З А Б В Е Н И Е

      Нет воспоминаний. Нет чести. Нет предназначения.       Есть только стыдливость. Смятение. Невинность. Детская наивность.       Ненатуральные локоны, жесткие на ощупь, обволакивали плечи. Невесомая, отлитая из золота корона, стелилась на самой макушке.       Душные, облегающие ноги чулочки голубовато-лазурного оттенка с розовыми поперечными полосами от начала до кончиков носков.       И фартучек, сшитый из дорогой бархатной ткани, стелился поверх шелкового, нежно-голубого платья…       Нет четкой цели. Нет приоритетов. Нет того тактичного хладнокровия.       Есть послушание. Заученный текст. Слабость во всем теле.       Нет того Великого самурая, несущего за собой знамя победы над злыми чарами и несправедливостью.       Есть лишь могущественный демон-кукловод, поочередно дергающий за тоненькие ниточки души и тела своей беззащитной жертвы, чью волю он насильно подавил и заставил скрыться в потемках сознания своим коварным вероломством, хитростью и изворотливостью змеи.       Перед глазами мутная пелена, а в голове грозным эхом раздавался заливистый смех Повелителя Тьмы. Грозно возвышаясь, он не упускал возможности сотрясти стены своего замка громким хохотом, в очередной раз осознав жалкость самурая у его ног.       Жар этого места сводил с ума. Сухой, абсолютно невыносимый воздух. Приторный пот, ручьями стекающий с висков. Неудобная одежда вроде платья, сдавливающего грудь и мешающего итак затрудненному дыханию. Слабое осознание своего постыдного положения.       Но он не мог противиться.       Аку сломал его разум, вывернул его наизнанку. Вместо столь свойственных самураю гордости и непоколебимости силы воли перед стремлением искоренить всё то зло, наводнившее несколько сотен миров, он показывал несвойственную ему же самому некую пассивность и безучастность к своей судьбе и судьбе всех тех несправедливо ущемленных народов.       В его душе не было ничего, кроме непонятного чувства стыда и смятения.       Дыхание тяжелое. Губы поджаты. Сущность Аку давила на весь его организм, сдавливая грудную клетку еще сильнее. Взгляд мутный, устремлен в юбку платья. Выражение лица изможденное, крайне измотанное.       Жара действовала на него крайне пагубно, усугубляя текущее положение донельзя.       — Что ж, самурай… — прогромыхал Повелитель Тьмы, обращаясь к сидящему на коленях парню. Джек смиренно поднял взгляд на высоко возвышающееся существо, сотканное из тьмы и мрака, — мы проходили одно и тоже тысячи тысяч раз. Это было похоже на нескончаемую пытку… — вещал Аку, медленно опускаясь. Огромное лицо демона сверлило взглядом маленькую фигурку самурая фактически в непосредственной близости. Их разделял уступ, на котором находился Джек, — но на этот раз всё кончится быстро…       Атмосфера накалялась. После своего громкого заявления Повелитель Тьмы зловеще умолк, нагнетая излишнюю тревогу и обеспокоенность внутри самурая.       Все для того, чтобы в тот же миг подняться вверх и громогласно провозгласить:       — И ты наконец-то сыграешь свой дебютный спектакль, самурай! — огромные руки демона взмыли вверх, поднимая снопы разноцветных конфетти, — история о Даме Червей примет новый, свежий взгляд, — Аку выделил каждое слово, словно пытался подчеркнуть унизительность положения самурая, после чего в очередной раз громко засмеялся.       — Что скажешь, самурай? — Повелитель Тьмы поднес огромную лапищу к лицу Джека и приподнял лицо за подбородок, аккуратно зажав его двумя острыми кончиками пальцев.       Лицо парня было бледным и потерянным. Дыхание — тяжелым. Джек практически не отреагировал.       — Ох, глупый самурай! — разразился Аку, — если бы ты не сопротивлялся так рьяно тогда, то не выглядел бы сейчас таким овощем!       В сознании на секунду замелькали отрывки воспоминаний двухнедельной давности. Парень напрягся. Он мало что мог осознать в таком состоянии, но отголоски тех… чувств, эмоций и даже ощущений вызывали в нем тревогу, ужас, стыд, дрожь по всему телу.       — Хм… — задумавшись, демон стал пропускать между пальцами свою огненную бороду, — конечно, не стоило так сильно давить на твое жалкое сознание. Но! — возразил он, вновь схватив свою жертву за подбородок, — основная вина на тебе, самурай… — понизив тон, добавил Аку, грозно сверля лицо самурая взглядом суженных глаз. — Ты же это понимаешь?       Сейчас, буквально в его руках, связанный тяжелыми кандалами по рукам и ногам, с поломанной чарами психикой и голосом его заклятый враг выглядел предельно беззащитным и слабым. Он словно перестал быть полноценным человеком и стал питомцем.       На какой-то момент в замке повисла тишина. Джек как всегда молчал. Демон же почему-то всматривался в его лицо, невесть о чем думая. Он провел пальцами по искусственным волосам на затылке и аккуратно отодвинул большим прядь челки, открывая глаза самурая. Его взгляд был измученным, как и его дух. Кожа этого маленького существа казалась ему почему-то холодной. Немного непривычно, ведь еще недавно она была горячей раскаленной стали меча, которым самурай так любил периодически резать демона. Но это было неудивительно.       Удивительно то, насколько была приятна на ощупь кожа молодого юноши.       В женском платье.       — Хммммм… — Аку заставил себя отдернуть руку, — в принципе… — он вновь ненадолго погрузился в думы. Отсутствие какого-либо контакта с Повелителем Тьмы заставило организм Джека «вздохнуть» с облегчением. — думаю, не всё так плохо. Да, твое сознание вывернулось наизнанку. Да, твой дух сломлен. Да, твоя воля подавлена на корню. Но это же не значит, что ты не сможешь проявить себя, самурай! В конце концов, не всё так плохо, да?! — радостно рассуждал демон. Он искренне верил своим словам.       — Ну конечно! — снова засмеялся. Его смех еще больше отравлял сознание Джека, громогласным эхом отскакивая от костей черепной коробки. Это раздражало, вынуждало видеть перед глазами страшные отрывки из своей жизни полные унижения, стыда и боли.       Внутри Джека разгоралась целая агония.       — Думаю, сцена наполнит тебя решимостью, самурай. — довольно произнес Аку, сделав пару гулких хлопков в ладоши. В мгновение ока благодаря толпам подручных миньонов Повелителя Тьмы стали появляться соответствующие декорации.       — Да, да, это тоже… — бормотал демон, поправляя откуда-то внезапно взявшиеся очки и вычеркивая в листке бумаги некоторые пункты, — поставь это сюда…       Менее чем за несколько минут Джека буквально окружили искусственные постройки, сооружения и, само собой, замок. Миньоны разной степени уродливости переоделись в соответствующие сценарию костюмы. Массовка, главные действующие персонажи, статисты и операторы — всё было на своих местах.       Даже слишком.       — Идиоты… — раздражено сокрушался Повелитель Тьмы, став свидетелем очередной безалаберности и недалекости своих неуклюжих подчиненных, — хорошо… неважно! Давайте начнем! — Аку присел на образовавшийся позади из ниоткуда огромный трон и смотрел на все то, что происходило внизу, с высоты птичьего полета.       Повелитель Повелителей надеялся хоть сейчас получить какое-то удовольствие от просмотра шоу, в котором его заклятый враг, сломленный и униженный переодеванием в принцессу, должен будет отыграть соответствующую роль и унизиться окончательно, но ничего из того, что он увидел, не вызывало у него радости или восхищения.       Самурай, казалось бы, вообще не реагировал на окружающие факторы. Его пытались пихать, подбалтывали ему текст, нацепили на шею тяжелый металлический ошейник с цепью и заставляли так перемещаться по сцене, но тот никак не реагировал. В очередной раз дрожь в ногах подкосила их, и, тяжело дыша, Джек повалился на колени, как безвольная кукла.       Казалось бы, сейчас его было очень сложно отличить от какой-либо хрупкой принцессы.       Здесь находились и надзиратели, которым было положено следить за пленником и не допускать с его стороны каких-либо выходок. Также они принимали участие в «подбадривании» самурая и иногда даже задействовали холодное оружие. Так было всегда до этого дня, пока один из них не замахнулся и был тут же раздавлен Повелителем Тьмы.       — ДОВОЛЬНО. — прогремел демон, накрыв их всех своей величественной тенью, — уходите все прочь и не появляйтесь у меня на глазах!       Все уродливые миньоны и демоны до последнего в тот же миг разбежались, оставив господина один на один со своим пленником. Аку не тронул самурая и плюхнулся обратно на свой трон, подперев щеку кулаком. Он о чем-то размышлял.       Джек продолжал сидеть на коленях посреди пустой сцены.       Нет желания бежать. Выбраться. Бросить вызов великому злу.       Есть лишь усталость. Изможденность. Слабость и чувство стыда.       Повелитель Тьмы прекрасно ощущал это на собственной шкуре. Глупый самурай был как на ладони перед могущественным демоном.       — Глупый самурай… Если бы ты не сопротивлялся духом, чары сработали бы более безболезненно для твоего хрупкого сознания! — в очередной раз сокрушался Аку, — я должен был ослабить тебя — да, но не превратить в безжизненную пустышку, реагирующую лишь на мое непосредственное присутствие неподалеку. — демон устало вздохнул, -сейчас толку-то от тебя…       Еще бы немного и Аку решил бы больше никогда в своей вечной жизни не пользоваться древними «экзотическими» техниками подчинения разума и воли своего врага, но тут он внезапно проанализировал свои слова и нашел кое-что очень занимательным.       Он несколько раз перевел взгляд на Джека, обдумывая что-то. Суженные глаза демона загорелись недобрым пламенем, а лицо расплылось в широкой улыбке.       — Кажется самурай, я нашел решение нашей проблеме…       Сердце било тревогу с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Джек до конца не мог осознать, что именно должно произойти, раз каждая клеточка его тела напряглась. Осознание пришло лишь в самом конце, когда его тела уже коснулись демонические руки.       Аку уменьшился в размерах примерно до роста человека и поднял Джека на ноги, обхватив длинными тонкими пальцами его талию.       — Так-то лучше, — сухо отметил Повелитель Тьмы. Самурай больше не падал. Демон мог слышать его отчетливое прерывистое дыхание и чувствовать внутреннее напряжение.       Он плавно перевел шершавые ладони с талии на запястья. Парень дрогнул. Прикосновение самой тьмы холодило кровь в жилах. Аку выбрал правильное положение собственных пальцев и с помощью нехитрых манипуляций расстегнул кандалы без использования ключа. Металлические браслеты упали наземь и буквально расплавились, превратившись в черную вязкую субстанцию.       Демон задержал руки на запястьях, ощупывая и потирая покрасневшие отметины. Судя по реакции самурая, они явно саднили, особенно при контакте с инородной субстанцией, из которой состоял Повелитель Тьмы. Аку отпустил его и позволил юноше отдалиться, дабы немного прийти в чувство.       — Хорошо, Джек. Давай без глупостей. Сейчас ты немного абстрагируешься от некоторых моментов своей жалкой жизни, будто в этом нет ничего сложного, — заверил его демон, — и мы…       Но Джек пропускал всё мимо ушей. Практически всё. Были воспоминания, которые проявляли себя лишь при упоминании или определенных условиях. И тогда сердце пропускало удар, дыхание сбивалось, и бросало в пот. Молодой человек прекратил потирать ноющие запястья, с трепетом и ужасом замерев на месте.       — Я СКАЗАЛ БЕЗ ГЛУПОСТЕЙ, САМУРАЙ. — Аку не выдержал и с силой дернул к себе Джека за цепь металлического ошейника. Юноша буквально впечатался в Повелителя Тьмы, дезориентировавшись от резких движений, — ты итак принес мне слишком много хлопот, а теперь тратишь моё драгоценное время! — грозно басил он. Демон нащупал шею самурая и с силой сжал ее. Это привело Джека хоть в какое-то чувство.       Трепеща от ужаса и корчась от боли, накрытый тенью Повелителя Тьмы юноша немо, неотрывно смотрел ему в глаза, внемля демоническому голосу. Он не мог возразить, не мог отвести взгляда от острых клыков и злостного выражения лица в целом. Он лишь слабо сжимал тонкие черные запястья, плавно, в какой-то степени изящно переходящие в длинные пальцы, обхватившие шею.       Аку провел второй рукой по цепи к крепежам оков и сорвал их. Куски металла в полусжиженном состоянии плюхнулись на пол, высвобождая шею самурая из тесной хватки. Однако вторая хватка не ослабла. Повелитель Тьмы, всматриваясь в лицо перед собой, внезапно обнаружил самурая предельно женственным в данный момент. Не то что бы его привлекал определенный пол в человеческой классификации, к которой он сам никакого отношения не имел, просто сейчас его злейший враг выглядел, в какой-то степени, «аномально» беззащитным, слабым и невинным. Его испуганный взгляд завораживал. Все это вызывало в демоне противоречивые чувства.       — Прекрати строить из себя невинную овечку и отнесись к этому со всей своей серьезностью… — Повелитель Тьмы провел острым пальцем по скуле самурая. Каждый миг этого действа Джек находился в ожидании того, что Аку оставит глубокий порез на его лице, но этого не произошло. Оставался лишь быстро исчезающий след — не более.       — Давай попробуем еще раз.       Следующие несколько долгих, приторно медленно тянущихся моментов самурай не находил себе места от переполняющих его естество чувств. Это был и страх, и ужас, и стыд, и спокойствие одновременно.       Его сознание было слишком слабым, мутным. Джек был не в состоянии нормально выполнять приказы, поэтому демон принимал активное участие в «репетиции». Аку непринужденно стоял вплотную к самураю со спины и устроил свои руки на его сдавленной крепкой талии. Повелитель Повелителей не упустил сомнительной возможности прощупать под легкой шелковой тканью накаченный торс самурая. В какой-то момент демону показалось, что и он задышал как-то более сдавленно и неровно.       Он словно был его кукловодом — давал указания и при этом шевелил конечностями своей куклы, набитой хлопком. Говорил Аку только тогда, когда надо было сподвигнуть самурая сделать шаг в какую-либо сторону. Джек беспрекословно внимал его голосу и делал необходимый шажок. Потом, как учтивый преподаватель, он ставил юношу в необходимые позы и говорил, зачем это надо и как это связано со сценарием.       Всё шло как по маслу. Плавные движения Повелителя Тьмы сглаживали неуклюжие движения глупого самурая, рождая неплохой дуэт. Аку разговорился, стал объяснять детали сюжета и даже цитировать некоторых персонажей. Его пыл подогревали и случайные движения собственных рук. Когда пальцы легонько касались ребер, живота и бывало даже бёдер, демон сначала отдергивал руку, внутренне не понимая того эмоционального отклика, который он ощущал на своей тлеющей шкуре, а потом специально задерживал руки в этих местах, водил острыми отростками-пальцами по теплой коже самурая, по всей длине его рук, нарочно сдавливал талию и лишний раз очерчивал контуры ребер сквозь дорогой шелк.       — Тебе не сдержать меня…       Джек чувствовал это. Температура его тела заметно поднялась. Он больше не был бледным, как кусок мела. Он был смущен донельзя. Прикосновения Повелителя Тьмы, даже самые легкие и «незаметные», остро ощущались каждой клеточкой его изможденного тела. Благоговейная дрожь была ответом скользящим движениям тонких изящных пальцев демона…       — Твои чары не сломают меня…       Воспоминания… воспоминания выжигали клетки мозга, терзали душу самурая и отравляли его разум. Мерзость и грязь ритуалов, которыми не брезговал Аку, не имела предела — ее вовек не смоешь.       Ему было стыдно, но он ничего не мог сделать. Пот стекал ручьями по вискам, тяжелое, шумное дыхание могло обжечь даже самую черствую кожу Повелителя Повелителей. Самурай не думал оттолкнуть своего заклятого врага, вырваться из его лапищ и дать отпор. Сознание не допускало подобных мыслей, словно находилось под наркотическим воздействием каких-то злых чар, поэтому Джеку оставалось лишь подчиняться приказам Аку, изредка выгибаясь, когда движения Господина были слишком настойчивы…       — Мой благородный принц спасет меня…       Кто есть принцесса, кто есть принц, и кто есть злой волшебник? Аку точно подходил под роль темного колдуна и в данном случае рушил все знаменитые горе-клише романтических историй, где недалекому зализанному принцу доставалась самая прекрасная красавица на всём белом свете, ибо демон решил заявить права на обладателя титула «принцессы» в лице Джека.       Дрожащей рукой юноша аккуратно дотронулся до черствой черной кожи запястья Повелителя Тьмы. Аку непонимающе покосился на самурая, но препятствовать не стал, позволив заняться «изучением» его собственной руки. С виду отличить пальцы от своеобразных когтей демона было невозможно, ибо одно плавно перетекало в другое. Но, «пробуя» их на ощупь, парень прекрасно ощущал, как обычная шершавость «кожи» переходила в твердые жесткие наросты, образующие смертоносные когти.       Повелитель Тьмы задумчиво обхватил кисть своего врага и теперь сам изучал его. Он провел большим когтистым пальцем по ее внутренней стороне, очерчивая линии ладони. Кожа самурая была как никогда тонкой и хрупкой. Длительное воздействие субстанции, из которой состоял Аку, на шкурку простого смертного вызывало страшный зуд, но демона это не останавливало. Он оставил царапину.       — Ты должен кричать, самурай. — почти что шипя наказал Аку.       — Я… не могу…       — Как это, «не можешь»? — недовольно вопрошал Повелитель Тьмы. Тело в его руках было таким легким и таким податливым, — это прописано в сценарии, самурай, а не придумано мною. Я знаю, что у тебя это прекрасно получается… — Джек предпочитал молчать, и тогда демон наклонился к его уху, дабы слова возымели больший эффект. — о да, самурай. Думаешь, я не знаю, что это не первая твоя примерка данного наряда? –Аку рассмеялся. Он, словно коварная змея, мог гибко сказать или провернуть что-то и поставить в неудобное положение практические кого-угодно. Юношу пробил озноб от холодного дыхания у самой шеи.       — Я не… могу… — продолжал вздыхать самурай, с замиранием сердца ощущая, как рука демона водила тонкими острыми пальцами где-то в районе живота, медленно поднимаясь.       — Мне тебя заставить, самурай? — Аку обхватил ладонью подбородок юноши и приподнял его голову так, чтобы их взгляды пересеклись.       Джек не мог отвести глаз. Самурай будто был заворожен чем-то и явно не огненными бровями Повелителя Тьмы. Его женственность в такие моменты порой сражала демона. Для него был неважен половой фактор существа, ко всем он относился в равной степени одинаково безразлично. Но видя перед глазами смесь поникшей мужественности и ярко выраженной женственности одновременно, Аку не мог понять, какому полу он бы всё же отдал предпочтение.       Сколько они так вот стояли на месте, засматриваясь друг на друга — вопрос открытый. Наверное, это могло бы продолжаться вечно, если бы очередное поглаживание демоном бедра не закончилось желанием причинить самураю боль.       Повелитель Тьмы бесцеремонно вцепился в бедро когтями, оставляя глубокие раны.       Джек вскрикнул, но его стон тут же осип из-за хватки второй руки на шее. Крик самурая получился сдавленным, сиплым и каким-то… немужским вовсе.       — Да, самурай, именно так и надо кричать… — прошипел Аку у самого уха юноши. Он сломал его мужественный голос еще неделю назад и сейчас желал добиться двойного эффекта.       Кровоточащие раны на бедре проходили слишком глубоко. Джек едва сдерживал в себе стоны. Его тяжелое дыхание было приятной музыкой для ушей Повелителя Тьмы, из-за чего тот надавливал лишь сильнее, проникал глубже, дабы самурай не умолкал ни на секунду. Сдавливая шею одной рукой, он ощущал, как по ней скатываются горячие слезы. Когда демону казалось, что этого было достаточно, он прекратил ковырять рану и небрежно обтер залитые кровью пальцы об бедро, оставляя грязные разводы на зудящей коже и ткани разноцветных чулок.       В какой-то момент соблазнительная беспомощность и невинность самурая дали подоплеку возникновению в Повелителе Повелителей странной увлеченности своей жертвой, которая выходила за рамки простого желания унизить. Вздохи, тяжкое дыхание, изможденный долгой репетицией вид юноши обостряли его чувства, а специфичный вкус крови врага окончательно разбудил в демоне что-то из разряда человеческих животных инстинктов.       Он пытался направлять самурая и дальше, но тот никак не мог сконцентрироваться. Ужасная боль перебивала всё. Повелитель Тьмы же, словно сраженный лихорадкой, не унимался ни на миг. Он продолжал играть своей куклой, но более настойчивей и жёстче. Пальцы по обычаю крепко сжимали его талию и не давали упасть. Страдания Джека приносили ему больше сил, питали энтузиазмом. Его кожа, запах, сдавленное дыхание — всё это эмоционально возбуждало демона.       Но в этом мире, в подобных декорациях, где совсем рядом сновали прислужники, а собственная кожа была тюрьмой, Аку не чувствовал себя достаточно свободным в действиях. Материальная оболочка сулила множество ограничений.       Здесь слишком светло. Слишком тепло. Слишком влажно и душно одновременно.       — Глупый самурай… — Джек дрогнул, чувствуя одновременно горячее и леденящее кровь в жилах дыхание. Он был даже ближе, чем казалось. Кожи касались гладкие клыки. Демон оставил неглубокую царапину на шее самурая и отстранился, растворяясь в образовавшейся черной луже на полу.       Юноша, ощутив отсутствие опоры, еле устоял на дрожащих ногах. Шипя, Джек схватился за бедро, но внезапно его недоуменный взгляд сфокусировался на той самой черной вязкой луже под ногами. Прежде чем что-либо было сделано, самурай с возгласом провалился в нее.       Полет оказался недолгим. Постанывая от боли в ноге, Джек осмотрелся. Он очутился в абсолютно черной пустоте, где не было ни единого намека на просвет и не было видно собственных конечностей. Всё вокруг было нелюдимым. Давящая на уши тишина время от времени складывалась в шипение и непонятный шепот. Шорохи. Треск дерева. Слышались странные звуки, которые ни с чем материальным ассоциировать не получалось.       Здесь было холодно. Сознание било тревогу по всем фронтам, хотя никого рядом не наблюдалось.       Так ему казалось.       Если чего-то не видишь — это не значит, что ничего нет. В этой черной пустоте скрывалась истинная тьма — непроглядная, пугающая, холодная и непросветная. Мрак в этой червоточине был везде и всегда. Это было его единственное укрытие от назойливых посягательств света и добра. Они вовек не проникнут сюда.       И во всей этой тьме себя прекрасно ощущал ее истинный и вечный хозяин, в сторонке созерцающий волнение «заблудившегося» самурая. Имея некоторые форменные очертания, он никак не выдавал себя, идеально сливаясь с общей тьмой. Его глаза были повсюду и постоянно следили за юношей, каждым его малейшим движением.       Демон чувствовал, как холодный пот стекал по его спине, как бурно била кровь в висках, в каком бешеном темпе билось сердце и как тяжело, рвано он дышал, дрожа от холода и боли.       На тонких когтистых пальцах красовалась запекшаяся красная жидкость. Она искушала, привлекала, манила своим видом и тонким запахом, от чего Повелитель Тьмы поежился. Его естество очень специфично реагировало на человеческую кровь. Это была не просто густая жидкость, из которой состояла большая часть живых существ во Вселенной. Для любого демона кровь — это сакральное, загадочное явление. Кровь связывает материальный мир с нематериальным. Связывает простых смертных между собой и между существами из сторонних миров.       Является предметом торга и сделок.       Пробуя ее на вкус, демон ощущал на собственной шкуре ток крови в теле человека, ее жар, давление на стенки сосудов, внутреннее давление на органы и пульсацию в местах, где ее ток был нарушен. Он чувствовал боль в бедре, зуд на ладони и шее, где были оставлены царапины, и это пробуждало в нем острое желание, подогреваемое невинностью, страхом, волнением самурая. Природой его происхождения и местом в жизни демона.       Джек замер и поднес руку к шее. Из царапины сочились капельки крови. Подобная мелочь осталась бы им в дальнейшем без внимания, если бы не внезапный, громкий звук, с которым буквально из ниоткуда стали появляться странные черные отростки. Холодные пальцы обхватили его руки. Джек пытался избавиться от них, но с пораненным бедром это было возможно лишь в вменяемом состоянии. Когда они схватили его за ноги, резкая боль повалила юношу на холодный черный «пол». Он избавился на время от сгустков тьмы на руках, но ноги уже повязли в черной субстанции по щиколотки, вырваться из которой не представлялось возможным.       — Что это… — Джек замер в немом вопросе, кожей почувствовав чье-то присутствие. Чутье его не подвело. Тишину нарушил треск… дерева, скорее всего. Длинные тонкие пальцы по обычаю легли на талию, поднимаясь к основанию шеи и подбородку. Прежде чем что-либо было сказано, они заткнули своей жертве рот.       Юноша оцепенел, когда его шеи коснулось длинное продолговатое щупальце, по влажности и форме напоминающее… язык. Изворотливый, местами шершавый. Джек стал рьяно вырываться. Во тьме нельзя было нормально определить, кто или что касается его. Лишь обострившиеся чувства били явную тревогу, настраивая каждую клеточку тела на борьбу с неизвестным. Но существо явно превосходило его в силе, поэтому без труда парировало все выпа… попытки отбиться.       Демон сжал обе руки самурая у его груди и прижался сильнее к шее. Джек кое-как старался унимать сильную дрожь во всем теле, но яркий контраст между температурами, когда после холодного дыхания кожи касался горячий мокрый язык, действовал на его сознание наркотически.       Самурай вздрогнул, боязливо косясь на темное нечто. Существо аккуратно слизало стекающие по шее капли крови и принялось усердно ласкать раненый участок кожи. Царапина саднила и чесалась, и каждое прикосновение языка раздражало ее сильнее. Джек замычал, не имея возможности нормально выразить свои эмоции.       Юноша боялся. Боялся неизвестного, боялся своих собственных воспоминаний. Ему казалось, что он всё это уже видел, подобные пустые декорации, что уже чувствовал подобную беспомощность и стыд. Он стыдился того чувства, когда к шее прильнуло мокрое подобие губ. Существо медленно водило ими по коже, оставляя обширный влажный след. Джек зажмурился, сдерживая трепетную дрожь во всём теле.       Демон перестал сжимать запястья юноши и провел когтем по мгновенно расходящейся по швам ткани платья. Он просунул ладонь под ткань и дернул ее вниз, частично обнажая грудь. Опешив от такой выходки, парень пытался прикрыться руками, но его попытки были пресечены на корню двумя щупальцами, которые затянули запястья в черную вязкую субстанцию точно так же, как и ноги.       Джек оказался беспомощен.       Демон отстранился от шеи и провел когтистой рукой по крепкой груди самурая, очерчивая ее контуры. Юноша дернулся, когда острый коготь коснулся его соска. Щеки горели. После этого легкого прикосновения Повелитель Тьмы отдернул палец и провел им вокруг, словно пробуя кожу на ощупь и одновременно с этим дразня. Джека пробрала дрожь. Он был смущен.       Демон продолжал водить ладонью по груди юноши, нарочно задевая соски. Ему нравилась реакция самурая на эти прикосновения, его смущение, стыд и толика блаженства. Его горячее дыхание и жар щек обжигали холодную кожу, а некая пассивность и отсутствие агрессии как таковой, что несвойственны воинственному упрямцу с волшебной катаной, забавили Аку. Мрак не позволял нормально разглядеть и осознать, кто или, что страшнее, что именно домогается до тебя. Отсюда рождался благоговейный страх.       Страх, который застопоривал большинство положительных эмоций. Повелителю Тьмы безумно нравилось причинять своему врагу моральный и физический дискомфорт.       Все эти факторы вкупе подогревали интерес демона к продолжению сего действа.       Джек болезненно промычал, еле сдерживая слезы, когда острые длинные когти оставили три кровоточащие царапины на груди. Края бело-голубой ткани окрасились в бурый цвет. Как только в воздухе можно было уловить тонкий, манящий запах свежей крови — столь редкой в этом месте — тьма будто всколыхнулась. Демон убрал руку, закрывающую рот самураю, и позволил ему стон. Не шибко громкий, слабеющий с каждой секундой, свойственный маленьким беззащитный принцессам…       Аку провел ладонями по бокам юноши, мимолетно ощупывая рельеф мышц и ребра под легкой тканью. Всё для того, чтобы чуть припустить ткань чулок и подобраться к ране на ноге. Джек вскрикнул, ощущая, как пальцы демона вновь терроризируют его бедро, водят вокруг окровавленной дыры, оставленной им же. Он всячески изводил его, заставляя ежиться, ерзать, сдавленно вздыхать, тем самым раззадорив Повелителя Тьмы еще пуще прежнего. Горячая, в какой-то степени королевская кровь самурая вновь обволакивала его тонкие пальцы, обжигая их. Она сводила с ума, отравляя разум предрассудками и желаниями. Черствая демоническая кожа трепетала при контакте с ней.       Дежавю. Вновь и вновь. Они уже были в подобной ситуации. С этого всё началось. Это были мерзкие и противные для него воспоминания, которые всеми силами пытались отгородить от самурая наложенные Аку чары. Ведь стоило только попытаться вспомнить те мгновения, когда Повелитель Тьмы нещадно ломал неприступную ранее стену достоинства и непоколебимости воина в его душе, как тут же возвращалось желание выстроить ее вновь и дать демону отпор.       Но Аку тогда сильно перестарался, заручившись целью сломать самурая. Результаты превзошли все мыслимые ожидания, но его сломанный и опустошенный изнутри враг превратился в безвольную куклу, неспособную на какую-либо осознанную деятельность.       С одной стороны, это даже хорошо, но с другой Повелитель Тьмы всё же питал толику своеобразной «надежды» на легкую манипуляцию сломленным самураем.       Вроде бы решение проблемы было найдено тогда, в тронном зале, но физические повреждения, которые он продолжал наносить ему, могли бы снять дымку зачарованности с юноши — это прекрасно было прописано в правилах проведения ритуала, где пункт с физической неприкосновенностью жертвы Аку виртуозно… игнорировал. Именно поэтому за самураем, испытывающем боль в знакомых декорациях и обстоятельствах, ощущалось нарастающее недовольство и протест — пускай и не до конца осознанный, но всё же протест.       Техника безопасности летела к черту.       Буквально из ниоткуда появились щупальца, состоящие из черной аморфной массы. Они в мгновение ока плотно обвили ноги Джека и раздвинули их.       Звоночек. Юноша в ту же секунду запротестовал, но его рот вновь оказался закрыт, причем двумя руками. Собственные ноги и руки повязли намертво. Попытки сжать их вместе не увенчались успехом. Джек изо всех сил пытался рассмотреть во тьме, кто именно держит его в темноте, грозно возвышаясь, но это было практически нереально.       Но сердце ему подсказывало, что этот «кто-то» тот, кого меньше всего хотелось бы видеть сейчас в данной ситуации.       Повелителю Тьмы было невыгодно терять со скрежетом обретенный контроль за несколько жалких минут.       Все попытки Джека противиться домогательствам демона шли в никуда. Пыл протеста резко перешел в трепетный страх, подогреваемый мучительно долгим ожиданием неизбежного, ибо щупальца ползли по согнутым в коленях ногам все дальше, неизбежно подбираясь к панталонам. Шершавые, холодные, они ужасно раздражали кожу ног, но когда их след стал ощущаться на внутренней стороне бедер, становилось совсем невыносимо терпеть все это издевательство.       Джек не чувствовал себя воинствующим самураем. Как и было задумано извращенным чувством юмора Повелителя Тьмы, он должен был ощущать себя под стать своему относительно старому образу, т.е. беззащитной женственной принцессой.       Именно поэтому лицо самурая принимало немыслимо милые для Аку выражения.       Что может быть забавней, чем воинствующие черты врага, складывающиеся в абсолютно невинное выражение испуганного лица? Аку «таял» изнутри при виде этой беспомощности и женственности.       Сердце самурая билось в невыносимом темпе, когда послышался треск ткани.       Это было похоже на Ад.       Легкое, еле ощутимое прикосновение холодной субстанции в виде щупальца к паху заставило сердце юноши пропустить удар. Он предпринял еще несколько попыток вырваться из цепких лап Повелителя Тьмы, но всё было без толку.       Одно из щупалец, словно издеваясь, задрало юбку платья вверх. Второе невыносимо медленно водило острым кончиком по всей длине полового достоинства юноши. Смущение и стыд при полной беспомощности разъедали сознание Джека подобно щелочной кислоте. Аку же, «руководя» всем этим процессом, пребывал немного в замешательстве и даже… смятении. В прошлый раз он просто отвернулся и хотел как можно меньше участвовать в подобном действе (быть может, именно в этом и была его ошибка), однако сейчас демон испытывал заинтересованность.       Теперь свои глаза, спрятанные где-то за пеленой непросветной тьмы, он не мог оторвать от всего того, что происходило в данный момент. Его интересовало буквально всё в самурае и строении его примитивного, казалось бы, организма.На фоне общего накала температуры его пах — единственное «холодное» место во всем теле.Тогда же, как и сейчас, Джек, по понятным причинам, не был возбужден.       Юноша сдавленно промычал, когда одно из шершавых щупалец обвило его член. Сердце отплясывало чечетку. Глаза лезли на лоб от стыда и мерзости всего происходящего. На щеках, словно у маленькой девочки, вспыхнул румянец при виде и ощущении сжатого в тисках собственного достоинства.       Во всяком случае это было лишь начало, и когда шершавое щупальце стало двигаться вверх-вниз в интенсивном темпе, Джек был готов сойти с ума от переполнявших его естество чувств и эмоций. Это был крышесносный стыд, болезненное чувство унижения, ощущение полной беззащитности и нарастающее волнение как эмоциональное, так и физическое.       Вырываться было бесполезно, а настойчивые движения щупальца так вообще сбивали с каких-либо дельных мыслей. Юноша отвел взгляд, желая избавить себя от постыдных наблюдений. Его тело было напряжено до предела и отвергало любые ласки Повелителя Тьмы, а это его не устраивало.       Аку замер, ощущая, как бедный «замученный» самурай прижимается к нему. Смущенное донельзя выражение его лица и рваное дыхание только сильнее возбуждали демона. Ему хотелось достичь своей цели чуть быстрее, чем в прошлый раз, когда упрямство самурая приходилось битые полчаса ломать. Благо на его стороне были последствия наложенных в прошлый раз чар, кардинально отразившихся на сознании юноши, и более тонкий подход к человеческому фактору.       Джек не сразу осознал, что руки больше не закрывают ему рот. Его шумное, сладко тянущееся дыхание было единственным звуком в этом мрачном царстве, и Повелитель тьмы был готов наслаждаться им хоть целую вечность точно так же, как и редкими сдавленными стонами, когда щупальцу задавали отличный от предыдущего темп.Тогда для юноши замирало все на пару мучительно долгих секунд.       Абсолютно всё, будто собственное сердце пропускало очередной, жизненно важный удар в грудной клетке, когда мелкое порождение тьмы останавливалось ненадолго, усиливая хватку, и продолжало изводить самурая самым мерзким и низким способом из всех возможных.       Мозг не очень хорошо соображал, но Джек прекрасно ощущал перепад температур на своей коже, когда ее коснулось ледяное дыхание Повелителя Тьмы. Юноша поежился, пытаясь избежать любого контакта с демоном, но тот имел явные преимущества и прекрасно манипулировал положением своей жертвы. Большая ладонь легла на его глаза, погружая в абсолютную тьму.       Несмотря на небольшую разницу в положении для Джека всё буквально перевернулось с ног на голову. Абсолютно дезориентировавшись, юношу охватила паника и еще больший страх. Им была предпринята попытка вырваться. Весьма плохая попытка, так как в ходе ее реализации парень неудачно дернул бедрами.       Из горла вырвался тяжелый вздох. Сердце бешено колотилось, а кровь барабаном била по вискам, сводя с ума своим грохотом в голове.       В голове же у Аку в очередной раз крутилось заезженное «глупый самурай». В какой-то моменту ему даже стало жалко бедного юношу. В нем билось желание приласкать и успокоить. Демон прошелся языком по контуру ушной раковины самурая, окатывая ее холодным дыханием и вызывая раздражение. Он взвесил некоторые свои наблюдения и пришел к выводу, что Джек очень сильно реагирует эмоционально именно на его прикосновения либо языком, либо руками, а не с помощью сторонних аморфных щупалец.       Демон аккуратно поднес руку к паху своей жертвы. Чувства самурая в тот же миг обострились. Раньше Аку мог частично осязать член юноши лишь через щупальца, зная примерное его строение, размеры и другие «параметры». Он никогда полноценно не брал его в ладонь, ибо считал это ненужным бессмысленным маранием рук. Именно поэтому даже Повелитель Тьмы не сразу решался на подобное действие.       Аку провел кончиками ледяных когтей по частично напряженной плоти, от чего у юноши перехватило дыхание. Он замер в трепетном ожидании неизвестного. Недолго думая, демон полноценно обхватил ладонью его полувозбужденный член.       Джека пробрала крупная дрожь. Парень сразу попытался хоть как-то избавиться от нежелательных прикосновений и отползти как можно дальше. Даже несмотря на невозможность совершения сего действия он не унимался. Дабы хоть как-то утихомирить непокорного самурая демон сжал ладонь крепче. Эффект последовал незамедлительно. Джек оцепенел, еле сдерживая в себе громкий стон. Из легких будто резко вытеснили весь воздух. Потом последовал резкий прилив жара: к щекам, конечностям, даже к паху. Аку чувствовал эти изменения и был немного озадачен в своих ощущениях. Он никогда раньше не пытался познать человеческую плоть.       Демон разжал ладонь, на время дав самураю возможность хоть как-то стабилизировать дыхание. Он касался члена совсем легко, в какой-то степени «поверхностно», проводил большим пальцем от основания до самого кончика, иногда надавливая на него, и отмечал для себя приятную на ощупь мягкость кожи, форму и тепло.       Странное чувство, возникающее при контакте шершавой ладони с плотью, разогревало ледяную кровь в жилах Повелителя Тьмы. Это напрягало, порождало в демоне сильное волнение и затуманивало разум, из-за чего рука будто сама тянулась обхватить теплый половой орган вновь. Он и толики этих эмоций не чувствовал при первом контакте с самураем тогда, и сейчас они грозились свести его с ума.       Горячее дыхание, учащенное сердцебиение, трепетная дрожь, усиливающаяся в районе бёдер, и тепло тела, что так соблазняло холодную тьму — в самурае демона возбуждало буквально всё, а его нелепый костюм, идущий вразрез с мужской натурой, лишь подогревал желание Повелителя Повелителей владеть своей маленькой беззащитной жертвой.       Демон аккуратно коснулся уздечки. Реакция со стороны самурая последовала незамедлительно. Чуть откинув голову, он допустил слабый тихий стон, сладко ласкающий слух Аку. Повелитель Тьмы надавил сильнее. Джек встрепенулся. Дыхание перехватило. Демон провел по ней ногтем и полноценно обхватил половой член юноши крупной ладонью. Прежде чем самурай перетерпел бы ту единственную толику наслаждения от прикосновения, Аку сдвинул крайнюю плоть.       Всё сопротивление Джека было следствием страха, но прикосновения и манипуляции демона затуманивали разум самурая с каждым новым движением всё больше и больше. Юноша       еле сдерживал очередной стон. Его дыхание участилось. Повелитель Тьмы напрягся, из-за чего хватка на пенисе непроизвольно усилилась. Он обвел пальцем обнажившуюся головку и внезапно обнаружил ее влажной. Предрассудки уходили на второй план, тело становилось более податливым…       Мокрый пылкий язык вновь блуждает по его коже. Он проник под платье и коснулся сладких косточек ключиц, обводя их контуры. Аку убрал руку с глаз юноши и оттянул его голову в сторону, медленно поднимаясь шершавым языком по изящному изгибу шеи. Гладкие клыки находились в опасной близости к коже. Остатки благоразумия вопили о том, что они в любой момент могут прокусить ее, но горячие прикосновения языка окончательно заглушали даже их. Джек уже практически не сопротивлялся. Одновременно с этим правая рука Повелителя Тьмы начала двигаться по знакомой схеме.       Юноша не мог сдерживаться и застонал в полный голос, не ограничивая себя. Ледяная ладонь больше не казалась ему таковой и обжигала своими прикосновениями к паху. Черствость и шершавость кожи лишь больше возбуждали плоть. Крепко сжимая половой член, демон интенсивно водил рукой вверх-вниз, из раза в раз оттягивая крайнюю плоть и нарочно задевая уздечку.       Джек из кожи вон лез от каждого движения. Аку чуть ослабил хватку. Его ладонь обволакивала бесцветная вязкая жидкость. Это означало только одно и да, самурай был возбужден. Об этом говорили многие факторы, и демон мог собственноручно в этом убедиться, ощупывая объект стимуляций. Юноша стыдливо отворачивался, словно пытался скрыть свой милый румянец на щеках, но разумеется Аку видел его, и его это безумно забавляло.       Над Повелителем Тьмы доминировали желание, грязная похоть и страсть. Он вновь принялся изводить возбужденный член самурая, довольствуясь его приятной влажностью и твердостью. Гонимый собственным возбуждением он выбрал более интенсивный темп движения рукой.       Всё тело давно уж затекло, руки болели, а от осознания того, что ими нельзя пошевелить, самурай был готов взвыть от отчаяния. Но все мысли, все чувства и эмоции в данный момент сбивались в одну огромную кучу и являли собой что-то непонятное и странное. Джека сводила с ума близость с практически незримым в таком мраке демоном, и в его голове не было места ничему, кроме стыда и умопомрачительного наслаждения.       Но это не могло продолжаться вечно. Аку был так сильно одурманен желанием, что не обратил должного внимания на то, как его маленькая жертва обмякла, кое-как развалившись на полу из-за неудобности положения рук. В один момент после очередного тяжкого стона последовал сдавленный вздох, секундная задержка и мучительный выдох. Джек конвульсивно выгнулся в спине и практически в бессознательном состоянии повалился на пол, тяжело дыша и дрожа от испытанного экстаза.       Аку немного абстрагировался от охватившей его естество страсти и остановился. Его взгляд соскользнул на раскрасневшегося, тяжело дышащего самурая, а потом вновь сфокусировался на собственной руке. На его пальцы выплеснулась мутная жидкость — теплая и вязкая на ощупь. Демон в последний раз провел ладонью по половому члену, буквально выжимая капельки спермы и напрягая организм юноши вновь, и отвел руку в сторону. Джек облегчено повалился наземь.       Сейчас было самое оптимальное время для того, чтобы провернуть вторую фазу ритуала и наложить чары забвения на заклятого врага, вновь ослабив его мозговую активность до нуля. Но Повелитель Тьмы не торопился в действиях, неторопливо рассматривая свою руку, растирая между пальцами полупрозрачную вязкую субстанцию и посматривая на запыхавшегося самурая. Юноша переводил дух, его грудь тяжело вздымалась и также тяжко опускалась. Аку убрал путы с его рук, даруя им более удобное положение.       Это завораживало. Демона привлекала невинность и беззащитность этого человека. Его слабость, смущение и детская стыдливость питали в нем чувства, которые потом сладкой истомой тянулись по венам и приносили определенное удовольствие. Вкупе все факторы давали демону почувствовать то, что он никогда не чувствовал к живым существам.       Желание, с которым он исследовал каждый миллиметр свободной от платья кожи самурая.       Джек кое-как приподнялся на дрожащих локтях, ощущая что-то неладное. Холодные ладони уверенно легли на оголенную грудь и повалили его обратно на пол. Демон намеренно оказывал сильное давление на организм юноши и самодовольно глядел на него свысока, наслаждаясь сдавленным дыханием. Острые пальцы мимолетно прошлись по оставленным царапинам, вызывая зуд. Шершавые прикосновения сбивали самурая с толку и разъедали любые адекватные мысли в его голове. Большие пальцы оттянули соски и всячески игрались с ними, иногда касаясь лишь мимолетно, как бы дразня. Напряжение волнами окатывало его тело, лишая рассудка. Еще немного и изо рта непроизвольно могла потечь слюна — настолько искусно демон изводил его.       Страсть, которая буквально заставляла его желать большего от юноши.       В определенный момент, когда Повелитель Тьмы посчитал, что с самурая достаточно, его шершавые ладони легли на бедра, длинные острые пальцы левой руки поглаживали рану, вырывая из горла жертвы жалобные стоны, а правая соскользнула к внутренней стороне бедра, вызывая трепетную, приятную дрожь.       Похоть, с которой он вновь стал изводить его пах, устроившись между ног.       С уст Джека слетел очередной протяжный стон. Тишину нарушал тихий шелест тьмы и бессвязный лепет самурая, когда демонические пальцы прошлись по всей длине его полового достоинства, аккуратными, в какой-то степени легкими движениями размазывая по нему сперму.       Демон очертил последний контур и, недолго думая, вновь обхватил скользкий, местами липкий член самурая.       Ему было мало.       Ощупывая его у самого основания, пальцами второй руки он аккуратно водил по головке и выемке, иногда переходя к уздечке. Потом Аку резко прижал голову юноши к полу. Сначала Джек вялыми попытками пытался убрать со своего лица огромную липкую лапищу Повелителя Тьмы, но из-за внутреннего волнения они не увенчались успехом.       Устроив большой палец на кончике, демон принялся снова, буквально вкладывая всю свою грязную черную душу (или ее подобие), водить рукой по члену юноши, крепко сжимая его.       Для Джека всё повторялось. Вновь свистящие вдохи, когда горячая ладонь тугим кольцом обхватывала самое основание. И выдохи, когда поднималась. Тяжелые, а иногда и сладкие стоны, когда одно и то же движение повторялось из раза в раз без промедлений и остановок. Трепетная дрожь в коленках от окатывающего всё естество волнения и жара…       Безусловно, не оставался в стороне и Повелитель Тьмы. Иногда ему казалось, что это сердце, которого нет, так сильно стучит в нем. Кровь барабанит по его венам, которых и быть не может. Именно в его легких сухо и жутко не хватает воздуха, хотя он ему совсем не нужен, как и примитивные легкие. То, что он делал, буквально шло против его природы. Демонам свойственно заманивать души смертных в объятья самых разнообразных и страшных человеческих пороков, но похоть лично для него всегда была за гранью понимания.       Пока не появился этот жалкий глупый самурай. Его упорство, правильность и непоколебимость столь сильно контрастировали на воне нынешней беззащитности, стыдливости и слабости, что это возбудило чувства даже в Повелителе Тьмы. Как бы банально это не звучало, но их противостояние — смертельный танец двух врагов, за которым, где-то в дебрях ненависти и презрения, скрывается самая настоящая животная страсть и все те ужасные пороки, которые исходят из нее.       Сложившийся образ разрушился и чувства, не желающие покидать Повелителя Повелителей, приняли немного другой характер.       Страсть к умерщвлению самурая перекочевала в желание самой Тьмы овладеть им.       Сознание Джека было настолько одурманено наслаждением, что очередной экстаз чуть ли не довел его до слез. Громкий хриплый стон и самурай вновь лежал бы в бесчувственном состоянии, если бы Аку на этом закончил и не продолжил дергать рукой как умалишённый.       Юноша даже не успел перевести дух, как сердце внезапно ёкнуло, и всё продолжилось без каких-либо перерывов и пауз. Поменялось лишь положение самурая, при котором Повелитель Тьмы приблизился максимально близко к тазу. С характерным треском ладонь хватила судорога, из-за чего большой палец непроизвольно прочертил глубокую царапину на скуле. Рука с грохотом приземлилась в миллиметре от лица Джека. Она служила Аку опорой, так как его сейчас мало что удерживало в равновесии. Нависнув таким образом над самураем, демон продолжил свое дело.       Юноша жадно хватал ртом воздух, не справляясь с внутренним напряжением. Этот бешеный темп, с которым Аку терзал его плоть, окончательно сносил ему крышу. Не замечая и не слыша абсолютно ничего, демон продолжал ублажать самурая, внутренне сгорая от похоти и страсти. Иногда он сжимал член так сильно, что юноша стонал в полный голос и не ясно то ли от боли, то ли от будоражащего кровь наслаждения.       Джек полностью абстрагировался от всего мира. Были только они — человек, демон и тьма. Страсть и желание овладели его разумом полностью, все предрассудки, смятение и стыд, растворились в омуте болезненного наслаждения, волнами окатывающего его дрожащее от возбуждения тело. Но несмотря на всё это Джек мог лишь лежать и громко вздыхать от каждого нового движения Повелителя Тьмы. Изможденность его тела позволяла лишь подняться на локтях — не более. Разве что слюну пускать время от времени из-за недостатка воздуха.       Всё закончилось быстро. Юноша был сильно истощен и его не хватило надолго в третий раз. Его необычайно громкий, со временем затухающий стон подействовал на Повелителя Тьмы отрезвляюще, немного поубавив его страстный пыл. Джек свалился, дрожа всем своим телом. Из уголков глаз стекали влажные капельки, таз дергался в судороге, распространяющейся на всё тело. Сердце продолжало колотиться в бешеном темпе, больно стукаясь об ребра.       Аку смахнул мутную пелену с глаз и разжал ладонь, высвобождая из тесной хватки мокрый половой член юноши. Его рука дрожала, как и все естество в целом от тех эмоций и чувств, которые он испытал во время процесса.       Повелитель Тьмы никогда так плохо не ощущал себя в своей иммортной шкуре. Это было волнительно.       Страстно.       Возбуждающе.       Он никогда не испытывал ничего подобного и думал, что не сможет в принципе. Но самурай-таки возбудил в нем чувства, возбудил его аморфное тело в какой-то мере.       Сейчас юноша, лишенный каких-либо моральных и физических сил, испытав сильный эмоциональный и физический стресс, непроизвольно проваливался в сон, кое-как сопротивляясь чарам демона. Аку провел влажной ладонью по его щеке, в мгновение взбодрив самурая, по обычаю вызывая вновь усиливающуюся дрожь в его теле. Джек опять напрягся буквально на исходе своих сил. Его горячее дыхание раздражало кожу Повелителя Тьмы. В глазах не было презрения или ненависти. Лишь смущение, стыд и отголоски того бурного желания…       В один момент Аку показалось, что самурай уснул. Демон поменял положение и форму, при котором юношу можно было устроить у себя на «коленях». Он смотрел прямо на Повелителя Тьмы как-то устало, слабо, потерянно, не до конца осознавая, что или кто перед ним.       Зато он стал максимально податливым и нисколько не сопротивлялся, когда демон решил слизать выступающую из царапины кровь. Мокрое, шершавое прикосновение к скуле вызвало у юноши снопы мурашек по спине. Повелитель тьмы медленно слизал кровяные капельки и оставленные ими дорожки, довольствуясь в какой-то степени пряным вкусом и ароматом.       Губы демона были так близко. Он чувствовал это. Чувствовал ледяное дыхание. Его тянуло к ним какой-то неведомой силой, к которой демон не прикладывал рук, но их обладатель вовремя опустился ниже.       Влажный язык прошелся по старым ссадинам и царапинам, вылизывая маленькие соленые ранки и синяки. Руки, по обычаю крепко сжимающие талию, соскользнули на оголенный участок груди и дернули за нижние края платье, распарывая ткань и чуть-чуть оголяя накаченный торс — то редкое упоминание о мужественности человека перед ним.       Джек тихо застонал, ощутив холод на освобожденной от тесной одежды коже. Его хватила легкая дрожь, отчего он прижался к Повелителю Тьмы. Небывалый холод, с которым обычно его встречали подобные контакты, казался ему столь необходимым в данный момент теплом.       Аку поднял лицо юноши за подбородок. Джек обратил замутненный взгляд на тьму перед ним, складывающуюся в определенный мнимый, на самом деле, образ. Кое-как разглядев очертания губ, юноша не удержался и прильнул к ним совсем легко, устало, горячо выдыхая будто в облегчении. Демон застыл на пару мгновений, не зная, как реагировать на этот внезапный порыв.       Глупый самурай раззадорил его вновь. Последний испытанный им экстаз слишком сильно ударил по хрупкому сознанию юноши, выбивая оттуда остатки здравомыслия и благоразумия.       Самурай не мешал демону, беспроблемно позволяя изворотливому шершавому языку хозяйствовать во рту. Повелитель Тьмы горячо ласкал неба, щеки, язык юноши, провоцировал на ответ. Кое-как оторвавшись он провел губами по скулам и щекам, сладко облизывая их, и спустился к теплой шее.       В то же время демон ловко забрался тонкими холодными пальцами под подол потрепанного, испачканного спермой платья.       Это могло продолжаться вечно.       Стон.