, как видение. "Ренко предлагала приставить ко мне кого-то, кто смог бы выследить этого сталкера. Как жаль, что я сама не могу подойти на эту роль, — мысленно сокрушалась Марибель. — По крайней мере, не когда я бодрствую". Но как бы сталкер ни пытался скрыться, Марибель однажды обязательно выведет его на чистую воду. Её терпение не безграничная мера. Она уже чувствовала, что вот-вот не выдержит и прибегнет к самым решительным действиям. В этой игре есть всего два исхода: либо она уничтожит сталкера, либо он уничтожит её. "А я совсем скоро буду видеть тебя". Решимость, которая читалась в глазах Марибель, — она такая новая и необычная. Ренко уже знала, что этот день получил своё наполнение, и всё-таки продолжала упорно следовать за Марибель. Она очарована ей. Она знала, что доводит Марибель до грани и что сама уже на грани сумасшествия. Здоровый рассудок и чувство беспокойства о подруге боролись внутри неё с ненасытным желанием увидеть новые, ещё не известные черты личности Марибель Хан. Ренко будто держала в руках аметист и наклоняла его в разные стороны. Вот блеснул нежный сиреневый. Вот фиолетовый стал насыщеннее. А вот здесь он практически чернеет — это самые мрачные, самые потаённые уголки души Марибель. Ренко не терпелось увидеть всю гамму, и она с упорством исследователя крутила кристалл, с каждым поворотом всё более и более резко. Однако этот кристалл более хрупкий, чем кажется: если его уронить, он разобьётся. С Марибель всё наоборот. Она кажется хрупкой, но в нужный момент может отрастить когти. Пронаблюдав за ней этот вечер, Ренко могла с уверенностью сказать, что Марибель близка к превращению из домашней нежной кошки в пантеру. Чем дальше её загоняешь в угол, тем более опасной она может стать. Это будоражит воображение. "Боже, сколько новых черт может открыться в человеке в экстремальной ситуации!" — в восхищении думала Ренко, глядя на Марибель тем вечером и с трудом сдерживая восторженную улыбку. Ренко продолжала следовать за Марибель незаметной тенью, затаив дыхание. Её пронизывающий взгляд напоминал взгляд охотника, преследующего жертву. Хищная птица, готовая вот-вот вцепиться когтями в слабое животное, — вот на кого сейчас больше всего походила Ренко. Однако она всё время держала в голове одну важную вещь. Марибель — не слабый зверёк. С каждым движением секундной стрелки на часах приближается предел её терпения. И когда все стрелки сойдутся на цифре двенадцать, эта история будет окончена. "Предел уже близко", — одновременно подумали сталкер и жертва.***
Город простирался перед ней, как на ладони. Она видела весь свой район, практически каждое здание, каждый его уголок. Глаза методично скользнули по подёрнутому туманной дымкой Киото. Под ногами свистел ветер, он бил в лицо, остервенело развевал волосы и юбку. Однако её совсем не волновала погода. Гораздо важнее, что настал тот момент, которого она столько времени мучительно ждала. Марибель стояла на крыше самого высокого здания в районе и сжимала пальцы на ручке сумки, стараясь успокоить учащённое сердцебиение. Её как никогда охватило волнение. Пальцы дрожали, в низу живота тянуло, а дыхание вообще творило какие-то сумасшедшие изменения: то она ощущала нехватку кислорода, то ей казалось, что от его избытка кружится голова. Хотя, возможно, голова у неё кружилась из-за высоты — в конце концов, Марибель встала на самый край крыши и глядела вниз. Путей к отступлению не было. Она сама загнала себя в безвыходное положение. Однако Марибель сделала это совершенно осознанно. Просто именно сегодня она набралась решимости покончить со своим сталкером раз и навсегда, и для этого поднялась на крышу охраняемого офисного здания. Она прекрасно понимала, что если сталкер последует за ней сюда, то ему также придётся преодолеть все эти препятствия в виде охранной системы. В итоге они оба окажутся в затруднительном положении, и волей-неволей им придётся столкнуться лицом к лицу. А к этой встрече Марибель подготовилась. Всё прошло именно так, как она планировала. Стоя на крыше спиной к выходу, Марибель ощутила на себе хорошо знакомый пронизывающий взгляд. На её губах появилась ухмылка, и она, стараясь говорить как можно более ровно и не выдать своего волнения, поинтересовалась, не поворачивая головы к собеседнику: — И что мне сделать, чтобы ты исчез из моей жизни? Собеседник молчал, но Марибель явственно почувствовала его смятение. Она вновь удовлетворённо ухмыльнулась, торжествуя, что смогла смутить своего мучителя. Теперь они словно поменялись ролями: жертва превратилась в хозяйку положения, оставив предыдущего кукловода запутанным в ниточках своих марионеток. Она закрыла глаза, представив себе стоящего за спиной человека. Перед ней возник смутный образ, расплывчатый тёмный силуэт, слишком неясный, чтобы сказать о нём что-то определённое. Вот он стоит у приоткрытой двери и мнётся, глядя в щёлочку, смущённый её действиями. За спиной послышался скрип — сталкер неуверенно открыл дверь и вышел на крышу. Марибель не спешила оборачиваться, одновременно полная волнения и чувства собственного достоинства. Вот по крыше раздаётся стук каблуков обуви — очевидно, не шпилек, а низких. "Значит, не чопорная дамочка", — отметила про себя Марибель. Тем временем сталкер сделал несколько шагов, а затем неожиданно остановился где-то в паре метров от неё. Послышался тяжёлый вздох. Марибель крепче зажмурилась, чувствуя, что сейчас он впервые с ней заговорит. Каков он — голос психопата, одержимого слежкой за ней? Марибель не хотела видеть лица этого человека, боялась его увидеть. Однако первые же его слова заставили её резко развернуться. — Ну, ты можешь воспользоваться содержимым своей сумочки, — спокойно произнёс сталкер до боли знакомым голосом. Марибель повернула голову, не желая верить своим ушам. Однако она слишком часто слышала этот голос, чтобы спутать его звук с чем-то другим. И действительно, перед ней находилась та, о ком она подумала в этот момент. Её мучитель, её истязатель, охотник за её покоем и личностью, и одновременно — её спасительный островок, её луч солнца во мраке отчаяния, её лучшая подруга. В нескольких метрах от Марибель стояла Ренко, скрестив руки на груди и задумчиво возведя глаза к небу. Глядя в усыпанное звёздами тёмное небо, она одними губами прошептала: — Без пяти два... — Затем Ренко тряхнула головой и отрешённо продолжила первоначальную мысль: — А вообще, я бы не советовала тебе электрошокер: он даст только временный эффект. Если, конечно, ты не решишь использовать его, чтобы обездвижить меня и столкнуть с крыши. Тут только Ренко взглянула Марибель в глаза и криво, виновато улыбнулась. Марибель смотрела на неё, не в силах отвести взгляд. В её сердце бушевала целая гамма противоречивых эмоций: боль от предательства, разочарование, неверие, отчаяние... Марибель очень хотелось, чтобы всё это оказалось просто жестоким сном. Но, к несчастью, Ренко перед ней была совершенно реальна, и она только подтверждала, что именно она всё это время преследовала её, — иначе она не оказалась бы тут и не могла бы знать, что среди содержимого её сумки есть электрошокер. — Ренко... — с болью в голосе произнесла Марибель, чувствуя, как к глазам и к горлу подступают слёзы. Самое ужасное в этой ситуации было то, что она всё это время догадывалась. Да, Марибель вполне допускала возможность, что сталкером может быть Ренко. Этому было несколько смутных подтверждений, но Марибель до последнего надеялась, что её подозрения окажутся напрасными, а Ренко до самого конца останется её надёжной опорой. Не осталась. Теперь многое окончательно встало на свои места. То, что она не чувствовала стороннего наблюдения рядом с Ренко. То, как торопливо Ренко прятала от неё блокнот с фиолетовыми лилиями. Те странные мелочи в повседневном поведении Ренко, её дёрганность и излишняя нервозность. Марибель вспомнила, какой она видела Ренко всего несколько дней назад, на встрече в парке: окружённая голубыми гортензиями, подруга казалась самим воплощением покоя, мудрости и надёжности. "Почему же всё должно было обернуться именно так?" — с горечью спросила себя Марибель, и по щекам всё-таки покатились слёзы. Ренко сочувственно взглянула на неё. — Мери... — тихо произнесла она и сделала шаг в направлении Марибель. Та невольно отступила назад, совсем забыв, что за спиной — край здания, падение с которого явно не обернётся ничем хорошим. Зато об этом не забыла Ренко. Видя, что ещё чуть-чуть, и Марибель преодолеет точку невозврата, Ренко побледнела и в два шага подскочила к ней. Она схватила Марибель за грудки и, серьёзно глядя ей в глаза, тихо, успокаивающе проговорила: — Ну уж нет, твоя смерть — последнее, чего я хочу. С этими словами Ренко осторожно повлекла Марибель подальше от края крыши, не отрывая от её лица пронизывающего взгляда. Теперь Марибель не сомневалась: именно эти глаза следили за ней всё это время, именно их острый взгляд пробирал до костей. Марибель молчала, напряжённо смотря в лицо подруге и пытаясь понять, когда же всё пошло наперекосяк. Когда эти руки, которые ободряюще поглаживали костяшки её пальцев, вдруг стали разносчиком грязи, заполнившей её комнату в общежитии? Когда они стали превращать всё, к чему прикасались, в кусочки порока и боли? И самое главное — почему всё это произошло? — Зачем ты это делала? — сипло спросила Марибель, отстраняя от себя руки подруги, и на мгновение на её лице отразилось выражение брезгливости. Ренко бросила короткий взгляд ей за плечо. Убедившись, что даже при попытке ретироваться Марибель не грозит падение с крыши, она шумно выдохнула, а затем подняла на подругу глаза. Марибель невольно вздрогнула, встретившись с этим взглядом: он был пугающе спокоен и в то же время полон одержимости. Ренко смотрела на неё, как на какого-то идола, и это было действительно жутко. Наконец, Ренко заговорила. — Я хотела знать, — просто сказала она. От такой прямоты Марибель слегка растерялась. — Знать? — недоумённо переспросила она. Ренко кивнула. — Я хотела знать о тебе как можно больше, — объяснила она. — Сначала мне было достаточно небольших доз информации, но в какой-то момент это превратилось в зависимость. Теперь я больше не могу без наблюдения за тобой. Я испытываю потребность видеть тебя, узнавать тебя, пытаться угадать, о чём ты думаешь, и угадывать. Ты можешь попросить меня перестать, но я не смогу остановиться, даже если буду стараться. — Ренко с горькой усмешкой покачала головой. — Когда я поняла, что произошло, я честно пыталась это прекратить, но было уже слишком поздно: это как наркотик, оно уже пустило во мне корни. Мне нужно, чтобы ты всегда была в поле моего зрения. Я сойду с ума, если лишить меня этого. Пока Ренко говорила, её глаза лихорадочно блестели. Марибель выслушала её признание в смешанных чувствах. Она просто не знала, как ей реагировать. Её подруга только что буквально сказала, что она сходит с ума от жажды знать о ней всё, — как можно спокойно к этому отнестись?! Особенно после всего того, что та делала в течение этих нескольких недель. Нельзя просто так оставить всю ту боль, которую Ренко причинила ей своей постоянной слежкой. Наконец, Марибель нашла в себе силы говорить. — И что ты предлагаешь делать? — выдавила она. Ренко вздохнула. — Я ведь уже сказала своё мнение, — ответила она. — Пока я жива, я не могу просто так всё это оставить. Я уже потеряна для этого общества. Ты можешь обратиться в полицию, запереть меня за тысячей замков, но при первой же возможности я вернусь и продолжу этим заниматься. Поэтому... Рука Ренко потянулась к молнии на сумке Марибель, и Марибель в испуге отшатнулась. Ренко застыла и вопросительно взглянула подруге в лицо. Марибель замотала головой. — Я не могу так с тобой поступить, Ренко! — убеждённо воскликнула она, чувствуя, что вот-вот расплачется. — Мы столько пережили вместе, я просто отказываюсь верить, что всё должно закончиться именно так! Ты была для меня надеждой в этом мире, и я не стану... — Мери, — решительно оборвала поток её слов Ренко. — Я всегда любила в тебе твою способность отдавать всю себя своим чувствам, но сейчас прошу быть рациональнее. Ты ведь хочешь, чтобы твои мучения прекратились, да? Тогда сделай так, как я тебе посоветовала, — с горькой усмешкой заключила она. С этими словами Ренко вновь протянула руку к сумке Марибель (та невольно вздрогнула, почувствовав мимолётное прикосновение её пальцев к своей коже) и, воспользовавшись замешательством и ступором хозяйки, ловким движением расстегнула молнию. Некоторое время Ренко шарила в сумке, пока, наконец, не почувствовала холодное прикосновение металла. Затем она выудила из сумки нож. Это был совершенно обычный нож для готовки, который Марибель прихватила из кухни в общежитии, чтобы защититься в случае чего. Теперь же Ренко протягивала ей этот нож, чтобы превратить его в орудие убийства. Марибель смотрела на него, будто в трансе. В её голове вертелся ворох бессвязных мыслей, но одно она знала точно: она ни за что не возьмёт нож по доброй воле. Ренко начала терять терпение. Она буквально вложила нож Марибель в руки, и затем нежным жестом обернула её пальцы вокруг рукоятки и, погладив костяшки, совсем как в старые времена, с мягкой улыбкой проговорила: — Я знаю, что не смогу заслужить прощения. Это очень эгоистично — требовать от тебя стать убийцей. Я ненавижу себя за то, на что тебя толкала в последнее время, — с раскаянием произнесла Ренко. Затем она, убедившись, что Марибель не выронит нож, отпустила её руки и отошла. Она взглянула растерянной подруге прямо в глаза, и её лицо искривила усмешка. — Но знаешь, Мери, — продолжала Ренко. — Как бы ужасно это ни звучало, я всё же хочу знать: как далеко ты готова зайти, чтобы избавиться от своего мучителя? На этих словах Ренко затрясло от возбуждения, и Марибель с ужасом увидела в её глазах безумные огоньки одержимости. В этот момент Марибель осознала всю глубину зависимости Ренко, всю бесповоротность охватившего её безумия. Ренко уже не контролировала себя; ей полностью овладела мысль о близкой возможности познания, и теперь она больше не могла желать ничего иного. Она смотрела на Марибель, как на божество, как на единственное в мире существо, способное ненадолго утолить её голод. Это не могло не пугать. Невольно Марибель крепче сжала пальцы на рукояти ножа. Заметив это, Ренко тихо радостно засмеялась и раскинула руки. На её лице было выражение радушия. — Ну же, Мери! — прошептала она. — Уничтожь свою проблему! Марибель несколько секунд смотрела на Ренко. Она колебалась. Наконец, под восторженным взглядом Ренко она неуверенно подняла руку с ножом, сделала шаг навстречу обезумевшей подруге... а затем резким движением отбросила нож в сторону и порывисто заключила её в объятия. Ренко оторопела и несколько секунд удивлённо хлопала глазами. В голове немного прояснилось, и она начала осознавать, как выглядела всё это время со стороны. Она не сдержала ироничного смешка. — Боже, до чего же я больная на голову... — пробормотала она. — Сталкерство, паранойя, а теперь ещё и мазохизм со склонностью к суицидальным поступкам... Марибель крепче сжала объятия и прижалась щекой к щеке подруги. — Не волнуйся, Ренко... — нежно прошептала Марибель ей прямо в ухо. — Я знаю, как можно решить нашу с тобой проблему.***
Голубоватый свет лился из-за задёрнутых полупрозрачных штор, освещая небольшую комнату в гостинице эконом-класса, прибранную и уютную, несмотря на низкую стоимость за ночь. Количество мебели вполне оправдывало цену: на небольшом метраже только и было, что двуспальная кровать да тумбочка со светильником возле неё. Сюда буквально за руку привела Ренко Марибель. Та могла лишь растерянно озираться, не до конца понимая, чего добивается подруга. А Марибель выглядела как никогда уверенной в своих действиях: она с совершенно спокойным видом пришла в гостиницу посреди ночи и невозмутимо заказала через электронный терминал номер на двоих. Всё это время Ренко не могла не думать, какое мнение сложится у редких прохожих или персонала о паре девушек в такое время в таком месте, и выводы делала совсем неутешительные. Однако после всего того, что пришлось испытать из-за неё Марибель, всё её смущение выглядело ничтожной платой, и Ренко решила полностью доверить себя подруге. Та же, едва они оказались наедине, совершенно спокойно проговорила: — Значит, тебе постоянно необходимо видеть меня? Что ж, если ты не делаешь это скрытно, я не возражаю. И единственный доступный метод практически всё время быть вместе — жить вдвоём. А пока подходящего жилья нет, я вижу только один вариант — гостиницы. Вопросы? Ренко настолько поразили её прямолинейность и уверенность, что она не нашлась, что возразить. Пожалуй, за эту ночь своими действиями Марибель шокировала Ренко гораздо глубже, чем удивляла когда-либо во время слежки за ней. Впрочем, Ренко вовсе не была против её идеи. Наоборот, предложение показалось ей разумным и сполна удовлетворяющим все запросы. Собственно, именно поэтому Ренко впервые за долгое время заснула спокойным глубоким сном. Впечатления дня навалились на неё приятной усталостью, а на губах застыла лёгкая улыбка от мыслей о близости светлого будущего. И от открывшихся перед ней перспектив видеть Марибель без нужды скрываться, без лишних проблем с законом и без напрасных мучений их обеих. Окно было расположено прямо у изголовья кровати, так что голубоватый отблеск отступающих сумерек освещал безмятежное лицо спящей Ренко, а также примятое пространство постели напротив неё, с которого было аккуратно откинуто одеяло. Виновница всей этой ситуации находилась немного поодаль. Она стояла у стены и как можно бесшумнее листала блокнот с украшенной фиолетовыми лилиями обложкой. Марибель постаралась отодвинуть чувство неловкости от рытья в чужих вещах на задворки сознания, оправдываясь, что Ренко заходила и дальше. "А мне всего-то и нужно уточнить, не догадалась ли она..." — утешала она себя. Марибель хорошо понимала, что этой ночью ей не заснуть. Как и Ренко, она пережила множество впечатлений, но, в отличие от подруги, они никак не желали отпускать, оставив её в возбуждённом состоянии. Среди всего этого вороха вспыхивающих в памяти эпизодов сегодняшней ночи особенно чётко выделялась цель: ей непременно нужно выяснить одну важную вещь. Поняла ли Ренко за время наблюдений за ней?.. Причина, по которой Марибель приняла решение жить с Ренко, заключалась не только во всей истории со слежкой. На самом деле, то, что Ренко оказалась сталкером, только дало ей повод воплотить в жизнь то, чего она давно хотела. Марибель уже долгое время считала Ренко своим надёжным ориентиром, своей тихой гаванью, гарантией своего покоя. Именно в подруге она находила защиту, трясясь в страхе ночами под одеялом, будучи испепеляемой, как ни иронично, её же взглядом. Марибель засыпала с мыслями о Ренко, и однажды этого привело к неожиданному результату. Способность Марибель — путешествовать по иным мирам, когда она спит. Закрывая глаза и проваливаясь в царство Морфея, спустя некоторое время она оказывалась в другом необычайном месте. Однако на этот раз что-то пошло иначе, и Марибель оказалась не в таинственном лесу и не в загадочном особняке, не в древнем храме и не на заброшенной космической станции — она оказалась в своей комнате. Сперва она удивилась и некоторое время оглядывалась, задаваясь вопросом: уж не проснулась ли она на самом деле? Однако увидев саму себя беспокойно спящей в постели, Марибель убедилась: её сознание отделилось от тела и теперь свободно блуждало по миру. "Видимо, какой-то побочный эффект моей способности", — предположила она. Сначала вся эта ситуация испугала её. Она пыталась вернуться в своё тело, блуждала по комнате, нервничала, но затем обнаружила плюсы своего состояния: никем не видимая, Марибель могла беспрепятственно исследовать окружающий мир. И в какой-то момент она испытала непреодолимое желание увидеть Ренко. "Ренко — та ещё сова, — подумала она. — Вполне возможно, что даже в такое позднее время она не спит". Именно из этих соображений Марибель призраком проникла в жильё Ренко, перед этим долго пытаясь припомнить адрес и маршрут. Ренко действительно не спала той ночью. Более того, она была поглощена какой-то усердной деятельностью: она что-то активно строчила в том самом блокноте с лилиями. Правда, когда призрачная Марибель попыталась заглянуть ей через плечо и выяснить, что же она так вдохновенно расписывает, Ренко встрепенулась и, резко захлопнув блокнот, обернулась к ней. Тогда они обе испытали страх быть раскрытой. Марибель несколько секунд стояла неподвижно, лихорадочно пытаясь понять, видит ли её сейчас Ренко. Но, кажется, Ренко её не видела и не слышала. Марибель не сдержала облегчённого выдоха. С тех пор Марибель практически каждую ночь приходила в квартиру к Ренко и тихо наблюдала за её деятельностью. Увлечённость подруги всегда дарила Марибель какое-то внутреннее умиротворение, спокойствие. Правда, частенько поведение Ренко казалось ей подозрительным и жутковатым, и она не раз пыталась подойти ближе и рассмотреть, что же зажигает в тёмных глазах такой пугающий огонёк. Однако когда она оказывалась слишком близко, Ренко чувствовала её присутствие и торопливо прятала все улики. Пожалуй, именно это поведение и навело Марибель на мысль о том, что её преследователь — Ренко. Однако она до последнего пыталась это отрицать, стараясь верить в самого близкого человека. Тем временем Марибель пролистала весь блокнот и дошла до последней записи, датированной вчерашним числом, за которой следовали лишь чистые белые страницы. И как она ни вглядывалась в ряды мелких иероглифов в неверном предрассветном свете, она так и не нашла в них свидетельства того, что Ренко знала о её визитах. Марибель тихо вздохнула с облегчением и, бесшумно закрыв блокнот и убрав его на прежнее место, с нежностью взглянула на спящую Ренко. "И всё-таки у меня останется от тебя одна маленькая тайна, мой дорогой друг", — с улыбкой подумала Марибель и крадучись, как кошка, вернулась к кровати.